Балтийский флот осенью 1915 года

Балтийский флот осенью 1915 года

После ухода немцев из Рижского залива Балтийский флот сейчас же занялся восстановлением минного поля в Ирбенском проливе. На этот раз поле было заметно усилено, причем были употреблены, главным образом, двойные, или вахтенные, мины. Также были на мелких местах затоплены шхуны с песком и камнями. Во время этих работ у нас подорвался миноносец «Охотник», но благополучно был доставлен в Ревель. В начале августа в Ставку прибыл с Северо-Западного фронта капитан 2-го ранга Альтфатер с просьбой разрешить командующему флотом употреблять дредноуты для операций в море, мотивируя свою просьбу невозможностью производить операции мелкими судами без поддержки крупных. Мотивировка была совершенно правильная, но генерал Данилов занял определенное оппозиционное направление. Было собрано совещание у великого князя в вагоне, на котором присутствовали начальник штаба, генерал-квартирмейстер, я и Альтфатер. Данилова убеждали целый час, но он твердо стоял на своем, говоря, что в случае гибели и тяжелой аварии дредноутов придется к Петрограду с фронта посылать два корпуса. Наконец я предложил ограничиться двумя дредноутами с тем, что два других и «Павел» с «Андреем Первозванным» останутся неприкосновенными для обороны Финского залива. Великий князь чрезвычайно обрадовался этому выходу из положения и сейчас же дал свое разрешение. Данилов потом на меня дулся три дня.

12 сентября «Слава» была приглашена оказать содействие нашим войскам при атаке местечка Шион(?) на нашем крайнем правом фланге. Ее огонь произвел такое сильное впечатление на немцев, что они моментально оставили местечко, и оно было занято нами. После этого успеха наши суда стали часто приглашаться для содействия нашим войскам. К сожалению, когда бой уже фактически был окончен, неприятельская полевая батарея, вероятно, только что подвезенная, открыла огонь из леса, и одним из трех попавших снарядов убило командира и флагманского артиллериста в боевой рубке. «Слава» сейчас же открыла огонь по лесу, и там начался такой грохот от падающих деревьев, что батарея замолчала моментально.

В половине сентября начальник минной дивизии и обороны Рижского залива контр-адмирал Трухачев[179] сломал себе руку, и вместо него был назначен временно командующим капитан 1-го ранга Колчак. По темпераменту нового командующего можно было ожидать, что он что-нибудь предпримет, и, действительно, 20 октября был высажен имитированный десант у Долиснеса. В десанте участвовали эскадрон драгун, две роты морской пехоты из Ревельской крепости, сформированные из маршевых рот, и подрывная партия. Офицеры были волонтеры с миноносцев, а командовал капитан 2-го ранга Шишко,[180] также командир миноносца. Как видно отсюда, кроме драгун, весь состав в сухопутном военном деле был, что называется, взят прямо от сохи, причем офицеры в первый раз видели своих подчиненных. По счастью, им пришлось иметь дело с ландштурмом, а иначе кончилось бы для них плохо. Десант высадился без всякой помехи со стороны неприятеля и, только подойдя к местечку Долиснес, встретил роту ландштурмистов. Произошел бой, и неприятель, охваченный с фланга и в тыл драгунами, был наголову разбит, оставив на поле сражения убитыми своего начальника, и 42 солдата, и 7 человек было взято в плен. Остальные разбежались и попрятались в лесу. Десант победоносно возвратился на корабли. Потом рассказывали много смешных эпизодов, происшедших из-за неопытности моряков в сухопутном деле. Наши потери заключались только в четырех раненых.

23 октября английская подводная лодка Е8 потопила у Либавы броненосный крейсер «Принц Адальберт». К этому времени к нам подошли уже пять английских подводных лодок. Для них был в Ревеле оборудован под жилье транспорт «Двина», и они там жили, питались и получали жалованье на английский образец. Старший из командиров получал приказания из штаба флота.

В начале ноября обнаружилась первая ласточка грядущей революции на кораблях «Гангут» и «Павел I». Как всегда в этих случаях, началось с недовольства пищей, а затем было предъявлено требование о смене офицеров с немецкими фамилиями, в том числе и старшего офицера, который был очень строг. Конечно, все это были предлоги, а на самом деле это действовала политическая пропаганда, центр которой для флота был Гельсингфорс и которая работала на германские средства. Главным образом, ею обрабатывались команды больших кораблей, базировавшихся на Гельсингфорс. После этого случая большие корабли стали держать на внешнем рейде, не спуская команду на берег.

В Черном море за этот период произошли следующие столкновения с неприятелем. 7 сентября два наших больших миноносца «Пронзительный» и «Быстрый» под командой капитана 1-го ранга князя Трубецкого вышли в обычный рейд к берегам Анатолии и, [проходя] мимо острова Кефкен, обнаружили крейсер «Гамидие» с двумя миноносцами, конвоировавшие четыре парохода с углем.

Наши миноносцы, несмотря на свою слабость, немедленно атаковали «Гамидие» и вступили с ним в перестрелку на расстоянии около 60 кабельтовых. При такой дистанции 4-дюймовые орудия «Гамидие» не могли достигать до нас, и он мог противопоставить нашим шести орудиям в 4 дюйма только два своих 6-дюймовых. В то же время подводная лодка «Нерпа», находившаяся на пути «Гамидие», выпустила в него мину и, хотя не попала в цель, сбила его с курса и заставила делать зигзаги. После получасового боя «Гамидие», делавший все время радио «Гёбену», бросил свой конвой и устремился полным ходом к Босфору. Князь Трубецкой его некоторое время преследовал, но затем, опасаясь появления «Гёбена» из Босфора, что неминуемо спасло бы транспорты, повернул к ним. Транспорты в это время подошли совсем к берегу и при приближении миноносцев выбросились на берег. Они были расстреляны с близкой дистанции в подводной части и подорваны минами. Это было очень красивое дело, так как «Гамидие» был, конечно, сильнее наших миноносцев.

10 сентября неприятельская подводная лодка появилась перед Ялтой и потопила три наших парусных судна.

21 сентября три наших больших миноносца во время мглистой погоды неожиданно увидели вдалеке уходящее от них военное судно, которое они приняли благодаря неясной атмосфере за «Гамидие». Каково же было их удивление, когда корабль вдруг повернул и оказался «Гёбеном». «Гёбен» сейчас же открыл по ним меткий огонь, и им ничего другого не осталось, как быстро уходить. По счастью, ни одного снаряда в них не попало, хотя некоторые падали совсем близко.

30 сентября наша эскадра бомбардировала Зонгулдак, причем подверглась нападению подводных лодок, но, по счастью, безуспешно.

7 октября наши миноносцы сожгли 18 парусных судов вблизи Трапезунда.

10 октября был арестован и отведен в Севастополь румынский пароход «Краево» с контрабандным грузом.

27 октября наша эскадра, ввиду начала военных действий с Болгарией, бомбардировала Варну, причем наши гидропланы бросали бомбы в город. Немцы официально оповестили по радио, что при этой операции их подводная лодка потопила броненосец «Пантелеймон». Таким образом «Пантелеймон» уничтожался ими уже второй раз. Эти радио пугали только меня, потому что мне приходилось опрометью бежать к аппарату, соединяющему нас с Севастополем, и там справляться, верно ли известие.

24 ноября наши миноносцы потопили артиллерийским огнем зазевавшуюся немецкую подводную лодку U13 около Сахарии.

28 ноября немецкая подводная лодка атаковала наш маленький пароходик у кавказских берегов и принудила его выброситься на берег.

В заграничных водах ничего особенно примечательного за это время не произошло.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.