Вкус жизни Повесть

Вкус жизни

Повесть

Взгляд Шефа медленно скользил по фигуре вошедшего. Дорогие и удобные туфли, великолепный костюм из престижного салона, тонкое фирменное полотно сорочки, стильная золотая заколка воротника с небольшим бриллиантом. Воздушная волна докатилась до Шефа, принеся с собой тонкий аромат стильного мужского одеколона фирмы «Кристиан Диор». Шеф мягко улыбнулся и остановил свой взгляд на лице человека, которого надо было послать на явную смерть.

Шеф много раз видел это лицо, и каждый раз при встрече их взглядов в душе Шефа возникало какое-то беспокойство, смущающее все существо этого умудренного опытом и знанием множества секретов человека. Шеф понимал, что то ремесло, которым он занимался более сорока лет, реализованное в этом молодом мужчине, воплотилось в совершенно новом и намного более концентрированном виде, отчего жестокость, прагматический подход ко всем действиям и событиям делал людей этого поколения более страшными орудиями цивилизации, чем то поколение, к которому принадлежал сам Шеф. Он еще раз окинул взглядом фигуру вошедшего человека, отметив про себя, что странное сочетание национальных особенностей, места рождения, мест обучения и работы создали из его подчиненного нечто нестандартное и во многом противоречивое, но столь нужное для поддержания хрупкого равновесия спокойствия в жизни многих ничего не подозревающих людей. Он был одним из таких же кровосмешанных и транснационально образованных сотрудников, которые составляли скрытую часть той армии, имени которой большинство людей просто не знает…

Шеф вновь поймал себя на мысли, что эти мальчики, которые не разменяли еще и тридцати, впитавшие в себя множество знаний и умений, выглядят как светские шаркуны или как перспективные менеджеры в престижных фирмах, которыми они будут командовать через много лет. Какой-то налет Джеймса Бонда сквозил в микропризнаках этих людей, хотя они всячески старались уберечь окружающих ото всего, что было связано с их настоящей профессией.

– Вы, как всегда, безупречны, – мягко проговорил Шеф, глядя на своего сотрудника. – Что ж, вам вновь предстоит подтвердить свой класс в одном неприятном деле. Мы уже давно следим за Купцом. Он регулярно поставляет «белую смерть» в интересующие нас регионы, но сейчас количество поставок резко возросло, а рынок вместо того, чтобы вырасти, вдруг катастрофически сократился. Кроме того, в некоторых партиях, которые проводятся под нашим контролем, обнаружены элементы взрывных устройств и детали какой-то аппаратуры или элементы технологических линий, которые наши эксперты оценили как военные. Трое наших ребят уже поплатились жизнью, пытаясь проникнуть в систему Купца, а Джим еле вырвался из этого ада.

Шеф выложил на стол папку с фотографиями, на которых были запечатлены изуродованные и расчлененные останки людей, которые так хорошо были знакомы вошедшему. Шеф внимательно наблюдал за реакцией человека, который неторопливо рассматривал фотографию за фотографией, не проявляя абсолютно никаких эмоций. Шеф понял, что его подчиненный сейчас всматривается в страшные кадры умерщвления, определяя особенности технологии убийства и составляя представление о профессиональном почерке или о его отсутствии, проводя собственную экспертизу увиденного. Шефу опять стало неуютно: он вспомнил, как много лет назад впервые увидел фотографию с изображением своего партнера, застреленного в упор в спину. Мурашки пробежали по телу стареющего генерала при воспоминании тех ощущений, которые накатили на него из глубины памяти… Шеф вновь взглянул на молодого офицера, спокойно рассматривающего то, что несколько месяцев назад было живой мыслящей плотью. Молодой человек оторвал взгляд от фотографий:

– Шеф, а где фотографии Джима? Я хотел бы увидеть, что досталось ему.

По чуть жестковатому акценту Шеф понял, что вся буря эмоций и переживаний бушует внутри этого человека, но он никак не проявляет это внешне. Генерал поймал себя на ощущении легкой гордости за то, что они умеют готовить таких людей, но это длилось лишь мгновение; он открыл сейф, встроенный в его письменный стол, и достал несколько фотографий, оформленных в маленький альбомчик. На фотографиях был изображен Джим, словно покрашенный для участия в карнавале: синяки и следы от насильственных уколов перемежались на нем, создавая абстрактный рисунок. Молодой офицер задержался на фотографии, изображающей лицо Джима, и внимательно рассматривал ее несколько минут, затем закрыл альбом и вернул его генералу.

– Я могу поговорить с Джимом через посредника? – задал вопрос подчиненный, опережая предложение генерала просмотреть видеозапись беседы-допроса, осуществленную специальной службой.

Шеф кивнул и вновь улыбнулся, затем нажал на кнопку на переносном пульте, включая видеомагнитофон, и на большом экране настенного телевизора появилось изображение беседы двух офицеров специальной службы с Джимом. Запись длилась более двух часов, и все это время Шеф периодически бросал взгляд на своего подчиненного, удивляясь перевоплощению этого обычно очень общительного человека в безмолвную мумию, уставившуюся в экран. Несколько раз молодой человек брал пульт и, отмотав пленку назад, еще раз просматривал заинтересовавший его фрагмент и вновь безмолвно впитывал информацию с экрана.

Запись закончилась. Генерал попросил принести две чашечки кофе, и, когда его секретарь, сама когда-то служившая офицером, принесла кофе и поставила перед молодым офицером небольшую вазочку с белым молочным шоколадом и печеньем, генерал улыбнулся. Неожиданно улыбнулся и молодой человек, улыбнулся той улыбкой, которой улыбаются дети, когда им приносят любимые сладости без предупреждения…

Дверь мягко закрылась, и разговор продолжился. Ароматный напиток, раздражая обоняние, требовал внимания к себе. Генерал сделал несколько глотков обжигающего ароматного напитка, не добавляя ни молока, ни сахара, и отодвинул от себя чашку. Все знали эту привычку Шефа и в шутку поговаривали, что Шеф растранжирил на недопитом кофе больше денег, чем на всех операциях за свою долгую службу.

Старый Мюнхен

Молодой человек добавил в кофе сахар и кусочек лимона и, не торопясь, размешивал ароматный напиток ложечкой, добиваясь одному ему известной кондиции, когда напиток можно будет выпить. Все также знали, что лишь несколько человек отдавали предпочтение кофе по-венециански, добавляя в кофе лимон или натуральный лимонный сок. Сторонников этого напитка в службе Шефа было немного, и всех их называли в шутку «камикадзе». Теперь, глядя, как мерно движется ложечка внутри чашки и как спокойно глядит на напиток его молодой подчиненный, генерал подумал, что это действительно «камикадзе», с той только разницей, что его подчиненным надо, идя на смерть, всеми силами сохранить жизнь.

Разговор продолжался долго, и, когда молодой человек, взяв папку с материалами, вышел из кабинета, Шеф достал носовой платок и вытер взмокшее внезапно лицо. Чувство, что он отправил на тот свет еще одного своего подопечного, не покидало генерала, но это было одно из условий его работы, и он всю жизнь пытался скрыть свои чувства от подчиненных, но, оставшись один, сразу представлял себе одного из своих троих сыновей или дочь и взмокал от волны бессилия. Легче было самому вернуться к тому, что он делал, будучи в том же возрасте, чем теперь посылать «мальчишек», как он называл своих подчиненных.

На часах было уже девять, когда Он вышел из ванной, вытирая лицо мягким полотенцем и ощущая свежесть тела, омытого водой и тем, что цивилизация приспособила для ублажения обоняния и гигиены. Мысли внезапно вернули его на несколько лет назад. Тогда еще был жив Учитель, и, приезжая в маленький монастырь в отдаленном городке в предгорьях крохотных японских гор, Он принимал ванну с настоем из трав после каждой тренировки. Тело горело от обжигающе горячей воды, и хотелось мгновенно выскочить из этой водяной клетки, наполненной кипятком, но Учитель молча проникал в его взгляд, и вода становилась прохладнее, а тело постепенно наполнялось легкостью. Затем Учитель опускал голову так, что его глаз не было видно, но оторваться от тела Учителя было нельзя. Сколько времени продолжались водные процедуры, знал лишь Учитель, ощущая связь со своим учеником и чувствуя тончайшие изменения в его теле…

Стакан апельсинового сока, чуть разбавленный соком грейпфрута, и пара ломтиков, подрумяненных тостером, вернули Его к реальности. Он еще раз посмотрел на часы и быстрым шагом направился в комнату.

Костюм придал телу модный в этом сезоне силуэт, а галстук сфокусировал любой встречный взгляд на мерцающей булавке, дополняющей живописный рисунок ткани. Шестнадцатизарядный «брюннер» привычно разместился под левым плечом, а легкий «смит-и-вессон», отлитый из специальной стали и воплощающий в себе последние достижения оружейной мысли и фантазии, почти игрушечный, но обладающий почти фантастическими огневыми возможностями, надежно «утонул» в специальной кобуре, вшитой в пояс брюк. Несколько секунд Он смотрел на себя в зеркало. Дыхание было спокойным, постепенно точка Дан-тян наполнилась тяжестью, ноги приросли к полу, глаза мгновенно расширились и вновь стали бесстрастными, не было ощущения тяжести одежды, утяжеленной убийственными игрушками. Тело уже привыкло никогда не расставаться с этой ношей и не считало ее тяжестью.

Он вышел из квартиры, закрыл дверь, спустился вниз, оставил консьержке ключи, попросив ее присмотреть за оставленными цветами и не дать пыли поселиться в квартире надолго. Вместе с этим Он оставил пожилой женщине маленький сувенир и несколько банкнот, отчего она, как всегда, зарделась и, благодарно кланяясь, заверила Его, что к возвращению все будет как всегда. В доме все привыкли к тому, что квартира подолгу пустует, а иногда в нее наведываются Его друзья и после короткого пребывания опять исчезают. Поначалу консьержка очень волновалась, но позднее поняла, что молодые и по большей части экстравагантно одетые мужчины не устраивают вечеринок, не водят девиц и очень аккуратно оставляют чаевые за внимание к их квартире. Фирма, которая оплачивала квартиру, была хорошо известна своей солидностью, счета всегда гасили все расходы на много месяцев вперед, и молодые менеджеры, которые приезжали по делам фирмы, предпочитали, по их словам, уютную квартиру гостиничному номеру. Кроме того, в квартире было все необходимое для работы, и консьержка, убираясь после очередного отъезда, могла убедиться в том, что двухкомнатная квартира представляла собой миниатюрный рабочий офис, снабженный почти спартанской спальней и небольшой уютной кухней, превращенной в столовую. Соседи никогда не жаловались на молодых и вежливых клерков, а те всегда охотно рассказывали о своих маленьких успехах в продвижении по служебной лестнице в солидной фирме и мечтали, что когда-нибудь займут место в совете директоров. При этом они постоянно шутили и оставляли у пожилой консьержки самые приятные впечатления.

Он вышел на улицу. Свежий воздух приятно ласкал волосы и лицо, солнце нежно освещало листву и яркие одежды прохожих, играя на блестящих боках проезжающих автомобилей. Солнечный зайчик медленно проплыл мимо, и почти мгновенно чувство опасности заняло свое место. Оно не раздражало его, оно просто привычно заняло свое место, как постоянный посетитель занимает приглянувшийся ему много лет назад столик в кафе. Он не обернулся, не ускорил шаг – все это ни к чему. Он знал, что за ним следят, и следят чужие. Мозг работал, быстро анализируя события последних суток. Кто-то очень оперативно и точно вывел чужих людей именно на него. Это мог сделать Старик, как называли Шефа, или кто-то из привлеченных к работе по этой линии. О том, что Он будет заниматься этим делом, кроме шефа, не должен был знать никто. Значит, если Старик чист, кто-то аналитически высчитал Его участие. Мадам не могла знать о характере разговора в кабинете Шефа, к тому же ее прошлое в системе не оставляет ей возможности так рисковать, хотя… Не хотелось верить, что Шеф и его секретарша могли сдать информацию. Но надо было срочно прокручивать все версии, чтобы определить источник угрозы. Это очень важно сейчас для того, чтобы просто выжить в ближайшие пару часов, а не превратиться в то, что недавно сам видел на фотографиях.

Ни жалость, ни удивление не закрадывались в Его сознание. Он знал, что в жизни бывает даже то, чего практически не бывает, или то, чего даже невозможно предположить, а предательство или продажа информации – это обычные вещи. Страшные для любой секретной службы, но обычные для любой сферы человеческой деятельности, и для этой тоже. Жизнь приучила не удивляться, а школа – целостно охватывать ситуацию, если ее нельзя было просчитать логически…

Свою машину Он оставил на прежнем месте, даже не подойдя к ней: если она заминирована, то маленький кусочек пластиковой взрывчатки разнесет в пыль и новенький «мерседес», и его хозяина. От простоты и детской наивности хода рассуждений Ему стало смешно, и Он привычно потер пальцами нос.

«Ага, вот еще двое на противоположной стороне улицы. Такая милая парочка! Не слишком ли много для одного человека?» – подумал Он и намеренно несколько ускорил шаг, пользуясь сигналом светофора. В стекло витрины Он заметил, как парень выскочил за угол дома и уже через несколько мгновений девушка подсаживалась в притормозивший «БМВ». Проходя мимо, Он увидел свой «мерседес» среди немногих машин, еще стоявших на опустевшей стоянке. Обведя пространство глазами, Он обнаружил серый «форд» полуспортивного типа с двумя здоровяками, которые мирно болтали, листая мужской журнал.

Дальше играть не хотелось. Минимум пятеро на одного – это уже многовато для столь хорошего начала. Он остановил первое попавшееся такси и, разместившись на заднем сиденье, попросил отвезти себя в аэропорт. Когда такси притормозило около стоянки международного терминала, Он увидел уже припаркованный «БМВ», а обернувшись, успел разглядеть спрятавшийся за другими машинами полуспортивный «форд».

Маленький кейс с предметами туалета был единственным ненужным сейчас предметом. Единственно, что было в нем ценного, – это специальный бокс, выполненный в виде мужской сумочки для документов. Любой металлический предмет в этом боксе становился невидимым при проверке в рентгеновской установке аэропорта, а электронные датчики не срабатывали при проносе бокса со спрятанным оружием.

Он походил по терминалу, затем заглянул в туалет, где быстро вынул сумочку из кейса, а сам кейс оставил в одной из кабинок, предварительно протерев ручку и замки. На остальных предметах и на стенках кейса отпечатков его пальцев не было. Это он предусмотрел при упаковке содержимого. На мгновение Он остановился, а затем быстро достал из кармана маленький пластиковый баллончик и брызнул на ручку кейса. Затем убрал сумочку за пояс и вышел из туалета, оставив на блюдце служителя положенную монету. При выходе Он несколько раз демонстративно оглянулся и, стараясь суетиться и спешить, углубился в толпу. Он знал, что тактика теперь поменялась и они знают о том, что Он их заметил, они знают, что Он скинул кейс, и кто-то обязательно бросится в туалетную комнату за этим кейсом. Расчет был прост. Нехватка времени и людских сил вряд ли позволит человеку долго обрабатывать ручку и корпус кейса. Скорее всего, кейс просто возьмут рукой или накинут платок на ручку. Но при такой гонке, жаре и духоте влажная ладонь намочит платок, а благодаря выделению потовых желез платок намочит и раствор, разбрызганный на кейсе. Дальше все произойдет почти незаметно. Человек вдруг начнет медленно оседать и задыхаться, а через несколько секунд его скорчившееся тело потеряет все признаки жизни.

Один из здоровяков отделился от киоска с порножурналами и скрылся за дверью мужского туалета. Парочка как приклеенная держалась за Ним, а второй здоровяк прикрывал дальние подступы и возможные варианты уходов, его голова хорошо была видна в общей толпе.

Он знал, куда надо уходить. Система коридоров, по которым Он сейчас бежал, вела в сторону старых ремонтных ангаров. Именно там можно было оторваться от слежки, не покидая территории аэропорта, не выскакивая во внутреннюю зону аэропорта и не привлекая внимания охраны.

Он вышел точно на центральный ангар и сразу увидел парочку, а метрах в двадцати «опель» и еще двоих неизвестных парней. Один из здоровяков подошел сзади и, остановившись примерно в метре, наставил Ему в спину старый армейский кольт. Девушка и парень медленно приблизились. Девушка достала из сумочки вальтер с глушителем и, держа его около пояса, чуть обернулась, ожидая подхода парня. Незнакомцы вышли из машины и привалились к дверцам спиной с самым безобидным видом, ожидая уже запланированной развязки.

Парень приблизился неторопливым и каким-то не очень уверенным шагом, встав несколько сбоку от девушки, та, поигрывая пистолетом, сделала полшага вперед, хотела что-то сказать, но вдруг оступилась. На долю секунды она пошатнулась, парень наклонился поддержать ее, здоровяк, стоявший сзади, тоже инстинктивно подался вперед и приподнял руку с кольтом. Он почувствовал, что другого момента не будет, и выпрыгнул назад под руку здоровяка. Почти одновременно с этим Он услышал приглушенный хлопок кольта, поразивший девушку в грудь и отбросивший ее назад. Его ноги со страшной силой ударили в грудную клетку верзилы справа и чуть сбоку, раздался жесткий хруст, и почти одновременно с этим верзила взвыл, издавая страшный животный рык и пытаясь открытым по-рыбьи ртом вздохнуть. Кольт выпал из рук, и Он, поймав его, быстро перевернулся на бок, и, пока парень бросился к пистолету девушки, Он дважды выстрелил. Голова парня разлетелась, разбрызгивая кровавые ошметки мозгового вещества по сторонам, а тело несколько раз дернулось, словно к нему подключили электрический ток, и рухнуло.

Ребята, стоявшие у машины, на какое-то мгновение замерли от ужаса увиденного, но, опомнившись, что ситуация резко изменилась, схватились за оружие. Первый рванулся в сторону от автомобиля, и это спасло его в первый момент, а второй замешкался, высвобождая из-под куртки инграм с накрученным на ствол глушителем. Три выстрела один за другим бросили его на корпус машины, руки картинно растопырились на мгновение, а затем тело тяжело осело вдоль корпуса машины, оставляя на нем кровавый след. Первый парень выстрелил четырежды, стараясь накрыть площадь нахождения своего противника, который, перекатившись, спрятался за поверженные тела. Одна из пуль застряла в уже безжизненном теле парня, а другая перебила голень левой ноги верзилы, который, взвыв еще больше, задергался, издавая звериный набор предсмертных звуков. Первый сделал короткую перебежку и приостановился для очередной серии выстрелов по ненавистному врагу, но в тот момент, когда руки уже поднялись для выстрела, Он прицельно поразил Первого в голову. Пуля пробила правую глазницу вблизи переносицы, разнеся голову и опрокинув тело.

Он приподнялся и, подчиняясь автоматическому, выработанному рефлексу, произвел серию контрольных выстрелов в Первого и Второго парней, не подходя к их телам. Оба тела приняли еще одну порцию смертельного снадобья, которое уже не могло изменить их положения. Тело парня не требовало контроля. Он обернулся к девушке. Ее черты были поразительно знакомы, Он точно помнил, что это аристократически надменное и стервозное, но красивое лицо он уже видел. Вот только волосы были другими, и косметика несколько изменяла очертания. Он смотрел в лицо умирающей девушки, ее затуманенный взгляд блуждал в пространстве, а шумное и поверхностное дыхание говорило о скором приближении агонии. Вдруг ее взгляд остановился на Нем, и зрачки стали расширяться от ужаса. Он еще чуть наклонился и, не отрывая от нее взгляда, внятно произнес:

– Джим!

Девушка несколько раз моргнула, и глаза ее стали еще шире. Она закрыла глаза, и Он увидел, что она плачет. Девушка вновь приоткрыла влажные от слез веки, усилием сделала судорожный глоток:

– Джим… они его… там война… они…

Она еще пыталась что-то произнести, но в горле у нее заклокотало, затем горлом хлынула кровь, и глаза девушки остановились теперь уже навсегда.

Он оглянулся на верзилу, который продолжал хрипеть. Теперь пора было подумать о нем. Он стер платком свои отпечатки пальцев с пистолета, вложил пистолет в руку верзиле, развернул ствол в сторону головы и, вложив глушитель в рот, чуть прижал палец верзилы к спусковому крючку. Раздался двойной хлопок – выстрела и лопнувшей черепной коробки. Тело верзилы вздрогнуло, затем по телу пробежала судорога, и оно неподвижно замерло…

Он быстро огляделся и, привычно обыскав тела, остановил свой выбор на записной книжке и ручке с вмонтированным внутрь механизмом для стрельбы. Теперь все зависело от быстроты и непредсказуемых случайностей…

Когда он направился к выходу из терминала аэропорта, толпа уже была оттеснена от распростертого тела того парня, который бросился за Его дипломатом. Рядом с телом стоял офицер безопасности аэропорта, а у входа уже разворачивались машины полиции и медицинской службы. Oн заглянул через спины людей, увидел тело с прикрытым лицом и руку, продолжающую сжимать ручку чемоданчика. Сочувственно кивнув головой даме, которая высказывала свое компетентное мнение о происходящем, Он отделился от скопления людей, вышел из здания аэропорта и, сев в такси, направился в центр города. Здесь он вышел из машины, прошел несколько кварталов, покрутился в двух крупных супермаркетах, сел в другое такси, добрался до пригородного парка, расплатился с водителем и, не торопясь, пошел по прогулочной дорожке, влившись в спокойный поток гуляющих.

Мысли, лихорадочно сменявшие одна другую и выбрасывающие в мозг отработанные действия, постепенно замедлились, и Он, как когда-то на занятиях в спецшколе, приступил к анализу происшедшего.

Группа вышла на него практически мгновенно, целью деятельности группы, скорее всего, было Его убийство с предварительным допросом для получения дополнительных сведений. Похищение практически отпадало при анализе той тактики, которую избрали нападавшие. А простое устранение Его не требовало такого количества людей и такой явной демонстрации силы. По-видимому, спектакль был рассчитан на моральное подавление с последующим «дружеским» разговором, основными собеседниками в котором должны были выступать эти прекрасные здоровяки и милая девушка со знакомым лицом. Он улыбнулся, представляя себе эту картину. Итак, Джим является их источником, и не где-то, а в Центральном офисе фирмы. Это означало очень многое, но прежде всего то, что помощи ждать не придется и те варианты, которые были предусмотрены Шефом и детально проработаны, так и останутся на бумаге, спрятанной в сверхмощном сейфе. Он сейчас не дал бы и минимальной гарантии, что остряк Джим не добрался до этих разработок. Оставалось только два варианта работы: импровизация и восстановление старого эксклюзивного способа, который был отработан Им и Шефом еще тогда, когда Он проходил специальную стажировку.

Кроме всего прочего, необходимо было решить, кем Он будет теперь. Паспорт и права теперь были обузой. Выйдя из парка, Он опять взял такси и, приехав в известный торговый квартал, отправился вдоль бесконечного ряда магазинов. Зайдя в один из них, Он прошел в служебное помещение, спустился в подземный гараж, прошел а дальний угол и своим ключом открыл мощную стальную дверь. За дверью начинался коридор, который привел Его к другой двери, открыв которую Он попал в подземный гараж небольшого особняка. Он поднялся по знакомой лестнице на первый этаж. Все было в идеальном порядке и оставалось на тех местах, которые были предусмотрены специально установленным планом. Он прошел на кухню, открыл один из шкафчиков и, поколдовав над кодом сейфа, наконец открыл бронированную дверцу. Он извлек из сейфа знакомый пакет, забрал из него все содержимое и, вложив внутрь пакета свои документы, вновь положил все внутрь хранилища. Закрыв сейф, Он присел на край стола и открыл документы. Теперь Он опять обрел имя – Арнольд Браун. Жизнь продолжалась, а в работе наступал тот период, когда азарт игры и жажда жизни, соединяясь с поставленной задачей, делали и жизнь и работу настолько насыщенной и быстротечной, что все остальное отступало на дальний план… Но самым важным сейчас было привести себя в готовность и получить прямой контакт с Шефом.

Арнольд прошел в ванную комнату, бросил в ванну несколько шариков с душистым раствором и, набрав воду, забрался внутрь. Постепенно тело расслабилось, появилось чувство легкой дремоты. Арнольд встал под душ и, ополоснувшись, закутался в огромное махровое полотенце. Пройдя в комнату, он привычным движением бросил под подушку оружие и почти сразу заснул тем сном, которым засыпал в детстве после долгих игр. Сейчас очень важно было выспаться, по крайней мере, ему казалось, что более важного дела сейчас не существует…

* * *

Комиссар полиции долго молча изучал представленные ему материалы этого необычного случая, произошедшего в аэропорту. Несколько минут назад он положил трубку телефона после разговора с заместителем министра. Вездесущие газетчики уже выдвинули десятки версий происшествия, во всем упрекая полицию и насмехаясь над молчанием официальных чиновников министерства. Заместитель министра был давним другом комиссара полиции. Когда-то Гельмут Смит учился с Карлом Вуфнером, и они оба ухаживали за прекрасной студенткой юридического факультета Хеленой Бартман, дочерью известного депутата бундестага. Но они оба видели в ней не дочь известного политического деятеля, а просто красивую и умную девушку, которой оба безоговорочно отдали свои сердца. Хелена предпочла Вуфнера, а дальнейшие успехи карьеры были следствием влияния его тестя. Но Карл и Гельмут оставались такими же друзьями, как и прежде. Разговор был тяжелым для обоих. Они прекрасно понимали, что общественность и высокие правительственные чиновники не оставят министерство в покое, пока не будет какой-то ясности. Гельмут и Карл договорились о встрече в старом охотничьем домике, где они любили отдыхать после охоты и беседовать долгими ночами, обсуждая насущные проблемы или вспоминая озорные годы студенчества и первые годы работы.

Гельмут прибыл немного раньше намеченного срока, но лимузин Карла уже стоял на стоянке, а один из охранников Карла, увидев приближение знакомого «мерседеса» комиссара, приветливо улыбнулся и кивнул на приветствие, но остался на своем месте, наблюдая за действиями друга своего патрона. Гельмут улыбнулся и мысленно похвалил парней за прекрасную выучку. Подходя к домику, комиссар почти столкнулся со вторым охранником, который вынырнул из-за двери, но мгновенно уступил проход, узнав человека, с которым была назначена встреча. Карл сидел в кресле у камина и колдовал над столом, он никому не позволял заменить себя. Гельмут вспомнил, что, еще будучи курсантами высшей школы, все сокурсники называли его друга Кухонный Карл…

– Послушай, Кухонный Карл, твои парни опять вне конкуренции, а ты, как всегда, за своим любимым занятием. Привет, как Хелена и сын?

– Здравствуй Гельмут, спасибо, все хорошо. Сын заканчивает военную академию, а Хелена почти поправилась после болезни. Как твои домашние?

– Ну, ты же знаешь, что Моника всегда ревнует меня к Хелен, а дочь и сын сейчас на практике в Штатах. Не забывай, все-таки их дед стопроцентный янки.

– Ладно, шутник, давай перейдем к серьезным вопросам. Что ты думаешь обо всем? Нам надо постараться понять, что же это было, а уже потом думать, как обрисовывать все это общественности.

– Знаешь, Карл, я не могут отделаться от ощущения, что мы имеем дело не с обычным убийством. Мои парни провели анализ, смоделировали ситуацию. По их мнению, это очень похоже на взаимное убийство при попытке проведения переговоров. Все убитые проверены по картотекам. Девушка и парень – немцы. Девушка убита выстрелом в грудь, а парню почти отстрелили голову, но его идентифицировали по отпечаткам пальцев – это Ганс Шанце… – Гельмут посмотрел на вскинувшего голову Карла. – Да, да Шанце. Тот самый, который чуть не укокошил тебя два года назад и которого безуспешно разыскивали. По анализу останков мы установили, что он сделал серию пластических операций, и узнать его было практически невозможно.

– А девушка? Что есть на нее?

– Бригита Вольф, неоднократно привлекалась за участие в демонстрациях и слишком буйных выступлениях некоторых молодежных организаций. Но этим все и ограничивалось. Никаких компрометирующих материалов в архиве нет. Правда, у одного из моих сотрудников есть источник, который несколько раз информировал о том, что Бригита была замечена вблизи мест встречи крупных представителей наркобизнеса, происходивших на нашей территории. Но в контакт ни с кем не вступала. Кроме того, наши специалисты в один голос утверждают, что в ее сумочку кто-то заглядывал перед убийством или после того, как все уже было закончено. Пистолет она носила в специальной кобуре, и связать беспорядок в предметах в сумочке можно лишь с осмотром.

Карл молча сервировал стол, изредка останавливаясь и более внимательно вглядываясь в давно знакомое лицо коллеги. Гельмут всегда был прекрасным специалистом и аналитиком, поэтому Карл кроме дружеских чувств питал к нему еще и профессиональное уважение. Он кивнул, и Гельмут продолжил доклад о полученных результатах:

– Затруднение вызвало наличие одинаковых пистолетов у парней, убитых около машины и на поляне. Скорее всего, они оба сидели в машине – там обнаружены их отпечатки пальцев, к тому же один из них курил и оставил в пепельнице окурки. Тот, который убит прямо около машины, только выхватил инграм, но в ход его пустить не успел – был застрелен, а потом добит двумя выстрелами в голову. Второй побежал к месту, где стояла группа, стрелял, попал здоровому парню в ногу и был наповал убит. По документам они испанцы, но, по данным Интерпола, испанцем являлся тот, которого застрелили около машины, – его имя Мигель Санчос, член правоэкстремистской группировки. По косвенным данным, может быть замешан в акциях, проводимых испанцами во Франции, скорее всего, его нанимала баскская «Эта» или были проведены операции прикрытия. Со вторым сложнее. По полученной информации, он американец, его мать мексиканка, отец – янки; закончил два курса спецшколы, готовился для работы в Латинской Америке, но службой внутренней безопасности был уличен в несанкционированных внешних контактах и был исключен. После этого шесть месяцев проходил «карантин». Вначале все было нормально, но перед самым окончанием проверки и отправкой документов на комиссию он вдруг исчез. В школе его звали Бил Салем. Пришлось срочно связываться кое с кем из военных и подключить наших «стариков» из секретной службы. Его настоящее имя было Мартин Клок…

Карл поставил на стол тарелку, которую он старательно сервировал, сел в кресло и весь превратился в слух.

– Теперь о двух здоровых парнях. Первый – Тони Шорт, он вошел в туалет, затем вышел с чемоданчиком типа дипломат в руках и замертво упал прямо в дверях. Служитель туалета утверждает, что входил он с пустыми руками. При вскрытии диагносцирована смерть от удушья, но следов какого-либо вещества не обнаружено, хотя наши эксперты провели все возможные пробы. Второй парень – Вильям Шорт, родной брат Тони Шорта. По картине событий – застрелился сам. Все убитые у ангаров были застрелены из его кольта. При вскрытии обнаружено, что у него прострелена нога из пистолета Мартина Клока и ко всему серьезная травма правой половины грудной клетки с переломом ребер, повреждением печени и легкого.

Гельмут на секунду остановился, взглянув на своего сановного друга, и вновь углубился в изложение материала:

– Братья Шорт – ирландцы. По нашему компьютеру на них ничего нет, английские коллеги передали, что братья имели контакты с ИРА, но точная их роль до конца не определена. По крайней мере, сейчас источники, близкие к ИРА, не указывают на какую-либо активизацию или попытку реакции на происшедшие события.

По реконструкции получилось, что Тони Шорту подбросили дипломат с нанесенным на него ядом функционального действия, разлагающимся через короткий промежуток времени, а Вильям тут же отомстил за смерть брата, причем сам получил сильный удар в грудь, ранение в ногу, после чего застрелился.

Гельмут опять на секунду остановился, как бы собираясь с мыслями. Но Карл знал эту особенность своего бывшего однокурсника.

– У меня, Карл, почему-то впечатление, что должен существовать еще один участник событий. Возможно, их было больше. Но в том, что хотя бы еще один человек должен быть, – в этом я абсолютно уверен.

Гельмут закончил рассказ и посмотрел на Карла. Тот улыбнулся и, покачав головой, произнес:

– Как ты умудрился за такое короткое время достать столько информации? Да ты и впрямь «головастик»! Помнишь, как на последнем курсе ты за сутки достал почти весь материал по заданию, а мы смогли наскрести только около половины?

– Все очень просто. Я постоянно забрасываю на проверку по всем возможным каналам такое количество информации, что сотрудники уже привыкли к такому положению дел, и даже наши коллеги из-за рубежа не удивляются, когда получают от меня по 20–30 имен на проверку. Помнишь нашего «отмороженного» Мишеля, который преподавал активные операции, а перед выходом в отставку работал ликвидатором в Африке? Когда один из наших, кажется Хаген, отпустил одно из своих знаменитых замечаний, старик ответил ему сакраментальной фразой: «Патронов, денег и информации никогда не бывает много».

– Мне кажется, что ситуация очень похожа на один из уроков, которые мы разыгрывали в академии. Помнишь, когда ты споткнулся и вывернул ногу, а потом все-таки «взял» того парня из параллельной группы, который играл террориста. Тебе тогда объявили благодарность за мужество и находчивость. Так вот, мне кажется, что это не выяснение отношений между интернациональными группами по каким-то вопросам, хотя и отбросить эту версию очень трудно.

Гельмут с удовольствием приступил к тому, что Карл так и не успел досервировать. Заместитель министра тоже отложил полотенце и, не снимая своего любимого передника, который он надевал только в этом домике, присоединился к своему другу. Какое-то время они, казалось, были поглощены только едой, но через несколько минут Карл поднял голову и, прервав непринужденный бытовой разговор об успехах детей, вновь вернулся к основной проблеме.

Два опытных сотрудника никак не могли до конца понять суть происшедшего; находясь под грузом ответственности и общественного мнения, они обязаны были отреагировать на происшествие, но пока однозначного решения найти не могли. Они вновь и вновь прерывали обсуждение и возвращались к темам семьи, спорта, охоты, путешествий, обсуждения последних фильмов или причуд женской моды, которая не могла миновать их, хотя больше касалась жен и дочерей. Наконец оба остановились на том, что в прессе пройдет материал, надиктованный Гельмутом одному из надежных корреспондентов, который не станет излишне фантазировать и «улучшать» полученную информацию. А в материале необходимо максимально сжато изложить только известные факты без каких-либо версий и комментариев. Единственное, что можно сказать, – это то, что все убитые принадлежали или имели явные контакты с различными криминальными и террористическими группами. Кроме того, необходимо было проинформировать более подробно службу военной разведки и контрразведки, а также отправить специальный пакет материалов куратору секретной службы в парламенте для координации усилий множества других подразделений из параллельных ведомств и для возможной связи с правительствами других стран…

И все-таки что-то не давало покоя обоим, и они еще долго беседовали друг с другом, постоянно возвращаясь к этому непонятному, но очень знакомому какими-то неуловимыми признаками случаю…

* * *

Арнольд сидел перед столом, окна были плотно занавешены снаружи, а изнутри закрывались жалюзи из пуленепробиваемого металлопластика, предотвращающего возможность звукового сканирования снаружи. Большой многофункциональный комплект аппаратуры безопасности контролировал все, что происходило вокруг дома на расстоянии до 30 метров, давал точные сигналы о любом живом или неживом объекте, который приближался к зданию, перемещался внутри него или направлял на окна и двери дома какое-либо излучение. Арнольд поднялся и прошел по нескольким комнатам, осматривая давно знакомую обстановку, подошел к телефону прямой связи, присел на край кресла перед небольшим столиком. Телефон был накрыт пластиковым колпаком с электронным замочком, настолько смешным, что его можно было просто сковырнуть сильным ударом руки, но если хотя бы один знак шифра оказывался неправильным, то в ход пускалась программа, и в заблокированную комнату мгновенно впрыскивался газ, усыпляющий незадачливого искателя приключений, а группа технического контроля получала сигнал тревоги, и через несколько минут спящего человека уже везли в закрытом фургоне крепкие ребята, основная задача которых заключалась в борьбе с самыми опасными агрессивными проявлениями человеческой деятельности.

Вручение премии ФСБ России. 2006 год

Цифры кода выплыли из памяти сами собой, но Арнольд записал их на небольшом листке, лежащем на столике вместе с карандашом, несколько раз проверил правильность последовательности знаков и цифр, а затем, не торопясь, набрал нужную комбинацию. Замочек мягко щелкнул, и пластиковый колпак откинулся, освобождая телефон. Арнольд еще раз взглянул на часы, сверяя время, и поднял трубку. Через несколько секунд на противоположном конце провода также подняли трубку, и воцарилось молчание. Арнольд, не торопясь, досчитал до десяти, а затем дважды кашлянул и положил трубку на рычаг. Потекло время ожидания. Он знал, что ждать надо ровно три минуты, но это время всегда было мучительно долгим и невыносимо тоскливым. Наконец телефон зазвонил. Подняв трубку, Арнольд начал медленно считать, он успел досчитать до семнадцати, когда на другом конце трубки кашлянули, а затем раздались короткие гудки. Трубка мягко легла на рычаг, затем пластиковый колпак опустился и защелкнул замочек, включив электронное устройство. Теперь надо было ждать гостей. Если отсчет был правильным, то через 15–20 минут появится человек, которого вызвали.

На всякий случай Арнольд проверил всю технику, еще раз проанализировал возможность неприятных случайностей и, устроившись в кресле перед пультом, стал ждать. Вскоре он увидел на одном из мониторов знакомый красный «форд» несколько устаревшей модели, модной когда-то во времена его юношества. Из машины вышел человек, фигуру которого Арнольд не мог спутать ни с кем – этого человека он знал много лет, учился у него, а затем работал под его руководством. Но сейчас надо было не пропустить мельчайших особенностей движений, определяющих только им понятный язык движений и жестов.

Вот человек обошел машину, оставив открытой переднюю дверцу, и, открыв багажник левой рукой, достал из него кейс, затем опустил его на землю и левой же рукой закрыл крышку багажника, правая рука мужчины повернула ключ, закрывая багажное отделение, а затем эта же рука извлекла ключи из замочной скважины и взяла кейс. Все происходило обычно и совершенно естественно для всех, кроме этих двоих – одного, который проделывал манипуляции с автомобилем, и другого, который неотрывно следил за всем, что бесстрастно фиксировал монитор. Наконец машина была закрыта, и человек с кейсом направился к входной двери, но, не доходя до дома, повернул в сторону и исчез из поля видеокамеры, свернув ко входу в супермаркет.

Арнольд перешел в кухню и включил кофеварку, которую предварительно уже заправил ароматным мелкомолотым кофе. Он неторопливо поставил две чашечки на стол, достал несколько пакетиков с уже готовыми бутербродами и отправил их в микроволновую печь.

Дверь открылась мягко и почти неслышно, и перед Арнольдом предстал Шеф с кейсом в одной руке и пакетом из супермаркета в другой. Оба молча кивнули друг другу. Шеф протянул Арнольду пакет и пошел в прихожую повесить свой плащ, а Арнольд, выложив на стол содержимое пакета, нашел все, что он любил той мальчишеской любовью, которая остается на всю жизнь. Сладости нашли свое место на столе, бутерброды манили к себе ароматом хрустящего хлеба и горячей начинки, а кофе источал пряный аромат, устоять перед которым стоило большого труда.

Двое мужчин сидели за столом и молча предавались трапезе. Шеф посматривал на своего подчиненного и ученика и опять старался понять, что же представляет из себя этот «мальчик». Он всех своих учеников называл «мальчиками». Он боялся забыть их имена и боялся называть их по именам, потому что потом надо было привыкать к мысли, что имя остается свободным и может быть передано другому ученику взамен погибшего.

– Что произошло? – как обычно спокойно задал Шеф свой вопрос.

– Джим, – спокойно ответил Арнольд и положил перед Шефом свои документы, вынув их из кармана. Шеф молча перелистал страницы нескольких книжечек и вопросительно поднял глаза на Арнольда.

– Старые документы лежат на месте, – ответил ученик учителю. – Шеф, мне нужна резервная линия, Ваша линия, – произнес Арнольд, выделяя слово «Ваша».

Пожилой мужчина понимающе кивнул и привычным движением коснулся мочки уха. Мельком взглянув на молодого человека и уловив его улыбку, еще раз кивнул:

– Да, да привычка. Ты задал мне трудную задачу, мальчик, хотя я задал тебе не менее легкое задание. Как ты выбрался из этой переделки?

– Просто очень хочу жить, и нельзя было провалить авторитет Вашей школы, – ответил молодой парень, хотя на его лице была маска усталости и ожидания. Пожилой человек понимающе кивнул. Он знал, что в этих словах нет бравады, в них горечь безысходности и действительная жажда жизни. Его ученик был приговорен, но надо было продолжать игру, небезопасную для обоих, но игру, которая должна была спасти многие тысячи жизней и облегчить существование десяткам и сотням тысяч людей.

– Ты помнишь Мари? – спросил Шеф Арнольда.

– Конечно. Она и ее группа погибли во время операции в Азии три года назад. Я тогда чуть не получил две головы из одной…

– Она жива, – перебил Шеф и бросил взгляд на Арнольда.

Тот на мгновение замер, потом дотронулся до лба, который на всю жизнь нес на себе след той кровавой операции. Рукоять пистолета, обрушенная на его голову, раскроила кость, и трещина четко прощупывалась под кожей. Арнольд инстинктивно дотронулся до трещины и провел пальцами сверху вниз. От Шефа не могло скрыться выражение глаз, которое только на мгновение мелькнуло и тут же было спрятано от окружающих.

– Да, она осталась жива, хотя все остальные погибли. Ты помнишь, сколько наших ребят осталось там? Я могу дать тебе только этот канал, но ты должен знать, что Мари связана с людьми Анри Кардье. Когда-то Кардье почти уничтожил систему Купца, но тогда Купец был просто руководителем одной из ветвей наркокартеля. Купцу удалось бежать во время перевозки его из штаб-квартиры Кардье в федеральную тюрьму. Но через полгода Купца и Кардье видели вместе на Гаваях, а месяц спустя они вместе оказались в группе, совершавшей тур по СССР, где провели пять дней. После этого вместе их не видели, но ситуация с провалом двух операций по линии Мари и полученная, правда с опозданием, информация о связи Мари с Кардье кое-что расставляет на свои места. Остальное тебе надо будет определить самому. Остальные линии я не могу тебе передать – мы не знаем, что успел еще сделать Джим, а потому не можем рисковать.

Шеф немного помолчал, а потом, как бы решившись, продолжил:

– На самый крайний случай ты можешь воспользоваться нулевым кодом, но это можно делать только тогда, когда тебя пристегнут к электрическому стулу или поведут к гильотине. Это все. В дипломате твой комплект, отбери то, что сочтешь необходимым. И еще, деньги ты сможешь получать в тайниках по резервной линии, об этом мы договоримся, но если что-то насторожит тебя, ты также можешь воспользоваться нулевым каналом, но только один раз.

Шеф положил дипломат на стол, открыл его, извлек пластиковую коробку, занимавшую почти весь объем чемоданчика, и, оставив ее на столе и на прощание по-отцовски похлопав Арнольда по плечу, вышел в прихожую. Через несколько секунд мягко щелкнул замок, и Арнольд вновь остался один. Он открыл пластиковый контейнер и увидел знакомый набор, состоящий из последних достижений человеческой мысли, нацеленной на уничтожение чужой жизни и сохранение своей…

Еще долго сидел Арнольд в мягком комфортном кресле и, прикрыв глаза, полудремал, полуразмышлял о предстоящем. Затем он резко встал, отправился в ванную комнату, принял душ, сварил для себя еще одну чашечку кофе, оделся, еще раз проверил собранный комплект из пластикового контейнера, оставленного Шефом. Остальное содержимое вместе с контейнером он убрал в сейф, включил систему контроля сигнализации и покинул одинокий и ничем не приметный домик.

* * *

Данный текст является ознакомительным фрагментом.