ГЛАВА ВОСЬМАЯ Кузькина мать Никиты
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Кузькина мать Никиты
Только в 1954-м американцы записали в свой актив четыре ядерных взрыва чудовищной по тем временам мощности
— 15 мегатонн. Естественно, Советский Союз бросился вдогонку. Вопрос об испытании сверхмощных зарядов решался в ЦК КПСС и Совете Министров СССР. Их совместным постановлением от 17 марта 1956 года № 357–228 предлагалось испытать на Новой Земле термоядерный заряд рекордной мощности — 25 мегатонн. Автором этого проекта называют министра среднего машиностроения А.П. Завенягина.
Еще в апреле 1956 года специальная Северная экспедиция под руководством П.Ф. Фомина занималась выбором и оборудованием боевого поля для испытаний сверхмощных ядерных зарядов, которые к этому времени уже предлагалось перенести с Семипалатинского полигона. Сегодня мало кому известно, что изначально испытания супербомб планировалось провести на Новосибирских островах, которые, как известно, еще более отдалены от густонаселенной части материка, называлось даже место — остров Земля Бунге. По ряду причин эту идею оставили, и для сверхмощных зарядов в отдаленной, северной части архипелага наметили оборудовать поле на берегу Митюшихи. Очень спешили, поскольку испытания планировались на III квартал. Поле подготовили к 20 июля.
Проект А.П. Завенягина
Супербомба 1956 года весила 26 тонн. Сбросить ее должен был самолет Ту-95, в чей бомболюк заряд даже не помещался. В полигон, чтобы «получить разные степени поражения», планировали привести корабли — лидер «Баку», эсминцы «Разъяренный» и «Грозный», минный тральщик Т-219, подлодки С-16 и С-19, а также пару тральщиков с деревянными корпусами: по ним хотели выяснить — сгорят они от излучения или не сгорят?
Столь мощной бомбы боялись даже сами испытатели: ведь, по их расчетам, избыточное давление от взрыва могло возникнуть не только в районе Амдермы и Нарьян-Мара. В Архангельске, Мурманске и даже в странах Скандинавии тоже «ощутили» бы его последствия. Есть упоминание, что в связи с этим Министерство обороны и Академия наук «рекомендовали» изготовителям бомбы — Минсредмашу все же уменьшить тротиловый эквивалент «изделия» почти в два раза, а позднее возможные поражающие воздействия на специально созванном техническом совете обсуждали ученые С.А. Христианович, Н.Н. Семенов, О.И. Лейпунский.
31 августа 1956 года по просьбе Минсредмаша Президиум ЦК КПСС решил все же отложить испытание 25-мега- тонной бомбы, перенеся его ориентировочно на следующий год. Но в 1957-м умер А.П. Завенягин. К тому же по ряду других причин решили все же не гнаться за американцами с супербомбой, а, постепенно увеличивая тротиловый эквивалент «изделий», образно говоря, «показать США кузькину мать» позднее.
Пресловутый «ботинок» Хрущева
В истории нашего Отечества присутствует много анекдотов, если так можно назвать моменты, которые обыватель, как правило, не слишком осведомленный в истинных обстоятельствах, трактует на собственный лад. Одна из таких расхожих «новелл» о том, как глава нашего государства Н.С. Хрущев якобы стучал ботинком о трибуну Генеральной Ассамблеи ООН, обещая империалистам показать русскую кузькину мать
В кругу политиков, если верить современникам, Никита Сергеевич и в самом деле отличался, скажем так, неадекватностью поведения. Однако вряд ли его «неадекватность» превосходила в чем-то поступки того же Бориса Николаевича Ельцина. Вспомните, хотя бы, как бывший гарант ныне действующей Конституции в нетрезвом виде дирижировал оркестром на улице Берлина.
Так что же было на самом деле? Откуда взялся пресловутый хрущевский ботинок, который, если уж на то пошло, в действительности оказался плетеной сандалией?
12 октября 1960 года на заседании Генеральной Ассамблеи ООН обсуждался вопрос о предоставлении независимости колониальным странам. Хрущев, приглашенный на это заседание, направлялся на свое место в зале. Дальше предоставим слово сыну Никиты Сергеевича:
«В какой-то момент журналисты окружили отца, и кто-то наступил ему на ногу. Ботинок слетел. А он же был полным человеком и нагибаться не стал. Ботинок подобрали и поставили рядом на стол. Потом уже в какой-то момент отец захотел вмешаться в обсуждение — начал махать этим ботинком, привлекая внимание. Вот и все»
Эти мгновения зафиксировали падкие на сенсацию журналюги. А возмутился Никита Сергеевич, когда выступавший на Ассамблее представитель Филиппин оскорбительно отозвался о странах социалистического лагеря. Поднялся шум, члены советской делегации принялись стучать кулаками по столу, за которым сидели. Стучал и Никита Сергеевич. И вовсе не по трибуне, а по тому же столу. Это тоже отсняли на пленку. А потом в сообщениях журналюг об инциден те все смешалось в кучу — и хрущевский «ботинок», и кулаки. Между прочим, громкий шум оппонентов выступающего в ряде парламентов и сегодня считается вполне допустимой формой выражения несогласия. Но тогда американцам позарез нужен был скандал. И они его сделали и разнесли.
Между прочим, за неэтичное поведение в зале ООН делегацию СССР тогда оштрафовали на 5 тысяч долларов. Однако наши представители штраф так и не заплатили.
Теперь об известном русском выражении — «показать кузькину мать». Оно действительно присутствовало в одном из выступлений Н.С. Хрущева. Но совсем не в США, а на выставке достижений в московском парке «Сокольники», которая состоялась годом раньше инцидента в ООН, в 1959 году.
Тогда, спросите, какое отношение имеет упомянутый случай на заседании Генеральной Ассамблеи к испытаниям ядерного оружия на Новой Земле? Дело в том, что народные россказни прочно связали ту хрущевскую сандалию и «кузькину мать» со взрывом супербомбы, которая должна была продемонстрировать потенциальному агрессору нашу ответную силу. И сила действительно была продемонстрирована — 30 октября 1961 года.
Маэстро, занавес!
Сегодня уже рассекречены многие документы, и потому стали известны не только главные, но даже, казалось бы, малозначительные подробности этого, 130-го по счету, испытания атомного оружия в Советском Союзе.
Итак, главные действующие лица. По возможности назовем их всех.
Разработали термоядерный заряд физики-теоретики В.Б. Адамский, Ю.Н. Бабаев, А.Д. Сахаров, Ю.Н. Смирнов и Ю.А. Трутнев. Председательствовал в Государственной комиссии для проведения испытаний генерал-майор Н.И. Павлов. Главный представитель от науки — академик Е.А. Негин. Непосредственно на полигоне испытаниями руководили вице-адмирал П.Ф. Фомин, генерал-майор Г.Г. Кудрявцев, инженер-контр-адмирал Ю.С. Яковлев, инженер-капитан I ранга В.В. Рахманов и профессор И.Л. Зельманов. Прогнозирование погоды осуществляла группа синоптиков во главе с главным метеорологом страны академиком Ю.А. Израэлем и академиком Е.К. Федоровым.
Перед самым взрывом на Новую Землю также прибыли главком Ракетных войск маршал Советского Союза К.С. Москаленко и министр среднего машиностроения Е.П. Славский, и не столько по линии своих ведомств, сколько с особой политической миссией. Оба они являлись делегатами XXII съезда КПСС, который в те дни работал в Москве, и должны были «отрапортовать» партийному форуму о новом достижении ученых и военных. Это, пожалуй, убедительное свидетельство того, что взрыв небывалой мощности проводился еще и с демонстрационной целью. Заметим, впервые морякам об этой стороне испытаний в связи с проведением XXII съезда главком ВМФ С.Г. Горшков сказал на совещании 24 сентября 1961 года.
Но не все складывалось гладко — мешала погода, точнее — ветер, который постоянно дул в сторону материка. На полигоне нервничали: мог сорваться эффектно задуманный рапорт съезду, который, к слову, начал работу 17 октября. Государственная комиссия, принимавшая решение о точной дате испытания, заседала каждые 4 часа. Наконец, после сильного шторма и метели синоптики выдали прогноз на первую половину 30 октября: толщина слоя облаков — 4000 метров при высоте нижней кромки 300 метров. Видимость — 10 километров. Ветер у поверхности моря — юго-западный, 3 метра в секунду.
Бомбе взлет разрешаю
Ничего подобного в военной практике человечества не было. Поэтому есть смысл рассказать очень подробно и о технических деталях испытаний.
Мощность термоядерного заряда составляла 50 мегатонн. Заряд поместили в баллистический корпус бомбы длиной около 8 метров и диаметром 2,1 метра. Общий вес «изделия» составил 26 тонн. В стандартный бомболюк самолета Ту-95 такая объемная конструкция не помещалась. Тогда бомбардировщик оснастили специальной подвеской к фюзеляжу. Забегая вперед, скажем: чтобы затем подвесить «изделие», на аэродроме сделали специальный котлован длиной 14,5 метра, шириной 4,5 метра и глубиной 1,4 метра. Рано утром 30 сентября бомбу к нему доставил 40-тонный тягач и потом еще целый час с помощью лебедок, тросов и тягача обслуга крепила ее под фюзеляжем самолета.
Авиационной группой, которую привлекли к испытаниям, командовал генерал-майор Е.И. Шапошников. Самолет-носитель Ту-95 (№ 5800302) был выпущен в серии бомбардировщиков 1955 года. Его экипаж состоял из 9 человек. Все они в августе-сентябре прошли специальную подготовку к испытаниям и 16 октября 1961-го даже участвовали в испытании водородной бомбы большой мощности. Назовем их имена. Ведущий летчик — майор А.Е. Дурновцев, ведущий штурман — майор И.Н. Клещ, второй летчик — М.К. Кондратенко, штурман-оператор радиолокатора — старший лейтенант А.С. Бобиков, оператор радиолокатора — капитан А.Ф. Прокопенко, бортинженер — капитан Г.М. Евтушенко, старший стрелок-радист — капитан В.М. Снетков, стрелок-радист — ефрейтор В.Я. Болотов.
Бомбардировщик Ту-95 майора А.Е. Дурновцева сопровождал самолет-лаборатория Ту-16А (№ 3709) с экипажем подполковника В.Ф. Мартыненко.
Оба самолета покрыли специальной белой краской, на их фюзеляжах не было никаких темных пятен и даже принятых в авиации обозначений — так рассчитывали уменьшить воздействие светового излучения ядерного взрыва.
Машины поднялись в воздух с аэродрома Олений на Кольском полуострове. До полигона на Новой Земле они летели 2 часа 30 минут.
В расчетной точке экипаж Ту-95 сбросил бомбу с высоты 10500 метров. К земле она летела под куполами специальной парашютной системы (площадь главного купола — 1600 кв. метров). За это время бомбардировщик смог уйти от предполагаемого эпицентра на 40 километров, а самолет-лаборатория Ту-16А — еще на 15 километров дальше.
Взрывное устройство сработало в 8 часов 33 минуты на высоте 4000 метров над целью и в 4200 метрах над уровнем моря. Так говорят документы. Яркая вспышка длилась 30 секунд при общем световом излучении 70 секунд. Дальше, опять же — по документам: в процессе светового воздействия ощущалась повышенная температура, фронт ударной волны догнал самолет-носитель через 8 минут 20 секунд. Бомбардировщик в этот миг находился на удалении 115 километров от эпицентра взрыва, его встряхнуло, но фактических изменений в режиме полета экипаж не заметил.
Зато в актах точно записано — процесс развития облака взрыва продолжался около 40 минут. Через 45 секунд после взрыва верхняя граница облака уже достигла 30 километров, после чего оно развивалось в основном в поперечном направлении. Через 35 минут после взрыва облако имело двухъярусную структуру с диаметром верхнего яруса 95 километров и диаметром нижнего яруса 70 километров. Оно очень долго сохраняло свою форму и было видно на расстоянии 800 (!) километров.
Апокалипсис со стороны
Бомбардировщик был уже на подлете к боевому полю, когда с аэродрома Рогачево взлетел Ил-14 с министром Е.П. Славским на борту. Ефим Павлович решил пронаблюдать за взрывом, глядя в иллюминатор самолета. В это же время в готовности № 1 находились не только все посты наблюдения, в напряжении замер весь Новоземельский полигон. В поселке Белушье оборудовали главный наблюдательный пункт, все люди вышли из домов и казарм на открытые участки, а пожарные предусмотрительно вывели машины из гаражей. В гавани поселка корабли и суда снялись со швартовых и ушли на рейд. Все ждали.
На КП прошел сигнал с бомбардировщика: «Цель вижу на 5 баллов», потом: — «Проверка единого времени», наконец: — «Изделие сброшено». Тут же по гарнизону и всем постам отдали команду: «Очки одеть, биноклями и стереотрубами не пользоваться». После сигнала «Автоматика сработала» начался обратный отсчет времени. Но даже с фразой «время ноль» световая вспышка для многих оказалась неожиданной из-за ее чрезвычайной яркости. Световой импульс каждый почувствовал на открытых частях тела — «как из горячей печи, когда открывают дверку» В районе Белушьей и Рогачево проходила полоса низкого тумана. Она мгновенно исчезла!
Клокочущий огненный шар стремительно разрастался и быстро поднимался вверх, как затем подсчитали, на высоту 70–80 километров. Изнутри его мелкими вспышками продолжали вырываться сгустки энергии. Прошло еще несколько секунд, прежде чем стало формироваться грибовидное облако. Нижняя часть огненного шара не касалась земли, но из-за гор близ Маточкина Шара вырос черный столб, который стремился соединиться с ним. Еще секунды, и шар на большой высоте уже начали размывать потоки воздуха. Отдельные слои огромного облака потянулись на север.
Затем пришла сейсмическая, а следом и ударная волна. 30 октября 1961 года в Белушьей и Рогачево, это более 280 километров от места взрыва, люди впервые почувствовали колебание почвы под ногами и сразу же за ним — плотный напор воздуха. И, наконец, долетели звуки. Сначала гром самого взрыва, а за ним — отраженное эхо новоземельских гор. Бывшие фронтовики описывали его, как раскаты гаубичной канонады или же, как грохот взрывов крупных авиационных бомб.
Радиосвязь со всеми постами наблюдения, самолетами и кораблями оборвалась в первые же мгновения. Возмущение атмосферы было таким, что восстановить ее удалось примерно через час.
Тогда пошли доклады с мест: в отдельных точках северной зоны полигона пострадали жилые помещения, ущерб подсчитывается, жертв нет, но нервный стресс выдержали не все — несколько человек пришлось госпитализировать. К слову, и начальник полигона Г.Г. Кудрявцев в этот день, по его собственному признанию, «заработал мерцательную аритмию».
Уже через час (!) после взрыва в эпицентре его работали дозиметристы, а еще через три часа в воздух поднялись вертолеты — наблюдатели. Они первыми обнаружили, что для сооружений самого полигона взрыв обернулся потерями. Была выведена из строя радиолокационная станция ПВО, буквально расплющен и вмят в землю бронеказемат с аппаратурой и повреждены еще несколько таких же, полностью разрушены два городка — военных строителей и шахтеров у Маточкина Шара (50 километров от эпицентра), а также поселок Лагерное.
На скалах самого боевого поля энергия взрыва, обрушившись с четырехкилометровой высоты, «отпечатала» огромную воронку-блюдце. От ядерного жара все пространство от губы Митюшиха и до губы Крестовой почернело — снег в тундре растаял, в море сошла часть вечных ледников.
Потом уже выяснилось, что тряхнуло практически всю Арктику. Так, на острове Диксон (около 700 километров) в домах вылетели стекла, с 12 часов 13 минут и в течение последующих 10 минут зимовщики слышали звуки, подобные артиллерийской канонаде. Более слабые звуки докатились и до полярных станций восточнее Диксона.
Зарево взрыва и его гигантское облако наблюдали вахты кораблей и судов, находившихся в Баренцевом и Карском морях за несколько сотен миль от Новой Земли. Покачало их и море, вздыбленное ударной волной взрыва.
А как же рапорт XXII съезду КПСС?
В 9.40, как только восстановилась связь, с Новой Земли в Москву ушла телеграмма: «Москва. Кремль. Хрущеву. Испытания на Новой Земле прошли успешно. Безопасность испытателей и близлежащего населения обеспечена. Полигон и все участники испытаний выполнили задание Родины. Возвращаемся на съезд. Москаленко. Славский».
Телеграмму затем огласили делегатам съезда. Маршал К.С. Москаленко и министр Е.П. Славский так спешили вернуться в Москву, что отказались от обеда. Уже на аэродроме в Рогачево маршал приказал объявить всем участникам испытаний благодарность, а начальнику полигона, расщедрившись, сказал: «Присылайте самолет Ан-12 и хоть завтра забирайте обещанную «Волгу» и семь «газиков» А министр Славский добавил: «Обстановка в мире сложная, но обещаю крупных изделий не взрывать. Выбросьте из головы испытание изделия в 100 мегатонн. Оно не будет испытываться».
Азарт гигантомании
О бомбах мощностью свыше 50 мегатонн в высоких кругах разговоры велись давно. Причем назывались просто чудовищные величины — 200–250 мегатонн. Точно рассчитать последствия ядерного взрыва бомбы такой мощности никто не брался, строились только предположения. Некоторые говорили, что удар бомбы в 250 мегатонн способен либо расколоть твердь тектонических плит планеты, либо вообще «сдвинуть» Землю с ее космической орбиты. Правда и то, что официально никаких заявлений по поводу наращивания мощности заряда не делалось, если не считать глухого намека на испытание бомбы в 100 мегатонн. Он прозвучал в беседе председателя Госкомиссии Н.И. Павлова с моряками, которая состоялась на совещании в Москве 23 сентября 1961 года, то есть за неделю до взрыва бомбы в 50 мегатонн.
Ударная волна советской супербомбы в 50 мегатонн 30 октября 1961-го трижды обогнула Землю, и ее зарегистрировали многие метеостанции. Мало кого это событие оставило безучастным, и реакция общественности не заставила себя ждать. Уже на следующий день «Нью-Йорк таймс» сообщила: «Советский Союз взорвал самую мощную в истории человечества водородную бомбу мощностью около 50 мегатонн». Подробности сообщила и газета «Вашингтон пост»: «Советская Россия взорвала вчера крупнейший ядерный заряд в истории человечества с огненным шаром, по крайней мере, 5 миль в диаметре и мощностью не менее 50 мегатонн. Взрыв произошел на высоте 12 тысяч футов. Впервые волны от взрыва были зарегистрированы в США».
Вслед за США, как и ожидалось, ноты протеста направили их союзники по блоку НАТО, посольства других капиталистических стран. И не только капиталистических. Министр иностранных дел Китая, а со страной председателя Мао у нас тогда были не самые лучшие отношения, назвал Советский Союз «врагом человечества номер один».
Проект «Лавина»
И все же сегодня мы находим свидетельства того, что теоретические или даже опытовые разработки в этом направлении велись. Так, капитан I ранга Е.М. Ломовцев, служивший в начале 60-х на Новой Земле, в своих воспоминаниях пишет: «После успешного испытания сверхмощного термоядерного заряда высказывалось мнение, что взрыв нескольких таких бомб вблизи американского материка может образовать такие поверхностные волны, которые вызовут затопление значительной части прибрежной полосы США и нанесут ущерб, сравнимый с ущербом от волн цунами». Этой идеей якобы заинтересовался лично Н.С. Хрущев, который поручил изучить проблему. Известно также, что работу по данной теме назвали «Лавина».
Тогда же и было решено провести на Новой Земле так называемые модельные испытания с использованием тротиловых зарядов весом до десяти тонн. Местом испытаний стала акватория северной части Белушьей губы. Чтобы «заложить» на дне мощный заряд, испытателям пришлось проявить смекалку — соорудить конструкцию из пустых металлических бочек и понтонов, поместить на него ящик с зарядом, отбуксировать к месту взрыва и там «аккуратно затопить взрывное устройство».
Свидетельством повышенного внимания военных к эксперименту «Лавина» является то, что в день его проведения на Новую Землю прибыл главком ВМФ С.Г. Горшков. Сергей Георгиевич наблюдал за взрывом с палубы штабного судна «Эмба».
Внешне взрыв, по свидетельству очевидцев, получился необычайно красивым. Над эпицентром его образовался купол из воды. Из купола вертикально вверх вырвался светлый султан, на вершине которого — грибовидное облако. У основания купола из воды образовалась базисная волна, а к берегу пошла поверхностная волна.
Всего по тематике «Лавины» испытатели провели восемь натурных опытов. Они не подтвердили, что с помощью серии атомных подводных взрывов можно вызвать разрушительные цунами.
Еще одна версия о планах применения супербомб. В 1961- м группа советских ученых якобы предложила Н.С. Хрущеву некий проект «Армагеддон»: направить в Атлантику корабль с термоядерным зарядом в 100 мегатонн, а корпус корабля обшить листами кобальта, чтобы в ядерном пекле возникло сверхмощное радиоактивное излучение. Однако Никита Сергеевич этот план отверг.
Однако, повторюсь, у меня нет оснований утверждать, что такой проект существовал в действительности.
«Людоедская» идея Сахарова
Кому-то покажется странным, но супербомба в 50 мегатонн, сброшенная с самолета, могла иметь отношение к флотскому торпедному оружию. В своих воспоминаниях бывший начальник 6 управления ВМФ вице-адмирал Е.А. Шитиков дает нам интересные подробности.
«Свойственная периоду Н.С. Хрущева гигантомания в ядерных вооружениях коснулась и морского оружия. — пишет вице-адмирал, — Этому способствовал командир американской атомной подводной лодки, находившейся в Баренцевом море, который наблюдал сверхмощный ядерный взрыв на Новой Земле. В одном из журналов у себя на родине он высказал мысль о возможности использования такого заряда в морских вооружениях. Наши дипломаты прислали вырезку с переводом из журнала в Москву. Вскоре она оказалась у Хрущева. Тот написал на ней резолюцию: «Министрам среднего машиностроения и обороны с привлечением М.А. Лаврентьева проработать этот вопрос». Академик Лаврентьев в то время возглавлял Сибирское отделение Академии наук СССР.
Почти одновременно с появлением резолюции Н.С. Хрущева со своим предложением выступил академик А.Д. Сахаров: «После испытания «большого» изделия меня беспокоило, что для него не существует хорошего носителя (бомбардировщики не в счет, их легко сбить), то есть в военном смысле мы работали впустую. Я решил, что таким носителем может явиться большая торпеда, запускаемая с подводной лодки».
Состоялась встреча А.Д. Сахарова с П.Ф. Фоминым. На ней присутствовал В.А. Тимофеев, который стал свидетелем того, как представитель Военно-Морского Флота в резкой форме раскритиковал предложение Сахарова. Сам же Андрей Дмитриевич описал в своих воспоминаниях реакцию П.Ф. Фомина так: «Он был шокирован «людоедским» характером проекта, заметил в разговоре со мной, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою, и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве».
В соответствии с поручением Н.С. Хрущева ученые произвели расчеты параметров поверхностных волн при различных мощностях взрыва, заглублениях зарядов, удалениях взрывов от побережья, а также с учетом рельефа дна. Расчеты были доложены правительству с учетом мнения представителей ВМФ, продолжавших категорически возражать против создания гигантской торпеды. В Кремле согласились с заключением флота.
* * *
Положительная особенность рекордного заряда «кузькиной матери», как сочли тогда специалисты, была в том, что на термоядерные реакции такого рода бомб приходилось 97 процентов его мощности, то есть они отличались высокой «чистотой» в радиационном отношении. В первый час после взрыва дозиметристы зафиксировали «незначительное радиоактивное загрязнение опытного поля радиусом 2–3 километра в районе эпицентра с уровнями интенсивности гамма-дозы не более 1 мР/час». Через двое суток разведка не обнаружила радиоактивного загрязнения по Карскому побережью Новой Земли и посчитала, что «для участников испытаний, населения районов, прилегающих к полигону, а также для промысловых районов рыбного лова опасности нет».
Тогда же проведение испытаний боезаряда столь большой мощности при относительно низком воздействии на окружающую среду сочли за крупное технологическое достижение. Вряд ли так было на самом деле. Все мы помним: ничто не исчезает бесследно и не возникает из ничего. «Чистой», возможно, была сохранена суша. Кто подсчитал, сколько радиации было выброшено в атмосферу, унесено на север, а затем «осело» на льды Арктики?! А льды Северного Ледовитого океана, между прочим, имеют обыкновение таять и дрейфовать по циклическому кругу.
Полезная информация при испытании для физиков-ядерщиков состояла в том, что был найден способ практически неограниченного повышения мощности ядерных взрывных устройств. Однако, как это ни парадоксально, взрыв такого рода водородной бомбы, хотя и являл демонстрацию сокрушительной мощи, но имел минимум практической пользы для вооружения армии и флота. Это затем признали сами военные, понявшие — чем больше мощность заряда, тем больше «пепла», а не пораженных военных объектов.
Более того, как утверждают некоторые исследователи «атомной» темы, именно после взрыва «супербомбы» на Новой Земле, в среде и советских, и американских ученых начало вызревать убеждение, что дальнейшее развитие ядерного оружия способно вообще поставить крест на истории человечества. К тому же времени относится и начало общественной деятельности А.Д. Сахарова как противника испытаний сверхмощных зарядов атомного оружия.