Глава 4 Дорога на Кавказ

Глава 4

Дорога на Кавказ

Вещей взяли мало, чтобы они не мешали и с таким расчетом, что если придется от Царицына идти пешком, то оставить себе небольшой мешок за спиной, а остальное распродать. Выехала я с деревянным солдатским сундучком, чтобы можно было на нем сидеть. Ехала я в форме, как демобилизованная.

Деньги, вырученные за продажу мебели, зашила в свой красный крест вместо картона и, как полагается, приколола английскими булавками на передник. В общем, везла их на самом видном месте.

На вокзале с боем втиснулись в поезд. Сначала ехали на площадке, конечно, стоя, потом нас новые пассажиры протолкнули дальше. Ехать было ужасно. Стояли придавленные друг к другу. Окна все разбиты, грязь, руготня…

Наконец мы добрались до Казани и там сели на пароход. Предварительно в городе купили себе по две пары лаптей, в помощь нашей обуви, если придется идти пешком; вообще же я ехала в высоких сапогах. Запаслись провизией, купили спиртовку.

На пароходе мы получили каюту, но она, как и все на пароходе, была в самом жалком состоянии: все, что можно было содрать, унести, – все было унесено! В каюте были две жесткие пустые койки и больше ничего. Но мы были счастливы, что так устроились. Питались в каюте, готовя пищу на спиртовке, которая стояла на полу между койками. Народу ехало немного, и почти все пассажиры разместились по каютам.

Но вот на какой-то остановке на пароход ввалились красноармейцы, вооруженные до зубов! Они моментально, самым нахальным образом, угрожая винтовками, выгнали всех пассажиров на палубу и забрались в каюты. Когда они стали стучаться к нам, я, хоть и с большим страхом, открыла дверь, вышла в полной форме и объявила, что я демобилизованная и еду на родину с фронта. Моя бумага с печатями какого-то военного учреждения из Петербурга производила впечатление: нас оставили в покое и относились ко мне с уважением! Так мы доехали до Царицына, где должна была решиться наша дальнейшая судьба.

Сразу же побежали за справками и узнали, что поезда не ходили в течение трех недель, так как пути были перерезаны «бандами Корнилова», что их отогнали и вечером отойдет первый поезд на Тихорецкую. Мы понятия не имели, что такое «банды Корнилова». Но одно нам было ясно – что мы едем! Сбегали на базар, заваленный продуктами, купили себе еды на дорогу и отправились на вокзал. Там творилось что-то ужасное: за три недели набралось невероятное количество народа. Все это сидело, лежало на полу, в грязи и тесноте, ожидая возможности выехать. Мы сразу же узнали, на каком пути стоит эшелон, и побежали туда. Не знаю почему, но многие из ожидающих туда не пришли – не знали? Не верили или боялись? Так что народу грузилось хоть и много, но без боя!

На нас сразу же обратили внимание два молодых, прилично одетых солдата (тогда это было редкостью) и предложили нам помочь – найти место и нас устроить. Состав состоял из теплушек. Солдаты, которых люди побаивались, с геройским видом заняли нары, достали сена, и мы вчетвером прекрасно устроились. Кто-то еще попал на нары, а остальные сидели на своих вещах или просто на полу.

Оба солдата очень заботились о нас, взяли под свое покровительство, и потому никто не смел нас ни обидеть, ни даже потеснить. Ехали довольно долго, кажется, двое суток. Раза два или три были обыски, и тогда наши солдаты брали у нас и прятали к себе такие вещи, как мое единственное кольцо, наши золотые изделия с крестами и деньги. Красный крест с передника я, конечно, не снимала, и никто и не думал о том, что там вместо картона деньги, и немало! Под нами сидел очень приличный господин средних лет, они взяли у него револьвер и положили в карман.

По дороге мы много с ними разговаривали, и они сказали, что они музыканты и едут на Минеральные Воды, где думают устроиться в оркестр. Тогда мы ничего не знали о том, что делается на юге, и думали, что это так и есть. Видели, что оба солдата не простые, и наивно верили, что они из музыкантов какого-нибудь полка. Только потом я сообразила, что это, вероятно, были два юнкера или молодые офицеры и, очевидно, они пробирались в Добровольческую армию. Приличный господин с револьвером, конечно, был офицер, может быть, они друг друга знали, иначе не могу понять, как произошла история с передачей револьвера. Обыски были строгие, все перерывали, очень грубо и нахально. Мой сундучок, который стоял внизу, тоже хотели открыть, но наши покровители не позволили, сказав, что он демобилизованной сестры. В общем, все обыски, по крайней мере в нашем вагоне, прошли благополучно.

Наши спутники покинули нас раньше Тихорецкой, не помню, как они это объяснили, так как, чтобы добраться до Минеральных Вод, надо было ехать до Тихорецкой. Это впоследствии меня еще больше убедило, что они искали Корнилова.

В Тихорецкой мы выгрузились, и поезд ушел, не знаю куда – мы остались на пустой станции. Там мы узнали, что никаких поездов на Кавказ нет. Было обидно: мы застряли уже недалеко от цели. Но нам и тут повезло! Совершенно неожиданно появился состав пустых цистерн, идущих в Баку. Никого не спрашивая, мы забрались на тормоз одной из них и покатили. Погода была чудная, весна, запах зелени, красиво и даже весело. Так доехали до Армавира, где нашли пассажирский поезд, который и довез нас до Туапсе. Каким образом я добралась до Москалевки – не помню. Очевидно, нашла попутчика: почтовых лошадей мы не брали.