БЕГСТВО НА «СЕРОЙ ПУМЕ»

БЕГСТВО НА «СЕРОЙ ПУМЕ»

Астрологи и звездочеты, количество которых всегда увеличивается в смутные времена, предсказывали начало войны к лету 1939 года. Глава клана Кеннеди заверил Марлен, что, в случае опасности, он эвакуирует свою семью в Англию и позаботится о членах ее семьи, так что она может спокойно ехать в Голливуд работать над новым фильмом. Предвидя опасность, Рудольф Зибер заказал грузовой автомобиль, и началась упаковка багажа.

Марлен взяла руку Марии, вложила ее в ладонь Ремарка и сказала: «Любимый, я вверяю тебе своего ребенка. Защити ее, сохрани ее ради меня!» На следующий день она уехала в Париж, а оттуда в Голливуд.

Как только стало известно, что Гитлер и Сталин 23 августа 1939 года подписали Договор о ненападении, все огромное семейство Кеннеди моментально покинуло Антиб.

Из уст в уста передавался короткий приказ Джо Кеннеди: «Немедленно уезжайте из Франции! Начинается война! Немцы могут добраться до Антиба за один час!»

Используя могущественные связи, Марлен из Америки забронировала места для своей семьи на английском пароходе Queen Mary, который отправлялся из Шербурга 2 сентября 1939 года. Нужно было успеть добраться до Парижа, положение было отчаянное, горячее дыхание предстоящей войны уже чувствовалось повсюду. Было решено, что Ремарк и Мария поедут налегке в его машине, а Руди, Тэми, и верный пес Тедди вместе с багажом будут следовать за ними в грузовичке.

Ехать было трудно, дороги были запружены беженцами, которые также как и семья Дитрих, пытались уехать из Франции. Почти невозможно было пробираться сквозь ряды машин из-за большого количества крупного рогатого скота, – фермеры перегоняли его в безопасные места.

«Мария, запомни это, – говорил Ремарк, – запомни это на всю жизнь. Чувство отчаяния, страха, злость французских фермеров, эти стада быков, все это – порождение вермахта».

Ремарк пережил ужасы первой мировой войны, он знал что может произойти, он писал об этом в своих книгах, из которых делали костры на улицах Германии.

Путь был долог, они останавливались лишь на автозаправках, Ланчия, его верная «серая пума», не выдерживала нагрузки, мотор перегревался. У них не было времени на длительные остановки, – необходимо было успеть на пароход. Ремарк поднял крышку капота, чтобы охладить мотор. Это мешало ему, было трудно вести машину, он не видел дороги. Он ругал свою верную «пуму», упрекал ее в том, что она ему изменила, подводит его.

Наконец они приехали в Париж. Город было не узнать, его окутала тьма. Ремарк ехал очень медленно, они остановились на пару минут возле Эйфелевой башни. Еще год тому назад она сияла в огнях, сейчас ее силуэт был едва различим на темном небе.

«И это Париж – Город Огней?» – грустно прошептал Ремарк. «Прекрасный Париж, впервые он погасил свои огни. Мы должны попрощаться с ним, пожелать ему вернуть прежний блеск. Мария, мы с тобой пойдем в мой любимый ресторан Фуке на Елисейских полях и проведем пару прощальных часов в Париже».

Они приехали в гараж, Ремарк отдал ключи от машины хозяину гаража и сказал: «Если тебе нужно будет увозить свою семью из Парижа, бери мою Ланчию. Она помогла нам, вывезет и тебя». Он бросил прощальный взгляд на «серую пуму», взял Марию за руку и они пошли к знаменитому ресторатору, тонкому знатоку вин Фуке.

Его винный подвал с бесценными винами, коньяками 1911 года, был опустошен в ту ночь.

«Месье, – обратился знаменитый французский сомелье к Ремарку, – мы ничего не оставим бошам, выпьем все до капли». Ремарк согласился, он наполнил небольшой бокал для Марии. «Ты запомнишь это на всю жизнь: вкус вина, ресторан Фуке и повод по которому мы выпиваем. Ты запомнишь это и расскажешь своим детям».

Гитлер уже бомбил Варшаву, его армия вошла в Польшу. Ремарк и Мария, а также остальные члены семьи Дитрих успели к пароходу, они встретились все вместе в Шербурге, у причала. Огромный пароход Queen Mary покачивался на волнах. Но куда девалось его былое величие, имперская красота? Вместо ярких гирлянд, букетов живых цветов, нарядной толпы, палубы заполнили люди в серых, темных одеждах, толпы беженцев старались поскорее занять любые места на палубах.

Некогда роскошный обеденный зал был превращен в ночлежку, повсюду стояли, лежали, сидели растерянные, испуганные люди. Спали на бильярдных столах, из бассейнов выпустили воду, там тоже размещались беженцы. Не существовало различий на классы, – всех объединяли одинаковые чувства: страх за близких, боязнь перед будущим.

Люди опасались, что немецкие субмарины могут предпринять военные действия против английского корабля. Было приказано надеть спасательные жилеты. Паника постепенно овладевала огромным кораблем и его пассажирами. Капитан по радио объявил режим соблюдения тишины. Ходили слухи, что корабль изменил курс и идет в Канаду. Марлен послала туда частный самолет с доверенным лицом, чтобы переправить всех в Америку…

Какой сумасшедшей радостью сменились отчаяние и испуг, когда, наконец, показалась ОНА – Статуя Свободы! Корабль заходил в нью-йоркскую гавань. Верхняя палуба была переполнена, люди кричали, плакали, смеялись, – они были спасены! Они были дома!

Мария, Ремарк, Рудольф, Тэми обнимались, плакали от счастья и даже верный пес Тедди, почувствовав всеобщее ликование, тоже по-своему выражал восторг.

«Мы в Нью-Йорке!», – раздался в телефонной трубке голос Марии, и Марлен в голливудской студии тоже расплакалась от счастья. Она хотела услышать голоса всей своей «семьи», поговорить с каждым, убедиться, что все живы.

В Нью-Йорке дыхание войны совсем не чувствовалось, там проходила Всемирная выставка, газеты опять публиковали огромные фото Марлен Дитрих, она снималась в фильме «Дестри снова в седле», и журналисты с удовольствием описывали красочные подробности ее романа с мужественным красавцем Джеймсом Стюартом, исполнителем главной роли.

Фильм имел большой успех, студия Universal заработала свои капиталы, а Марлен снялась еще в нескольких фильмах Джо Пастернака, продюссера и режиссера, тоже в свое время иммигрировавшего в Голливуд из Европы.

Живя в Калифорнии, рядом с Марлен, Ремарк страдал, он понимал, что их роман завершен, редкие встречи заканчивались бурными выяснениями отношений.

Получив от него письмо со словами любви и страданий, Марлен приглашала его к себе, называла по обыкновению, «своим единственным», иногда позволяла любить себя.

Но Ремарк знал цену ее словам. В своем романе «Триумфальная арка» он рассказал грустную историю их любви устами главного героя – Равика:

«Я тебе ничего не хочу внушать. Лучше расскажу тебе сказку про Волну и Утес. Старая история. Старше нас с тобой. Слушай. Жила-была Волна и любила Утес, где-то в море, скажем, в бухте Капри. Она обдавала его пеной и брызгами, день и ночь целовала его, обвивала своими белыми руками. Она вздыхала, и плакала, и молила: «Приди ко мне, Утес!» Она любила его, обдавала пеной и медленно подтачивала. И вот в один прекрасный день, совсем уже подточенный, Утес качнулся и рухнул в ее объятия.

– Ну и что же? – спросила Жоан.

– И вдруг Утеса не стало. Не с кем играть, некого любить, не о ком скорбеть. Утес затонул в Волне. Теперь это был лишь каменный обломок на дне морском.

Волна же была разочарована, ей казалось, что ее обманули, и вскоре она нашла себе новый Утес».

Мудрый и грустный Ремарк был прав. Вскоре Марлен нашла новый Утес. Его звали Жан Габен.