Высоцкий – пророк своей эпохи

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Высоцкий – пророк своей эпохи

Рифмующих слова поэтов много,

Но не придёт душа их к Вечности.

В веках лишь поэты от Бога,

Пророки в своём Отечестве.

В. Жердев

Во все времена существования человечества Творец посылал миру людей-символов, которые умели выражать переживаемую лично гамму чувств стихами, музыкой и красками. Они могли своими творениями возвысить Душу человека до Небесных сфер и, словно бальзамом, исцелить сердечную и духовную боль.

Именно они отражали Свет истины, подарили нам способность видеть красоту мира, ощущать его гармонию и гармонию внутри себя, умение выразить свои сокровенные мысли и вложенные в них чувства, которые побуждают к добрым делам и Любви. Поэтому людей-символов, достигших высочайшего уровня духовного развития и обладающих провидническим талантом, во все времена называли пророками.

Высоцкий как настоящий пророк, чувствуя, что общество находится на грани больших перемен и потрясений, в удивительном изложении своей рифмованной мысли говорит нам о том, чего не любит и с чем не может смириться в этой жизни. Он яростно в надрыве собственных нервов и с открытой настежь душой громко кричит нам, что ненавидит сплетни и сомнения, цинизм и насилие, трусость и предательство, ложь и лицемерие.

Я не люблю

Я не люблю фатального исхода,

От жизни никогда не устаю.

Я не люблю любое время года,

Когда весёлых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,

В восторженность не верю, и ещё —

Когда чужой мои читает письма,

Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда – наполовину

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,

Червей сомненья, почестей иглу,

Или – когда все время против шерсти,

Или – когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой, —

Уж лучше пусть откажут тормоза.

Досадно мне, что слово «честь» забыто

И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья —

Нет жалости во мне, и неспроста:

Я не люблю насилье и бессилье, —

Вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,

Обидно мне, когда невинных бьют.

Я не люблю, когда мне лезут в душу,

Тем более – когда в неё плюют.

Я не люблю манежи и арены:

На них мильон меняют по рублю,

Пусть впереди большие перемены —

Я это никогда не полюблю!

В.Высоцкий

Говоря о Пророчестве как явлении, мы видим, что Владимир Высоцкий в своём творчестве упоминает первопроходцев на этом, пожалуй, самом трудном и ответственном поприще: Христа, Магомета, Святого Петра, Заратустру и других. У каждого пророка была своя эпоха и своя миссия, которая заключалась в том, чтобы вывести общество на новый виток развития. У каждого из них был свой Путь, но цель была и остаётся единой – вывести человечество к вершинам духовной эволюции.

Служение каждого из этих великих людей многогранно, в нём столько же много граней, сколько существует дорог для эволюции Души человеческой. Пробуждать музыкой вибрации души, раскрывать глубину красоты мира и величие природы, передавать неповторимый образ человека, мудрость коротких и простых слов – всё это таланты разных личностей, которые объединены единой миссией. И миссия эта в том, чтобы позволить каждому из нас прикоснуться к вечной мудрости и красоте и, взяв за руку, помогая духовному росту, провести по пути к Творцу…

Сегодня, как и во все времена, сердца страждущих томятся желанием познать истину и смысл человеческого бытия. За каждым небесным словом пророка таится некий символ, открывающий нам новый, ранее неизведанный мир, который является маленькой частью Вселенной.

Человек, который пытается найти себя, идёт по пути эволюции своей Души, будучи ещё несовершенным, теряет дорогу, а порой и заходит в тупик. И тогда наступает момент, когда каждому из нас нужен свой пророк, который укажет дорогу, подскажет то самое, может, даже только одно заветное слово, которое раскроет сознание человека и всё расставит по своим местам.

Эзотерические знания, как и ведущие религиозные течения, заключаются в стремлении человека к духовному совершенству через истинное понимание бытия и своего предназначения. Эволюция сознания достигается через различные духовные практики и техники, которые, с одной стороны, развивают спокойствие и сосредоточенность, а с другой, – дают интуитивное восприятие всего происходящего и мира в целом, которое основано на повышенной чувствительности.

Миссия каждого пророка как человека, посвящённого в высшие тайны бытия, – соединять души людей с миром Света и Любви через «живое слово». Одной из основных особенностей каждого пророка является способность чувствовать Время. Чувствовать его биение, то, как оно уходит или, наоборот, наступает то самое время, когда нужно совершить поступок или же ничего не предпринимать. Если рассматривать феномен пророчества не в религиозном, а в эзотерическом аспекте, можно увидеть, что, благодаря этому чувству Времени, пророки совершенствуются, обретают пос – вященческие знания, но затем, после их смерти, Время и Вечность начинает работать на них, словно выполняя тайный договор. И создаётся впечатление, что пророки здесь, с нами, потому что вечно живут в своих творениях, делах и мыслях, обретая бессмертие.

Хочется привести интересный малоизвестный факт, связанный со съёмками Владимира в фильме «Место встречи изменить нельзя». Станислав Говорухин вспоминает, что Высоцкий очень переживал, утвердят его на роль или нет. Над ролью Жеглова Высоцкий трудился поистине неистово – это был титанический объем работы. Высоцкий работал как заведённый. В конце концов Марина Влади не выдержала и обратилась к Говорухину с просьбой о том, чтобы в этой роли снимался кто-то другой, а его отпустили. Но Высоцкий, как наделённый пророческим даром, чувствовал своё время и откровенно поделился своими предчувствиями с Говорухиным: «…Мне так мало осталось, не могу я тратить год жизни на эту роль». И Станислав Говорухин, как мудрый человек, понял, что не может отказать Высоцкому вопреки просьбе Марины.

И всё дело в том, что после возвращения Высоцкого из-за грани жизни и смерти темп его деятельности, вопреки здравому смыслу, резко ускорился. Пережитая в Бухаре 25 июля 1979 года клиническая смерть словно подстегнула его и заставила работать ещё больше. Этот «звонок» не только не остановил его, но и, казалось, придал сил. Что он увидел за этой чертой, какие чувства испытал, нам знать не дано. Но по его активной работе, по той безудержности реализации его таланта можно судить от том, что он сделал свой выбор – ярко гореть все оставшееся время, выложиться, на сколько хватит сил, чтобы успеть…

И он успел многое. Иногда я ловлю себя на мысли, что отношусь к Высоцкому как к живому. И дело даже не в огромном количестве растиражированных пластинок, не в книгах или кинофильмах. Просто в каждой своей песне, в каждой своей роли он живёт! Отдавая часть души в каждом своём произведении, он обрёк её на бессмертие, продолжая жить в своём творчестве, в своём «живом», как жил когда-то среди нас.

Владимир Высоцкий, наделённый уникальным божественным даром – вкладывать Душу, вдыхать жизнь в то, чем он занимался, умело использовал силу Слова и вложенные в него чувства в своих музыкально – поэтических произведениях. Именно поэтому к нему тянулись человеческие души и со скоростью ветра разлетались тексты его песен и стихов, их переписывали собственноручно, записывали на магнитофонные ленты, передавая друг другу. В чём же феномен поистине народной любви к Высоцкому? Быть может, в том, что он не терпел гордыни и тщеславия, не допуская в себе ничего из того, что сейчас составляет непременные атрибуты «звезды». Высоцкий брал души зрителей и слушателей не только простотой изложения текстов, но и своей доступностью, доверительным общением с простыми людьми, и ему было совершенно не важно, где это происходило – в концертном зале, на стадионе, в воинской части, в геологической партии или просто на кухне у друзей и знакомых. Это отношение – в строках «Я весь прозрачный, как раскрытое окно, и неприметный, как льняное полотно».

Люди, которые присутствовали на его встречах и выступлениях, говорили, что Высоцкий силой слова и энергией Души, а также мастерством исполнения творил на сцене настоящие чудеса. Облачая свою энергию в форму высшего искусства, он мог достучаться до сердца каждого человека. Это говорит о его божественном даре и таланте, которые позволили ему иметь пророческое видение, к которому мы можем прикоснуться в его творчестве.

А. Галичу

Подшит крахмальный подворотничок

И наглухо застегнут китель серый —

И вот легли на спусковой крючок

Бескровные фаланги офицера.

Пора! Кто знает время сей поры?

Но вот она воистину близка:

О как недолог жест от кобуры

До выбритого начисто виска!

Движение закончилось, и сдуло

С назначенной мишени волосок —

С улыбкой Смерть уставилась из дула

На аккуратно выбритый висок.

Виднелась сбоку поднятая бровь,

А рядом что-то билось и дрожало —

В виске ещё не пущенная кровь

Пульсировала, то есть возражала.

И перед тем как ринуться посметь

От уха в мозг, наискосок к затылку, —

Вдруг загляделась пристальная

Смерть На жалкую взбесившуюся жилку…

Промедлила она – и прогадала:

Теперь обратно в кобуру ложись!

Так Смерть впервые близко увидала

С рожденья ненавидимую Жизнь.

В.Высоцкий

А. Галичу

Штормит весь вечер, и пока

Заплаты пенные летают,

Разорванные швы песка —

Я наблюдаю свысока,

Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегка

Погибшим – но издалека.

Я слышу хрип, и смертный стон,

И ярость, что не уцелели, —

Ещё бы – взять такой разгон,

Набраться сил, пробить заслон —

И голову сломать у цели!

И я сочувствую слегка

Погибшим – но издалека.

А ветер снова в гребни бьёт

И гривы пенные ерошит.

Волна барьера не возьмёт, —

Ей кто-то ноги подсечёт —

И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегка

Погибшей ей, – издалека.

Придёт и мой черед вослед:

Мне дуют в спину, гонят к краю.

В душе – предчувствие, как бред, —

Что надломлю себе хребет —

И тоже голову сломаю.

И посочувствуют слегка —

Погибшему, – издалека.

Так многие сидят в веках

На берегах – и наблюдают,

Внимательно и зорко, как

Другие рядом на камнях

Хребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегка

Погибшим – но издалека.

В.Высоцкий

* * *

Мне судьба – до последней черты, до креста

Спорить до хрипоты (а за ней – немота),

Убеждать и доказывать с пеной у рта,

Что – не то это всё, не тот и не та!

Что – лабазники врут про ошибки Христа,

Что – пока ещё в грунт не влежалась плита, —

Триста лет под татарами – жизнь ещё та:

Маета трехсотлетняя и нищета.

Но под властью татар жил Иван Калита,

И уж был не один, кто один против ста.

Пот намерений добрых и бунтов тщета,

Пугачёвщина, кровь и опять – нищета…

Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта, —

Повторю даже в образе злого шута, —

Но не стоит предмет, да и тема не та, —

Суета всех сует – всё равно суета.

Только чашу испить – не успеть на бегу,

Даже если разлить – всё равно не смогу;

Или выплеснуть в наглую рожу врагу —

Не ломаюсь, не лгу – всё равно не могу;

На вертящемся гладком и скользком кругу

Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!

Что же с чашею делать?! Разбить – не могу!

Потерплю – и достойного подстерегу:

Передам – и не надо держаться в кругу

И в кромешную тьму, и в неясную згу, —

Другу передоверивши чашу, сбегу!

Смог ли он её выпить – узнать не смогу.

Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,

Я о чаше невыпитой здесь ни гугу —

Никому не скажу, при себе сберегу, —

А сказать – и затопчут меня на лугу.

Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу!

Может, кто-то когда-то поставит свечу

Мне за голый мой нерв, на котором кричу,

И весёлый манер, на котором шучу…

Даже если сулят золотую парчу

Или порчу грозят напустить – не хочу, —

На ослабленном нерве я не зазвучу —

Я уж свой подтяну, подновлю, подвинчу!

Лучше я загуляю, запью, заторчу,

Всё, что за ночь кропаю, – в чаду растопчу,

Лучше голову песне своей откручу, —

Но не буду скользить, словно пыль по лучу!

…Если все-таки чашу испить мне судьба,

Если музыка с песней не слишком груба,

Если вдруг докажу, даже с пеной у рта, —

Я уйду и скажу, что не всё суета!

В.Высоцкий

* * *

Мой чёрный человек в костюме сером!..

Он был министром, домуправом, офицером,

Как злобный клоун он менял личины

И бил под дых, внезапно, без причины.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,

Мой хрип порой похожим был на вой,

И я немел от боли и бессилья

И лишь шептал: «Спасибо, что живой».

Я суеверен был, искал приметы,

Что мол, пройдёт, терпи, всё ерунда…

Я даже прорывался в кабинеты

И зарекался: «Больше – никогда!»

Вокруг меня кликуши голосили:

«В Париж мотает, словно мы в Тюмень, —

Пора такого выгнать из России!

Давно пора, – видать, начальству лень».

Судачили про дачу и зарплату:

Мол, денег прорва, по ночам кую.

Я всё отдам – берите без доплаты

Трёхкомнатную камеру мою.

И мне давали добрые советы,

Чуть свысока похлопав по плечу,

Мои друзья – известные поэты:

Не стоит рифмовать «кричу – торчу».

И лопнула во мне терпенья жила —

И я со смертью перешёл на ты,

Она давно возле меня кружила,

Побаивалась только хрипоты.

Я от суда скрываться не намерен:

Коль призовут – отвечу на вопрос.

Я до секунд всю жизнь свою измерил

И худо – бедно, но тащил свой воз.

Но знаю я, что лживо, а что свято, —

Я это понял все-таки давно.

Мой путь один, всего один, ребята, —

Мне выбора, по счастью, не дано.

В.Высоцкий

Райские яблоки

Я когда-то умру – мы когда-то всегда умираем, —

Как бы так угадать, чтоб не сам – чтобы в спину

ножом:

Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —

Не скажу про живых, но покойников мы бережём.

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —

И ударит душа на ворованных клячах в галоп,

В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок…

Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Прискакали – гляжу: пред очами не райское что-то:

Неродящий пустырь и сплошное ничто – беспредел.

И среди ничего возвышались литые ворота,

И огромный этап – тысяч пять – на коленях сидел.

Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,

Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплёл.

Седовласый старик слишком долго возился с засовом —

И кряхтел и ворчал, и не смог отворить – и ушёл.

И измученный люд не издал ни единого стона,

Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.

Здесь малина, братва, – нас встречают малиновым

звоном!

Всё вернулось на круг, и распятый над кругом висел.

Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!

Мне – чтоб были друзья да жена – чтобы пала на гроб, —

Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок…

Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Я подох на задах, на руках на старушечьих дряблых,

Не к Мадонне прижат Божий Сын, а к стене,

как холоп.

В дивных райских садах просто прорва мороженых

яблок,

Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.

Херувимы кружат, ангел окает с вышки – занятно!

Да не взыщет Христос, – рву плоды ледяные с дерев.

Как я выстрелу рад, ускакал я из рая обратно,

Вот и яблок принёс, их за пазухой телом согрев.

Я ещё раз умру – если надо, мы вновь умираем.

Удалось. Бог ты мой! Я не сам – вы мне пулю в живот.

Так сложилось в миру – всех застреленных балуют раем,

А оттуда землей… Береженого Бог бережет!

Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:

Это Петр Святой – он апостол, а я – остолоп.

Вот и кущи – сады, в коих прорва мороженых яблок…

Но сады сторожат – и убит я без промаха в лоб.

И погнал я коней прочь от мест этих гнилых

и зяблых, —

Кони просят овсу, но и я закусил удила.

Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок

Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!

В.Высоцкий

Кони привередливые

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому краю

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…

Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю, —

Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Вы тугую не слушайте плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые —

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье ещё постою

на краю…

Сгину я – меня пушинкой ураган сметёт с ладони,

И в санях меня галопом повлекут по снегу утром, —

Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,

Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Не указчики вам кнут и плеть!

Но что-то кони мне попались привередливые —

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье ещё постою

на краю…

Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, —

Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!

Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,

Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!

Умоляю вас вскачь не лететь!

Но что-то кони мне попались привередливые…

Коль дожить не успел, так хотя бы – допеть!

Я коней напою,

я куплет допою —

Хоть мгновенье ещё постою

на краю…

В.Высоцкий

Бег иноходца

Я скачу, но я скачу иначе, —

По камням, по лужам, по росе.

Бег мой назван иноходью – значит:

По-другому, то есть – не как все.

Мне набили раны на спине,

Я дрожу боками у воды.

Я согласен бегать в табуне —

Но не под седлом и без узды!

Мне сегодня предстоит бороться, —

Скачки! – я сегодня фаворит.

Знаю, ставят все на иноходца, —

Но не я – жокей на мне хрипит!

Он вонзает шпоры в рёбра мне,

Зубоскалят первые ряды…

Я согласен бегать в табуне,

Но не под седлом и без узды!

Нет, не будут золотыми горы —

Я последним цель пересеку:

Я ему припомню эти шпоры —

Засбою, отстану на скаку!..

Колокол! Жокей мой «на коне» —

Он смеётся в предвкушенье мзды.

Ох, как я бы бегал в табуне, —

Но не под седлом и без узды!

Что со мной, что делаю, как смею —

Потакаю своему врагу!

Я собою просто не владею —

Я прийти не первым не могу!

Что же делать? Остаётся мне —

Вышвырнуть жокея моего

И бежать, как будто в табуне, —

Под седлом, в узде, но – без него!

Я пришёл, а он в хвосте плетётся —

По камням, по лужам, по росе…

Я впервые не был иноходцем —

Я стремился выиграть, как все!

В.Высоцкий

На языке ассоциаций под образом коней скрыты чистые человеческие мысли, которые бурным потоком летят в Душу, теребят её, создают внутреннее беспокойство, отчего сердце начинает биться с удвоенной силой и частотой. И в этом состоянии человек, которого настигло это высочайшее чувство вдохновения, уже не сможет ни спать, ни есть, ни передвигаться. Его рука обязательно потянется к перу, а перо – к бумаге, чтобы мгновенно зафиксировать этот поток информации в живых словах, которые порой сами летят из космического пространства в рифмованной форме. Это и есть мгновение озарения и просветления.

Привередливые кони! Для меня они всегда ведь хороши!

В порыве чувств, полёте мыслей – это необузданность

Души.

Ими невозможно править плетью и просто так их не

поймать,

Им назначенье только Божье – скакать, парить, ещё

летать!..

В. Жердев

Краткий комментарий поэта к произведению, в котором звучит покаяние и неуёмная жажда борьбы, неистовое желание творить и петь, надрывая струны души, и каяться ещё раз… Сам Высоцкий говорил: «Многие мои друзья считают, что эта песня абстрактная, но я вкладывал в неё вполне конкретное содержание и знал, про что пою. Это песня беспокойства о нашей причастности, ответственности в общем за всё, что происходит в этом мире».

Парус

А у дельфина

Взрезано брюхо винтом!

Выстрела в спину

Не ожидает никто.

На батарее

Нету снарядов уже.

Надо быстрее

На вираже!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! Каюсь! Каюсь!

Даже в дозоре

Можешь не встретить врага.

Это не горе —

Если болит нога.

Петли дверные

Многим скрипят, многим поют:

Кто вы такие?

Здесь вас не ждут!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! Каюсь! Каюсь!

Многие лета —

Тем, кто поет во сне!

Все части света

Могут лежать на дне,

Все континенты

Могут гореть в огне, —

Только все это —

Не по мне!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! Каюсь! Каюсь!

В.Высоцкий

Поистине пророческий смысл, заключённый в следующем произведении, показывает нам, насколько тонко и одновременно сложно устроена Душа поэта – пророка. Дано ли обычному человеку понять, что чувствует тот, кому приходит магический, пророческий образ того, что будет с ним после смерти? Владимир Высоцкий описал этот образ в своём произведении «Памятник», наполнив его глубочайшим смыслом жизни, реалистичными красками, яркими эмоциями и искренней надеждой на то, что он будет услышан и понят даже тогда, когда его физически не станет.

Памятник

Я при жизни был рослым и стройным,

Не боялся ни слова, ни пули

И в привычные рамки не лез, —

Но с тех пор, как считаюсь покойным,

Охромили меня и согнули,

К пьедесталу прибив «Ахиллес».

Не стряхнуть мне гранитного мяса

И не вытащить из постамента

Ахиллесову эту пяту,

И железные ребра каркаса

Мёртво схвачены слоем цемента, —

Только судороги по хребту.

Я хвалился косою саженью —

Нате смерьте! —

Я не знал, что подвергнусь суженью

После смерти, —

Но в обычные рамки я всажен —

На спор вбили,

А косую неровную сажень —

Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,

Живо маску посмертную сняли

Расторопные члены семьи,

И не знаю, кто их надоумил, —

Только с гипса вчистую стесали

Азиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,

И считал я, что мне не грозило

Оказаться всех мертвых мертвей, —

Но поверхность на слепке лоснилась,

И могильною скукой сквозило

Из беззубой улыбки моей.

Я при жизни не клал тем, кто хищный,

В пасти палец,

Подходившие с меркой обычной —

Опасались,

Но по снятии маски посмертной —

Тут же в ванной —

Гробовщик подошёл ко мне с меркой

Деревянной…

А потом, по прошествии года, —

Как венец моего исправленья —

Крепко сбитый литой монумент

При огромном скопленье народа

Открывали под бодрое пенье, —

Под моё – с намагниченных лент.

Тишина надо мной раскололась —

Из динамиков хлынули звуки,

С крыш ударил направленный свет, —

Мой отчаяньем сорванный голос

Современные средства науки

Превратили в приятный фальцет.

Я немел, в покрывало упрятан, —

Все там будем! —

Я орал в то же время кастратом

В уши людям.

Саван сдёрнули – как я обужен, —

Нате смерьте! —

Неужели такой я вам нужен

После смерти?!

Командора шаги злы и гулки.

Я решил: как во времени оном —

Не пройтись ли, по плитам звеня? —

И шарахнулись толпы в проулки,

Когда вырвал я ногу со стоном

И осыпались камни с меня.

Накренился я – гол, безобразен, —

Но и падая – вылез из кожи,

Дотянулся железной клюкой, —

И, когда уже грохнулся наземь,

Из разодранных рупоров всё же

Прохрипел я: «Похоже – живой!»

И паденье меня и согнуло,

И сломало,

Но торчат мои острые скулы

Из металла!

Не сумел я, как было угодно —

Шито-крыто.

Я, напротив, – ушёл всенародно

Из гранита.

В.Высоцкий

* * *

Оплавляются свечи

На старинный паркет,

И стекает на плечи

Серебро с эполет.

Как в агонии бродит

Золотое вино…

Всё былое уходит, —

Что придёт – всё равно.

И, в предсмертном томленье

Озираясь назад,

Убегают олени,

Нарываясь на залп.

Кто-то дуло наводит

На невинную грудь…

Всё былое уходит, —

Пусть придёт что-нибудь.

Кто-то злой и умелый,

Веселясь, наугад

Мечет острые стрелы

В воспалённый закат.

Слышно в буре мелодий

Повторение нот…

Пусть былое уходит, —

Пусть придёт, что придёт.

В.Высоцкий

В одном из «самиздатовских» сборников, в том самом, что был напечатан вручную на печатной машинке, я нашёл произведение без подписи и без названия, но которое поразительным образом передаёт именно ощущение от утраты Высоцкого, когда автор попытался так же, как Владимир Семёнович, написать от лица другого человека, попытавшись впитать чувства и эмоции поэта:

Спасибо, друг, что посетил

Последний мой приют.

Постой один среди могил,

Почувствуй бег минут.

Ты помнишь, как я петь любил,

Как распирало грудь.

Теперь ни голоса, ни сил,

Чтоб губы разомкнуть.

И воскресают, словно сон,

Былые времена,

И в хриплый мой магнитофон

Влюбляется струна.

Я пел и грезил, и творил,

Я многое сумел.

Какую женщину любил!

Каких друзей имел!

Прощай, Таганка и кино,

Прощай, зелёный мир.

В могиле страшно и темно,

Вода течёт из дыр.

Спасибо, друг, что посетил

Приют последний мой,

Мы все здесь узники могил,

А ты один… живой.

В.Высоцкий

О фатальных датах и цифрах

Моим друзьям – поэтам

Кто кончил жизнь трагически, тот – истинный поэт,

А если в точный срок, так – в полной мере:

На цифре 26 один шагнул под пистолет,

Другой же – в петлю слазил в «Англетере».

А 33 Христу – он был поэт, он говорил: «Да не убий!»

Убьёшь – везде найду, мол.

Но – гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,

Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, —

Вот и сейчас – как холодом подуло:

Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль

И Маяковский лёг виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен бог —

Ребром вопрос поставил: или – или!

На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, —

А нынешние – как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или – перенесена,

А в 33 распяли, но – не сильно,

А в 37 – не кровь, да что там кровь! – и седина

Испачкала виски не так обильно.

«Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»

Терпенье, психопаты и кликуши!

Поэты ходят пятками по лезвию ножа —

И режут в кровь свои босые души!

На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», —

Укоротить поэта! – вывод ясен, —

И нож в него! – но счастлив он висеть на острие,

Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —

Томитесь, как наложницы в гареме!

Срок жизни увеличился – и, может быть, концы

Поэтов отодвинулись на время!

Да, правда, шея длинная – приманка для петли,

И грудь – мишень для стрел, но не спешите:

Ушедшие не датами бессмертье обрели,

Так что живых не очень торопите.

В.Высоцкий

Своими произведениями Высоцкий, как и великий Шекспир, в уникальной форме рифмованной мысли дал нам направления по пути личного самосовершенстования. Он на личном примере учил, как нужно дружить и бороться за Правду, верить в победу Света над невежеством и тьмой, при этом даже в борьбе оставаться совершенно искренним и добрым. Но, пожалуй, самое главное, Владимир Высоцкий показал, как необходимо любить всё, что окружает нас, и как отдавать эту любовь без остатка в каждом своём произведении, в каждом взгляде, в каждой улыбке, в каждом ударе своего сердца.

Учителя человечества и восточные мудрецы говорят, что ничего случайного у Всевышнего не бывает, Он забирает к себе человека в момент его наилучшего духовного состояния и наибольшей готовности к спасению в Вечности.

Коль ты, мой друг, тот день переживёшь,

Когда меня настигнет Смерть до срока,

И вдруг случайно снова перечтёшь

Стихов моих бесхитростные строки, —

С чужими их, позднейшими, сравни:

Пусть в новых больше славного искусства,

Мои творенья в сердце сохрани

Не ради совершенства – ради чувства.

И посвяти одну лишь думу мне:

«Когда бы мог расти он с веком вместе,

И он бы создал с ними наравне

Достойное стоять на первом месте.

Почил в могиле он, и превзошли его.

Но чту я в нём любовь, а в них лишь —

мастерство».

У. Шекспир

Данный текст является ознакомительным фрагментом.