Война. Тучи над реформами

Война. Тучи над реформами

Первый номер «Известий» за 1995 год вышел вечером 4 января — новогодние праздники длились три дня. Но такими они были только по календарю. Из телевизионных сводок страна знала о кровавом новогоднем штурме Грозного, и хотя они многого не договаривали, с увиденного на экранах было понятно, что на юге России разворачивается настоящая война. Газеты молчали — типографии не работали.

Утром 4 января редакция получила неопровержимое свидетельство того, что в реальности происходило в Чечне в так называемые праздники. Это был материал Иры Дементьевой, которую с 30 декабря уволили по возрасту из штата газеты, но не из профессии. Всегда чуткая к людскому горю и твердая в отстаивании правды, в последние годы, и это можно сказать без преувеличения, она полностью посвятила себя борьбе за справедливость по отношению к чеченскому и ингушскому народам. Имея на руках приказ о выходе на пенсию, Ира не могла усидеть в Москве, предчувствуя трагические события в Чечне. Вместе с группой депутатов Госдумы и Совета Федерации, их помощниками и четырьмя журналистами перед Новым годом она вылетела в Назрань. Там им дали неказистый, весь латаный автобус с отверстием, похожим на пулевое, в ветровом стекле. Взяв еще нескольких пассажиров с этого авиарейса, автобус направился в сторону Грозного.

Отсюда, с дороги, и начинается репортаж, который и сегодня читается на одном дыхании. Настоящий классический репортаж наблюдательного и честного журналиста. Что ни абзац, каждая строка — важные детали, впечатляющая информация. И здесь мне трудно воздержаться хотя бы от короткого цитирования:

Впереди над Грозным висит смог, солнце проглядывает сквозь плотное облако, как белое слепое пятно. Мы уже знаем, что бомба попала в нефтехранилище, что рядом — емкости с аммиаком, что Грозному, а может, и всему Северному Кавказу угрожает экологическая катастрофа. В Назрани нас совершенно серьезно убеждали взять противогазы.

Российских военных по мере приближения к Грозному видим только издали — окопавшимися в поле. Закопаны по самую башню танки, вырыты окопы, из прорези в палатке торчит труба, идет дым. Решили здесь зимовать?

31 декабря, президентский дворец.

Кто-то принес новость, что по ближней улице к центру движутся российские танки… Где-то к полудню сильно и на все лады загромыхало по стенам, и всем велели спуститься поглубже, в подвал. Так началось наше суточное, а для большинства двухдневное сидение в подвале с редкими выходами на поверхность…

13.20. Из торцового окна первого этажа вижу площадь… Первый танк и первый убитый. Под стеной лежит тело солдата, уже не похожего на человека. Их к концу дня будет много, и никто их не хоронит. Еще с той войны не похоронены солдатские кости, а на этой, позорной, каждый погибший мальчишка — укор бездарным и бессовестным генералам. Расчетные потери.

15.10. Из правого окна коридора первого этажа видны три горящих танка. Танки горят по всему Грозному. Помню ухмылку Грачева (министр обороны РФ. — В. З.): танки в городе — это безграмотно!

16.40. Вводят пленных… Солдаты маленькие, худенькие, со встревоженными детскими лицами. Новобранцы. Они попали в Грозный на ДТП… Заблудившись, попали на площадь перед президентским дворцом. Развернулись, тут им попало в гусеницу… «Маме сообщать не нужно, — просит солдатик. — Она у меня еще инфаркт схватит. Павел меня зовут».

31 декабря, 00 ч. 00 мин. Новогодняя ночь в бункере — без шампанского и разносолов. В центре горит все то, что не сгорело раньше. От жара лопаются зеркальные стекла в большом дореволюционной постройки доме, наискосок от дворца. Кровля раскаленными звездами взлетает в черное небо. Но долго всматриваться некогда. Коридор на первом этаже простреливается…

Последний абзац:

Когда мы выезжали из Грозного, все небо позади, казалось, в дыму. Войска Грачева и Ерина (министр МВД РФ. — В. З.) сжигали четырехсоттысячный город Грозный. Да, говорят нам, жертвы неизбежны, но зато мы сохраняем целостность России и наиболее экономичный путь транспортировки нефти. Держава превыше всего. Ради ее величия ничего не жалко.

Репортаж Дементьевой был не единственным материалом о чеченских событиях в первом январском номере «Известий». После утренней планерки редакция напряглась и для вечернего выпуска подготовила по этой тематике три первые полосы. Номер открывал снимок агентства Рейтер, сделанный в тюремной камере Грозного, на нем — трое российских солдат, с потерянным, жалким видом, взятых в плен дудаевцами во время боя 1 января. Рядом — текст, начинающийся словами о том, что после явного провала очередного штурма Грозного пресс-центр российского правительства стал активно опровергать информацию о потерях войск и о провале самого штурма. Суть опровержения выражалась не в цифрах, а в циничной формулировке: потери, дескать, оказались даже «ниже расчетных». Этот текст подкреплял смысл стоявшего над ним главного заголовка номера: «Военное безумие с расчетными жертвами». Выделялась остро критическая статья в адрес российских властей, не использовавших всех возможностей мирного урегулирования, применивших силу, не потрудившись при этом отделить — политически отделить — нарушителей закона в Чечне от всего народа Чечни. Со страстным призывом не воевать, не утюжить танками собственную землю, остановить государственное насилие выступил в газете знаменитый артист Сергей Юрский. О своей полной поддержке усилиям уполномоченного по правам человека Сергея Ковалева прекратить бойню в Чечне заявили академики Георгий Арбатов, Дмитрий Лихачев, Борис Раушенбах, Александр Шейндлин, Александр Яншин, известные писатели Даниил Данин, Юрий Карякин, Лев Разгон…

В те часы, когда делался этот номер газеты, снова пробирался в центр Грозного известинец Николай Гритчин, чтобы следующим утром сообщить в редакцию о последних новостях. И также в Чечню, по другим адресам (московский госпиталь, Кремль, парламент, различные министерства, краснодарский митинг солдатских родителей, бунт екатеринбургского ОМОНа против участия в войне и т. д.) по заданиям редакции и по собственной инициативе спешили наши репортеры, спецкоры, собкоры. Летели, ехали, звонили, чтобы получить для газеты ответ на множество вопросов. Сколько убитых, раненых? Кто вооружал Джохара Дудаева? Как спастись мирным жителям? Куда деваться десяткам тысяч беженцев? Во что уже обходится война? Когда и кто закончит это безумие?.. И в следующем номере для всей этой многогранной темы тоже еле хватило трех полос. И в следующем, и во многих последующих номерах…

Днем 5 января в Москву из Грозного прибыл Ковалев. Накануне Дементьева в разговоре с Голембиовским сказала, что Сергей Адамович готов дать пресс-конференцию, но пока не ясно, где она состоится — появились проблемы с местом. Власти вставляют палки, не хотят выделить большое помещение.

— Может, в нашем Круглом зале? — предложила Ира.

— Конечно! — отреагировал Игорь.

Через ИТАР-ТАСС и «Интерфакс» по всем СМИ разошлась информация, что пресс-конференция Ковалева состоится 5 января в 16.00 в редакции газеты «Известия».

Такого столпотворения российской и иностранной прессы, начавшегося еще часа за два до назначенного времени, никогда не наблюдалось в наших коридорах. Многие журналисты в коридорах и остались — Круглый зал не мог вместить всех желающих. Всего на пресс-конференции присутствовало более пятисот человек — представители всех средств массовой информации, работающих в Москве, политики и общественные деятели, депутаты Госдумы, чеченского парламента.

— Мы прибыли в Москву, чтобы посмотреть в глаза тем, кто отдает приказы о бомбежке Грозного и лжет об этом, — сказал в начале своего выступления Сергей Ковалев, мужественное поведение которого в отстаивании общечеловеческих ценностей и прежде всего права на жизнь, было широко признано гуманитарным и нравственным подвигом.

Пресс-конференция была долгой и очень насыщенной серьезными и острыми вопросами, откровенными и убедительными ответами. Вел ее Игорь, вел четко, толково, проявляя свою собственную и коллектива «Известий» жесткую позицию по чеченскому вопросу. Если раньше она сводилась к тому, что развитие событий в Чечне не должно было привести к войне, то сейчас целью газеты было остановить войну. И в первую очередь — остановить кровопролитие в Грозном.

Не было в 95-м году ни одного номера газеты, в котором не шла бы речь о Чечне. А в отдельные моменты эта необъявленная война вновь заставляла говорить о себе во всем мире. Очередной такой момент наступил 14 июня, когда дудаевские боевики под руководством Шамиля Басаева перенесли военные действия уже за пределы Чечни, непосредственно на российскую территорию — средь бела дня ими был захвачен город Буденновск в Ставропольском крае. В первые же часы от их рук 28 жителей города погибли, 65 были ранены и около пятисот — захвачены и долго удерживались в районной больнице в качестве заложников. Подшивка «Известий» сохранила подробности этой многодневной трагедии, вызвавшей не только ужас и негодование в связи с действиями террористов, но и тягостные вопросы, суровую оценку безответственных действий российских властей.

И вновь наши корреспонденты с большим риском для жизни оказались в центре событий. В первой же группе допущенных в осажденную больницу был Николай Гритчин. Более двух суток добровольно провел среди заложников Валерий Яков, находившийся 18 часов в автобусе боевиков, двигавшихся из Буденновска в горное чеченское село Зандак, в то время как над колонной барражировали шесть военных вертолетов и в любую минуту с заложниками могло произойти самое худшее. Вооруженный всеми репортерскими средствами — ручками и блокнотами, фотоаппаратом, видеокамерой, Яков подробно рассказал об увиденном на страницах «Известий», а его съемка прошла по нескольким российским телеканалам.

Растянувшаяся во времени чеченская война накладывала тяжелый отпечаток на жизнь всей страны, в первую очередь на экономику, и газета это доказывала. Так, в статье «Почем нынче война?» сообщалось, что по расчетам Минэкономики расходы на восстановление жилого фонда, инженерных сооружений и прочих объектов могут составить 2,3–2,7 триллиона рублей, отдельно на восстановление нефтегазового комплекса требовалось минимум 700–800 миллиардов. Самые сдержанные оценки всех экономических потерь в результате конфликта располагались в интервале 3,1–3,5 триллиона рублей. Близкими к этим были и прогнозы Министерства финансов. А вместе с военными расходами бойня в Чечне могла стоить 7,5 триллиона рублей.

С макроэкономической высоты взглянул на ситуацию Отто Лацис, анализируя только что обнародованную оперативную информацию о социально-экономическом положении России в 94-м году. По его выводам, прошедший год можно было бы считать прологом к выходу страны из глобального экономического кризиса, поскольку начали появляться признаки отступления кризисных явлений, хотя и очень медленного и неустойчивого.

«Нужен, — писал он, — хоть небольшой стартовый импульс, чтобы двигатель подъема завелся. И в этот момент колебания на пороге подъема экономику подкосили неудачные политические шаги». В их числе — война в Чечне, активизировавшая инфляционные ожидания. Это подтолкнуло Центробанк к новому повышению ставки рефинансирования: до 200 процентов, что является практически запретительным уровнем для кредитов на производственные инвестиции. На взгляд доктора экономических наук Лациса, еще не все потеряно, еще политику стабилизации не постигла катастрофа, но начавший было проясняться горизонт вновь заволокло тучами.

Об этих «тучах» было много других публикаций в «Известиях». Состояние экономики и общественных настроений освещалось не только в связи с чеченской войной или сквозь ее призму. Выискивать информационные поводы не приходилось — жизнь предлагала их в изобилии каждый день и, как правило, с негативным содержанием. Одним из важнейших явлений, которым газета уделила в 95-м году пристальное внимание, стало повсеместное нарастание в России социальной напряженности. Тут разные жанры были к месту, но глубже всего суть происходящего вскрывали аналитические статьи, что хорошо видно на двух примерах — шахтерских забастовках и положении школьных учителей.

Как и остальная российская пресса, «Известия» в оперативном ключе сообщали о потрясшей страну в январе-феврале всеобщей шахтерской забастовке, в которой приняли участие около 500 тысяч работников отрасли. И так же, как другие СМИ, называли главную причину этого социального взрыва: многомесячные задержки заработной платы на общую сумму более 1 триллиона 300 миллиардов рублей. Но при этом газета шла дальше, выясняя, почему образовывались такие колоссальные долги и какую они несут дальнейшую угрозу всему обществу, государству.

В статье «Шахтеры Кузбасса на рельсах реформ» собкор в Кемерове Виктор Костюковский говорит об одном мифе, не первый год существующем в сознании общества, — мифе о неизбежной убыточности сырьевых отраслей, в первую очередь угольной. Это — полуправда в том, что касается всей России, отмечено в статье, и неправда в том, что касается Кузбасса. Характер залегания кузнецкого угля, горно-геологические условия его добывания, наконец, качество здешнего топлива таковы, что в условиях нормальной экономики добыча может и просто обязана быть рентабельной. Как прибыльна она, например, в США, Австралии, ряде других стран. Но пока нашу экономику нормальной не назовешь, из-за многих факторов (инфляция, дефицит бюджета, постепенный отпуск цен на энергоносители и т. д.) не может сложиться реальная рыночная цена. Отсюда добыча, транспортировка, реализация угля внутри страны и даже на экспорт, и впрямь дело убыточное. В этих условиях, продолжает Костюковский, поддержать угольную промышленность могут только государственные дотации, и они выделяются. Но огромная проблема в том, что они же, эти дотации, в свою очередь и стимулируют убыточность.

Описывая громоздкую схему распределения дотаций, наш собкор показывает, что она не дает развиться нормальной конкуренции, замедляет переход к настоящим рыночным отношениям, препятствует определению экономически сильных и слабых предприятий. Для директора угольной компании или шахты главным становится не добыча угля, не снижение расходов, а «добыча» дотаций. Нередко зарплата на убыточных шахтах выше, чем на рентабельных.

Известинская статья напоминает, что в ходе знаменитых стачек 1989–1991 годов шахтеры боролись еще и против всесилия Минуглепрома, который фактически заправлял не только всеми, до мелочей, сторонами работы объединения и предприятий, но и вообще всей жизнью в угольных областях, городах — от строительства и содержания жилья и соцкультбыта до распределения мяса и сахара. Теперь почти тем же занимается компания «Росуголь». Созданная с рыночной целью, она фактически превратилась в тот же Минуглепром. Ее руководители забываются настолько, что принимают приказные решения, определяющие жизнь и смерть акционерных обществ, без участия хозяев — акционеров.

Пока все остается без радикальных изменений, — писал наш собкор, — без настоящей заботы о людях, шахтеры идут на рельсы, чтобы останавливать поезда и привлекать внимание страны к своим бедам. Выходят не только на Транссиб — они, можно сказать, ложатся на рельсы российских реформ. Тех самых, которых ждали, которые выстрадали, за которые боролись пять лет назад, ради которых терпели снижение уровня жизни и не поддавались на уговоры политических провокаторов.

Вообще-то, если судить по «Известиям», забастовочную эстафету принесли из прошлых лет в 1995 год не шахтеры, а работники народного образования. Первые забастовки прошли в январе-феврале в Читинской, Курганской областях. Затем их волны покатились по Бурятии, Поволжью, Уралу, центру России. Летние каникулы снизили накал борьбы, а с началом нового учебного года он резко пошел вверх. 26 сентября во всероссийской акции против нищенской зарплаты выступили 7437 коллективов учителей, всего около 500 тысяч работников народного образования. Своевременно сообщая об этих выступлениях, «Известия» и здесь выходили за рамки текущей информации. Лучше всех в газете истинное положение дел в школьной системе знала Ирина Григорьевна Овчинникова, сама в прошлом учительница, хорошо известная миллионам читателей по сотням статей, опубликованным за тридцать с лишним лет работы в нашей редакции. Раньше я уже говорил, что и она была в списке тех, кого незаслуженно поторопились выпроводить на так называемый заслуженный отдых 30 декабря 94-го, но не спешила им воспользоваться, согласилась на статус «внештатного корреспондента».

Ближе к концу марта Овчинникова поехала в подмосковный Волоколамск посмотреть, как там складывается ситуация с учительством. И увидела много такого, от чего и родители в Волоколамске были готовы поддержать всеобщую учительскую забастовку. Родители понимали, что учителя доведены до нищенского существования, просто опасного для тех, кого они учат. Отсюда и точный заголовок статьи: «Голодный учитель опасен для детей». Главный вывод очень компетентного автора: положение, в котором оказалось учительство подмосковного Волоколамска, ничуть не исключительно — так или примерно так обстоят дела по всей стране.

Нарастание социальной напряженности, массовые забастовки с экономическими требованиями были тем пессимистичным фоном, на котором развернулась политическая борьба в преддверии декабрьских выборов в Государственную думу и предстоящих в 1996 году выборов президента России. В «Известиях» специально не обсуждалось, какую здесь линию поведения должна занять редакция — в этом не было необходимости. Все мы, во всяком случае, абсолютное большинство из нас по-прежнему видели свою газету принципиально антикоммунистической.

На наши взгляды в один из дней хорошо поработал глава КПРФ Геннадий Андреевич Зюганов. Готовясь к выборам, его штаб усиливал контакты со СМИ, предложил и нам принять их лидера. Встреча редколлегии с ним продолжалась не менее двух часов, и за все это время мы не услышали от гостя ни одного тезиса, ни одной мысли, которые бы указывали на появление каких-то привлекательных новаций в идеологии компартии. Все звучавшее было ортодоксальным, до боли, до ужаса знакомым — от классовой борьбы до плановой экономики.

Мы очень не хотели назад, поворота к тому, что было раньше, а суждения Зюганова убеждали нас в том, что, придя к власти, коммунисты восстановят все, чему научились, к чему привыкли в управлении государством, народом. Сегодня, когда идут десятые годы XXI века, они кажутся немного другими, даже чуть почеловечнее, даже молятся Богу, а тогда, в 95-м, они были еще настоящие, железные, и потому газета старалась, чтобы социалистическое прошлое не стало будущим. Сегодня можно слышать горячие упреки в адрес тех, кто, как и «Известия», тогда, в девяностых годах, активно противостоял коммунистическому реваншу: у вашего, мол, страха были глаза велики… Вовсе нет, опасность не преувеличивалась, она была грозной — и это вытекало из многих наших материалов, в частности из аналитической публикации «Если коммунисты придут к власти» от 2 декабря (авторы М. Бергер, З. Бунина, Т. Мамаладзе, В. Никитин, С. Чугаев, К. Ященко). Она указывала на три краеугольных камня программных документов КПРФ, публичных деклараций ее лидеров, действий ее фракции в Думе. Это — восстановление Советов, восстановление социализма, восстановление Советского Союза. Они, эти основы, не оставляли сомнений в истинном характере нынешней компартии и сущности ее устремлений — реванш коммунизма, реставрация «социалистического строя» со всей присущей им практикой и моралью.

Активное участие «Известий» в предвыборном столкновении мировоззрений не сводилось только к статьям о реальной угрозе для России возможного возвращения коммунистов к власти. Мы считали нужным и напоминать о том, что очень уж быстро уходило на задворки человеческой памяти, а именно: вовсе не реформы разорили богатейшую от природы страну, беды начались гораздо раньше, при другом устройстве жизни, повторить которое — значит снова ввергнуться в катастрофу.

Нам не дано знать, какую истинную роль сыграли наши публикации. Результат же голосования оказался поражением российской демократии — наибольшее количество мест в Думе получили коммунисты. «Известия» отреагировали серией крупных выступлений, анализирующих причины такого исхода выборов. Перечитывая их сейчас, я отдаю предпочтение оценкам Сергея Ковалева, высказанным в интервью Валерию Выжутовичу. В частности, он заявил:

— Нужно уж совсем плохо думать о нашем народе, чтобы сказать, что он разочаровался в идеалах демократии и свободы. Не в идеалах он разочаровался, а в практической деятельности тех, кто обязан был воплотить эти идеалы в повседневную практику общественной жизни. То есть в политиках и общественных деятелях так называемого демократического направления.

А говоря дальше о том, что же делать в сложившейся ситуации, Сергей Адамович сказал:

— Для нас выбора нет: всеми силами бороться с тоталитарным режимом. При этом бороться придется не только с произволом власти, но и за сознание людей. Воспитывать граждан из запуганных рабов — может быть, самая насущная сегодня задача.

Как мы тогда мыслили, была эта задача одной из самых насущных и для «Известий».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.