«Участь хуже смерти» — судьба английских проституток

«Участь хуже смерти» — судьба английских проституток

«Дабы избежать возможных недоразумений, я спешу напомнить читателю, что считаю проституцию неизбежной спутницей цивилизованных и, в особенности, многонаселенных обществ» [39], — так в середине XIX века писал доктор Уильям Эктон в своем труде «Моральные, социальные и санитарные аспекты проституции». Многие современники соглашались с доктором Эктоном. Где еще холостякам искать развлечений? Не к честным же девушкам, в самом деле, приставать? А на фоне гомосексуализма, к которому общество относилось с неприязнью, женская проституция и вовсе представала в выгодном свете.

С другой стороны, христиане-евангелики, которые и составляли большинство общественных активистов той эпохи, считали проституцию происками Сатаны. По их мнению, проституция расшатывала моральные устои, угрожала авторитетам отцов и невинности дочерей, заражала общество развратом. Возможно, перед глазами читателей замаячат фарисеи, которые, засучив рукава, готовятся побить камнями блудниц. Однако евангелики, несмотря на пуританские нравы и склонность к мелодраме, терпимо относились к проституткам. В особенности, если те выказывали желание исправиться. Гораздо чаще от активистов доставалось клиентам, а также политикам, которых вполне устраивало наличие в обществе проституции.

Если бы вам случилось побывать в викторианском Лондоне, вы бы, пожалуй, согласились именно с Эктоном. Вечерние улицы были запружены проститутками, да и поход в театр не обошелся бы без приключений — именно там уличные девицы подкарауливали клиентов. В 1857 году только между Хеймаркетом и Риджент-стрит прогуливалось около двух сотен жриц любви, а в 1883 году вокруг одного только Хеймаркета их насчитывалось около 500. Американский турист, посетивший Лондон в 1860-х, писал, что, пока он шел от Хеймаркета к отелю на Стрэнде, к нему пристали 17 раз!

Сколько жительниц Лондона занималось любовью за деньги? Точные данные отсутствуют, а цифры, которые приводили сами общественные деятели, напоминают хвастовство рыбаков пойманной рыбой — а у меня еще больше! По данным Патрика Колкухуна, создателя лондонской речной полиции, в 1790-х годах в Лондоне насчитывалось 50 тыс. гулящих женщин, по данным епископа Эксетерского в начале XIX века их число достигло 80 тыс., а порою цитируют и совсем уж запредельную цифру — 220 тыс. в 1860-х (более 7 % городского населения). Но если учесть, что в проститутки записывали вообще всех женщин, которые занимались сексом вне брака, пусть и с постоянным партнером, высокая статистика отчасти проясняется. Тут уместно вспомнить анекдоты о рьяных «спасателях», которые, заметив на улице одинокую фигуру в кринолине, бросались к ней со всех ног и совали религиозные брошюрки. «Господи помилуй! — возмущалась дама. — Я не такая, я омнибус жду!»

Так или иначе, проституток в Лондоне, а также в других крупных городах, было много. Вопреки еще одному стереотипу, несчастные служанки, соблазненные господами, встречались среди них редко. Хотя горничные порою покидали рабочее место с заметным животом, а продолжали свою карьеру уже на улицах, причиной их несчастья зачастую был не хозяин, а какой-то другой «джентльмен» — торговец, клерк, коммивояжер. Торговали своим телом бывшие швеи, прачки, уборщицы, официантки, цветочницы. Одни страдали от безденежья, другие рассчитывали хоть на какую-то независимость. Из 16 тыс. проституток, отбывавших срок в тюрьме «Миллбэнк», 14 тыс. сообщали о таких причинах своего падения: «не надо работать», «много денег», «сама себе хозяйка», «полная свобода», «живешь, как леди».

Кому-то удавалось пробиться наверх, как, например, известной содержанке Кэтрин «Скиттлз» Уолтерс, а кто-то обслуживал клиентов в грязных закоулках (дешевых проституток, которые работали, прислонившись к стене, называли tuppeny upright). Заработки зависели от места работы и «качества товара». Девицы из Ист-Энда, жалкие, размалеванные, без шляпок и шалей, порадовались бы шиллингу, а то и нескольким пенсам. Этого едва хватало на еду, кров и, само собой, выпивку. Их коллеги, промышлявшие в районе Пикадилли, могли рассчитывать на целый фунт. Экономным особам удавалось отложить деньги на собственное дело, например маленькую кофейню, но такие случаи были скорее исключением из правил. Другой тип проституции бытовал в портовых городах. Так называемые «моряцкие жены» завязывали постоянные отношения с несколькими моряками и обеспечивали им не только секс, но также крышу над головой, вкусный ужин и приятное общение. А когда один «муж» отчаливал, на смену ему приплывал новый.

Проститутки в воровском притоне. Рисунок Гюстава Доре из книги «Паломничество». 1877

Отличаясь независимым нравом, английские куртизанки предпочитали снимать отдельную комнату, иногда с одной-двумя соседками. Впрочем, многие девицы из Ист-Энда искали защиты у сутенеров, как, например, Нэнси из романа Диккенса «Оливер Твист». В отличие от столиц континентальной Европы, борделей в Лондоне было не так уж много: с 933 в 1841 году их число упало до 410 в 1857-м.

Зато те, что остались, привлекали немало клиентов из высшей прослойки общества. С хозяйками борделей считалась даже полиция. Взять, хотя бы, Мэри Джеффрис, содержательницу четырех дорогих борделей на улице Черч-стрит, а также заведения для флагеллянтов (садомазохистов, практикующих порку. — Ред.) «Розовый коттедж», еще одного дома возле Грей Инн Роуд и пункта для перепродаж проституток. Бордели в Англии были легальными, хотя и не регулировались властями, как в Бельгии или во Франции. Несмотря на то, что в домах миссис Джеффрис творились темные делишки, она откупалась от полиции обильными взятками. Все было шито-крыто, пока мадам не привлекла внимание сыщика Джеремайи Минахана.

Будучи человеком неуступчивым и кристально честным, Минахан не побоялся пойти с ней на конфликт. Когда мадам предложила ему золотую монету, детектив донес о взятке начальству, но в участке его подняли на смех — и откуда такие дурачки берутся? Но Минахан не сдавался. В 1883 году полное досье на миссис Джеффрис оказалось в Скотленд-Ярде. Тут уж инспектора разгневались не на шутку, ведь служака разворошил тот еще муравейник. Не желая выносить сор из избы, начальство понизило его в ранге.

В знак протеста Минахан ушел из полиции и переметнулся в лагерь борцов с проституцией. Там он, наконец, обрел поддержку. Собранных им материалов хватило, чтобы обвинить мадам в нарушении общественного порядка и подать на нее в суд. Особую пикантность делу придавал тот факт, что среди клиентов миссис Джеффрис был принц Уэльский, будущий король Эдуард VII. Затаив дыхание, евангелики ждали процесс. Сейчас-то всплывут подробности и о малолетних проститутках, и о незаконном удержании девушек, и о торговле «живым товаром». Но высокопоставленные клиенты оказались хитрее. По совету адвоката миссис Джеффрис признала себя виновной. В подобном случае судья не давал слово свидетелям, а сразу же выносил приговор. Штраф в размере 200 фунтов едва ли обременил богатую мадам. Свидетели же, которым было о чем рассказать, ушли с суда, скрежеща зубами.