Исер Куперман ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Исер Куперман

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ

КАМЕНЬ ЗА ПАЗУХОЙ

В турнире, где я восемнадцатилетним пареньком впервые выполнил мастерскую норму, самым опасным для меня соперником был председатель Всесоюзной квалификационной комиссии мастер Потапов. Наша встреча состоялась в одном из последних туров и имела для меня важное значение: мне нужно было выиграть. Волнуясь, я разыграл черными известный теоретический вариант дебюта «косяк», по общему мнению бесперспективный для черных.

Потапов надолго задумался и сделал ход, давно признанный не лучшим. Но на этой тропе, расположенной в стороне от испытанной теоретической дороги, для него ничего хорошего не предвиделось. Он проиграл. После партии мы стали обмениваться мнениями:

— Ну, какой камень ты держал за пазухой? — спросил Потапов.

— Я? Камень держал? — удивился я. — Никакого камня.

— Рассказывай, рассказывай… — усомнился мой противник. — Ты ведь недавно проиграл в этом варианте Натову. И партия была опубликована. Стал бы ты так просто повторять ее еще раз!

— Так это же не я! Это мой однофамилец из Одессы с Натовым играл. Я об этой партии понятия не имею!

Потапов очень огорчился.

А косвенный виновник его поражения — теперь московский мастер Григорий Куперман — часто говорит мне:

— Гроссмейстер, не забывайте, кому вы обязаны успешным началом своей шашечной карьеры!

КАКИЕ-ТО ПОРЧЕНЫЕ…

Теперь редко встретишь человека, который не слышал бы о стоклеточных шашках, о том, что по ним проводятся международные соревнования, разыгрывается первенство мира. А еще совсем недавно, несколько лет назад… Я зашел в магазин.

— Покажите мне шашечные доски.

— Вот, пожалуйста, — и продавщица положила несколько стоклеточных досок на прилавок. Но тут же доверительно зашептала: — Брать их не советую… Они какие-то порченые: на них клеток больше, чем надо.

ПОКАЖИ РЕШЕНИЕ

Как вы думаете, что легче: самому составить комбинацию или решить готовую? «Конечно, решить готовую!» — скажете вы и, вообще говоря, будете правы. Но иногда…

Харьковский мастер Анатолий Коврижкин — один из лучших шашечных композиторов, автор сотен красивых и сложных комбинаций. Однажды в клубе его друг — мастер Коган расставил перед Коврижкиным шашки:

— Анатолий Иванович, реши. Замечательная комбинация!

Харьковчанин думал, думал и спасовал:

— Позицию я вроде где-то видел, но что-то не получается… Ну-ка покажи решение!

Раздался громкий смех всех присутствовавших: ради шутки перед Коврижкиным была поставлена его собственная комбинация, опубликованная им несколько лет назад.

ПОСЛЕ ЦЕЙТНОТНОЙ БУРИ

Идет первенство страны по стоклеточным шашкам. За одним из столиков встретились харьковский и смоленский мастера — А. Швидкий с П. Алфимовым. Харьковчанин только что вышел из острого цейтнота. Теперь его ход, и он должен совершить сложный удар дамкой, удар, который можно произвести в нескольких направлениях. Швидкий уже собрался бить, поднял свою дамку, но, в чем-то усомнившись, опять стал раздумывать, выбирая направление удара. Проходит минута, другая, третья — дамка все еще в руке, повисшей над доской. И вдруг харьковчанин обращается к противнику:

— Простите, а откуда моя дамка бьет? Где она стояла?

Вот что значит побывать в остром цейтноте! Впрочем, это не помешало Швидкому выиграть.

ПОМОГАЮТ ЛИ БОЛЕЛЬЩИКИ?

На этот счет существуют различные мнения. Например, бакинский мастер Низами Туаев высказался так:

— Некоторые думают: когда у тебя много болельщиков — это хорошо. Нет! Когда мало болельщиков — это хорошо! В первенстве Азербайджана я имел верные шансы стать чемпионом. Сказал знакомым, что у меня ответственная партия, просил прийти. Все пришли, и что же? То один, то другой спрашивает:

— Как дела, Низами?

— Ну что, Низами? Выиграешь?

Только успевай отвечать! Можно ли тут играть в полную силу? Попал в цейтнот и, конечно, проиграл. А вы говорите, болельщики помогают!

ВСТРЕЧИ НА ЧУЖОМ ПОЛЕ

В 1957 году я впервые выехал на турнир претендентов. Участников в этом турнире было четверо, и на торжественном открытии соревнования нас по очереди представляли зрителям. Каждого вызывали, говорили о его успехах, победах… Представляемый вставал и, пока о нем говорили, стоял.

Мастер Иван Козлов, являясь руководителем нашей маленькой делегации и моим тренером, исполнял «по совместительству» и функции переводчика. Поэтому мы условились: когда меня вызовут, он подаст мне сигнал. Сначала вызвали чемпиона Голландии международного мастера Вима Роозенбурга. Затем чемпиона Франции гроссмейстера Мишеля Изара. Потом чемпиона Бельгии международного мастера Гюго Ферпоста. Меня — последним. При этом Козлов ткнул меня в бок и прошептал:

— О тебе.

Я встал. Сначала говорил один, потом другой… А я стоял и думал: «Как долго обо мне говорят! Неужели у меня такой длинный перечень успехов и побед? Что ж, это и не плохо…»

Вскоре заметил, что кое-кто, глядя на меня, улыбается. Я приветливо улыбался в ответ. Козлов в это время увлекся разговором с каким-то голландцем. Кончив разговор, он повернулся ко мне:

— Ты все еще стоишь? Почему не садишься?!

— Тише, Ваня. Ведь меня представляют!

— Тебя представляют? Боже мой, разве я тебя не толкнул? Давно уже зачитывают регламент турнира!

Я решил немедленно приступить к изучению немецкого языка…

«СИНЬОРУ БИТЬ НЕЛЬЗЯ»

Когда в Италии разыгрывалось первенство мира, то одновременно в соседнем зале проходил и чемпионат страны. Первенство мира — по международным шашкам, а чемпионат Италии — по итальянским.

В них, так же как и в русские шашки, играют на доске в 64 клетки, но есть отличия: простая шашка не может бить назад, назад может ходить и бить только дамка, но дамка эта не такая быстроходная, как у нас, — она может передвигаться только на соседнее поле. Дамка называется в итальянских шашках «синьора», и простой шашке не дано права бить эту знатную особу.

Барский сыграл две любительские партии с одним итальянским мастером, но обе закончились не совсем обычно. В каждой из них он задумывал комбинацию и уже начинал жертвовать шашки, но когда собирался произвести завершающий удар своей простой, при котором забрал бы и дамку итальянца, противник придерживал его руку и, улыбаясь, восклицал:

— Dama no! (синьору бить нельзя!).

Барский в своих расчетах забыл о том, что простой нельзя бить дамку, и ему оставалось только сдаться. Он смотрел умоляющими глазами в надежде, что итальянец догадается вернуть ему обратно ход и его пожертвованные шашки, но… все напрасно. Тот не разрешал ему изменить ход, а тут же предлагал ничью, на которую, понятно, Барский с готовностью соглашался. А когда кто-то после двух партий спросил итальянца о счете, то выяснилось, что Барский набрал целых два очка: в Италии (впрочем, как и во многих других странах) за ничью засчитывается по очку, а за выигрыш — два очка, то есть в два раза больше, чем у нас. И только проигрыш равен нашему — такой же круглый ноль.