Космические истребители СССР

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Космические истребители СССР

13 сентября 1962 года, после совместного полета «Востока-3» и «Востока-4», когда эти неманеврирующие корабли удалось за счет точности запуска свести на расстояние до 5 км, Научно-техническая комиссия Генштаба заслушала доклады космонавтов Андрияна Николаева и Павла Поповича о военных возможностях кораблей «Восток».

Вывод из докладов звучал следующим образом: «Человек способен выполнять в космосе все военные задачи, аналогичные задачам авиации (разведка, перехват, удар). Корабли “Восток” можно приспособить к разведке, а для перехвата и удара необходимо срочно создавать новые, более совершенные космические корабли».

Подобные корабли тем временем уже разрабатывались. На основе пилотируемого орбитального корабля «7К-ОК» («Союз») планировалось создать космический перехватчик — «7К-П» («Союз-П»), который должен был решать задачи осмотра и вывода из строя спутников и ударных платформ противника.

Проект встретил поддержку в лице военного руководства, поскольку уже были известны планы американцев о создании военной орбитальной станции «MOL», а маневрирующий космический перехватчик «Союз-П» был бы идеальным средством для борьбы с такими станциями.

Однако из-за общей перегруженности проектами ОКБ-1 Сергея Королева пришлось отказаться от заманчивой военной программы. В 1964 году все материалы по «Союзу-П» были переданы в филиал № 3 ОКБ-1 при куйбышевском авиазаводе «Прогресс». Начальником филиала был ведущий конструктор Дмитрий Козлов.

Первоначально предполагалось, что «Союз-П» будет обеспечивать сближение корабля с вражеским космическим объектом, выход космонавтов в открытый космос с целью обследования объекта. Затем в зависимости от результатов инспекции космонавты либо выведут объект из строя путем механического воздействия, либо снимут его с орбиты, поместив в контейнер корабля.

По здравому размышлению от такого сложного технически и опасного для космонавтов проекта отказались. В то время практически все советские спутники снабжались аварийной системой подрыва, с помощью которой можно было уничтожить любой свой спутник, чтобы он не попал в руки противника. Адекватных действий ожидали и от потенциального противника, поэтому резонно заключили, что при таком варианте космонавты могли бы стать жертвами мин-ловушек. От инспекции в таком виде отказались, но сам пилотируемый вариант космического перехватчика продолжал развиваться.

В рамках обновленного проекта предполагалось создать корабль «Союз-ППК» («Пилотируемый перехватчик»), оснащенный восьмью небольшими ракетами. Изменилась и схема действия системы. По-прежнему корабль должен был сблизиться с космическим аппаратом противника, но теперь космонавты не должны были покидать корабль, а визуально и с помощью бортовой аппаратуры обследовать объект и принять решение об его уничтожении. Если такое решение принималось, то корабль удалялся на расстояние до 1 км от цели и расстреливал ее с помощью бортовых мини-ракет.

Эти ракеты должны были изготовить в КБ приборостроения Аркадия Шипунова. Миниатюрный аппарат представлял собой некую модификацию противотанкового управляемого реактивного снаряда, уходящего к цели на мощном маршевом двигателе и маневрирующего в космосе путем включения маленьких «пороховичков», которыми, как еж, была утыкана его передняя часть. При подлете к цели (например, к вражескому спутнику-разведчику) по команде от радиовзрывателя подрывалась боевая часть, осколками которой служили те же самые «пороховички», разлетающиеся в стороны.

Помимо корабля-перехватчика «Союз-П» в филиале № 3 Дмитрия Козлова разрабатывались военные корабли «Союз-ВИ» («Военный исследователь») и «Союз-Р» («Разведчик»).

* * *

Проект корабля «7К-ВИ» («Звезда») появился во исполнение постановления ЦК КПСС и Совета Министров от 24 августа 1965 года, предписывающего ускорить работы по созданию военных орбитальных систем.

Последней каплей, подточившей камень терпения советского руководства, стал полет американского корабля «Gemini-4» в начале июня 1965 года. Его экипаж проводил несколько военно-прикладных экспериментов: фотографировал земную поверхность, наблюдал запуски баллистических ракет, отрабатывал сближение в космосе, имитируя осмотр и захват чужих спутников.

Еще в первых числах августа 1965 года председатель Военно-промышленного комитета Леонид Смирнов подписал распоряжение о немедленном начале военных исследований на кораблях «Восход» и строительстве специального корабля на базе «Союза» с задачами: визуальная и фоторазведка, инспекция спутников, возможность отражения атаки противника и отработка вопросов раннего предупреждения о ракетно-ядерном нападении.

Сразу было предложено сделать небольшой военно-исследовательский корабль, который можно было бы запустить в самом ближайшем будущем. Постановление от 24 августа 1965 года установило даже конкретный срок для первого полета такого корабля — 1967 год. Кораблю был присвоен индекс «11Ф73» и название «Звезда».

Куйбышевский филиал ОКБ-1 был определен головным разработчиком по военно-исследовательскому кораблю. Этот заказ не стал неожиданностью для Дмитрия Козлова. Разговоры о специальном военном корабле велись на разных уровнях уже больше года. Потому еще до принятия постановления в Куйбышеве успели выпустить исходные данные и эскизный проект по кораблю «7К-ВИ» и ракете-носителю «11А511» («Союз») для него.

Сначала «Звезда» Козлова практически не отличалась от своего прототипа «7К-ОК». Она состояла из тех же отсеков и в той же последовательности, что и орбитальный корабль «Союз»: нижнего — приборно-агрегатного, где стоял двигатель, баки с топливом, служебные системы; среднего — спускаемого аппарата для возвращения на Землю космонавтов; верхнего — орбитального отсека, в котором должна была располагаться аппаратура для военных исследований.

Однако в конце 1966 года Козлов отдал приказ полностью пересмотреть проект. Причин тому было несколько. В первом орбитальном полете корабля «7К-ОК» в конце ноября 1966 года («Космос-133») произошло множество отказов, выявивших серьезные недостатки конструкции. Корабль не смог сесть в расчетном районе и был взорван системой автоматического подрыва.

14 декабря 1966 года на космодроме Байконур при попытке запустить второй беспилотный корабль «Союз» произошла авария ракеты-носителя. Старт был отменен, но через 27 минут после выключения двигателей носителя, при сведении ферм обслуживания, неожиданно сработала двигательная установка системы аварийного спасения корабля. Это послужило причиной взрыва ракеты, несколько военнослужащих из стартовой команды получили ранения, погиб майор Коростылев. При этой аварии присутствовал и Дмитрий Козлов.

Чтобы не унаследовать недостатки «Союза», конструкция «Звезды» была полностью пересмотрена. В первом квартале 1967 года выпустили новые исходные данные на разработку технической документации. Новый 8-метровый корабль должен был весить 6,6 т. Длительность автономного орбитального полета была определена в один месяц

Для запуска «Звезды» ракета «11А511» уже не подходила по грузоподъемности. Чтобы вписаться в массу 6,3 т, которая была пределом для этого варианта носителя, конструкторы предложили сократить экипаж «7К-ВИ» до одного человека. Однако этому воспротивились военные. Задачи, которые ставились перед кораблем, один пилот решить не смог бы. Второй космонавт без скафандра, но с креслом и запасами системы жизнеобеспечения весил еще 400 кг. Потому в КБ Дмитрия Ильича Козлова разработали новую модификацию ракеты «11А511», названную «11А511М» («Союз-М»). Только после этого проект корабля получил поддержку у руководства космической отрасли и Министерства обороны СССР. 21 июля 1967 года было принято еще одно постановление ЦК КПСС и Совмина по кораблю «7К-ВИ», в котором первый полет «Звезды» был назначен на 1968 год. В 1969 году корабль собирались принять на вооружение.

В новом варианте корабля «7К-ВИ» спускаемый аппарат и орбитальный отсек поменялись местами. Теперь сверху размещалась капсула с космонавтами. Под их креслами был люк, ведущий вниз — в цилиндрический орбитальный отсек, который стал больше, чем на кораблях «Союз».

Экипаж военного корабля состоял из двух человек. Ложементы располагались в спускаемом аппарате таким образом, чтобы космонавты сидели рядом, но навстречу друг другу. Это позволяло разместить пульты управления на всех стенках аппарата.

Сверху на спускаемом аппарате была установлена небольшая скорострельная пушка Нудельмана-Рихтера «НР-23» (модификация хвостового орудия реактивного бомбардировщика «Ту-22»), Она была приспособлена для стрельбы в вакууме и предназначалась для защиты военно-исследовательского корабля от вражеских кораблей и спутников-перехватчиков. Наводить пушку можно было, только управляя всем кораблем. Для прицеливания в спускаемом аппарата имелся специальный визир. Орудие делало до 950 выстрелов в минуту. Снаряд массой 200 г летел со скоростью 690 м/с.

Сперва у конструкторов филиала № 3 было множество сомнений по поводу этой пушки. А сможет ли космонавт вручную наводить пушку? Не приведет ли отдача при стрельбе к кувырканию «Звезды»?

Чтобы ответить на эти вопросы, построили специальный динамический стенд. Его основой была платформа па воздушной подушке — на нее ставился макет спускаемого аппарата «7К-ВИ» с оптическим визиром, средствами управления и креслами космонавтов. Стенд развеял все сомнения: ручное управление работало идеально, космонавт с небольшими затратами топлива мог наводить корабль по визиру на любые цели, пушка не сильно влияла на ориентацию корабля.

Рассматривалась возможность установки на спускаемом аппарате стыковочного узла — он мог бы пригодиться для стыковки «Звезды» с орбитальными станциями.

Другим новшеством военного корабля стал люк для перехода в орбитальный отсек, расположенный в днище спускаемого аппарата. Его наличие тоже вызывало вопросы, ведь днище снаружи закрывалось термостойким экраном для защиты спускаемого аппарата от огромных температур, возникающих при торможении в атмосфере, а тут — люк! Испытания в филиале № 3 показали, что люк спокойно выдержит участок посадки и не прогорит по шву.

В орбитальном отсеке «Звезды» должны были располагаться оборудование и приборы для военных исследований. На боковом иллюминаторе стоял главный прибор корабля — оптический визир «ОСК-4» с фотоаппаратом. Космонавт, усевшийся за визир в специальное седло, напоминал велосипедиста. Он мог наблюдать за земной поверхностью, а нужные места фотографировать. Кроме того, на иллюминатор можно было установить аппаратуру «Свинец» для наблюдения за запусками баллистических ракет.

На внешней поверхности орбитального отсека на длинной штанге устанавливался пеленгатор для обнаружения приближающихся спутников-перехватчиков и для ведения радиотехнической разведки.

Но самым интересным новшеством «Звезды» стали источники электроэнергии. Козлов решил отказаться больших и тяжелых солнечных батарей, ведь их постоянно нужно было ориентировать на Солнце. Кроме того, существовала угроза, что батареи после выхода корабля на орбиту вообще не раскроются (что как раз и случилось на «Союзе-1» в апреле 1967 года) или будут повреждены атакой противника. Для военного же оборудования, установленного в орбитальном отсеке, нужно было очень много энергии. Потому на «Звезде» решили поставить два радиоизотопных термогенератора. Эти генераторы преобразовывали тепло, получаемое при радиоактивном распаде плутония, в электрическую энергию. Интересно, что при выведении на орбиту генераторы не были закрыты головным обтекателем.

Вопрос о радиоактивном заражении при возвращении корабля на Землю, во время которого все генераторы должны были сгорать, серьезно волновал конструкторов. И они придумали заключить изотопные генераторы в спускаемые капсулы, обеспечивающие торможение в атмосфере и мягкую посадку. После обнаружения капсул изотопные источники предполагалось утилизировать.

Работа куйбышевцев над кораблем шла быстро. К середине 1967 года в филиале № 3 были уже готовы деревянный макет корабля, динамический стенд для. отработки пушки, разработан и успешно защищен перед экспертной комиссией эскизный проект, разработана и запущена в производство вся конструкторская документация по «Звезде» и ракете-носителю «Союз-М».

В филиале рассчитывали набрать космонавтов-испытателей для полетов на «7К-ВИ» у себя в бюро. Однако добиться этого было непросто — корабль создавался для военных. В лучшем случае филиал мог рассчитывать лишь на включение своих представителей в будущие экипажи «7К-ВИ» на период летно-конструкторских испытаний.

В сентябре 1966 года в Звездном городке была сформирована группа космонавтов для полетов на «Звезде».

Ее возглавил опытный космонавт Павел Попович. Кроме него в группу вошли Алексей Губарев, Юрий Артюхин, Владимир Гуляев, Борис Белоусов и Геннадий Колесников.

Состав группы говорил сам за себя. В нее были включены лишь два космонавта, имевшие «корочки» «летчиков (Попович и Губарев) — они должны были выполнять функции пилотов кораблей «7К-ВИ». Другие космонавты этой группы являлись военными инженерами (Артюхин, Гуляев, Белоусов и Колесников) — им предстояло проводить на орбите военные исследования.

Многих современных исследователей советской пилотируемой космонавтики поражает количество космонавтов, отобранных в отряд в период с 1963 по 1970 год. Однако все было четко рассчитано. Генерал Николай Каманин, курировавший отряд космонавтов от ВВС, даже жаловался на нехватку людей. Из-за этого ему приходилось часто перебрасывать членов отряда из программы в программу, из экипажа в экипаж. В 1967 году Каманин планировал довести численность отряда до 100 человек!

Из первой шестерки космонавтов, отобранных для полетов на «Звезде», были предварительно сформированы два экипажа: Попович и Колесников, Губарев и Белоусов. Два инженера остались в резерве, дожидаясь начала полетов «7К-ВИ» и прихода в группу новых пилотов.

2 сентября 1966 года генерал Каманин доложил маршалу Руденко предложения о закреплении космонавтов за космическими кораблями серии «Звезда». Руденко согласился, но высказался за укрепление группы. Дополнительно в группу включили Анатолия Воронова и Дмитрия Заикина.

Однако вскоре состав группы «7К-ВИ» целиком поменялся. 18 января 1967 года в программу «Л-1» для облета Луны (вариант «подсадки» с корабля «7К-ОК») были переведены Павел Попович (на должность командира корабля), Анатолий Воронов и Юрий Артюхин (на должности бортинженеров корабля).

Несмотря на это, Павел Попович до начала 1968 года активно занимался программой «7К-ВИ» — он приезжал в Куйбышев, изучал системы «Звезды», провел тренировки в деревянном макете корабля и на динамически» стенде с имитацией стрельбы в космосе. Оценки, которые Попович давал этому новому кораблю, были самые восторженные.

Выбыл из группы «7К-ВИ» и Владимир Гуляев. Летом 1967 года на отдыхе он получил черепно-мозговую травму и перелом шейного позвонка. После длительного лечения и медицинского освидетельствования 6 марта 1968 года приказом Главкома ВВС № 0159 Гуляев был отчислен из отряда космонавтов по состоянию здоровья и назначен помощником начальника 3-го отдела — методистом по космическим тренировкам Центра подготовки космонавтов.

Геннадий Колесников 16 декабря 1967 года приказом Главкома ВВС № 0953 тоже был отчислен из отряда космонавтов по болезни (язва двенадцатиперстной кишки). Он ушел в Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского и был там назначен старшим научным сотрудником.

Следующим группу «7К-ВИ» покинул Борис Белоусов. 5 января 1968 года приказом Главкома ВВС № 03 он был отчислен из отряда «по низкой успеваемости и по весовым характеристикам, не отвечающим требованиям, предъявленным к членам экипажа космического корабля». Белоусов был откомандирован в распоряжение Главного Командования Ракетных войск.

Всего же в течение 1967 года в группу «7К-ВИ» по официальным данным Центра подготовки космонавтов входили: Павел Попович (старший группы, переведен на программу «Л-1»), Владимир Шаталов (пришел с программы «Восход-3», но в том же году переведен на программу «7К-ОК»), Алексей Губарев, Юрий Артюхин (переведен на программу «7К-Л1»), Анатолий Воронов (переведен на программу «7К-Л1»), Дмитрий Заикин, Владимир Гуляев (выведен из группы по состоянию здоровья). Некоторое время в группу входил и Георгий Береговой. Так же как и Шаталов, он пришел в «7К-ВИ» из программы «Восход-3» и вскоре был переведен на программу «7К-ОК».

В результате в группе к началу 1968 года остались лишь Алексей Губарев (стал командиром группы) и Дмитрий Заикин.

Однако Минобороны не ограничивалось направлением на подготовку к полетам по программе «7К-ВИ» лишь космонавтов широкого профиля. В разгар работ над «Звездой», в конце 1966 — начале 1967 года, был проведен специальный отбор кандидатов для полетов на «7К-ВИ» среди военных ученых и сотрудников военных НИИ. В результате этого отбора 12 апреля 1967 года в отряд космонавтов ВВС были зачислены три военных специалиста из НИИ-2 Министерства обороны СССР (НИИ ПВО страны), расположенного в городе Калинин (ныне — Тверь): Владимир Алексеев, Михаил Бурдаев и Николай Порваткин. Они имели опыт работы по космическим военно-исследовательским программам. В частности, Бурдаев до отбора в отряд занимался вопросами перехвата космических аппаратов.

15 июля 1967 года Совет обороны обязал Министерство обороны увеличить подготовку военных космонавтов. При этом на Совете генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин выразили неудовольствие срывом программы пилотируемых космических полетов в 1966–1967 годах и потребовали усиления военных исследований в космосе.

31 августа 1967 года в Совете Министров СССР прошло большое совещание по ходу отработки военно-исследовательского космического корабля. Главный конструктор Дмитрий Козлов доложил, что первый беспилотный технологический корабль будет готов к испытательному полету во второй половине 1968 года. Директор завода «Прогресс», где должны были делать корабль, назвал более реальным сроком 1969 год.

В то же время «7К-ВИ» был включен в планы Министерства обороны. Об этих планах в части Военно-воздушных сил очень интересно пишет в своих дневниках Николай Каманин:

«16 сентября 1967 года.

…Закончил работу над космической восьмилеткой. Доложил Главкому основные вехи плана; они внушительные. Необходимо будет до 1975 года построить: 20 орбитальных станций “Алмаз”, 50 военно-исследовательских кораблей 7К-ВИ, 200 учебных космических кораблей и около 400 транспортных. Если смена экипажей будет проводиться через 15 суток, то на год потребуется 48 транспортных кораблей и не менее 30 экипажей (90 космонавтов). Это при условии, что в среднем космонавты будут иметь по 1,5 полета в год. Если учесть еще доставку грузов на орбиту (горючее, вода, питание, запчасти), то потребуется еще сотни две транспортных кораблей, а с учетом пилотируемых полетов на “Союзах”, Л-1 и Л-3 и других КК гражданского назначения общее количество потребных космических кораблей возрастет до тысячи. Для тысячи кораблей потребуется тысяча ракет (800 штук “семерок”, более 100 УР500К и 10–12 Н-1).

Создание такого парка КК и ракет потребует миллиарды рублей. Подобный путь развития космической техники разорит страну. Надо думать об удешевлении космических программ. Надо создавать КК многоразового использования (особенно транспортные и учебные) и старт КК осуществлять с помощью тяжелых транспортных самолетов (Ан-22). Мы планируем организацию исследований и конструкторских поисков решения создания воздушно-космических и орбитальных самолетов (работы А. И. Микояна над “Спиралью”).

До 1975 года потребуется подготовить 400 космонавтов, сформировать 2–3 воздушно-космические бригады; сформировать до 10 авиационных полков (поиск и тренировка космонавтов); усилить институты, ЦПК и подразделений связи и тыла. Для этого понадобится 20–25 тысяч численности. На строительство аэродромов, служебных и жилых помещений, средств связи и др. потребуется более 250 миллионов рублей. Это только затраты по линии ВВС. В целом же страна будет тратить на космос десятки миллиардов в год. Вершинин одобрил наши планы и разрешил направить наши предложения в Генштаб…»

* * *

Вроде бы, ничего не мешало за год-два доделать «Звезду» и запустить ее в космос. Но тут в программу вмешался человек, который до этого как бы не замечал проекта «7К-ВИ», — Василий Мишин, главный конструктор ЦКБ экспериментального машиностроения (так с 1966 года стало называться бывшее ОКБ-1 Сергея Королева).

Он начал интриговать против «Звезды» и Козлова, доказывая на самом высоком уровне, что нет смысла создавать столь сложную и дорогую модификацию уже существующего корабля «7К-ОК» («Союз»), если последний вполне способен справиться со всеми задачами, которые могут поставить перед ним военные. Другим аргументом стало то, что нельзя распылять силы и средства в ситуации, когда Советский Союз может утратить первенство в лунной гонке.

Был и еще один мотив. Борис Черток пишет об этом откровенно: «Мы (ЦКБЭМ. — А. П.) не хотели терять монополию на пилотируемые полеты в космос».

Однако просто так закрыть чужой проект, пусть даже и своего филиала, Мишин не мог. Тем более что проект поддерживало Министерство обороны. Нужно было обосновать такое предложение. Тогда из ЦКБЭМ посыпалась критика на технические решения, предложенные филиалом № 3 и отличавшие проект «7К-ВИ» от «7К-ОК». Прежде всего претензии были к радиоизотопным термогенераторам энергии — они вызывали слишком большие опасения в части радиационной безопасности экипажа «Звезды». Масса их была высказана по поводу люка в теплозащитном днище спускаемого аппарата. В январе 1967 года во время второго испытательного беспилотного полета корабля «7К-ОК» в его днище из-за нарушения технологии крепления одной из заглушек произошел прогар теплозащитного экрана. К несчастью, аппарат приводнился в Аральском море — в прогоревшее отверстие стала поступать вода, и спускаемый аппарат затонул. Ставить же в днище большой люк диаметром 800 мм было вообще, по мнению многих специалистов ЦКБЭМ, сущим безумием.

Еще один способ закрыть неугодный проект — предложить свой. Мишин предложил новый проект орбитальной исследовательской станции «Союз-ВИ» («11Ф730»). Станция должна была состоять из орбитального блока «ОБ-ВИ» («11Ф731») и корабля снабжения «7К-С» («11Ф732»), Последний предлагалось создать на базе уже летающего «7К-ОК» («Союз»). Проектом предусматривались и две модификации корабля «7К-С» для автономных полетов по военным программам: «7К-С-I» («11Ф733») для кратковременных исследований и «7К-С-II» («11Ф734») для длительных полетов. Для снабжения станции «Союз-ВИ» предполагалось создать на базе «7К-С» грузовой транспортный корабль «7К-СГ» («11Ф735»). В будущем из этого варианта появился корабль «Прогресс» — только из-за задержки создания «7К-С» его прототипом стал корабль «7К-Т» («11Ф615»),

«Сломать» своего подчиненного для Мишина было не самым сложным делом. В ноябре 1967 года главный конструктор Мишин и заместитель главного конструктора Козлов подписали «Основные положения для разработки военно-исследовательского космического комплекса “Союз-ВИ”».

А 9 января 1968 года в соответствии с указанием Министерства общего машиностроения Дмитрий Козлов подписал приказ № 51 по предприятию о прекращении работ по военно-исследовательскому комплексу «7К-ВИ» и о начале работ по орбитальному блоку «ОБ-ВИ» орбитальной исследовательской станции.?

Попытки вернуться к «7К-ВИ» еще предпринимались. Так на защиту проекта встал отряд военных космонавтов. 27 января 1968 года Николай Каманин вместе с Юрием Гагариным, Германом Титовым, Павлом Поповичем, Валерием Быковским, Павлом Беляевым и Алексеем Леонов отправились на прием к первому заместителю министра обороны СССР маршалу Ивану Игнатьевичу Якубовскому. Беседа с маршалом продолжалась более полутора часов. Якубовский внимательно выслушал просьбы космонавтов и обещал помочь. Каманин и космонавты доложили маршалу о беспокойстве, вызванным отставанием СССР от США в военных исследованиях, и о действиях главного конструктора Василия Мишина, который «тормозит выполнение решения правительства по строительству военно-исследовательского корабля «7К-ВИ». Маршал высказал намерение вызвать к себе главного конструктора Мишина и министра общего машиностроения Афанасьева. Но 17 февраля 1968 года в Генеральном штабе Министерства обороны СССР состоялся Научно-технический совет по кораблю 7К-ВИ. Вот запись в дневнике генерала Каманина, относящаяся к этому дню:

«Вчера более 4-х часов был на заседании НТК Генерального штаба. Обсуждалось предложение главного конструктора В. П. Мишина: не строить военно-исследовательский космический корабль 7К-ВИ, а вместо него построить военно-исследовательский корабль на базе “Союза”. Это предложение подписали Мишин и Д. И. Козлов (главный конструктор 7К-ВИ). Мишин изнасиловал Козлова и заставил его подписать “отречение”. Сложилась очень трудная обстановка: все военные за корабль 7К-ВИ, но от него отказался сам главный конструктор Козлов, и нам некого защищать от нападок Мишина. <… > Мишин мечтает сохранить монополию на строительство пилотируемых космических кораблей и делает все, чтобы помешать развитию новых баз строительства КК (Козлов, Челомей). Он идет на прямой обман, обещает, что новый корабль будет дешевле, надежнее и лучше 7К-ВИ. Он забывает, что по первому решению ЦК КПСС 7К-ВЦ должен был летать в 1967 году, по второму решению и по обещанию Козлова корабль должен был летать в 1968 году. Из-за безответственного отношения Мишина к военным исследованиям и плохого контроля ЦК КПСС (Устинов) за выполнением своих решений корабль 7К-ВИ не построен и в 1969 году. Мишин обещает (в сотый раз!) построить новый корабль в 1969 году. Я уверен, что это обещание, как и сотни других, не будет выполнено, а самое главное — мы не получим корабля лучше 7К-ВИ, а 2–3 года потеряем…»

Смерть проекта «Звезда» оказалась быстрой. Без поддержки Министерства обороны и ЦК КПСС проект был окончательно закрыт. Продолжились работы по орбитальной станции «Союз-ВИ». Однако былого энтузиазма эти работы в Куйбышеве не вызывали.

В 1968 году в филиале № 3 был разработан эскизный проект по предложенному Мишиным кораблю «ОБ-ВИ». Внешне он очень напоминал орбитальный блок «Союза-P». По замыслу Мишина малая орбитальная исследовательская станция «Союз-ВИ» предназначалась для проведения экспериментов и исследований в интересах АН и МО СССР. Длительность полета станции, как и «7К-ВИ», составляла 30 суток. Источники питания орбитального блока были уже не радиоизотопными, а солнечными. Для обеспечение внутреннего перехода из корабля «7К-С» в орбитальный блок станции по аналогии с «Союзом-P» была разработана система стыковки с внутренним переходным туннелем, ранее прорабатывавшаяся Куйбышевским филиалом. В орбитальном блоке «ОБ-ВИ» планировалось разместить 700-1000 кг специальной и научной аппаратуры.

Дмитрий Козлов потерял к «Союзу-ВИ» всяческий интерес. Его тогда захватила работа по модернизации фоторазведывательных спутников серии «Зенит» и созданию принципиально нового аппарата фотографической разведки «Янтарь-2К».

Однако складывалось впечатление, что орбитальная исследовательская станция не нужна и самому Мишину. ЦКБЭМ и так был загружен работами по лунной тематике и по теме «Союз». И все же работы продолжались. Как продолжалась и подготовка космонавтов — теперь уже к полетам на «Союзе-ВИ».

В 1968 году в группу «Союз-ВИ» входили Павел Попович (формально, и то лишь в самом начале года), Алексей Губарев (старший группы), Юрий Глазков, Вячеслав Зудов, Эдуард Степанов, Геннадий Сарафанов, Александр Крамаренко, Леонид Кизим, Александр Петрушенко, Михаил Лисун.

В 1969 году, после завершения двухгодичной общекосмической подготовки, в эту же группу были введены специально отобранные в 1967 году военные ученые Михаил Бурдаев, Владимир Алексеев и Николай Порваткин.

Однако никакой конкретной подготовки космонавты не вели. Не формировались даже условные летные экипажи. Потому и космонавты относились к такой «бесперспективной подготовке» с прохладцей.

Сроки полетов «Союза-ВИ» были очень расплывчатыми. При закрытии проекта «7К-ВИ» Мишин сгоряча пообещал запустить первую станцию в 1969 году. Потом он же назвал 1970 год как год первого полета «Союза-ВИ» в полной конфигурации. Но это были лишь ничем не подкрепленные мечты…

Работы над станцией «Союз-ВИ» продолжались около двух лет. Конец им положил проект долговременной орбитальной станции «ДОС-7К».