Привычки и обычаи легионеров

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Привычки и обычаи легионеров

Свои привычки, вошедшие в обычай, легионеры называют арабским словом «каида» с ударением на последнем слоге («каид» — это вождь племени в Северной Африке). Этому слову в их лексиконе примерно столько же лет, сколько и самому легиону.

Прием пищи в легионе издавна считался делом общественным — совместная еда командиров и рядовых, обильно сдобренная вином, объединяет людей, располагает друг к другу, укрепляя боевой дух подразделения. Эта демократическая привычка резко отличает Иностранный легион от других армий, скажем, британской, где общение офицеров и солдат было ограничено жесткими рамками устава. Да и в царской армии мало кто из «вашбродей» «хлебал из солдатского котелка» с простыми солдатами — суворовская привычка к полевой демократии постепенно сошла на нет.

Сервировке стола в легионе всегда уделялось большое внимание. Так и должно быть в элитной армии. Всё и всегда должно быть чисто и накрахмалено. Дорогая посуда и приборы: никаких алюминиевых ложек и пластмассовых стаканчиков, разве что во время боевых действий и то… 21 ноября 1944 года у деревни Куртлеве, когда легионеры выбивали немцев из Франции вместе с американцами, легионер первого класса Друар где-то раздобыл белую салфетку, разложил ее на откосе дороги и сервировал на ней «обед» — консервированную банку американской фасоли, которой питались каждый день, и печенье от тех же союзников. Встал по стойке «смирно» и доложил своему лейтенанту, что обед подан. И под шквальным огнем немецкой артиллерии не забыл добавить: «Приятного аппетита, мой лейтенант!» Традиция обязывает!

Именно по той же причине в Индокитае на отдаленных блокпостах в джунглях офицеры иногда выходили к ужину в парадной форме. А совсем недавно, во время войны в Заливе, французские легионеры удивляли, если не раздражали, своих американских и британских союзников регулярными «попотами» среди пустыни во главе с командующим, где к столу подавали свежеиспеченный хлеб, курицу по баскскому рецепту или барашка с фасолью, как его делают дома, во Франции. Все это готовилось здесь же, руками легионеров. И, разумеется, накрахмаленные салфетки. Союзники продолжали питаться разогретыми консервами и пользоваться одноразовой посудой, а утираться бумажными полотенцами или туалетной бумагой. На войне — каждому свое.

«Суп»

«Суп» («La soupe») во французской армии — это не просто первое блюдо, а целое понятие. Для поколений солдат в звании рядовых это было синонимом долгожданной горячей еды. Собственно, супом всё и ограничивалось: мясной бульон с различными овощами, кусок хлеба и по «четвертинке» вина на брата. Суп из большого бака разливался по котелкам — размер бачка зависел от количества едоков в подразделении. Было примерно так же, как в нашей армии происходит до сих пор, когда на стол на все отделение выставляется один бачок, и один человек раскладывает на всех, если, разумеется, все мясо не забирают себе «деды», оставляя «духам» только кашу или рис. Разница лишь в том, что легионеры не должны были укладываться в пятнадцать минут, отведенных у нас на «прием пищи». Сигнал трубы «Обед» означал не только получение супа с вином, но и перерыв в солдатском труде.

Сегодня все иначе, в гарнизонной солдатской столовой — самообслуживание. Легионеры сами выбирают из нескольких блюд, которые, в отличие от американской армии, приготовлены из натуральных продуктов и вкусом не напоминают фаст-фуд. Легионер может также выбирать между вином и пивом, минеральной водой и соками. Однако, в отличие от ветеранов «Старого легиона», солдаты во время службы предпочитают безалкогольные напитки, что не мешает им хорошо «расслабиться» вне службы в одном из баров. В офицерском собрании блюда подает официант — дневальный. Здесь — «комплексный» обед из закуски, двух горячих блюд и десерта — фруктов, сыров или пирожных. А вот пиво или вино офицеры покупают сами — в баре рядом с залом, где обедают. Разумеется, в полевых условиях всё выглядит немного иначе, но рацион тот же.

С «супом» связан обычай, ставший в легионе традицией: как и на корабле, пробу обеда всегда снимает дежурный офицер. Обед выставлен на отдельном маленьком столике, и офицер пробует его в присутствии повара и дежурного сержанта. В праздничные дни этот ритуал повторяет командир полка. Со временем в полках появилась «Золотая книга» — в ней расписываются высокое начальство и важные гости, которым предоставляется честь первым попробовать легионерский «суп».

«Попот»

«Попот» — это любимый обычай в легионе. Это — общая выпивка, причем в ней могут участвовать не только офицеры. Традиция зародилась еще до войны и быстро распространилась в гарнизонах Тонкина, Сирии и Марокко. «Попот» стал любимым времяпрепровождением молодых и холостых лейтенантов. Позже, с 1940 по 1962 год в Алжире и Индокитае «попоты» стали устраивать и в расширенном составе: вместе выпивала рота и даже целый батальон. Такая «домашняя» вечеринка начальство вполне устраивала: всё лучше, чем «мальчишки» будут шататься по барам в городе… А порою подразделение стояло в таких местах, где баров-то не было и в помине.

Впервые «попот» регламентировал командир Маршевого полка полковник Олие, когда в августе 1945 года полк только что вернулся в Фез (Марокко). Поставили четыре больших стола. За одним сидели полковник, его заместитель и приглашенные. А остальные три стола выделили на каждый из трех батальонов. В тот вечер было много разговоров о войне, женщинах и погибших друзьях. И песен. Причем легионеры не только пели старые песни, но тут же, за столом, сочиняли новые.

Конечно, «попот» был в первую очередь любимым развлечением холостяков — молодых лейтенантов. Любые шутки, розыгрыши, переодевания и перевоплощения с помощью косметики только приветствовались.

Как и в любом армейском предприятии, и у «попота» был и есть свой начальник — «президент». Ему все беспрекословно подчинялись, благо что именно он нес ответственность за все происходящее и следил, чтобы веселье не вышло за рамки приличия, а его товарищи не нарушили дисциплину. Он был тем, кто не пьет за столом, в то время как все выпивают, потому что ему предстоит еще всех развозить… В благодарность за такую жертву он пользовался привилегией — его в любое время мог принять майор или сам полковник. «Президент» председательствовал за столом как самый заслуженный лейтенант, а напротив него сидела «вдова» — тот, кто в случае его гибели займет президентский пост. Почетных гостей усаживали по правую руку «президента» или на место «вдовы». Рассаживание по правую или левую руку подчинялось строгой иерархии в зависимости от заслуг и положения.

Сегодня президентом чаще всего становится сам командир полка или батальона. А вот раньше у президента был помощник-распорядитель, которого называли «попотье». Обычно им был самый молодой из младших лейтенантов или даже кандидат к производству в офицеры. На него падала обязанность обеспечить «попот»: закупить провизию и выпивку, а потом еще и подсчитать расходы. Когда все были в сборе за столами, именно он читал вслух меню, сопровождаемое шутками и комментариями присутствующих. В начале чтения он желал всем «приятного аппетита», а затем начинал шутить и ерничать по поводу ожидаемых блюд. Если подавалась свинина, то «президент» мог воскликнуть: «Слава и честь этой свинье!» — на что офицеры немедленно отвечали: «За то, что сдохла!»

Через должность «попотье» прошли многие впоследствии знаменитые люди легиона. Так, командующий Ролле в свои лейтенантские годы в 1890-м «летал мухой», организовывая «попоты». Он даже записал: «Моя должность «попотье» вовсе не синекура. Отправил из гарнизона пять солдат во главе с капралом за провиантом и выпивкой в Бу-Резг (Алжир). В результате, опоздали на 48 часов. Капрал был мертвецки пьян, а все пять легионеров в состоянии сильного опьянения: все закупленное вино, как мне доложили, «испарилось» по дороге…»

Сегодня такая жизнь, от «попота» до «попота», больше не существует: гарнизоны больше не стоят в глухих местах, и жизнь в них теперь совсем не такая размеренная и тягучая, как в прошлом. Все меньше молодых холостяков среди офицеров, да и пьянство больше не считается признаком армейского шика и солдатской доблести. За последние двадцать лет холостяцкие попойки в легионе практически прекратились, кроме Парашютного полка: среди отчаянных «пара» это все еще считается доброй традицией.

У «попота» есть свои ритуалы. Например, определив время его проведения, офицеры отправляют командиру письмо следующего содержания: «Если Вас не устраивает по какой-то причине назначенное нами время, просим Вас, месье, сообщить нам о том, которое устраивает Вас». И эта формула вежливости не изменилась со времен задолго до Второй мировой войны! Опаздывают к началу «попота» крайне редко, но если это случается, то опоздавший платит «штраф» в виде бутылки хорошего вина. Так же невежливым считается прийти после «президента», который не станет начинать, пока все не будут в сборе. Не разрешается вставать без разрешения «президента», тем более покинуть собрание. Запрещено болтать с официантами, курить без разрешения и произносить слово «зуав» без того, чтобы не приподняться на стуле и сказать: «Если б только не ваше уважение».

В 1920-е годы, когда в легион после учебы в Сен-Сире пришел молодой офицер с российскими корнями (возможно, Амилахвари. — В. Ж), то на «попотах» началось поветрие: после первого бокала не ставить его на стол, как всегда, а лихо кидать его через плечо, чтобы он разбивался о стену. Гусарская привычка не прижилась у французов: слишком расточительно!

В ту далекую эпоху существовали и «попотные» книги — своеобразный дневник, куда записывали лучшие застольные истории, анекдоты и глубокие мысли, родившиеся в пьяных беседах.

«Президентом» чаще всего сегодня выбирают не молодого лейтенанта, а командира полка. Итак, все в сборе. Начинается все с «пусьера» (poussiere — песочная или угольная пыль): все поднимаются, держа в руках по бокалу, в котором налито красного вина на два пальца. По команде «К глотку «пыли» готовсь!», которую отдает «попотье», все присутствующие замолкают и встают по стойке «смирно». Затем следует команда: «Внимание на «пыль»!» — каждый подносит бокал к губам. А по команде «Отправляй!» — выпивают бокал до дна и ставят его обратно на стол. После этого распорядитель-«попотье» запевает гимн легиона. Все поют, сохраняя стойку «смирно».

«Попот» проходит во всех полках в соответствии с ритуалом, но иногда бывают и свои детали: например, прежде чем выпить первый бокал с «пылью», еще до исполнения гимна, легионеры делают круговое движение в бокале и выплескивают немного вина через край. Почему? «А потому, что в пустыне всегда и во все забивается песок и так можно промыть стакан. Это воспоминание о поколениях легионеров, служивших в пустынях», — объяснил мне офицер, много раз бывавший в командировках в Джибути.

Татуировки

Определить возраст старшего унтер-офицера Жоеля Летертра трудно — примерно около пятидесяти. А может, и больше. А возможно, и сорок — военные во всем мире выглядят старше своих лет. «Аджюдан-шеф» Летертр — крепкий, улыбчивый мужик с мясистым носом, которому позавидуют Депардье и Бельмондо вместе взятые. Коротко подстриженные седые волосы. Лицо испещрено мелкими морщинками, словно трухлявый пень, изъеденный муравьями.

Когда он говорит по телефону — а говорит он постоянно как сотрудник редакции Белого кепи — его командный голос с хрипотцой разносится по всему зданию. На нем ладно сидит камуфляж: возникает такое ощущение, что в нем он родился и с тех пор не снимает. Он — парашютист из Второго парашютного полка. Вернее, бывший парашютист. Сломал при очередном прыжке ногу и теперь служит секретарем в журнале. Как я это узнал? От него самого, но прежде — из его татуировки. Он хлопает себя по правой руке — на ней многоцветный и непростой рисунок — и с лаской в голосе говорит: «Мой Второй… это я когда еще молодым был, сделал. Теперь я со своим Парашютным никогда не расстанусь — на всю жизнь вместе! Пусть и не служу в нем больше…» На второй руке — от кисти до локтя тоже татуировка в полинезийском стиле: «А эту — когда в Океании был в командировке… Сейчас наши молодые пацаны редко когда «тату» себе делают — не модно это теперь в легионе. Редкость. Так, иногда, где-нибудь в Джибути. От скуки и для экзотики. Там, кстати, классный татуировщик работает, из местных… Теперь все этим больше сдуревшие тетки развлекаются, дочка тут моя себе поверх задницы «тату» сделала, а вслед за ней и жена накололась. А ей-то зачем?! Совсем бабы мои спятили».

Мы злобно потешаемся с Жоелем, представляя себе, как с годами будут выглядеть все эти татуированные девушки со сморщенной кожей бабушек. А вот сам он ни разу не пожалел, что в молодости сделал «легионерскую» татуировку: «Это — старый обычай легиона. Для меня — память, для своих — знак, а для всех других — чтоб знали, кто я. «Пара!» Легионер!»

Татуировка легионера — это как возглас в минуту опасности «Легион, ко мне!». Мода на татуировки появилась в легионе еще в XIX веке. Возможно, она пришла в легион вместе с теми, кто имел криминальный опыт и успел отсидеть в тюрьме.

Как и у всякого другого закрытого сообщества, в легионе были и остаются свои любимые мотивы и сюжеты татуировок. Свои знаменитые Мастера. И легенды о великих полотнах на человеческой коже. Например, у одного легионера, как мне рассказал Жоель, на спине была в деталях воспроизведена сцена битвы при Камероне в Мексике.

Считается, что татуировка — это результат все того же легионерского «кафара». В любом случае, солдат татуировку наносит, тогда и сейчас, чаще, когда у него остается много свободного времени, или он мается от скуки в африканской командировке во время «презанса», когда не стреляют. Или легионер загрустил не на шутку.

Задолго до французских легионеров татуировки наносили себе римские легионеры, наемники-карфагеняне и ветераны наполеоновской гвардии. Во всех случаях мотив был один — подчеркнуть принадлежность к своему воинскому подразделению и прославить его доблесть.

Самым излюбленным рисунком в легионе всегда был простой мотив: портрет легионера в белом кепи на левом плече и подписью «Иностранный легион». Другие мотивы варьируются, но чаще всего присутствуют легкоузнаваемые символы легиона: белое кепи, зеленый берет, круглая граната с семью языками пламени. Одно время было модно создавать на спине целые панно с батальными сценами или картинками африканской жизни. И, разумеется, девизы! Они могут быть пафосными: «Наша Родина — Легион», «Честь и верность», «Доблесть и дисциплина», а могут быть и теми, что легионеры придумали сами: «Маршируй или сдохни», «Давай, Смерть, потанцуем?!». Но могут быть и целые литературно-художественные композиции. Характерна картина на спине со стихами: два вооруженных легионера разных эпох, на дальнем плане — башня сахарского форта с развевающимся флагом и стихи крупными буквами «Легион! Только ты даешь это величайшее благо: жить без лица и умереть без имени, но с честью и верностью».

Татуировка легионера не только свидетельствует о его принадлежности к мужскому братству, но и говорит о том, что он полностью разделяет правила жизни в легионе. Более того, татуировки в прошлом не только идентифицировали легионера, то есть человека неординарного, с интересной судьбой. Бесхитростные рисунки на теле поддерживали вечный «миф о легионе», как о единственном месте, где люди вновь обретают свой потерянный рай, где жизнь полна риска и приключений, где у людей нет ни имени, ни лица, зато есть честь и вера в себя и товарищей, а преданность своему подразделению заменила им любовь, дом и семью и Отчизну.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.