Былое: случаи, курьезы, слухи

Былое: случаи, курьезы, слухи

Однажды Оскар Уайлд зашел в студию художника Бэзила Уорда, у которого часто бывал. В тот день ему позировал юноша исключительной красоты, прозванный Лучистым. Когда портрет был готов и молодой человек ушел, Уайлд сказал, задумчиво играя тростью: «Как жаль, что столь великолепное создание должно состариться!» Художник согласился, добавив: «Было бы прекрасно, если бы он мог вечно остаться таким, как сейчас, а старел бы вместо него портрет».

Такова легенда о том, как зародился замысел «Портрета Дориана Грея». Впервые об этом было упомянуто в предисловии к роману Уайлда, изданному в 1906 году в Нью-Йорке. К книге был приложен и прекрасный портрет юноши, вдохновившего автора, о чем сообщалось на клапане суперобложки. А предисловие было подписано именем самого героя романа — Бэзил Холлуорд. От издательства говорилось, что портрет этот — впервые публикуемое изображение прообраза героя романа Дориана Грея. И еще было сказано, что также впервые приоткрыта тайна происхождения сюжета романа.

Так что же это? Действительный факт? Ничуть не бывало. Всего лишь рекламный трюк издателя. Никакого художника по имени Бэзил Уорд или Бэзил Холлуорд не существовало. Однако домысел этот продолжал жить, и еще сегодня его можно встретить на страницах книг о творчестве О. Уайлда.

Есть и другие версии происхождения сюжета «Портрета Дориана Грея». По одной из них идея стареющего портрета родилась у самого Уайлда, когда он позировал художнице Фрэнсис Ричардс. Во время сеанса он печально заметил, что ему очень хотелось бы, чтобы постарел этот портрет, а не он сам. Удивительно, до чего подобные выдумки оказываются живучими.

Так что же, значит, невозможно установить источник замысла романа о живописном «двойнике»? Оказывается, можно. Дотошные детективы-литературоведы раскопали одну скандальную историю, разыгравшуюся вокруг романа Б. Дизраэли «Вивиан Грей», о чем Оскар Уайлд не мог не знать. Книга Дизраэли была «с ключом», то есть герои имели реальных прототипов из современной жизни, которые легко угадывались. Они не преминули возмутиться и облить автора грязью. Скандал вышел громкий.

В духе романа ужасов

Но не только это привлекло внимание Уайлда к книге. В ней он нашел небольшой, чуть ли не в духе романа ужасов, эпизод, который и подсказал ему мысль об «ожившей картине» (не говоря о созвучии Вивиан Грей — Дориан Грей).

Однажды Вивиан Грей, говорилось в этом эпизоде, увидел в гостиной дамы по имени Феликс Лоррейн великолепную миниатюру с изображением молодого человека. На восторженный отзыв Вивиана о миниатюре дама заметила, что, если бы он видел человека, с которого она написана, понял бы, что это не более чем тусклый и малоудачный портрет. И дальше дама поведала Вивиану историю этого портрета.

У ее тетушки баронессы Родснштейн был сын Макс, юноша, прекрасный душой и телом. Мать страстно желала иметь его портрет. Но никакие уговоры не могли побудить Макса согласиться позировать художнику. Он был суеверен и помнил, что нагадала ему старая няня: в тот момент, когда будет написан его портрет, он умрет. Иначе говоря, таково было условие, по которому ст прекрасное существо могло пребывать на этом свете: никто не смел воспроизвести его красоту.

Макс был офицером и оказался на войне в четырехстах милях от замка Роденштейнов.

И вот как-то утром в замок был доставлен на имя баронессы пакет. Его развернули, в нем оказалась картина, портрет ее сына. Краски были живыми, а изображение столь совершенным, что все, кому довелось видеть его, были в восторге от такого высокого искусства. При этом все забыли о странных обстоятельствах появления картины. Присмотревшись, в ее углу обнаружили надпись, которая гласила: «Написано прошлым вечером. Теперь, господа, ваше желание исполнилось»…

Удивительный портрет повесили над камином в комнате баронессы.

Оживший портрет

На следующий день от Макса пришло письмо. Он был жив-здоров, но ни словом не упомянул о таинственном портрете. Три месяца спустя дама сидела в одиночестве в комнате баронессы и смотрела на портрет, который ей очень нравился. Вдруг она приподнялась с кресла, и возглас удивления застыл на ее устах. Портрет повел глазами. Дама дрожала как осиновый лист, но не могла оторвать взор от ожившего портрета.

Все, что происходило, она понимала, не было плодом разгоряченной фантазии. Внезапно веки портрета снова вдруг вздрогнули, в глазах появилась грустная улыбка, потом они закрылись. В замке пробило три часа. А через несколько дней пришло известие о сражении, в котором участвовал Макс. Он погиб от пики польского улана в ту самую минуту, когда закрылись глаза портрета.

— Кто же был той дамой, свидетельницей этого поразительного случая? — спросил Вивиан.

— Этой дамой была я, — отвечала Феликс Лоррейн, племянница баронессы…

Весь этот эпизод — в духе романов, столь модных одно время. Но в нем нет главного, что придает философскую глубину шедевру О. Уайлда, — мысли о том, что утрата моральных устоев ведет человека к гибели, нет осуждения безнравственности, отсутствует тема — мораль и искусство. И тем не менее странными кажутся совпадения в романах Б. Дизраэли и О. Уайлда — созвучие имен героев, «ожившая картина» и роковой портрет. Все это наводит на мысль, что роман «Вивиан Грей» (вспомним, что имя Вивиан носил и сын Уайлда) подсказал ему замысел повествования о «стареющем портрете».