Глава 9. ДВЕ КАТАСТРОФЫ И ЕЩЕ ОДНА, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО
Глава 9. ДВЕ КАТАСТРОФЫ И ЕЩЕ ОДНА, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО
Создается впечатление, что конвульсии природы происходят парами. Величайшая катастрофа в истории лавин, обвал с Невадо-Уаскаран, произошла в том же 1962 г., что и битва при Хедуолл. В 1964 г., в зиму чрезвычайной лавинной активности в США, в Швейцарии вместе с многими другими погибли олимпийские горнолыжные рекордсмены Бадди Вернер и Барби Хеннибергер. В 1965 г. провозвестником Шторма Столетия в Чили была катастрофа, случившаяся на другой стороне Западного полушария — в Ледюк-Кемп на севере Британской Колумбии.
За тридцать секунд. Ледюк-Кемп, Британская Колумбия, 1965 г.
История Ледюк-Кемп начинается в тридцатых годах нашего века, когда странствующий инженер-старатель открыл рудное месторождение, обнажившееся после отступания ледника Ледюк.
Методы поисков руд сейчас изменились. Прошли времена, когда одинокий старатель бродил по стране в надежде наткнуться на скопление богатой руды. Все богатые месторождения найдены. Современный старатель — это горный инженер, вооруженный всевозможными сложными инструментами. Вместо мула он седлает вертолет. В наши дни он обычно находит большое месторождение бедной руды. Разработка такого месторождения — это промышленное предприятие большого масштаба. Например, первоначальная стоимость подготовительных работ при разработке рудного тела Грендюк, расположенного у края ледника, оценивалась в пятьдесят миллионов долларов, и все эти деньги должны были быть потрачены до получения первых граммов металла. По ряду причин эта сумма еще удвоилась. Однако если затраты и велики, то вознаграждение тоже огромно. Рудное тело у подножия горы Грендюк содержит примерно на полмиллиарда долларов меди — этого царя металлов в мирное и военное время.
Подобно своим двойникам далеко на юге, горы Британской Колумбии являются сокровищницей нетронутых природных ресурсов. И так же, как и там, природа хорошо охраняет свои сокровища. По меркам Анд или Гималаев горы Британской Колумбии с вершинами порядка 3000 м — просто холмы. Впрочем, это впечатление обманчиво, поскольку они круто встают из моря. Немного мест, есть на нашей планете, где лавины с высоты 2,5 км могут нырнуть прямо в соленую воду.
В Андах ледники отступили до высоты примерно 5500 м. Последняя ледниковая эпоха там определенно кончилась. Но прибрежные хребты в северной части Британской Колумбии только наполовину вышли из нее. Ледники кончаются в них на высоте менее 300 м. Это реки льда, глубина и масса которых поражают воображение. После открытия запасов меди на горе Грендюк они дремали еще тридцать лет, охраняемые природными барьерами льда, снега, холода, скал и своей отдаленностью. Все это время снедавшая мир жажда красного металла заставляла людей совершенствовать технику, чтобы преодолеть эти барьеры. Летом 1965 г. фирма «Нью-монт майнинг», нью-йоркская корпорация, славящаяся своей успешной разработкой месторождений в самых неудобных местах, начала разработку грендюкского рудного тела. Это было отважное и дерзкое мероприятие, затеянное бизнесменами. Однако они, к сожалению, не учли одного противника — снег.
Отвратительный — наиболее подходящее определение зимнего климата Ледюк-Кемп и его окрестностей. Зима длится здесь восемь месяцев, в течение которых обычно выпадает около 18 м снега. Руководители работ не могли ничего не знать о лавинах. Многие из них были уроженцами северных районов, холод и снег им были не в новинку. Но никто из них никогда не встречал снега в таком количестве. Когда его так много, подавляет сама его вездесущность. Он все заметает, всюду проникает, скапливается вокруг любого предмета. Кроме того, на тридцатиградусных горных склонах с перепадом высот в сотни и тысячи метров он сходит в виде лавин.
Руководителям разработки месторождения скоро пришлось познакомиться с деятельностью лавин. Для подземной разведки рудного тела, проводившейся только летом, было построено несколько домиков, сгрудившихся вокруг устья туннеля. Все домики были на полозьях, так что их можно было оттаскивать на середину ледника и таким образом спасать от разрушения лавинами, сходящими каждую зиму со склонов горы Грендюк. Однако по плану необходимо было организовать жизнь и работу в Ледюк-Кемп в течение всего года. Жители поселка должны были пробивать свою половину 18-километрового туннеля, идущего под тремя хребтами и тремя ледниками к обогатительной фабрике.
Для строительства поселка руководители выбрали мыс, сложенный частично скальными породами и частично мореной и выступающий там, где сливаются северная и южная ветви ледника Ледюк. Это было почти надежное место. Мыс отделен от склона горы Грендюк, так как между ним и горой находится ложбина глубиной 30 м и шириной около 200 м — хорошая ловушка для лавин. В самой высокой части мыса построили два общежития, контору, столовую и пункт первой помощи. Затем, как обычно, поселок начал разрастаться. В ложбине разместили еще два общежития, склад, столярную мастерскую, гараж, небольшой кафетерий, вертолетную станцию и складские площадки для разного рода строительных материалов начиная от листов фанеры и пластикового покрытия для полов и кончая железнодорожными рельсами и стальными вентиляционными трубами диаметром 40 дюймов. На крутом склоне мыса, в 120 м ниже поселка, находился вход в туннель, ведущий к первоначальным выработкам. Возле него были механическая мастерская, полевая электростанция, механический цех и отвалы породы. На полпути между этими сооружениями и поселком находились хранилище жидкого топлива, вкопанное в крутой склон холма, и «сушилка» — здание, где люди, выходящие из туннеля, могли сменить мокрую рабочую одежду.
Проектировщики Ледюк-Кемп рассчитывали, что любая лавина, сошедшая с горы Грендюк, разделится и без всякого ущерба обтечет мыс или же будет захвачена ложбиной. Находясь далеко, в Ванкувере и Нью-Йорке, они, может быть, и не знали о расширении поселка. Согласно имевшимся сведениям, с горы Грендюк никогда не сходило больших лавин. Возможно, что со времени открытия месторождения их действительно не было. Эта ситуация хорошо знакома специалисту: явно лавинообразующее место, которое из-за каких-то особенностей расположения, ветра или снегонакопления взрывается лавиной редко, но зато с катастрофической силой. Некоторую роль здесь играет и недостаточность наблюдений. До 1965 г. единственными постоянными наблюдателями за горой Грендюк были росомахи.
18 февраля 1965 г. в Ледюк-Кемп находилось 154 человека: шахтеры, механики, плотники, электрики, табельщики, повара, уборщицы, кладовщики, администраторы, врач, радист. Ледюк-Кемп сообщался с внешним миром вертолетами, один из которых как раз стоял на посадочной площадке, тракторами, медленно пробиравшимися по ледяной дороге, грузовыми самолетами, приземлявшимися в нескольких километрах от ледника Ледюк, и с помощью радио. В течение нескольких дней связь осуществлялась только по радио. Свирепствовала настоящая субарктическая буря. В Ледюк-Кемп собрались стойкие люди, представители многих наций: австралийцы, скандинавы, канадцы французского и шотландского происхождения, ирландцы, финны. На долю одного из них, финского плотника Эйнара Миллилы, выпало тяжелейшее испытание, какое только известно в истории лавин.
Расположенный там, где сливаются три ущелья, Ледюк-Кемп был местом встречи ветров. Под аккомпанемент воя бурана уже выпало больше 4 м снега. Тем не менее работа продолжалась, как, обычно при таких обстоятельствах. Примерно треть людей, ночная смена, спали в общежитиях. Одна группа сгребала снег с крыш, не рассчитанных на такой груз. Бульдозеристы расчищали дорожки в поселке и от поселка к входу в туннель. Другая группа старательно откапывала вертолет. Несколько плотников строили лестницу и фанерное перекрытие, чтобы создать для людей защищенный путь между лагерем, сушилкой и входом в туннель. Во дворе у главного входа в туннель механики и электрики возились со своим оборудованием. Под землей двадцать шахтеров готовили забой туннеля к очередному взрыву.
18 февраля 1965 г. в 9 ч 57 мин — момент известен точно, потому что он почти совпал с перерывом на завтрак, — семьдесят человек, почти половина населения поселка, находились в туннеле, под открытым небом или в группе зданий, включавшей кухню, кафетерий, столярную мастерскую и гараж в главном поселке, в механическом цехе или на электростанции у входа в туннель. В столярной мастерской Эйнар Миллила был один, он делал что-то для конторы. В 9 ч 57 мин из бурана выкатилась смерть и, размахивая ледяной косой, срезала южную половину поселка. Затем лавина точно как по компасу свернула влево как раз настолько, чтобы захватить сушилку, пронести ее по половине склона мыса и ударить в дома у входа в туннель.
Сила лавины была такова, что она не просто повалила здания, а разнесла их на куски. Она подняла рельсы и вентиляционные трубы, тяжелые деревянные балки и фанерные листы и метнула их, словно копья. Подобно ребенку, ломающему игрушку, она разнесла вертолет на мелкие обломки. Но по странному капризу, присущему иногда лавинам и смерчам, она не тронула цистерну для воды, находившуюся в самой середине полосы разрушения.
На следствии несколькими неделями позже врач показал, что у многих людей смерть наступила в результате перелома шеи или повреждения черепа, вызванных сильным ударом.
На самом деле лавина еще была милосердной, если только эта слово можно применить к слепой силе. Снег соскользнул лишь с части горы Грендюк. Строения на вершине мыса выдержали бы даже лавину, сошедшую более широким фронтом. Однако такой лавины не выдержали бы два общежития и склад в ложбине, по которым лавина 18 февраля прошла, не нанеся им существенного вреда. Таким образом, самая жизненно важная часть поселка устояла, и, кроме того, уцелели люди для проведения спасательных работ.
Лавина 1965 г. в Ледюк-Кемп.
Вверху: общий вид лавиноопасного склона, поселка, дороги, сушилки и входа в туннель (едва видного в нижней части снимка).
Внизу: вид снизу на разрушенный поселок и путь схода лавины. Нагромождение обломков у подножия склона указывает на то, что сошла катастрофическая лавина наивысшей силы.
Семьдесят человек оказались погребенными. Из них двадцать находились в туннеле и не подверглись прямой опасности, потому что вход в него не был закрыт герметически. Пятьдесят человек были засыпаны под открытым небом или в зданиях, разрушенных лавиной. Часть из них погибла сразу, другие сумели откопаться сами, как, например, Сальваторе Малиотти, прокопавший руками туннель длиной 10 м. Некоторые были живы, но не могли двигаться.
Среди этих последних был и Эйнар Миллила. Когда мастерская рухнула, он подумал, что крыша провалилась под тяжестью снега. Он был распластан лицом вниз и зажат между листом фанеры снизу и плотным снегом сверху. Единственной частью тела, которой он мог двигать, была левая рука. Но он ожидал, что быстро придет помощь.
Для оставшихся в живых спасательные операции представляли собой сложную задачу. Буран продолжался без перерыва, уже начинало засыпать те немногие следы, которые имелись на поверхности. У этих спасателей не было специального поискового снаряжения. Но даже если бы они располагали лавинными зондами или имели обученных собак и сложные приборы для поиска, которыми сейчас начинают пользоваться, все равно это принесло бы им довольно мало пользы.
Поселок превратился в бесформенную массу снега, смешанного с самыми разнообразными предметами — от кусков оцинкованного железа с крыши до расщепленных досок, от мешков с картошкой из разрушенной столовой до человеческих тел. Каждый действовал сам по себе, с инструментом, какой мог найти, а иногда и без всякого инструмента, ища того, кто находился поблизости, когда ударила лавина. А некоторые из пострадавших были унесены воздушной волной на сотню метров. В конторе происходила поспешная проверка списков и проводился опрос начальников, чтобы выяснить, сколько человек пропало, кто именно и где пропавшие были в момент катастрофы. Последним, кого извлекли из-под снега живым через пять с половиной часов, был прораб Оскар Луст. Но остался еще один.
Под тремя метрами снега лежал Эйнар Миллила. Он не потерял сознания. Он слышал крики людей и лязганье бульдозеров, но никто не слышал его. Он был одним из тех, кого специально искали, потому что было известно, где он находился перед катастрофой. Но будка столярной мастерской исчезла; Миллила был погребен в пятнадцати метрах от ее первоначального местоположения.
К 17 ч, через семь часов после схода лавины, установилось некоторое подобие организации и порядка. Известие о катастрофе было передано по радио, и для поисков начали собираться силы со всей южной Аляски и западной Канады. В Ледюк-Кемп бульдозерист приступил к подготовке посадочной площадки для вертолетов. Он срезал ножом полтора метра снега, а затем начал водить машину, весившую много тонн, туда и обратно по площадке, утрамбовывая ее. Выбранное место находилось перед разрушенной столовой и как раз над финским плотником. Его могила выдержала нагрузку. В последующие два дня Миллила из-за холода и недостатка воздуха почти все время находился в бессознательном состоянии. Когда на краткие мгновения сознание возвращалось к нему, он слышал отзвуки жизни, слышал шум работы и ощущал вибрацию когда вертолеты садились и взлетали в полутора метрах над ним.
На четвертый день начали методично вскапывать поселок бульдозерами. Хотя уже не оставалось надежды найти кого-либо в живых, бульдозеры снимали за один раз только по 10–15 см отложений, а рабочие просматривали срезанный слой. Когда в середине четвертого дня трактор Роджера Мак-Ферсона срезал вертолетную площадку, отвалилась целиком большая глыба плотного снега. Эйнар Миллила взглянул на пораженных спасателей и сказал: «Не двигайте меня. Я думаю, у меня отморожены ноги». Он пролежал под снегом трое с четвертью суток.
Его отправили на вертолете в больницу в Кетчикане на Аляске, где группа врачей спасла его отмороженные руки и ноги, применив использованный лишь один раз до этого метод, состоящий в том, что пациента помещают в кислородную палатку. Он лишился только пальцев на одной ноге и нескольких фаланг пальцев на одной руке. По иронии судьбы этот крепкий финн, переживший одно из тяжелейших испытаний за всю историю лавин, погиб через два года под колесами такси в Ванкувере.
Поисково-спасательные работы, связанные с лавиной в Ледюк-Кемп, можно считать уникальными не только по своим масштабам, но и из-за связанных с ними невероятных событий и совершенных героических дел. Об этом рассказывается в гл. 11.
Когда первые известия о несчастье появились в прессе и были переданы по радио, Джоан сказала мне: «Тебе нужно складывать чемодан».
Через восемь дней я с вертолета обозревал Ледюк-Кемп. Моей первой мыслью было, что это, наверное, самое заброшенное, отрезанное от всего мира и негостеприимное место на свете. Справа и слева тянулись две ветви ледника Ледюк, сливаясь затем друг с другом и образуя один широкий белый поток. Там, где они сливались, сверкали пики гор Уиллиберт и Грендюк. Внизу, на мысе, я видел неестественно правильные линии и углы возведенных человеком сооружений, которые были укутаны в снег. И брешь в поселке, сделанная лавиной, была тоже слишком правильной.
Я попросил пилота пролететь вдоль склона горы Грендюк. Несмотря на то что ветер и свежевыпавший снег замаскировали все следы, опытному глазу нетрудно было различить снежные уступы, отмечавшие линию отрыва лавины. Я стоял перед проблемой.
Консультанта по лавинам обычно приглашают после катастрофы, хотя он, вероятно, предотвратил бы ее, если бы его вызвали раньше. С вертолета все было так ясно видно. Конечно, Грендюк — лавиноопасная гора. А чего же еще ожидать при склонах крутизной 30°, перепаде высот 1000 м и таком количестве снега?! Но какой толк в этом открытии сейчас, когда уже известен результат, выразившийся в миллионе долларов ущерба и двадцати семи погибших?
Катастрофа уже случилась, и ни я, и никто другой ничего не могли с этим поделать — разве что рассортировать остатки имущества и расставить его в другом порядке. Уже во время встречи в Ванкувере с группой представителей компании «Нью-монт» я понял, что моя задача в первую очередь будет психологической, а не технической. Эти люди находились в состоянии шока, вызванном гибелью людей, разрушениями и, будем говорить прямо, опасностью для предприятия стоимостью в много миллионов долларов. Во всяком случае, гора напугала их неожиданностью и силой удара, который нанесла лавина. Они были убеждены, что этот удар может повториться в любую минуту. Но на самом деле это было не так.
Даже еще не осмотрев местности, я знал, что Грендюк не сможет повторить такой удар до тех пор, пока снова не накопит боеприпасов. Однако это соображение находилось уже за пределами их мыслительных способностей. По их бессмысленным взорам я понял, что контакта с ними не нашел. Здесь, в Ледюк-Кемп, я должен был иметь дело с людьми, прошедшими сквозь это несчастье, с закаленными людьми, которые понесли ужасные потери, с людьми, которые по причинам, не подвластным разуму, не успокоятся, пока не будет найдено последнее тело. Доблесть такого рода не оплачивается. С того самого момента, когда вертолет приземлился, я как никогда в жизни ощущал свое несовершенство.
И вот меня, крупного специалиста, привезли сюда из Калифорнии, чтобы я сказал им, что надо делать. Я познакомился с Лу Биггеманом, офицером Канадской королевской конной полиции, обладавшим некоторым опытом в обращении с лавинами, который был прислан сюда после катастрофы. Я встретил здесь специалиста по туннелям Джорджа Алтонена, который все время был в Ледюке. Невольно я выделил его из всех. Казалось, он меньше других потрясен случившимся; как и Эйнар Миллиал, он был финном.
Все были испуганы. За кофе в конторе, теперь единственном обитаемом помещении поселка, они вежливо слушали мой полный специальных терминов рассказ о глубинной изморози, интенсивности снегопада и воздействии ветра, а сами все время настороженно косились в сторону горы. Надо было что-то сделать, чтобы поднять их дух. Мне нужно было наглядно продемонстрировать им, что Грендюк не может повторить все это снова в любой момент. Они слишком долго имели дело со смертью.
Возникший у меня план уже не раз обсуждался специалистами. Вертолет с его маневренностью и способностью летать низко и медленно мог служить отличной платформой для бомбардировки лавин, и, как член своей гильдии, я, разумеется, не забыл специальных инструментов.
Насколько я знаю, никто еще не пытался применить на деле такую методику, но я постарался скрыть это от избранных мною коллег — Джорджа Алтонена и Алена Жодо, пилота вертолета.
При бомбометании помощник не был абсолютно необходимым, но я решил взять одного человека для обучения, чтобы он выполнял эту работу, когда я уеду, и, естественно, мой выбор пал на Алтонена. Но главным действующим лицом всего мероприятия был Жодо. Если он откажется лететь в своем пластиковом пузыре, когда его наполнят заряженными бомбами, это будет конец. Но оказалось, что беспокоиться нечего.
Я не хочу преувеличивать драматизм бомбометания с вертолета. С моей стороны это не было подвигом. Взрывчатка и вертолеты являются моими рабочими инструментами, и я основательно знаю все их особенности, но соединить их друг с другом я попытался впервые. Как специалист, я предпочел бы постепенную разработку метода с использованием холостых бомб и без зрителей. Именно так надо поступать, когда разрабатываются новые приемы использования взрывчатых веществ. Но в данной ситуации я не должен был бороться с лавинами. Оставшийся на горе Грендюк снег едва прикрывал траву. Я старался вселить веру в этих потрясенных катастрофой людей, а потому должен был провести операцию так, чтобы она выглядела совершенно обычной — испытанной и проверенной опытом.
Я не отправился бы бомбить лавины с вертолета с кем-либо другим, кроме Жодо. Я знаю, что он показал невероятное искусство, летая в плохую погоду во время поисково-спасательной операции. И я лично уже знал его как лучшего пилота, с которым мне когда-либо приходилось летать. Свидетельство тому — наш полет с ледника Техас, когда он сумел вытащить нас из белой мглы.
Белая мгла мало приятна и тогда, когда вы ощущаете под ногами твердую землю. В вертолете же она может совершенно лишить вас присутствия духа. Настоящая белая мгла бывает в облачную или туманную погоду, не в бурю. Свет становится настолько рассеянным, что тени отсутствуют. Если все вокруг неопределенно белое, как на ледяном поле, человек полностью дезориентируется. Вы не знаете, передвигаетесь вы или все еще стоите на месте, где верх и где низ. Помню, однажды я был захвачен такой белой мглой в Чили. Я остановился, чтобы рассмотреть загадочную черную линию, прежде чем переехать через нее на лыжах. Она выглядела как трещинка в снеге. В белой мгле ощущение глубины столь искажено, что я подумал: трещина может быть шире, чем кажется. Вдруг мгла внезапно исчезла. Черная полоска превратилась в тридцатиметровый обрыв, а я стоял на самом краю его.
В пластиковом пузыре вертолета при белой мгле вы чувствуете себя, как муха, жужжащая внутри замороженного светлого шара. Я знаю, как Эл Жодо сумел пройти сквозь белую мглу. Вдали на леднике он видел валун, который, как мне известно, был размером с многоквартирный дом. Это один из ориентиров на однообразной трассе полета в Ледюк-Кемп. Он выглядит как очень маленькая точка в середине огромного листа белой бумаги. Эл просто нацелился одним глазом на валун, чтобы держать направление, а другим наблюдал за высотомером, чтобы не воткнуться в лед. Остается загадкой, как он смог пробалансировать таким образом весь путь над ледником.
Втроем с Алтоненом, подававшим мне бомбы, и Жодо, летавшим, как на параде, взад и вперед над склоном горы Грендюк, мы отбомбили всю гору вдоль и поперек. Воздействие на людей в Ледкж-Кемп было мгновенным. Они не сразу полностью забыли про гору, но уже перестали следить за ней напряженными взорами, готовясь бежать при первом же звуке или движении.
Однако слава новатора недолговечна. Сегодня это новшество, а завтра банальность. Когда я через месяц вернулся в Грендюк, никто уже не помнил и дня, когда бы эти идиоты не летали на вертолете, бросая свои бомбы в лавины.
Через удивительно короткий срок после того, как опять возродилась вера в успех предприятия, работы по проекту Грендюк были продолжены. В зимнее время Ледюк-Кемп больше не использовался. Подсчитав стоимость противолавинных сооружений, инженеры пришли к выводу, что выгоднее пробивать туннель с одного конца. Но проблема лавин не была таким образом разрешена. Сорокакилометровое шоссе между обогатительной фабрикой и берегом моря в Стьюарте также страдает от лавин. Для обеспечения безопасности движения по шоссе Грендюк располагает противолавинной службой, снаряжение которой можно считать одним из лучших в Западном полушарии.
За семь минут. Невадо-Уаскаран, Перу, 1962 г.
Межконтинентальный реактивный самолет летит от влажной Панамы на юг над буйными джунглями Центральной Америки в Перу, в город королей Лиму, бывшую столицу империи конкистадоров. Если погода ясная, то первое, на чем задерживается глаз человека, долго жившего в горах, это одинокий, закутанный в белое, почти совершенный по форме конус вулкана Котопахи в Эквадоре, поднимающийся на добрых 6000 м из моря зеленых тропических лесов. Это первый аванпост Анд — самой длинной и второй по высоте горной цепи земного шара. Для самолета, безмятежно плывущего на десятикилометровой высоте, изменения в рельефе земной поверхности мало что значат. Но опытный человек замечает, как экваториальные джунгли постепенно теряют свой интенсивный цвет, превращаясь в каменистые плоскогорья Перу, и знает, что здесь земля делает гигантский скачок вверх — на 4000 м.
Изменение шума турбин и наклон сиденья вперед говорят пассажиру, что лайнер начал длинное снижение к Лиме. Если он выглянет в этот момент из окна, то увидит северный конец собственно Анд — Кордильеру Бланку, Белый Хребет: величественную массу скал и льда, над которой доминирует вершина Невадо-Уаскаран высотой 6700 м (nevado означает «белоснежный» или «покрытый снегом»). Эта гордая горная вершина, входящая в первую пятерку самых высоких гор Западного полушария, увенчана, словно короной, умирающим ледником толщиной в несколько сот метров.
Из окна реактивного самолета Уаскаран виден целиком: вершинный ледник, висящий над обрывами, нижний ледник, лежащий в цирке под ним, узкое ущелье, ведущее к плодородной равнине Кальехон-де-Уайлас (Зеленый коридор). Равнина плавно понижается от подножия Уаскаран к реке Санта. Видны зелень орошаемых полей и сетки деревень. Но глаз опытного человека задерживается на сером шраме, который вьется от одной стороны ущелья к другой, а затем тянется по этой зеленой равнине бесплодной пустыней вплоть до самой реки. Это — неизгладимый след величайшей в истории лавинной катастрофы, когда лавина принесла смерть и разрушения на площади длиной 16 км и шириной 4 км.
Это случилось 10 января 1962 г. В 11 тыс. км севернее, в Скво-Вэлли, в полном разгаре была битва при Хедуолл. К югу от экватора, в городе Ранраирка в Перу, была середина лета. Наступали сумерки. Люди отдыхали от дневной работы в полях, магазинах и конторах. Лениво плыли ароматные запахи готовящейся пищи. На улицах раздавались голоса играющих детей. Городу Ранраирка в Кальехон-де-Уайлас оставалось жить семь минут.
Как часто случается при больших катастрофах, точное время было зафиксировано случайно. С временем имеют дело телефонистки. В отдаленной деревне телефонистка увидела клубящееся белое облако, внезапно сорвавшееся с вершины Уаскаран. Через несколько секунд она услышала сильный гул. Кусок ледяной шапки сорвался с горы и упал на другой ледник, лежащий примерно на 1 км ниже. Объем этой колоссальной массы был оценен в 2–3 млн. куб. м снега и льда. Облако, которое увидела телефонистка, состояло из частиц льда, превращенного при ударе в пыль. Она автоматически записала время: 6 ч 13 мин вечера. В крутом цирке под вершиной Уаскаран родилось страшное чудовище: смесь из раздробленного льда, оторвавшихся от обрыва глыб, из песка и гальки, сорванных с морены, и из талой воды. И эта змея с головой более чем в 50 м понеслась, извиваясь, вниз по ущелью.
Реакция людей, видевших и слышавших начало движения лавины, была различной. С этой огромной силой связано предание о роке, дожившее до нас, по-видимому, с доисторических времен. Но, возможно, оно возникло в связи с катастрофой в Уарасе, городке недалеко от Ранраирки. В 1941 г. лавина разрушила естественную плотину ледникового озера, и наводнение сделало с Уарасом то же, что лавина готовилась совершить с Ранраиркой и шестью меньшими селениями. Во всяком случае, один человек из этих мест в свое время говорил другому, что лед всегда сходит летом с горы Уаскаран. Обеспокоенная телефонистка вызвала свою коллегу в Ранраирке и убедила ее бежать. Один человек вскочил на чужого коня и поскакал. Он остался жив. Некоторые люди в испуге попрятались в дома; другие просто стояли и смотрели. Все они погибли.
По пути лавина продемонстрировала свою ужасающую силу, забрасывая валуны массой в тысячи тонн на уступы, расположенные в шестидесяти метрах над дном ущелья. Масса ее росла, потому что она захватывала много рыхлого материала. Позднее было подсчитано, что ее объем достиг 10 млн. куб. м. Эту величину очень трудно< представить себе реально — такой же объем имела бы башня площадью с футбольное поле и высотой с высочайший небоскреб Манхаттана. Выйдя на равнину, она достигла ширины более 1,5 км — холодная масса, разрушавшая все, к чему прикасалась. Она спустилась на 4000 м и прошла расстояние 16 км. Принесенные ею массы материала запрудили реку Санта, а когда плотина прорвалась, наводнение снесло все мосты вниз по течению реки и вынесло трупы в море почти на 200 км от берега.
Никто теперь уже не узнает точного числа погибших, потому что толща лавинных отложений стала могилой почти для всего населения этих мест. Уаскаранская лавина разрушила шесть селений полностью и еще три частично. По приблизительной оценке погибли четыре тысячи человек и десять тысяч домашних животных.
Падение льда с короны Уаскарана — обычное сезонное явление. Растаявший лед орошает равнины. Но почему же гора внезапно обратилась против долины, которую она питает? Детального объяснения этому не имеется, поскольку на Уаскаране нет станции наблюдений. Но механика катастрофы проста. На вершине накапливаются снег и лед. Под постоянным воздействием силы тяжести и вследствие своей пластичности снежно-ледяная масса медленно сползает, образуя свисающие с обрыва выступы. Когда вес нависающей части снега превысит силы сцепления в нем, она обламывается. Не анализируя этого явления, обитатели Кальехона все же были знакомы с ним, но на протяжении исторического времени оно никогда не причиняло им вреда. И все-таки в 1962 г. случилось нечто экстраординарное. Отчеты говорят о сверхобильных снегопадах в Кордильере Бланке в предшествующую зиму. Они увеличили толщину и массу ледяной шапки. Последующее лето было необычно влажным. Дождь вызвал различные последствия: поглощаемый снегом, он еще увеличил его массу, а кроме того, действуя как смазка, ослабил сцепление во всей толще.
Этот механизм хорошо нам известен. Но здесь присутствует еще и элемент загадочности. Лед обваливается отдельными кусками. А Уаскаранская лавина обломилась, как доска, целым слоем шириной почти до 1 км и толщиной более 30 м. Ответ на эту загадку может быть только чисто умозрительным. Возможно, из-за смазки, которую представлял собой дождь, возросла скорость сползания снежно-ледяной массы. Это в свою очередь привело к быстрому росту напряжений в снежно-ледяной массе и наконец к разрыву типа снежной доски. Это очень интересная проблема для специалиста по снегу. Можно предложить и другое объяснение. Необычно глубокий и тяжелый слой снега на вершине ледника мог оторваться в виде снежной доски, в результате чего сцепление льда оказалось недостаточным и возник общий откол по широкому фронту.
Можно ли предотвратить смерть, грозящую с Уаскарана? Ответ тот же, что всегда: да, можно. Мы, специалисты, говорим, что любая лавинная проблема может быть решена, хотя на это требуется время, хлопоты и затраты. В 1962 г. признаки опасности были бы ясны для любого, кто мог бы их понять. Но никто не увидел их до катастрофы. После Уарасского наводнения 1941 г. правительство Перу внимательно следило за рядом ледниковых озер. Было бы неплохо вести такое же наблюдение и за ледяными шапками Кордильеры Бланки[9].
За семь дней. Лагунитас, Чили, 1965 г
В гл. 6 я описал некоторые события, которые произошли во время чилийского Шторма Столетия в августе 1965 г. Мое рискованное путешествие в ущелье Рио-Бланко с проектировщиками линии электропередачи состоялось всего за несколько часов до того, как первые лавины обрушились на Портильо. Затем я описывал разрушение Портильо, последующее его восстановление и проведение там первенства мира 1966 г. по горнолыжному спорту. С другой стороны от Рио-Бланко находится рудник, где смерть и разрушения были еще большими, чем в Портильо.
Шторм Столетия был чилийским национальным бедствием. То, что семидневный снежный ливень сделал в горах, дождь, ветер и наводнения совершили на равнинах. Хотя во время землетрясения в марте предшествующего года число погибших было больше (главным образом из-за прорыва плотины и затолпения селения), материальный ущерб был выше во время шторма.
Но одна катастрофа все же не случилась. Эта история — блистательный пример того, как человек, обладающий хорошей подготовкой, хорошим снаряжением, волей и мужеством, может победить лавины.
История начинается в 1959 г., когда я впервые приехал в Чили. В страшном каньоне Рио-Бланко фирма «Серро корпорейшн» из Нью-Йорка начала подготовку к разработке крупного месторождения меди. В качестве консультанта по проблемам снега и лавин я должен был посоветовать, как лучше спланировать работы по этому проекту.
Когда я увидел Рио-Бланко, моей первой реакцией было узнать, когда вылетает ближайший самолет на Нью-Йорк. Это мрачное узкое ущелье окаймлено обрывами высотой в сотни метров, а вверху, на высоте в две с половиной тысячи метров от дна долины, смутно вырисовываются обнаженные скалы. Все оно производит потрясающее впечатление. Склоны ущелья изрезаны целым рядом кулуаров — quebrados по-испански. В течение столетий по этим расщелинам проносились обломки скал, заполнившие дно ущелья горбатыми конусами выноса с уклонами до 35°, которые в настоящее время примыкают друг к другу, а местами даже перекрываются. Зимой на эти конусы выноса те же самые кебрады изрыгают лавины. Идея использовать этот кегельбан, швыряющий вместо шаров лавины, в качестве линии коммуникации и транспорта для большого и напряженно работающего горнорудного предприятия приводила меня в содрогание.
Дважды отступая из-за плохой погоды и пересидев затем трехдневную метель в Лагунитас в сарае для коз, единственном строении, которое имелось там в то время, я наконец завершил свою первую разведку Рио-Бланко. Шок начал понемногу проходить, и в моем мозгу возникли контуры плана намечаемой операции. Игра стоила свеч, так как в верховьях Рио-Бланко на высоте 3700 м лежало не менее чем на миллиард долларов меди. Сколько там лежит ее на самом деле, никто не знает. Миллиард — это та оценка, которую получили геологи, пройдя разведочные штольни и скважины.
Желая добраться до такого приза, «Серро корпорейшн» согласилась потратить несколько лет и вложить устрашающее — для меня — количество денег, чтобы узнать, существует ли ключ к загадке лавин. В связи с этим возникло много проблем. Одной из них были люди. У чилийцев было свое представление о борьбе с лавинами. Оно состояло в том, что зимой следует держаться подальше от гор. Сможем ли мы найти среди них достаточно таких людей, которых можно было бы подготовить для настоящей борьбы со снегом? Ответ пришел сам. Моими компаньонами по первому обследованию были шестеро худых чилийских парней, ковылявших на снегоступах. Я был на лыжах и на крутых склонах демонстрировал полное превосходство моего снаряжения и техники. Но они отчаянно старались помогать мне и все время весело смеялись. Несомненно, это была самая выносливая группа, с какой я когда-либо имел дело. Они стали ядром противолавинной команды, существующей и сегодня. И они были героями Шторма Столетия.
План действий во время этого экспериментального периода основывался на том, что и по психологическим, и по экономическим соображениям невозможно поддерживать дорогу открытой во время бушующих в Андах буранов. Все, что движется по поверхности, должно передвигаться в интервалах между буранами. Следовательно, все, что должно перевозиться постоянно или строго по расписанию, например руда из шахты или концентрат с фабрики, должно передвигаться под землей.
Любая производственная единица — от шахты в верховьях ущелья до очистительного завода в Лагунитас, включая снегоуборочные станции вдоль шоссе, — должна быть автономной. Иными словами, она должна быть так укомплектована личным составом, снаряжением и продовольствием, чтобы могла, не боясь лавин, продолжать свою работу независимо от погоды, если будет необходимо, в течение месяца.
Это повлекло за собой полное изменение первоначальной схемы работ. В этот экспериментальный период мы изобрели уникальные методы быстрого удаления снега и передвижения транспорта по снегу, так как нужно было использовать каждый час, когда такое передвижение по поверхности оказывалось возможным. Мы привезли безоткатное орудие и аваланчеры (орудия, стреляющие сжатым воздухом и описанные в следующей главе), так что в некоторых местах мы могли стрелять.
У меня никогда не хватало духу спросить, сколько все это стоило. К моей вечной печали, это стоило и трех жизней. Талантливый молодой человек, чилийский охотник за лавинами по имени Гильермо Ибаньес, один из героев Шторма Столетия, и два его помощника были убиты впоследствии преждевременным взрывом противолавинной бомбы.
Чтобы осуществить предложенную схему освоения месторождения, необходимо было иметь передовую базу, расположенную, так сказать, в сердце вражеской территории. Она должна была быть полностью автономной, т. е. такой, чтобы люди могли там жить, работать и оставаться в безопасности в исключительно негостеприимном окружении. С этой базы должно было вестись строительство всего необходимого: туннелей, дамб, дорог, постоянных жилищ, трубопроводов, линии электропередачи, обогатительной фабрики и множества других объектов, необходимых для осуществления проекта, благодаря которому по крайней мере полвека не иссякнет поток меди.
Место, которое я избрал для передовой базы, называлось Лагунитас (Озерца) из-за находящихся поблизости маленьких, заполняющихся весной прудов. Выбрать его было нетрудно, так как Лагунитас — единственное по всей длине ущелья ровное место, которое, будучи больше, чем площадка для игры в бадминтон, имеет хоть какую-то естественную защиту от лавин. И Природа словно пожелала предоставить нам еще одно небольшое преимущество — это место располагалось довольно близко от того, что мы шутливо называли «пальмовым поясом».
В Лагунитас сливаются три реки, образуя почти правильный крест. Продольную часть этого креста составляет Рио-Бланко, текущая с юга на север Поперечина креста слагается из Рио-Кастро, текущей с запада, и Рио-Барриги, текущей с востока. В юго-восточном квадранте креста находится боковая морена, нагроможденная древним ледником Бланко на скальный выход. Место поразительно похоже на Ледюк-Кемп — мыс, с трех сторон защищенный реками, и с лавиноопасной юрой позади.
Но было и отличие от Ледюк-Кемп. Мы не питали никаких иллюзий по поводу горы в четвертом квадранте. Не более чем в 0,5 км от избранного места лежала груда бетонных обломков, словно разбитых взрывом. Это были следы попытки предшествующего владельца открыть рудник Рио-Бланко. Попытка закончилась трагически — база была разрушена и погибла под лавинами в первую же зиму.
Высота горы позади Лагунитас составляла тысячу метров, а крутизна ее склонов была более 30° — такая крутизна означала, что это лавиноопасное место. Было одно спасительное обстоятельство: гора (собственно, длинный хребет) круто обрывается к реке Баррига. Таким образом, у северного края морены склон становится слишком коротким, чтобы образовать разрушительные лавины.
Я обнаружил, что здесь есть безопасный участок размером примерно в два теннисных корта, защиту которого можно еще усилить, если нарастить уже существующую естественную дамбу.
Когда я вторично увидел Лагунитас зимой 1960 г., я испугался. Вместо двух-трех крепко построенных небольших зданий на северной стороне выступа, которые я ожидал увидеть, поселок включал уже целых семь огромных непрочных сооружений, протянувшихся вдоль подножия горы на площади больше футбольного поля.
Опасение, что половина поселка находится в лавиноопасной зоне, зимой быстро подтвердилось. Последующие пять лет прошли в усилении защиты Лагунитас. В опасной зоне находились четыре здания. Лавины трижды проглатывали склад. Механическая мастерская и гараж были погребены дважды. К моему удивлению, электростанция на южном конце поселка не была затронута. Из сооружений, находившихся в лавиноопасной зоне, она была самой важной и в то же время ее было легче всего потерять. Без тепла и света жить в Лагунитас было бы нельзя.
К августу 1965 г. Лагунитас был тщательно защищен. На склоне над поселком мы построили систему заборов, чтобы пригвоздите лавины в месте их зарождения. Между поселком и горой возвышалась огромная земляная дамба высотой 10 м и длиной 200 м.
Перед электростанцией был возведен из камня лавинорез пирамидальной формы, неприятно напоминавший модернистское надгробие. На небольшом хребте, отделявшем лагерь от каньона реки Баррига, было помещено безоткатное орудие с круговым обстрелом. Но все-таки защитные сооружения Лагунитас были еще не завершены, когда первые снегопады 1965 г. возвестили об окончании летнего строительного сезона. Группа из шестидесяти человек осталась для работы в туннеле.
Как я уже говорил, мое пребывание в Чили случайно совпало со Штормом Столетия. Я инспектировал работы в июне. Зима уже была полна событий, потому что лавина обрушила одну стену расположенного у шахты спального помещения, которому, как мы считали, лавины не угрожали. Лавина замедленного действия, связанная с падением температуры, опоздала всего на несколько минут, чтобы навсегда освободить меня от всех моих забот.
Я уже написал отчет об особенностях снежного покрова в связи с лавинной опасностью, которому суждено было стать пророческим. Я вернулся в Чили для обычной работы по проектированию защиты для готовящейся к постройке высоковольтной линии. И мы с инженерами предприняли ту кошмарную прогулку, о которой я уже писал раньше.
На пятый день августа стало казаться, что буран утихает. В Сантьяго дождь прекратился, и через облака в насквозь промоченный город стал пробиваться солнечный свет. Мы с производителем работ Эдом Кьюбирцем и швейцарским инженером еще раз попытались добраться в Лагунитас. Мы снова достигли снегоуборочной станции на 15-м километре. Сразу же за станцией шоссе было покрыто лавинным снегом в километр шириной, и никто не рискнул бы гадать, какова его толщина. Рабочие, обслуживавшие снегоочиститель, сказали нам, что лавина сошла вскоре после нашего предыдущего визита. Двух встреч с дурно настроенным Рио-Бланко для швейцарца было достаточно. Он произнес немецкий эквивалент выражения «я пошел домой».
По радио из Лагунитас нам сообщили, что буран снова надвигается. Наши люди уютно сидели в своих укреплениях, и самым тяжелым испытанием, которому они подвергались, была скука. Глава лавинной службы Гильермо Ибаньес беспечно заметил, что мы находимся в худшем положении, чем они. По стандартам Рио-Бланко это была не более чем обычная метель того сорта, с которыми мы встречаемся примерно один раз в зиму.
Но в соседнем к югу ущелье на руднике Диспутада люди, в противоположность тому, что было в Рио-Бланко, находились в отчаянном положении. Лавины вывели из строя их электростанцию. Неподготовленные к столь долгой осаде, они израсходовали все продовольствие и топливо. Пока Кьюбирц, я и швейцарец по пути в Сантьяго объезжали размытые участки дороги и пересекали грязевые отложения селевых потоков, группа людей из Диспутады попыталась пробиться пешком. Шесть из них заплатили за это наивысшей из возможных цен.
Несмотря на катастрофы в Портильо и Диспутаде, я не слишком беспокоился о наших людях. После пяти лет борьбы со снегом в Рио-Бланко большой буран ни для кого уже не был новостью. Правда, мы были более разбросаны, чем раньше; люди были в шахте, в Лагунитас и на каждой из трех снегоуборочных станций, но они хорошо подготовились, были хорошо тренированы и имели хороших руководителей. Все, что от них требовалось, — это спокойно сидеть на месте.
Тем не менее я по своему личному опыту знал, что людям не так-то легко сидеть в таком грозном ущелье полностью отрезанными от мира. Большой буран подтачивает нервы. Наступает момент, когда вы начинаете думать, что этот буран никогда не кончится.
«Конечно, он кончится, — говорите вы себе. — Все бураны всегда кончались».
«Ну, а на этот раз?»
Может быть, это память предков о том времени, когда штормы так и не заканчивались и ледяные гиганты вырастали из мрака, сокрушая все на своем пути. Средство против этого безрассудного ужаса — тренировка, дисциплина и руководство. Как выяснилось, наши люди в Лагунитас обладали всеми этими качествами, и они им весьма пригодились.
В полночь 14 августа Ибаньес обстрелял из безоткатного орудия лавиноопасный склон позади поселка. Снег шел с интенсивностью 8 см/ч. С орудийной площадки Ибаньес мог слышать непрерывный грохот лавин, падавших в ущелье. Он доложил, что все снегоуборочные станции в порядке, — только в Лагунитас был достаточно сильный передатчик для поддержания связи с Сантьяго. Мы прекратили связь до утра.
Через полтора часа лавина смела электростанцию. Из двух Дежурных один сумел откопаться сам и поднял тревогу. Другой юркнул в укрытие под большой дизель. Чтобы извлечь его, спасателям пришлось прокопать три метра беспорядочной смеси снега, балок и железных листов.
За несколько грохочущих секунд Лагунитас из надежного приюта превратился в несчастную развалину без света, тепла и воды — и без надежды, потому что теперь враг нашел брешь в защите поселка. Это был самый подходящий момент для паники. Но вместо этого в течение последующих нескольких часов доведенные до отчаяния люди под руководством Гильермо Ибаньеса из Чили, Бака Янсея из США и Алека Рассела из Шотландии выполнили чрезвычайно важное дело. Они собрали всех людей, а их было шестьдесят, в лучше всего защищенное здание поселка; у некоторых начали сдавать нервы. Старые специалисты держались стойко, но большинство людей в Лагунитас были жителями равнины и никогда раньше не испытывали ничего подобного. Действуя твердо и непреклонно, руководителям удалось подавить вспыхнувшую было панику. Тем, у кого окончательно не выдержали нервы, врач сделал уколы снотворного.
Разрушения, произведенные Штормом Столетия в Лагунитас.
Вверху слева: остатки столовой, нагроможденные на общежитие.
Вверху справа: внутренний вид механической мастерской.
Внизу: внутренний вид столовой. Большой холодильник протащило сквозь дверной проем.