Последние дни

Последние дни

Прошли лето и осень 1958 года. «Решающее» наступление диктатора Батисты на Сьерра-Маэстру провалилось. Ему не помогло американское вооружение — танки, артиллерия, самолеты, ракеты.

К декабрю 1958 года фронты, организованные в Ориенте, соединились, и вся провинция фактически оказалась в руках повстанцев. Город Сантьяго-де-Куба был окружен, и батистовский гарнизон, расположившийся в казармах Монкада, уже понимал всю безвыходность своего положения.

Колонна под командованием бывшего аргентинского врача майора Че Гевары успешно действовала в центре Кубы — в провинции Лас Вильяс и вела бои за освобождение от диктатуры города Санта-Клара.

Колонна, руководимая легендарным героем кубинской революции майором Камило Сьенфуэгосом, развивала свой успех на севере центральных районов острова.

Не было места на Кубе, где бы армия диктатуры считала себя в безопасности. И даже в воздухе! В воздухе появились самолеты повстанцев.

Основой военно-воздушных сил Повстанческой армии послужил маленький самолетик «кингфишер», захваченный бойцами Рауля Кастро у войск Батисты летом 1958 года. А к декабрю ВВС Второго фронта насчитывали уже 12 машин, которые в редкие часы, когда они не нуждались в ремонте, запчастях или горючем, все-таки могли подниматься в воздух и сеять настоящую панику среди солдат Батисты. Дело было здесь не столько в боевой силе этих самолетов, сколько в самом факте существования авиации у повстанцев.

Впервые Фидель узнал о военно-воздушных силах Второго фронта от Вильмы Эспин. Она принесла ему очередной доклад Рауля, где было сказано, что авиация Второго фронта стала небольшой, но реальной силой. Фидель недоверчиво покачал головой, услышав рассказ Вильмы. Ему было трудно представить, что Повстанческая армия, которая всего два года назад состояла из двенадцати человек, теперь уже имеет свои самолеты и даже свои аэродромы.

Он улыбнулся, откусил кончик сигары, пожевал его, выплюнул и, захватив рукой всю свою бороду, вдруг засмеялся громко и весело.

— Этот план Рауля необыкновенен, — сказал он уже серьезно. — И поэтому мне трудно свыкнуться с мыслью, что он осуществлен…

Фидель чиркнул зажигалкой, закурил и, глянув хитровато на Вильму, добавил:

— Но если это правда, пусть он мне пришлет один самолет… Мне тут надо вывезти одного летчика. Он потерял свой самолет и сейчас находится здесь, в Сьерре… Пусть пришлет…

Как только Рауль получил, это распоряжение Фиделя, он немедленно направил в Сьерру самолет. Горючего в баках было очень мало, и Рауль боялся, что машина не сможет возвратиться. Но все обошлось благополучно. Самолет выполнил задание, а Фидель получил вещественное доказательство того, что Повстанческая армия завоевывает теперь позиции и в воздухе.

Диктатура доживала свои последние дни.

27 декабря 1958 года колонна имени Хосе Марти, возглавляемая Фиделем Кастро, расположилась лагерем недалеко от Пальма-Сориано, на территории сахарного завода «Америка», захваченного у Батисты. Колонна, в которую влились сотни крестьян, уже давно спустилась с боями из Сьерры, одержала ряд крупных побед и теперь отдыхала перед маршем на Сантьяго-де-Куба, где она должна была соединиться с колоннами Рауля Кастро. Братья уже встретились несколько дней назад в Хигуани. 9 месяцев, прошедших с тех пор, как Рауль с колонной в 82 человека двинулся на север Ориенте, изменили их обоих. Оба похудели и оба возмужали, оба накопили огромный опыт борьбы.

…Новогодним утром, первого января 1959 года Фидель встал, как всегда свежий, но на этот раз сердитый и озабоченный. Штаб его стоял в Пальма-Сориано, захваченной три дня назад у Батисты, и сегодня ночью повстанцы на радостях подняли стрельбу, салютуя наступлению нового года. Радость естественная, но зачем палить?

Фидель Кастро выпил кофе и вышел из домика, где ночевал.

— Соберите всех, кто стрелял этой ночью в звезды! — распорядился он. — Транжиры! Я у каждого, кто палил, отберу по пятьдесят патронов — будут знать! Еще один такой праздник, и мы останемся без боеприпасов…

Прошло уже два года с того дня, как Фидель Кастро со своими единомышленниками высадился на берегу Кубы. Но до сих пор Фидель чрезвычайно бережно и экономно, помня первые месяцы борьбы, относился к боеприпасам. До сих пор раздача их находилась в его ведении, и он лично отсчитывал патроны каждому бойцу. Вот почему ночная пальба не выходила все утро у него из головы.

Однако Фиделю не удалось исполнить свою угрозу в то новогоднее утро. В 8 часов гаванская радиостанция «Прогресс» сообщила о государственном перевороте в Гаване. Батиста бежал с острова. «Через несколько минут, — говорил взволнованный диктор, — мы предоставим нашим слушателям полную информацию о хаотическом положении на Кубе. В эти минуты в Кампо-Колумбия проходит важное совещание, на которое вызваны журналисты…»

Что же в действительности случилось?

В новогодний вечер высшие политические и военные деятели Кубы собрались на ужин в одном из домов Кампо-Колумбия. Среди них присутствовал диктатор Фульхенсио Батиста.

Это была невеселая трапеза. В два часа пополудни генерал Родригес Авила звонил в Санта Клару полковнику Касилласу, чтобы передать приказ Батисты: «Произвести полное разрушение Санта Клары. Не оставить от города камня на камне. Только в таком виде можно отдать город врагу». Но гарнизон Санта Клары отказался повиноваться ставленнику американцев. Он сдался безоговорочно повстанцам Че Гевары. Сантьяго тоже был накануне падения.

За столом стоял генерал Кантильо. Лицо его было бледно.

— Во имя республики, — сказал Кантильо, откашлялся и оглянулся назад, — вооруженные силы решили, что генералу Батисте необходимо подать в отставку… Иначе, — добавил он после паузы, — к власти придет Фидель…

Батиста знал об этом, он еще днем подготовил текст «отречения». Бывший диктатор встал и, с ненавистью оглядев сидевших за столом людей, принялся диктовать «Послание народу». Там было все, что полагается для классического послания отрекающегося диктатора. Сказано было и «принимая во внимание трагическое кровопролитие»… и «молю господа бога о счастье и мире для дорогого сердцу моему кубинского народа…» и все остальное. Батиста поставил условием своего ухода: «чтобы все было в должной форме».

Этому предновогоднему невеселому собранию предшествовали совещания, на которых присутствовали не только кубинские политиканы. В середине декабря на Кубу вернулся из США американский посол Эрл Смит, а за два дня до нового года в Гавану негласно прибыл представитель государственного департамента США, директор управления по делам Карибского моря и Мексики Уильям Уиленд.

В то время «Нью-Йорк таймс» писала: «Деловые круги США не хотят падения Батисты, опасаясь, что это скажется на полученных ими уступках». Перед самым новым годом эта же газета, поняв, что дело не в Батисте, в конце концов поставила вопрос откровеннее: «Необходимо сохранить проамериканскую диктатуру на Кубе!»

Именно эту цель преследовал посол США Эрл Смит, созвавший перед новым годом секретное совещание и предложивший разыграть комедию с отречением, а Батисту заменить на посту президента неким Карлосом Пьедра.

…Продиктовав отречение, Батиста вышел из особняка, сел в черный длинный «кадиллак» и укатил на аэродром, расположенный здесь же, в Кампо-Колумбия. Самолет взмыл вверх, навсегда увозя с острова Кубы его бывшего диктатора…

Батиста почти не взял с собой вещей. За несколько недель до нового года крупная сумма в 200 миллионов долларов была переведена за границу и положена в надежные банки на имя «путешественника» Фульхенсио Батиста.

Утром первого января 1959 года было объявлено, что военная хунта во главе с генералом Кантильо назначила президентом Кубы Карлоса Пьедра.

…А через час после этого объявления вся Куба, сидя у радиоприемников, слушала голос Фиделя Кастро, звучавший из Ориенте на волнах повстанческой радиостанции.

«…Какими бы ни были известия, приходящие из столицы, — неслось из репродукторов, — наши войска ни на минуту не должны прекращать огонь.

Диктатура пала вследствие поражений, которые она терпела в последние недели.

Но это не значит, что революция уже победила.

Военные операции будут продолжаться непрерывно до получения соответствующего приказа командования повстанцев. Такой приказ может быть отдан только в том случае, если военные элементы, восставшие в столице, станут беспрекословно подчиняться революционному командованию:

Революция — ДА!

Военный переворот за спиной народа и революции — НЕТ!

Украсть у народа победу — НЕТ!

Трудящиеся всей республики должны внимательно следить за передачами радио повстанцев и готовиться ко всеобщей стачке…»

И стачка вспыхнула. Остановились поезда, такси, в городах закрылись магазины, крестьяне ушли с полей, рабочие бросили станки, замолк шум на сахарных заводах, не ходили автобусы, закрылись кинотеатры. По приказу повстанческого центра действовали лишь радио, телевидение и газеты, чтобы информировать страну о событиях.

Колонны Че Гевары и Камило Сьенфуэгоса быстрым маршем шли на Гавану. Остатки батистовских войск не могли оказать им сопротивления.

К вечеру первого января гарнизон Сантьяго-де-Куба сдался колоннам Фиделя и Рауля Кастро.

Стачка, парализовавшая остатки батистовского режима, сыграла свою роль.

Война окончилась.

Революция, которая началась шесть с половиной лет назад и которая должна была создать новую Кубу — страну свободную, процветающую, победила, чтобы продолжаться…

Пришло к концу мое путешествие по Кубе. Пришел к концу мой рассказ, который я мог поведать вам только благодаря десяткам, сотням кубинцев, помогавшим мне воссоздать эти незабываемые страницы истории далекого от нашей земли и близкого нашему сердцу острова.

Куба… маленький, благословенный кусочек земли в Карибском море. Остров солнца, пляжей и сахара — таким знали тебя колонизаторы. Остров слез, нищеты, горя и кипящего гнева — таким знал тебя твой народ. Остров-боец, поднявший в западном полушарии пылающий факел социалистической революции, остров борьбы за свободу, счастье. Таким сделал тебя твой замечательный народ.

Мы полюбили тебя, народ Кубы, наш молодой товарищ по борьбе. В нашем сердце твои улыбки и песни. Советские люди видели тебя в дни всенародных торжеств и в дни горя, мы видели страну, готовую к бою, и улицы твоей прекрасной столицы в тревожную весну 1961 года, когда бойцы твоей революционной армии за 72 часа наголову разгромили агрессоров, высадившихся на Плайя-Хирон.

У каждой революции — свои священные реликвии, свои воспоминания. И разве при взгляде на маленькую шхуну «Гранма», которая высадила на кубинский берег бойцов Фиделя, не приходит на память наш крейсер «Аврора», выстрелом одного из своих орудий возвестивший о начале эры социализма. Вот почему кубинцы любовно называют свою «Гранму» «нашей маленькой „Авророй“». А разве те, кто сражался в Сьерра-Маэстре, не напоминают бойцов, шедших на штурм Зимнего, на штурм капитализма? И разве те, кто отстаивал свою землю на Плайя-Хирон, не сродни защитникам Волгограда, Ленинграда, Севастополя? Мы дрались далеко друг от друга, но мы воевали в одном строю, стреляли в одну сторону, защищали одно дело и нас вдохновляли одни и те же идеи великого Ленина.