Организация «общественного мнения» и политика «свершившихся фактов»
Организация «общественного мнения» и политика «свершившихся фактов»
С помощью двойственной тактики, неоднократно применявшейся Имре Надем и его сообщниками на практике, что в настоящее время подтверждается документами, они подготовляли последние свои действия, то есть отрыв ВНР от содружества социалистических стран.
Применение их тактики от начала до конца характеризуется тем, что они «организовывали» общественность на провозглашение лозунгов и требований, ими же самими сформулированных и «брошенных» в массы, что, впрочем, пресловутый Специальный комитет ООН также вынужден был установить по вопросу о нейтралитете относительно Имре Надя (как было указано в предыдущей, III–й главе). Такая организация общественного мнения проводилась прежде всего по радио и через контрреволюционную печать – оба участка, возглавлявшиеся Гезой Лошонци.
Второй метод их тактики заключался в создании положения свершившегося факта.
Во время контрреволюции родилась газета «Мадьяр сабадшаг», редактируемая сообщниками Имре Надя (Миклош Гимеш и Пал Лечеи). В первом ее номере от 30 октября появилась передовая, которая и от имени общественного мнения требует:
«По Варшавскому договору Венгрия приняла на себя обязательство, и если она желает внести изменения в существующее положение, венгерское правительство должно сделать это путем переговоров с правительством Советского Союза. Переговоры надо начинать как можно ранее и вести их так, чтобы достичь результатов».
Эту передовую написал Миклош Гимеш, один из главарей в группе Имре Надя, который перед 23 октября внес предложение о нелегальной организационной деятельности группы.
31 октября в 20 ч. 30 м. радио огласило воззвание так называемого «революционного комитета венгерских адвокатов», созданного из бывших юристов-нилашистов и адвокатов, которым раньше было запрещено заниматься их профессией. Воззвание содержит в себе следующие выражения:
«Национальный революционный комитет венгерских адвокатов… устанавливает, что в законе божьем и священной идее родины видит гарантию восстановления нашей отчизны. Мы требуем немедленного расторжения навязанного Венгрии Варшавского договора, который противоречит интересам венгерского народа. Пусть правительство объявит, что Венгрия хочет быть нейтральной страной»…
Еще до того, как Имре Надь с соответствующими руководителями и в руководящих органах обсудил свои планы, он 31 октября произнес речь на площади Кошута перед собравшимися, заявил об отказе от Варшавского договора и просил немедленно вывести советские войска.
Для большего обоснования политики свершившихся фактов были организованы одобрительные отклики прессы, и позаботились даже о том, чтобы эти статьи путем радиопередач были как можно шире опубликованы. В номере от 1 ноября газеты «Мадьяр сабадшаг» напечатана передовая статья журналиста Петера Кенде, сторонника группы Имре Надя, близкого друга Гезы Лошонци. Тон статьи одобряющий; она выступает с новыми требованиями:
«Мы одобряем, что венгерское правительство начало переговоры о выходе нашей страны из Варшавского договора. Разрыв навязанного нам и связывающего нас по рукам и ногам Варшавского договора означает первый шаг на этом пути. Но это только первый шаг; надо идти дальше по начатому пути и недвусмысленно заявить, что Венгрия так же, как и соседняя Австрия, желает проводить политику нейтралитета и в дальнейшем не желает присоединяться ни к одному блоку в мировой политике»…
1 ноября «Свободная радиостанция имени Кошута» в обзоре газет, начавшемся после известий в 10 ч. 08 м., познакомила слушателей с передовой статьей под заглавием «Пусть независимая Венгрия будет нейтральной», появившейся в газете «Мадьяр сабадшаг». (Указанный сборник радиопередач, стр. 248.)
После такой подготовки Имре Надь созвал кабинет. В своих показаниях перед судом Золтан Тильди рассказал об зтом заседании следующее:
«Это заседание было полностью подготовлено. Об зтом говорит тот факт, что Имре Надь пришел на заседание с готовым решением, которое зачитал перед составом кабинета и немедленно удалился, чтобы объявить его по радио. Подготовленность события доказывается также и тем фактом, что после заседания внесли большой плакат с новым гербом. На плакате, перетянутом красно-бело-зелеными полосами, была следующая надпись: Да здравствует независимая нейтральная Венгрия!»
Из показаний Золтана Тильди выясняется следующее: Имре Надь познакомил кабинет со своим предложением о выходе Венгрии из Варшавского договора не с целью обсуждения, односторонне заявив об этом как о решенном факте.
Золтан Тильди, отвечая ка вопрос председателя, заявил:
«Расторжение Варшавского договора произошло по инициативе Имре Надя. Я это решительно утверждаю».
Имре Надь сделал следующие замечания относительно показаний Золтана Тильди:
«Мое мнение относительно показаний Тильди состоит в том, что он не искренен во многих вопросах. Укажу конкретно. Тильди решительно утверждает, что Имре Надь был инициатором расторжения Варшавского договора. Во-первых, Золтан Тильди должен знать, что не я был инициатором. Он должен знать мою позицию. С другой же стороны, он должен знать и свою собственную точку зрения, которая и раньше была наиболее определенной именно у Золтана Тильди по сравнению со всеми остальными членами кабинета. Именно Золтан Тильди был тем человеком, который имел решительное и недопускающее кривотолков мнение как относительно нейтралитета, так и относительно расторжения Варшавского договора».
Имре Надь продолжал отрицать вину и тогда, когда председатель пожелал выяснить одну из важных подробностей в связи с заявлением о нейтралитете.
«Председатель: Следующее, на чем я остановлюсь, это заявление о нейтралитете. Первый вопрос. Была ли вами 31 октября произнесена речь перед людьми, собравшимися у парламента, суть которой состоит в том, что ведутся переговоры о выводе советских войск и об отказе от обязательств, взятых нами по Варшавскому договору. Если да, то имели ли вы полномочия делать подобное заявление, и действительно ли в то время велись переговоры по указанным вопросам?
Имре Надь: Я выступил с речью экспромтом 31 октября перед собравшейся у парламента небольшой толпой. В этой речи я говорил о тех переговорах, которые мы в то время уже вели, значит, говорил не о переговорах относительно Варшавского договора. Обвинительное заключение здесь подвергает факты сомнению. Я сожалею. Но должен сказать, что речь идет здесь о фактах, а факты я знаю. Речь здесь шла о выводе советских войск, находящихся на территории Венгрии».
Имре Надь с сожалением подвергает сомнению утверждение обвинительного заключения в то время, когда и этот пункт обвинительного заключения был подтвержден свидетелями и письменными документами. Кроме того, целесообразно напомнить, что Комитет Свободной Европы также разоблачил тот факт, что Имре Надь пытался опровергнуть доказанные факты.
На 217 странице в уже упоминавшемся сборнике радиопередач («Венгерская революция и борьба за свободу в отражении венгерских радиопередач». Пресса Свободной Европы, отделение Комитета Свободной Европы, Парк Авеню 2, Нью-Йорк 16, выпуск восьмой, № 10-11) мы можем прочесть следующий текст из передач «Свободной радиостанции имени Кошута:»
«Сегодня во второй половине дня огромная толпа собралась на площади имени Лайоша Кошута. (Тогда еще радио сообщало об «огромной толпе». Имре Надь заявил на суде, что толпа была небольшая. – Прим. ред.) Премьер-министр Имре Надь вышел из парламента, подошел к памятнику Кошута и произнес речь. В своей речи он подчеркнул, что он не просил помощи у советских войск. Эта мера была предпринята без его ведома. Он заявил, что с расторжением Варшавского договора мы просим и немедленного вывода советских войск».
Здесь слова о разрыве Варшавского договора выделены редакцией. Однако для того, чтобы полностью опровергнуть попытку Имре Надя выгородить себя, приведем выдержки из передачи «Свободной радиостанции Кошута», переданной в тот же вечер (31 октября! – Прим. ред.). В 20 часов 01 мин. передавалась, по-видимому, магнитофонная запись его выступления.
«Речь председателя Совета Министров Имре Надя на площади перед парламентом 31 октября 1956 года:
«Я вновь обращаюсь к вам, мои венгерские братья, с горячей пламенной любовью!…
Дорогие друзья! Сегодня мы начали переговоры о выводе советских войск с территории страны, о разрыве обязательств, принятых нами по Варшавскому договору. Однако мы просим у вас немного терпения, я думаю, что наши достижения таковы, что вы можете оказать нам это доверие»… (Указанный сборник радиопередач, стр. 219-220).
В данном случае слова выделены уже не редакцией «Белой книги», а нью-йоркской редакцией сборника радиопередач.
Это было произнесено во второй половине дня 31 октября 1956 года перед огромной, или даже не огромной, толпой. И только на другой день Имре Надь (1 ноября 1956 года) внес в правительственный кабинет предложение об объявлении нейтралитета и выходе из Варшавского договора, причем, он это сделал так, как об этом заявил на суде Золтан Тильди.
И после всего этого он с сожалением подверг сомнению утверждения обвинительного заключения…
Показание Золтана Санто на судебном заседании 13 июня проливает свет еще на одну заслуживающую внимания подробность поведения Имре Надя:
«Имре Надь не запрашивал мнения президиума партии. В качестве примера можно привести и вопрос о нейтралитете и разрыве Варшавского договора… Я считаю это тяжелой виной потому, что мне стало известно, что представители коалиционных партий, являвшиеся тогда членами кабинета, при обсуждении многих вопросов заявляли, что прежде чем они выскажутся по данному вопросу повестки дня, они предварительно обсудят их с остальными руководителями своих партий. Имре Надь как представитель Венгерской партии трудящихся этого не сделал».
«НОТЫ» ИМРЕ НАДЯ ООН
Еще не успело закрыться заседание кабинета, как снова зазвучал голос хорошо организованного «общественного мнения». Газеты, вышедшие днем, уже сообщили требования повстанцев из переулка Корвин, группы, состоящей из уголовных преступников и фашистских элементов:
«…Ввиду суэцких событий, стало крайне необходимым, чтобы венгерский представитель в ООН немедленно заявил о том, что благодаря революции, начатой 23 октября и закончившейся победой, Венгрия вступила в ряды нейтральных стран».
Группа Имре Надя поспешно удовлетворила и это требование «борцов за свободу», тем более потому, что ведь надо было осуществлять свои намерения, которые были уже заранее предрешены. Бывший служащий Министерства иностранных дел Пал Феликс в своем свидетельском показании сообщил следующее:
«Мы получили от Имре Надя поручение составить ноту относительно отказа от Варшавского договора и заявления о нейтралитете. Эта нота, кроме ООН, была направлена также всем иностранным представительствам в Будапеште».
Вот как звучит отрывок одной из таких нот Имре Надя, направленной им 1 ноября 1956 года в адрес генерального секретаря ООН:
«…1 ноября 1956 года правительство Венгерской Народной Республики объявило декларацию о нейтралитете. Прошу Ваше превосходительство, будьте столь добры, включить вне очереди в повестку дня открывающейся сессии Генеральной Ассамблеи ООН вопрос о венгерском нейтралитете и защите его четырьмя великими державами».
Инструкцию о такой установке послали также тогдашнему представителю Венгрии в ООН. После этого серия все более срочных нот полетела к генеральному секретарю и государствам – членам ООН, а на делегата Венгрии в ООН хлынули инструкции подобного содержания. Для группы Имре Надя было также крайне важно не только внутри страны, но и в международном масштабе настойчиво проводить авантюристическую политику свершившихся фактов.
3 ноября Имре Надь послал следующую инструкцию представителю Венгрии в ООН:
«Приказываю без промедления официально заявить непосредственно генеральному секретарю ООН, что все телеграммы, письма, сообщения, так же, как и содержащиеся в них информации, поступившие до сих пор, и те, которые будут поступать в будущем, в том числе адресованные лично генеральному секретарю, выражают официальную точку зрения всего венгерского правительства».
В связи с этой установкой сошлемся снова на приведенное выше свидетельское показание Золтана Тильди. Имре Надь обманул страну, он не только обходил Государственное Собрание и правительство в обсуждении и решении таких насущно важных вопросов, но даже созданный вместо правительства, «очищенный» от коммунистов совсем узкий кабинет, в общем и целом уже известный, также ставил перед свершившимся фактом. Имре Надь с этих пор не информировал даже кабинет о своих дипломатических действиях. В качестве министра иностранных дел он распоряжался относительно составления и отправления различных нот.
Члены группы Надя и в этом случае обманули п ввели в заблуждение тех людей, которые верили им, верили в возможность нейтралитета. Что же это за нейтралитет, когда «нейтральная» страна немедленно просит помощи у Запада? Венгрия ни на минуту не осталась бы нейтральной, и утверждение, что она могла остаться нейтральной, было ложью. Болтовня о нейтралитете являлась средством для Имре Надя и его сообщников, с помощью которого они пытались вырвать страну из социалистического лагеря и вовлечь ее в лагерь империализма, передать страну в руки своих внутренних фашистов, а в международных отношениях – в руки империалистов. Они вели подлую игру с лозунгом о нейтралитете.
Хорошо, не в бровь, а прямо в глаз, характеризовала это в свое время, правда, не без крайностей, газета «Мадьяр немзет», попавшая в руки руководителей реакционной Независимой партии мелких хозяев. В номере от 4 ноября 1956 года, в статье под заглавием «Что означает нейтралитет?», приводятся слова идеолога американских империалистов, «реального политика» Уолтера Липпманна, напечатанные на столбцах «Нью-Йорк геральд трибюн»:
«Восточную Европу нельзя освободить путем войны так же, как нельзя освободить ее и путем жестокой контрреволюции. Восточноевропейские коммунистические страны могут освободиться только путем вступления в нейтральные союзы».
Значит, цель была ясна: путем нейтралитета – который к тому же был соединен с дикой контрреволюцией – «освободить» Венгрию от социализма.
Кабинет Имре Надя 2 ноября 1956 года снова заседал. На заседании родилось два важных решения. Согласно первому решению правительственная делегация под руководством Имре Надя должна поехать в Лондон и Нью-Йорк. Этой поездкой они хотели завершить откол Венгрии от социалистического лагеря.
Согласно второму решению на заседании кабинета была намечена и другая правительственная делегация с Лошонци во главе, которая должна была отправиться в Варшаву с тем, чтобы официально отказаться от Варшавского договора. В соответствие с решением в этой делегации должен был принять участие и один из членов рабочего совета (очевидно, для демонстрации позиции «рабочего класса»).
Характерно, что в отношении конкретного лица этого представителя «рабочего совета» предложение должен был сделать Золтан Тильди (!).
Когда на рассвете 4 ноября Имре Надь узнал о начале революционного контрнаступления, он вызвал к себе находящихся в парламенте Золтана Тильди и Ференца Доната и сообщил им о развернувшихся событиях. Тогда Тильди предложил в какой-либо форме сообщить о случившемся по радио. Имре Надь при участии Доната и Тильди составил текст обращения по радио, затем поспешил в парламентскую студию и зачитал его перед микрофоном.
И после того, как Имре Надь по радио «перед страной и миром» заявил, что правительство на месте, он обманул население страны и некоторых членов своего кабинета и со своими ближайшими единомышленниками укрылся в югославском посольстве…
Во время судебного разбирательства 9 июня Имре Надь неожиданно заявил, что текст выступления по радио, сделанного на рассвете 4 ноября, был написан не им. Сам факт, что этот текст был прочитан им перед микрофоном, он, по-видимому, отрицать не мог, и поэтому он попытался частично или полностью возложить ответственность за действия, в которых он обвинялся, на других обвиняемых, а именно на Ференца Доната и Золтана Тильди.
Во время судебного процесса неоднократно имели место очные ставки. Одну из этих очных ставок мы приведем здесь:
«Ференц Донат: 4 ноября на рассвете меня разбудили и сообщили, что советские войска вошли в город, и просили созвать членов исполнительного комитета. Я позвонил Золтану Санто, и во время телефонного разговора ко мне пришел Золтан Тильди с женой. Затем мы прошли в секретариат.
Тогда Тильди обратился к Имре Надю и сказал, что правительство должно сделать заявление, пока еще имеется возможность выступить по радио. В этом заявлении правительство должно констатировать факты. Заявление диктовал Имре Надь. Я карандашом стал записывать, и когда дошел до конца, насколько мне помнится, он сказал, что этот текст не смогут прочесть, тогда я стал писать на машинке. Я сделал некоторые стилистические исправления, по смыслу текста никаких исправлений не сделал. До окончания диктовки, кроме Имре Надя, здесь находился Золтан Тильди. Таким образом был подготовлен текст.
Имре Надь: Я текста не диктовал, Донат писал заявление карандашом, а я в это время провел 15-20 телефонных разговоров».
Золтан Тильди в своем показании на суде рассказал также, как с ним, с одним из государственных министров своего кабинета, Имре Надь 4 ноября обошелся:
«Обвинение, правильно ставит мне в вину, что я передал генеральному секретарю ООН заявление Имре Надя, сделанное по радио на рассвете 4 ноября. Я хочу рассказать, каково было положение 4 ноября в парламенте. Я два раза заходил в комнату Имре Надя. Когда я заходил к нему во второй раз, моя жена оделась, и мы снова пошли к Имре Надю. В это время Имре Надь и его группа, целая компания в пальто и шляпах, с портфелями в руках, выходили из комнаты. Я спросил, куда они идут. Имре Надь сказал, что они идут в нижние помещения. Поскольку возможна стрельба, они могут здесь пострадать. Тогда я снова вернулся в свою комнату за пальто и пошел вниз. Я заблудился. Дошел до подвала, и когда вернулся, Имре Надя уже нигде не было. Я стал интересоваться, где он может быть, и где находятся те, кто был с ним. Из гарнизона охраны парламента явился офицер и сказал, что Имре Надь ушел в советское посольство на переговоры. Я считал тогдашнюю неразбериху и ужасное положение трагическими, и для меня явилось некоторым успокоением то обстоятельство, что Имре Надь все же пошел в советское посольство. Я попросил, чтобы радиостудия прекратила передачу заявления Имре Надя, ибо до тех пор оно беспрерывно повторялось. Не в тот день, а уже на следующий день, я узнал, что Имре Надь из парламента пошел не в советское посольство, а прямо в посольство другого государства. Это было одним из самых больших потрясений в моей жизни. Я остался один в ужасно обостренной обстановке, которую так обострил именно Имре Надь. Если бы Имре Надь имел хоть малейшее человеческое чувство, то он, во всяком случае, сообщил бы мне в то утро, что они идут искать убежище, а не передал бы мне ложное сообщение, что пошел в советское посольство.»
В это утро на рассвете Имре Надь обманул еще одного своего государственного министра. На судебном заседании 11 июня Иштван Б. Сабо в своем свидетельском показании рассказал:
«4 ноября за мной была прислана машина с тем, чтобы я поехал в парламент. Когда я туда прибыл, Имре Надь как раз выходил из своей комнаты в сопровождении нескольких человек. Он сказал, чтобы все немедленно шли в убежище. В кабинете Золтана Тильди к нам присоединился Миндсенти, и мы спустились в убежище, куда Имре Надь так и не прибыл»…