ПОСЛАНЦЫ

ПОСЛАНЦЫ

Челябинская делегация жила в Полярном уже неделю, дожидаясь прихода на базу двух «малюток», которым было решено присвоить имена «Челябинский комсомолец» и «Ленинский комсомол». Посланцы не теряли времени даром: беседовали с моряками на плавбазе, на кораблях, рассказывали о том, как гвардейцы тыла куют победу на далеком Урале.

Возглавлял делегацию Дмитрий Дадонов — бригадир одного из заводов Челябинска, низкорослый, курносый. Но посмотрели бы на него в цехе! Он становился будто на голову выше и на полметра шире в плечах, когда обслуживал сразу два станка, подавая резец на всю допустимую глубину.

Комсомольско-молодежная бригада Дадонова соревновалась с коллективом Нюры Пашниной, имя которой в то время гремело на всю область. И это не удивительно. Бригада состояла в основном из девушек и выполняла по три нормы за смену. Легкой жизни у Дмитрия не было. Все время надо быть начеку, а то ведь обойдут соперницы.

Впрочем, если соседи и становились победителями, Дадонов от всей души поздравлял их.

— Молодцы девчата!

— На вас равнялись, — отвечали те.

Дадонов торопливо кивал, ясно, мол: в прошлом месяце мы были победителями, а в этом — вы. Ну да ведь дело поправимое.

— Нынче обойдем вас, — обещал Дадонов, на что Нюра спокойно отвечала:

— Время покажет.

Лучшая станочница в бригаде Пашниной Маргарита Королева. Быстро и точно вытачивает она танковые детали из самых твердых сплавов. Станок подрагивает, словно живой. Девушка увеличивает скорость резания. Вьется, сползает на пол синяя стружка. Маргарита сталкивает металлические кудри в ящик, останавливает мотор. Поставив новую болванку, вновь включает станок. И так без конца.

Однако дадоновцы наверстывают упущенное, и к концу месяца по выпуску продукции вырываются вперед. На этот раз Нюра поздравляет Дмитрия.

Несмотря на упорное соперничество, бригадиры живут дружно, помогают друг другу, обсуждают, как повысить производительность труда, улучшить качество продукции. Вносят рационализаторские предложения, борются за высокую культуру в цехе, активно участвуют в смотрах. Война не приостановила движение к техническим высотам, напротив, ускорила его, включила как бы дополнительную тягу.

— Так об этом и скажи морякам, — напутствовала Нюра Дмитрия Дадонова перед отъездом того на Северный флот. — Мол, с каждым месяцем увеличиваем производство вооружения, боеприпасов. Патронов и снарядов пусть не жалеют, и торпед тоже…

Послали на Северный флот и Андрея Кривоноса — сталевара Магнитогорского металлургического комбината. Как и Дадонов, он был передовиком производства, комсомольцем. Выделялся ростом и широтой плеч, да еще молчаливостью, заимствованной, видно, у гор — родился-то в самом центре Урала.

Включили в делегацию и Афанасия Черноиванова — одного из лучших комбайнеров области, убравшего за два военных лета более тысячи гектаров зерновых, молодежного вожака колхоза имени Чапаева.

Приехала на Север и победительница социалистического соревнования среди молодежи Миасского автозавода — девушка с большими карими глазами по имени Лиза. Она, как видно, ни разу не уезжала далеко от дома. И потому всю дорогу смотрела в вагонное окно, думая о том, как велика и красива Родина. По сторонам железнодорожного полотна мелькали села и деревни. На полях кое-где появились проталины. Наступала весна, пригревало солнце.

Но вот, наконец, и Москва, малолюдная и суровая. Три дня южноуральцы провели в столице, побывали в Центральном Комитете комсомола, в штабе Военно-Морского Флота, где с интересом осмотрели макеты «малюток», внимательно выслушали рассказ о том, как воюют североморцы.

— Очень и очень нужны подводные лодки, — сказали в штабе. — Большое спасибо за помощь фронту.

Жили южноуральцы в гостинице «Северная», ходили в театр, смотрели кино. И с нетерпением ждали той минуты, когда снова сядут в поезд и поедут дальше, в назначенное место.

Наконец заведующий военным отделом ЦК комсомола Дмитрий Постников вручил челябинцам железнодорожные билеты.

— С вами поедет скульптор, военный художник Лев Ефимович Кербель, знакомьтесь, пожалуйста, — сказал он, представив молодого черноволосого человека.

По пути в Мурманск поезд несколько раз подвергался воздушным налетам, но все обошлось благополучно. Кербель оказался человеком компанейским, на север ехал, чтобы вылепить скульптуры героев-североморцев.

— Люди там, как скалы, — медленно, с расстановкой говорил он и пояснял: — Тверды и стойки.

— Вы что же, бывали там? — спросил Дадонов.

— Бывал, море там холодное. Увидим северное сияние.

Дадонову, конечно, тогда и в голову не пришло, что этот молодой человек станет впоследствии знаменитым скульптором, создателем замечательных скульптурных портретов у нас и за рубежом, академиком и лауреатом Ленинской и Государственной премий.

— Очарует север и вас, — продолжал Кербель. — Понравятся и люди.

И в самом деле. Полярный произвел большое впечатление на посланцев Южного Урала. Дома, поставленные на скальный грунт, выглядели прочными, вечными, словно говорили: «Нам не страшны бомбардировки!». Вокруг не было видно воронок, хотя воздушные налеты, особенно в начале войны, производились на базу довольно часто.

У причала расположены вместительные хранилища для боеприпасов. Моряки, согнувшись, руками толкали тележки с длинными телами торпед.

Подводники, вернувшиеся из похода и готовящиеся вновь выйти в море, жили на плавбазе. Матросский клуб, уже который вечер подряд, был заполнен до отказа. В нем выступали приезжие артисты, участники краснофлотской самодеятельности. В нескольких концертах принял участие и Дадонов. Встречали Дмитрия дружными аплодисментами: уж очень здорово исполнял он сатирические куплеты о бесноватом фюрере.

Побывали южноуральцы и на катерах-охотниках, на эскадренных миноносцах, всюду отвечая на десятки и сотни вопросов. И сами живо интересовались боевой службой моряков, причем Дадонов просил рассказать о походах поподробнее, чтобы можно было передать землякам всю картину того или иного боя.

С делегацией встретился командующий Северным флотом вице-адмирал Арсений Григорьевич Головко. Поинтересовался, как доехали, хорошо ли устроились. А уж потом спросил, как там дела? Не в тылу, чтоб не обидеть гостей, а дома, то есть в городе, в селе.

— Работаем, товарищ командующий флотом, — ответил Дадонов, слегка волнуясь: впервые в жизни ему довелось разговаривать с адмиралом.

Через минуту волнение миновало, и Дмитрий успокоился. Беседа пошла неторопливо. Вестовой принес кастрюлю с дымящимися пельменями. Адмирал пододвинул поближе гостям поднос с хлебом и блюдца с уксусом. После пельменей сам разлил чай и, осторожно отхлебнув из граненого стакана, одобрительно заметил:

— Как кипяток! — и, приветливо улыбнувшись, спросил: — Значит, работаете? А нельзя ли поподробнее, а? — в голосе его зазвучали мягкие просительные нотки. — О работе-то!

Адмирал внимательно выслушал каждого гостя, улыбнулся, сказал:

— Трудненько вам. Лучше уж на фронте. Но что поделаешь — кому-то с пушкой, кому-то с молотом. И тяжело махать, да надо. А за «малюток» спасибо. Экипажи там хорошие, не подведут, — помолчав, добавил: — Да и все корабли у нас хорошие — и надводные, и подводные. Край-то наш был когда-то пустынный. Советская власть преобразила Заполярье. Слышали небось: выросли новые города: Кировск, Мончегорск, Северодвинск, Игарка, Дудинка, Норильск.

— Ну, а флот? — спросил Черноиванов. — Давно создан?

— Флот? — адмирал улыбнулся. — Можно сказать — уж десять лет. В мае 1933 года под командованием Исакова на Север пришел отряд боевых кораблей — эсминцы «Куйбышев» и «Урицкий», подводные лодки «Декабрист» и «Народоволец», сторожевики «Ураган» и «Смерч». А через четыре месяца прибыл второй отряд военных кораблей. Из них и была создана флотилия. А в мае 1937 года флотилия поднялась на ступень выше — стала именоваться Северным флотом. Но датой рождения флота мы считаем май 1933 года.

Напав на Советский Союз, гитлеровские заправилы надеялись после молниеносного наступления на Москву выйти на линию Волга — Архангельск. На Крайнем Севере верховное командование германских войск рассчитывало захватить в первую очередь Кировскую железную дорогу, Мурманск с незамерзающим портом, военно-морскую базу Полярное, полуострова Средний и Рыбачий.

Но враги жестоко просчитались. Адмирал, разумеется, ничего не сказал, какими силами располагает Северный флот. Он лишь подчеркнул, что моряки-североморцы бьются с ненавистным врагом мужественно, не щадя жизни.

— Побывайте на всех кораблях, — предложил Головко уральцам. — Познакомьтесь с подводниками — отныне, как я понимаю, они стали вашими подшефными. Так ведь?

— Так, Арсений Григорьевич, — хором ответили челябинцы.

— Ну, а раз так, послушайте рассказы о действиях подводных лодок на войне, когда вернетесь на Урал, поделитесь услышанным с товарищами. И можете заверить: экипажи и ваших лодок продолжат, я уверен в этом, славные традиции североморцев-подводников. Желаю вам удачи.

Головко встал, пожал каждому руку и проводил гостей до дверей.

На прощание сказал:

— Советую начать знакомство с командира бригады Героя Советского Союза Ивана Александровича Колышкина.

Колышкин оказался среднего роста, худощавый, с большими глазами.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте! — приветствовал Иван Александрович челябинцев. — Понравилось на Севере? Край у нас студеный. Ну да вам не привыкать.

Сделал паузу, спросил:

— Рассказывайте, как там на Урале, что новенького?

Слушал внимательно, удовлетворенно кивал головой.

— Молодцы, честное слово! По три, четыре нормы выполняете на заводах — не шутка.

В конце разговора сказал:

— Богатый у вас край. Прямо-таки кладовая страны.

— Арсенал! — с гордостью заявила Лиза и, чуть смутившись, обратилась к командиру бригады:

— Извините, пожалуйста. Хочу спросить вас…

— Спрашивайте, — рассмеялся Колышкин. — Если смогу, отвечу.

— Давно вы в моряках?

— Ах, вот вы о чем! — улыбнулся командир бригады. — Да уж давненько. — Я ведь тоже посланец комсомола, — шутливым тоном добавил он. И рассказал, что пришел на флот по путевке комсомола в 1924 году.

— Родился-то в Ярославской области, в деревне Кружец. Вырос на Волге, — продолжал Колышкин. — С малых лет мечтал стать моряком и уже в пятнадцать лет плавал матросом на буксирном пароходе, на барже.

На разных меридианах и широтах служил Иван Александрович. В 1933 году попал в Заполярье. Долгая полярная ночь со сполохами северного сияния, незакатное летнее солнце, штормы, снежные заряды, каменистые берега, ледяная вода в озерах — все было для него ново и неповторимо. Зимой возвращаются, бывало, из похода — лодка похожа на айсберг: вся покрыта льдом. Хоть сбивай его, хоть не сбивай — тут же нарастает.

— Кто сказал, что природа скупа в Заполярье? Э, нет! Такое подкинет, ахнешь! Летом полно птиц, зверья всякого. И цветы синеют. Даже на холмах растут, представьте себе! — сказав это, Колышкин весело подмигнул и рассмеялся.

В Заполярье Иван Александрович прошел все ступени суровой школы офицера-подводника. Плавал вахтенным командиром, командиром «БЧ-3» на подводной лодке «Декабрист» (Д-1). Был помощником командира и командиром средней лодки Щ-404. Начало войны застало его в должности командира «щучьего дивизиона».

Почти с каждой подводной лодкой выходил Колышкин в боевые походы, учил командиров быть решительными и хладнокровными, не теряться ни при каких обстоятельствах. Уметь перехитрить врага, выйти, что называется, сухими из воды.

Он высоко ставил должность командира корабля. Сам когда-то с волнением поднялся на мостик. Поэтому много и кропотливо работал с командирами-новичками, причем работал так, что не затрагивал самолюбие, проявлял необходимый такт. Что воспитывал он в молодых командирах? Решительность и вместе с тем осторожность. Ведь стоит допустить грубую ошибку, и поправить дело будет нельзя. Экипаж погибнет по твоей вине. К любому сердцу Колышкин умел подобрать ключик. Не любил долго сидеть на берегу. «В море — дома, на берегу — в гостях». Не его это слова — адмирала С. Макарова. Но он повторял их очень и очень часто.

Колышкин и на берегу всегда был в поиске, в горении. Групповые упражнения, тренировки в кабинетах торпедной стрельбы. Разработка эффективных методов управления подводными кораблями в море. Кропотливые поиски новых способов наведения на конвой противника. Много было предложено Колышкиным: свободный поиск в обширном районе, совместное использование подводных лодок и авиации против конвоев, чисто акустическая бесперископная атака. Всего и не перечислишь. Недаром 10 июля 1942 года «Правда» писала в передовой статье, что подводный флот гордится такими командирами, как Герой Советского Союза капитан 2 ранга И. А. Колышкин. В боевых походах лодки под его руководством уничтожали по три-четыре вражеских транспорта…

Отличали Ивана Александровича и такие хорошие качества, как прямота, честность, редкая общительность. Никогда не кривил он душой — говорил прямо в глаза то, что думал. А нравится вам, нет ли, вопрос второстепенный. Главное, чтоб дело не страдало. К тому же он был еще и остроумен, в карман за словом не лез. Любил ввернуть в разговор пословицу, поговорку. И всегда к месту.

Как-то, это было еще в мирное время, в Доме флота проходил конкурс пословиц. И что бы вы думали? — первый приз завоевал Иван Александрович. Он так и сыпал меткими, самобытными поговорками, и зал встречал крылатые изречения дружными аплодисментами.

И в походе любил острое слово, шутку. Воевал умело и азартно. Если и рисковал — что ж — риск был вполне оправдан. Да и какая это подводная война без риска? Удалась атака — и сердце радуется, хотя нарастает шум винтов, пройдет еще несколько мгновений, и раздадутся взрывы глубинных бомб.

И всегда Колышкин был хладнокровен, со стороны посмотреть, даже невозмутим. Только строго поблескивали глаза, да чуть громче, чем обычно, звучал в такие минуты его голос. Лодки, походами которых руководил Колышкин, потопили в первые же месяцы войны девять фашистских транспортов.

Беседуя с гостями, Колышкин говорил о себе, впрочем, мало — все больше о подчиненных — крепкий народец, можно положиться во всем.

Да, командир бригады мог так сказать, поскольку глубоко был уверен в матросах, старшинах, офицерах. Вспомнил поход подводной лодки Д-3. Командовал ею тогда капитан-лейтенант Ф. Константинов. Вышли в море 26 сентября, вернулись на базу 11 октября. Ведя активный поиск в подводном положении на участке Конгс-фьорд — Тана-фьорд, лодка потопила четыре транспорта с техникой, боеприпасами, живой силой. Колышкин ничего не сказал гостям о том, что боевым походом руководил он сам. А два месяца спустя Иван Александрович снова вышел в море на Д-3 (командовал ею уже капитан-лейтенант М. Бибеев). И опять успех сопутствовал советской лодке. Она потопила два огромных транспорта и танкер.

Много добрых слов услышали уральцы и о командире 1-го дивизиона Магомете Имадутдиновиче Гаджиеве. Родился он в солнечном Дагестане в ауле Мегеб. Службу начал с рядового военмора в 1923 году, прошел многие ступени, прежде чем стать мастером подводных атак. Служил раньше на подводных лодках на Тихом океане, где был награжден орденом Ленина. На Северный флот прибыл после окончания Военно-морской академии в 1940 году.

Как и Колышкин, Гаджиев то и дело выходил в море, где умело руководил действиями командиров подчиненных ему подводных кораблей. Что отличало Гаджиева, так это безудержная храбрость, мертвая, как говорится, хватка. Смел был, но не безрассуден — такого за ним не наблюдалось. Применить ли какую новинку — подумает, посоветуется, взвесит, прежде чем сказать «да» или «нет». Атаковал не только из глубины. Магомет Имадутдинович считался общепризнанным мастером применения подводными лодками типа «К» артиллерийского оружия.

Вот несколько примеров, характеризующих верного сына Дагестана.

В сентябре сорок первого Гаджиев ушел в боевой поход на подводной лодке К-2 с еще «необстрелянным» в то время капитаном 3 ранга В. Уткиным. Встретив в море транспорт, подводники смело атаковали его и пустили на дно.

В декабре Гаджиев отправился в поход на лодке К-3 с командиром К. Малофеевым. Прорвавшись сквозь минное заграждение в один из фьордов, лодка атаковала торпедами фашистский транспорт и подверглась преследованию. Вокруг рвались глубинные бомбы. Неожиданно лодку выбросило на поверхность. Положение оказалось сложным, и тут Гаджиев принял решение: вступить в артиллерийскую дуэль с четырьмя боевыми кораблями противника! Решение, что и говорить, смелое и очень рискованное. Ведь достаточно было снаряду пробить корпус, как лодка уже не могла бы погружаться и потеряла бы свои основные боевые качества. И это в самом тылу противника. Была объявлена артиллерийская тревога. Первым выскочил на мостик Гаджиев. С пятого залпа взорвался и затонул сторожевик, вслед за ним два катера-охотника, а последний спасся бегством и укрылся в порту Гамерфест.

1942 год принес североморцам-подводникам много славных побед на море. Нескольким подводным кораблям присвоили звание гвардейских, а лодки М-172, Щ-402, Щ-421 и К-22 были награждены орденами Красного Знамени. В апреле трем командирам подводных кораблей Н. А. Лунину, В. Г. Старикову и И. И. Фисановичу было присвоено звание Героя Советского Союза…

Делегация уральской молодежи передает подводную лодку «Челябинский комсомолец» военным морякам. Выступает Дмитрий Дадонов.

Через три дня состоялся митинг, на котором гости вручили подводникам грозное оружие, построенное на средства трудящихся Челябинской области. Замер строй моряков. Тихо покачиваются у пирса две «малютки», похожие друг на друга, как близнецы.

Дмитрий Дадонов говорит громко, чтобы слышали все. Он передает наказ трудящихся Урала морякам-североморцам.

— Бейте врагов беспощадно! — голос его звенит, набрав силу. — Топите всюду, где встретите!

Кроме челябинских «малюток», еще трем лодкам даны имена — «Московский комсомолец», «Ярославский комсомолец», «Новосибирский комсомолец». Они тоже не сегодня-завтра выйдут в море.