ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Млекопитающие Уссурийского края: Тигр.- Барс. - Рысь. - Дикая кошка. - Медведи: бурый и тибетский. - Барсук. - Непальская куница. - Соболь. - Колонок. - Горностай. - Ласка. - Выдра. - Волки: серый и красный. - Лисица. - Енотовидная собака. - Еж. - Крот. - Землеройка. - Летучая мышь. - Белки обыкновенная и летяга.- Бурундук. - Зайцы: беляк и маньчжурский. - Кабан. - Антилопа. - Кабарга. - Лось. - Изюбр. - Аксис. - Дикая коза.

Прежде чем приступить к рассказу о млекопитающих Уссурийского края, которому будет посвящена настоящая глава, я позволю себе упомянуть о тех причинах, которые служили сильным препятствием к обстоятельному изучению этих животных.

К таким причинам прежде всего следует отнести обязательную быстроту моих передвижений во время зимней экспедиции в Южноуссурийском крае, следовательно, в период самый лучший для подобных исследований.

Таким образом, вместо того чтобы, основавшись где-нибудь в благоприятной местности, заняться исследованием тамошних млекопитающих, я должен был итти день за днём, чтобы окончить свою экспедицию к назначенному сроку. Понятно, что при такой поспешности всякое наблюдение из жизни животной становилось делом более или менее случайным, и я вносил в свой дневник только одни крохи, которые изредка удавалось перехватить.

Вторая зима, проведённая мной в тех краях, оказалась ещё неблагоприятнее первой, так как я должен был целые полгода (с августа по февраль) прожить в городе Николаевске, занимаясь исключительно служебными делами.

Другая причина, препятствовавшая собиранию сведений о здешних млекопитающих хотя бы из рассказов местных жителей, заключалась в незнании китайского языка и совершенном равнодушии как наших русских, так и инородцев ко всему, что только не доставляет прямой выгоды. Последние, т. е. инородцы, всегда крайне неохотно пускаются в подобного рода рассказы и обыкновенно дают самые уклончивые ответы.

Таким образом, я пробовал несколько раз заговаривать (конечно, более объясняясь пантомимами) с одним и тем же инородцем об одном и том же предмете, делая только различную постановку вопроса, и часто получал два ответа, диаметрально противоположные по смыслу. Притом какое нужно иметь ангельское терпение, чтобы объясняться с манзами о таких вещах, которые их вовсе не интересуют. Бывало показываешь китайцу шкуру какого-нибудь зверя, чтобы дать понять о чём идет речь, а он тотчас же станет объяснять, что эта шкура годится на воротник или на шапку, что она стоит столько-то рублей; на все же остальные вопросы отвечает только «бутунда», т. е. не понимаю, видя их совершенную, бесполезность.

Казалось бы, что в зимнее время, когда, главным образом, производятся здесь все охоты инородцев, очень легко купить у них экземпляры различных животных еще неободранные, следовательно, годные для описания, зоографических измерений, приготовления чучел и т. п.; но дело в том, что такие экземпляры можно добыть только как редкую случайность.

Подобное явление происходит вследствие того, что все здешние охотники обыкновенно снимают шкуру со зверя на том же месте в лесу, где его убьют, а большое животное, например, медведя, оленя или кабана, разрубают еще на куски для того, чтобы удобнее было перетащить мясо домой.

Разумеется, если жить на одном месте и заказать наперёд, то вам доставят любого зверя, но только не иначе, как за весьма большие деньги, потому что промышленник, обыкновенно отправляющийся в лес на долгое время, должен ради доставления вам цельного экземпляра ворочаться иногда очень издалека.

Изложив причины, страшно тормозившие исследование млекопитающих Уссурийского края, я постараюсь теперь сообщить то немногое, что мне удалось узнать относительно названных животных. Хотя сведения эти слишком поверхностны и неполны, но я не обхожу их молчанием в том убеждении, что из немногого впоследствии слагается многое и что они до некоторой степени могут служить дополнением обширных изысканий того же рода, произведённых в Амурском и частью в Уссурийском крае Шренком [175], Радде [176] и Мааком [177].

В общем относительно млекопитающих описываемой страны можно сказать, что здесь всего более преобладают хищные, затем грызуны и жвачные. В меньшем числе встречаются насекомоядные, а рукокрылые и толстокожие имеют самое незначительное число представителей.

При этом подобно тому, как мы уже видели в области растительного мира, среди млекопитающих Уссурийского края встречаются формы, свойственные как северным частям Азии, так и южным странам этого материка: Японии, Китаю, Индии и Зондским островам. За исключением только одного вида оленей [178], именно аксиса (Gervus axis) и может быть, некоторых мелких грызунов, остальные млекопитающие описываемой страны встречаются также и в соседних частях Амура. Но при сравнении фауны этого последнего с фауной Уссурийского края тотчас можно заметить, что южные формы животных, обитающие в достаточном числе в бассейне Уссури, уже гораздо реже встречаются в области Амура и, наоборот, некоторые северные виды, спускаясь в Уссурийский край, значительно уменьшаются в числе и даже иные, как, например, лось, находят здесь южную границу своего распространения.

Рассказ о млекопитающих Уссурийского края я начну с самого замечательного животного здешних стран - тигра (Felis tigris L., по-китайски лау-маза).

Этот последний водится по всему Уссурийскому краю и далеко заходит в область Амура, встречаясь здесь приблизительно до 52° северной широты [179]. Впрочем, как исключение тигр попадается иногда ещё севернее этого предела и не только изредка забегает в южные, части Забайкалья и Западной Сибири, но даже, как говорят, по льду Амурского лимана переходит на остров Сахалин.

По своей силе и величине уссурийский тигр ни в каком случае не уступает тигру бенгальскому. Я видел однажды шкуру самца, которая имела с хвостом одиннадцать с половиной футов [3,4 м] длины. Из этой общей цифры на долю туловища приходилось восемь футов [2,4 м] и три с половиной [106 см] - на хвост.

Конечно, снятая и выделанная шкура была вытянута против своей нормальной величины, но, отбросив даже на это один фут, мы имеем длину туловища, равную целой сажени. Самка достигает меньших размеров и та, которой чучело находится у меня, имела туловище длиной в пять с половиной футов, а хвост около трёх футов.

В то же время уссурийский тигр отличается от своих собратий, обитающих в тропиках, несравненно более густой и длинной шерстью [180], что, конечно, находится в прямой связи с суровостью климата здешних стран.

Относительно распространения этого зверя в описываемой стране можно сказать, что он гораздо чаще встречается в южных частях Уссурийского края, чем в северных. В особенности много тигров в бассейне озера Ханка, в области верхней Уссури и на морском побережье между заливом Посьета и гаванью Св. Ольги. Во время своей зимней экспедиции в этих местах я каждый день встречал тигровые следы, хотя самого зверя, за которым охотился много раз, удалось видеть только однажды на реке Сучане.

Тигр не есть заходный гость Уссурийского края, а коренной его обитатель, так как живёт здесь круглый год и выводит молодых, шкуры которых мне самому удавалось видеть несколько раз у местных жителей.

Время течки этих зверей бывает в январе, когда несколько самцов ходят за одной самкой [181] и в припадке ревности страшно дерутся между собой. Эти побоища иногда стоят жизни которому-нибудь из влюбленных кавалеров. Так, на реке Мангугай зимою 1869 года охотники нашли место подобной драки и разорванного молодого самца. Тигрица выводит молодых в апреле или в мае и помещает их, как говорят, в глухих местах на солнцепеках, т. е. южных покатостях гор, для того чтобы весеннее солнце могло согревать её детенышей.

Главную пищу тигра составляют изюбры, пятнистые олени и кабаны. Впрочем, последние, в особенности старые самцы, не легко достаются в поживу, и иногда клыками распарывают брюхо своему врагу.

С медведем тигр также живёт не в особенной дружбе, и охотники рассказывали мне, что однажды они нашли место, где дрались два этих зверя. Оба они схватились близ вершины горы и покатились вниз, оставляя по траве и кустам широкий след, где по клочкам шерсти нельзя было сомневаться, что это дрались именно тигр и медведь. Так катились эти звери несколько сот шагов. Наконец, тигр задавил медведя, но, вероятно, и мишка порядком помял бока своему врагу, потому что в иных местах лежали большие клочья тигриной шерсти.

Однако не всегда и тигр ведёт себя, как подобает царственному зверю. Не говоря уже про то, что он не брезгает никакой падалью, я сам однажды зимой нашел место, где этот зверь поймал и съел, кого же? - сову. Кто его знает, как он ухитрился это сделать, но только следы на снегу, указывавшие место ловли, наконец, валявшиеся тут же перья из крыльев и хвоста не оставляли никакого сомнения в том, что громадный зверь соблазнился такой гнусной птицей. Видно, голод не свой брат для тигра, и ему, так же как многим людям, часто сбивает спесь.

Когда зимой выпадут в Уссурийском крае большие снега и добыча зверей сделается весьма затруднительной, тогда тигры приближаются к казачьим станицам, крестьянским деревням и китайским фанзам. Здесь они таскают собак, коров, но при случае не прочь полакомиться и человеком. Таким образом на реке Цыму-хэ в 1867 г. тигры задавили двадцать одного манзу и шестерых ранили. Этот рассказ я слышал как во Владивостоке, так и на самой Цыму-хэ, следовательно, он заслуживает большого доверия.

Наглость этих зверей иногда доходит до того, что они прямо врываются ночью в фанзы и таскают спящих манз. Некоторые из фанз совсем даже брошены потому, что в них нет житья от тигров.

В верховьях реки Mo один из манз показывал мне свою раненую, но уже зажившую руку и подробно рассказал о том, как случилось с ним такое несчастье.

Тигр, забравшись в ограду фанзы, где жил рассказчик, сначала задавил лошадь, но, не удовлетворившись этим, вырвал заклеенное бумагой окно в самой фанзе и, схватив за руку манзу, спавшего как раз возле этого окна, потащил его наружу. По счастью китаец спал поперёк окна, так что застрял в проходе и, проснувшись при таком неожиданном сюрпризе, поднял страшный крик. Другие манзы также вскочили и отбили своего товарища, который отделался только ранами на руке да смертельным страхом, обуявшим несчастного в то время, когда тигр тащил его из фанзы.

В свою очередь манзы отплачивают тигру за его проделки, и хотя не отваживаются вступать в открытый бой с страшным зверем, но устраивают особые западни, в которые ловят своего врага.

Для этого китаец пристраивает сбоку фанзы из толстых кольев длинную и узкую загородь, которая сверху накрывается потолком. С одной стороны этой загородки делается небольшой вход, плотно закрываемый рамой, которая может подниматься вверх и опускаться вниз наподобие окошек в наших крестьянских избах. В противоположной от входа стороне устраивается внутри загороди особое отделение, в котором помещается свинья или собака для приманки.

Каждую ночь рама настораживается, так что как скоро зверь войдет внутрь загороди, то эта рама опускается и закрывает выход.

Рыская ночью вокруг фанзы, тигр вдруг слышит хрюканье свиней или писк поросят. Всё это до того соблазнительные звуки, что он сильно лакомится хорошенько поужинать, но сколько ни ходит возле загороди, однако, не может ничего достать сквозь толстый частокол. Вдруг перед ним отверстие и вход прямо внутрь. Этого только и нужно для зверя, который одним прыжком влезет в средину загороди, но настороженная рама тотчас же закрывается - и тигр пойман. Напрасно употребляет он все усилия, чтобы выбраться из ловушки, напрасно могучими лапами скребёт в загородь - толстые колья не поддаются, а между тем в узком пространстве негде повернуться и пустить в дело всю силу.

По страшному рёву китаец тотчас же узнает, что тигр попался в западню, и совершенно безопасно убивает его из ружья сквозь отверстие в загороди.

Последняя делается иногда и в другом роде, именно, с двумя дверями, одна против другой. В середине привязывается поросенок или собака и обе рамы настораживаются таким образом, что сразу закрываются, если тронуть за привод.

Замечательно, что, попавшись в подобную ловушку, тигр никогда не трогает свиньи или собаки, привязанной там для приманки.

Тигровая шкура в Уссурийском крае стоит довольно дорого - от 25 до 30 руб. Причиной такой высокой цены служит большой запрос на эти шкуры, так как каждый из новоприезжих непременно желает приобресть её для себя и, кроме того, они охотно покупаются маньчжурскими купцами.

Сверх того, китайцы дорого ценят жёлчь и кости тигра. То и другое они отправляют в Пекин, где жёлчь употребляется как лекарство в различных болезнях, а кости, переделанные в порошок, даются, как говорят, во время войны солдатам, чтобы возбудить в них тигриную храбрость.

Инородцы Уссурийского края, действительно, иногда едят тигриное мясо в той уверенности, что подобная пища укрепляет в человеке храбрый дух.

Замечательно, что собаки не отказываются попробовать этой говядины, и моя лягавая однажды съела несколько фунтов тигриного мяса, оставшегося от черепа, вываренного в горячей воде.

Тигры делают много вреда, часто истребляя скот у казаков и крестьян. В июне 1869 года в селении Троицком на западном берегу озера Ханка в течение одного месяца тигр задавил 22 коровы и лошади, и совершенно безнаказанно, так как не было никакой возможности ни подкараулить его, ни выследить.

Вообще о проделках тигров в Уссурийском крае ходит множество рассказов, но я сообщу здесь только самые замечательные.

Таким образом, зимой 1868/69 года тигр пришел ночью в пост Раздольный на реке Суйфуне, и видя, что конюшня, в которой помещались лошади, плотно заперта, не долго думая, вскочил на крышу, откуда через небольшое отверстие забрался к лошадям и тотчас же задавил двух. Остальные лошади, перепугавшись неожиданного гостя, подняли страшный шум, так что солдаты, спавшие в соседней казарме, догадавшись в чем дело, прибежали на помощь.

Услыхав голоса людей, тигр выскочил через то же самое отверстие в крыше и исчез в темноте, так что вошедшие с огнём солдаты нашли в конюшне только двух мёртвых лошадей, валявшихся на земле.

В это самое время раздаётся новый гвалт в свинарнике, и прежде-чем туда прибежали солдаты, этот же самый тигр успел задавить трёх свиней и уйти совершенно благополучно.

Ободренный такими удачными подвигами, тигр приходил сюда ещё несколько раз ночью и таскал собак, но, наконец, был подкараулен охотниками и убит.

Однажды днём он посетил соседнюю телеграфную станцию, где в это время находился только один сторож. Последний, сидя в избе, вдруг заметил, что кто-то подошёл к окну и, взглянув в него, увидал тигра, который спокойно лизал сосульки, намёрзшие на стекле. Перепугавшись досмерти, солдат спрятался в печку и ждал, что будет дальше. Тигр же забрался во двор, задавил находившуюся там лошадь, наелся мяса и преспокойно удалился в лес.

После ухода зверя солдат вылез из печки, и когда вечером возвратился его товарищ, ходивший на охоту, то рассказал ему обо всём происшествии и о постигшем их несчастье.

Посоветовавшись между собой, оба солдата решили караулить тигра, который имеет обыкновение, в особенности зимой, возвращаться к оставленной и несъеденной добыче. Действительно, ночью зверь пришёл, перескочил опять во двор и принялся доедать лошадь. Тогда оба солдата, караулившие в избе, приотворив немного дверь, выстрелили, но мимо. Тигр отскочил в сторону, но видя, что всё благополучно, стал опять продолжать свой ужин. Солдаты опять выстрелили, но опять дали промах, а тигр, по-прежнему отскочив на несколько минут в сторону, снова принялся за лошадь. Таким способом солдаты сделали семь выстрелов, но тигр всё-таки не уходил и только восьмая пуля, угодив прямо в позвоночный столб, убила зверя наповал.

Но вот ещё замечательный случай.

На пограничном с Маньчжурией нашем посту, лежащем верстах в пятнадцати от города Хун-Чуна, живут несколько солдат и у одного из них была корова с молодым телёнком. Однажды ночью тигр забрался во двор поста, перепрыгнув через забор, по крайней мере, в две сажени вышины. Здесь он тотчас же схватил телёнка и начал его душить на глазах чадолюбивой матери. Предсмертные стоны детища победили чувство страха и, представьте! корова бросается на тигра и бодает его в бок своими рогами. В это самое время разбуженные шумом солдаты делают выстрел, так что оторопевший тигр бросает телёнка и хочет спастись бегством через забор, но делает неудачный прыжок, а между тем ободренная своей победой корова снова бросается на зверя и снова его бодает. Вслед затем раздаётся новый выстрел… Перепуганный тигр, видя, что не может уйти, совсем теряется и мечется, как сумасшедший, по двору с одного конца на другой, преследуемый рассвирепевшей коровой. Наконец, зверь делает ещё прыжок и перескакивает через забор. Храбрая победительница возвращается тогда к своему детёнышу, но находит его уже мёртвым. Рассказ этот я слышал от солдат, очевидцев такого необыкновенного боя, показывавших мне даже и самую корову, по всей справедливости, «храбрую из храбрых».

На Уссури тигры также каждую зиму творят различные проделки.

Так, в 1866 году этот зверь, поселившись возле станицы Козловской, начал очень часто посещать как эту, так и соседние станицы, перетаскал из них около 25 собак и задавил трёх коров. Наглость этого тигра доходила до того, что он несколько раз днём приходил в станицу ловить собак и нагнал такой страх на жителей, что ночью все боялись выходить из домов.

Наконец, на масляной неделе казаки в числе 16 человек отправились по свежему следу за этим зверем, только что задавившим в станице собаку. Придя в соседний лес, охотники разделились попарно, чтобы лучше выследить и окружить тигра, который залег верстах в трёх от станицы. Одна такая пара немного выдалась вперёд, рассматривая, куда направился след, как вдруг притаившийся за кустом зверь неожиданно выскочил оттуда и бросился на ближайшего казака так быстро, что тот не успел даже выстрелить. Свалив своим прыжком этого казака на землю, он принялся грызть ему правую руку, у которой раздробил всю кость. Между тем другой казак, который также был сбит с ног первым прыжком тигра, до того испугался, что не мог даже стрелять в упор в то время, когда зверь грыз его товарища. Последний, лишь только оставил его тигр, схватил заряженное ружье этого казака и выстрелил, но с горяча промахнулся и тем ещё более раздразнил рассвирепевшего тигра. С диким рыканьем бросился он вторично на смельчака и схватил его за другую руку, которой хотя нанёс несколько ран, но, к счастью, как-то не успел сломать кость.

На крик и суматоху подоспели ближайшие охотники, и один из них, у которого осеклось ружьё, вонзил тигру штык между челюстями, но могучий зверь, давнув зубами, сломал этот штык пополам и вместе с оставшимся и увязшим во рту обломком скрылся в лесу.

Подобрав раненого товарища, казаки возвратились в станицу, но, зная обычай тигра приходить вторично к оставленной добыче, они насторожили несколько ружей возле задавленной собаки, которую он не успел съесть. Действительно, в следующую ночь тигр пришёл к этой приманке и задел за привод; тогда одно ружье выстрелило и ранило его в ляжку.

Лишь только рассвело, казаки в числе 26 человек отправились вновь за раненым зверем, который перешёл через Уссури и залег в густом ивняке на противоположной стороне реки. Наученные горьким опытом, охотники шли теперь уже все вместе и притом взяли с собой нескольких собак, которые вскоре открыли зверя. Тот сначала пустился на-уход, но потом, когда его стали преследовать собаки, обернулся и, начал ловить этих собак. Между тем казаки подвигались всей гурьбой, и когда тигр очутился довольно близко, тогда один из них, отличный стрелок, выдвинулся вперед шагов на десять и выстрелил, но дал промах. В то же мгновенье, невзирая на всю массу стоявших перед ним людей, тигр бросился на стрелявшего и схватил его за руку, но так как не мог исправно действовать челюстями, между которыми все ещё сидел увязший обломок штыка, то не изломал этой руки, а только сильно её изранил. Казаки бросились выручать своего товарища, и человек десять сразу вонзили штыки в тигра, которого едва могли уложить.

Вскоре после этого происшествия убили ещё одного тигра в соседней станице Васильевой.

Здесь трое казаков поехали в лес за дровами и верстах в четырёх от станицы увидели тигра, который, сойдя немного с дороги, лёг на снегу. У казаков была с собой только одна винтовка и они решили, чтобы тот из них, который имел ружьё, влез с этим ружьем на ближайшее дерево и стрелял бы оттуда; двое же других отъехали с полверсты назад и смотрели, что будет далее.

Взобравшись как можно выше и уместившись на дереве, казак приложился из винтовки и выстрелил в тигра, но не попал. После выстрела зверь только поднял голову, пристально посмотрел на то место, откуда раздался выстрел, и попрежнему остался лежать. Ободренный таким странным поведением тигра, казак зарядил на дереве винтовку и вторично выстрелил, но опять дал промах. Тигр не обратил внимания также и на этот выстрел, так что казак снова зарядил, и только третья пуля, ударив прямо в лоб, уложила зверя на месте. Убитый тигр оказался страшно исхудалым и был, вероятно, больной или, скорее, сильно отощавший с голода, иначе он никогда не позволил бы расстреливать себя так спокойно.

В конце января 1868 года тигр был убит в станице Красноярской следующим образом.

На краю этой станицы жил казак, имевший пару быков, которые, как обыкновенно у здешних казаков, помещались во дворе под открытым небом.

Тигр, прогуливаясь ночью возле станицы, приметил лакомый кусочек и, не долго думая, перескочил через забор во двор, задавил одного быка и принялся спокойно есть его тут же на месте.

Самого хозяина в это время не было дома, оставалась только одна старуха, которая, услыхав шум, выглянула в окошко и увидела, какой забрался к ним нецеремонный гость. Полумёртвая от страха баба не смела даже пошевелиться и, причитывая разные молитвы, поневоле должна была смотреть, как тигр ужинал и, наевшись досыта, ушёл со двора. Заголосила утром баба на всю станицу, но горю пособить уже нельзя, быка не воскресишь, и оставалось только наказать самого тигра, который должен был явиться в следующую ночь доедать остатки своей добычи.

Двое казаков стали караулить зверя и засели в доме, на дворе которого лежал задавленный и нарочно неубранный бык. Действительно, ночью тигр уже шёл к нему, но на пути поймал собаку и ограничился только этим лёгким ужином. Нужно заметить, что титры чрезвычайно лакомы до собак и предпочитают их всякой другой пище. Может быть, собачье мясо имеет для них особенный вкус, а может быть, в этом случае действует вековая вражда всей кошачьей породы к собачьей.

Просидев напрасно целую ночь и не дождавшись тигра, казаки на следующий день решились выследить его и убить днём.

Для этого они в количестве 12 человек отправились по следу зверя и вскоре нашли его залёгшим в кустах. Однако тигр не допустил до себя охотников, бросился науход и, выбравшись на дорогу, побежал по ней в направлении к станице. В это самое время казак, у которого была задавлена скотина, боясь, чтобы такая же участь не постигла и другого, последнего быка, погнал его в соседнюю станицу, чтобы продержать там несколько дней, пока не покончат с тигром. Спокойно шёл он по дороге как раз в то время, когда тигр бежал по ней, уходя от охотников, так что совершенно неожиданно повстречался с казаком. «На, ешь и другую мою скотину»!- закричал этот последний и, бросив быка, пустился бежать к станице.

Однако зверь, преследуемый казаками, не тронул этого быка и, свернув с дороги, перешёл через Уссури на остров, заросший ивняком. Охотники отправились туда за ним, хотя тигр, которому тяжело было ходить по глубокому снегу, не уходил с острова, но вертелся с одного его конца на другой, следуя по пятам казаков, которые, боясь разделиться, ходили гурьбой. Наконец, потеряв терпение, охотники разошлись попарно и пошли облавой. Загнанный таким образом на самый угол острова, тигр бросился было на реку, но не посмел бежать по чистому месту и опять прыгнул на остров. Увидав близко людей, он остановился, собираясь прилечь. В это самое время один из казаков выстрелил в него и так удачно, что пуля, раздробив левую лопатку, прошла в грудь навылет. Ошеломленный таким ударом, тигр страшно ревел, но не успел еще опомниться, как получил другую пулю в спину. Два таких ловких выстрела повалили зверя на землю, где в предсмертной агонии он начал терзать стоявший возле пень; наконец, третья пуля в упор покончила дело.

Убитый тигр - самка средней величины, имел от начала хвоста до конца морды пять с половиной футов [165 см], а хвост - три с половиной фута длины [106 см]. У него оказалось отмороженным левое ухо и конец хвоста; кроме того, шерсть на всей внутренней стороне передних и задних лап была вытерта, а кожа покрыта язвами, из которых сочилась кровь. Видно, не так удобно царственному зверю гулять по глубоким снегам Уссурийского края, как по бенгальским джунглям или по пальмовым лесам тропических стран!…

Барс (Felis irbis Miil, по-китайски цин-цен-пау) [Murtes zibellina] водится по всему Уссурийскому краю [182], но встречается здесь несравненно реже, нежели тигр. Притом он держится в самых глухих местах, и даже зимой не приближается к жилищам людей, кроме редких исключений.

Вообще барс чаще попадается в Южноуссурийском крае, нежели на самой Уссури, хотя и там и здесь он все-таки очень редок. За время своего пребывания в Уссурийском крае я только два раза видел след этого зверя и мог достать только одну его шкуру [183], да и то совершенно обезображенную. Средняя цена барсовой шкуры в здешних местах простирается от 15 до 20 серебряных рублей. Подобно тигровому меху, их охотно покупают маньчжурские купцы и отправляют в Китай.

Местные инородцы боятся барса более, нежели тигра, потому что от него нельзя спастись на дереве, так как этот зверь превосходно лазит. Впрочем, я ни разу не слыхал, чтобы барс задавил где-нибудь в Уссурийском крае человека, тогда как тигры творят это каждый год.

Притом описываемый зверь, как кажется, пользуется у гольдов и орочей таким же богопочитанием, как и тигр. По крайней мере, у этих племён встречаются идолы с изображением того и другого животного.

Период течки и вывода детей у барсов в Уссурийском крае бывает, по рассказам местных жителей, в то же самое время, как и у тигров.

Рысь (Felis Lynx L., по-китайски чересунь) принадлежит к числу зверей, водящихся по всему Уссурийскому краю, но, как и везде, она попадается здесь довольно редко.

Держась преимущественно глухих, уединённых мест, этот зверь чаще встречается в дремучих хвойных лесах главного кряжа Сихотэ-Алиня, следовательно, в области истоков Уссури и её правых притоков. В особенности довольно рысей в верховьях Бикина, откуда ежегодно приносят их шкуры гольды, возвращающиеся весной с соболиного промысла. Впрочем, описываемый зверь водится и в лиственных лесах на западном берегу озера Ханка, но попадается здесь очень редко.

Самому мне не удалось убить рыси, но я приобрёл от китайцев шкуру, которая без хвоста имеет ровно четыре фута длины [122 см], а хвост девять дюймов [22 см], следовательно, этот зверь достигает здесь очень больших размеров. Китайцы весьма ценят рысьи шкуры и платят за них 7-10 серебряных рублей.

При расспросах о характере и образе жизни описываемого зверя я всегда получал от инородцев один ответ, что он «ига-ян лау-маза», т. е. все равно, что тигр. Хотя, конечно, подобное сравнение крайне преувеличено, но более подробных сведений нельзя было добиться. Притом манзы говорили мне, что, кроме обыкновенной рыси, которую они называют «чересунь», здесь водится другой зверь, очень похожий на неё по окраске, но только без кисточек на ушах и с более коротким хвостом. Они называли его «турусунь» и уверяли, что по росту он больше обыкновенной рыси. Несмотря на все старания, я нигде не мог достать шкуру «турусуни», но тем интереснее расследование об этом животном, которое, быть может, увеличит собой число известных млекопитающих Уссурийского края.

Дикая кошка (Felis eundata Desm., по-китайски коймали) принадлежит к числу тех южноазиатских видов, которые появляются в Уссурийском и частью в Амурском крае. Впрочем, на Амуре этот зверь встречается только в южной области его среднего течения.

В бассейне Уссури дикая кошка также попадается довольно редко, но весьма обыкновения на побережье Японского моря между заливом Посьета и гаванью св. Ольги.

Этот злой и осторожный зверь, достигающий значительной величины [184], держится здесь по глухим лесистым падям или по горам, возле утёсов и россыпей.

За исключением периода течки, дикие кошки живут по одиночке или парами. Питаются они мышами и различными птицами, гнёзда которых и молодых истребляют немилосердно; в то же время не отказываются нападать на зайцев и даже на молодых косуль. На промысел охотнее отправляются ночью или в сумерки, нежели днём.

Будучи преследуема собакой, дикая кошка тотчас же залезает на дерево, где легко может быть убита подоспевшим на лай охотником. Особого промысла за этим зверем не существует, так как мех его ценится дешево - всего от 50 коп. до 1 руб. за шкуру.

Представителями стопоходных в Уссурийском крае служат два вида медведей: бурый (Ursus arctos L.) и тибетский (Ursus tibethanus Сuv.). Первый из них, т. е. бурый медведь (по-китайски хый-шаза), распространён в большом количестве до всему Уссурийскому краю. Кроме того, здесь также обитает и зоологическая его разновидность, которая встречается в Камчатке, на побережье Охотского и Японского морей, на Шантарских островах [185] - и которую Миддендорф [186] назвал U. arctos vart. Beringiana.

Медведь этот распространён по всему Уссурийскому краю до самых южных его частей и достигает огромных размеров. Таким образом, в июне 1868 года, мне удалось убить на реке Сучане взрослого самца, который имел 7 1/2 футов [2,2 м] длины при вышине у зашейка около 4 футов [1,2 м] и весил приблизительно 18-20 пудов [3 ц]. Подошва задних лап этого чудовища занимала 13 дюймов [32 см] в длину и до 7 дюймов [17,5 см] в ширину, а когти на передних лапах имели по верхней дуге 3 дюйма, так что равнялись пальцами большой человеческой руки. При этом цвет шерсти уссурийского бурого медведя сильно изменчив и представляет все переходы от совершенно чёрного до светлобурого.

Однако, несмотря на свою огромную величину, здешние медведи чрезвычайно миролюбивого нрава [187], так что сами никогда не нападают на человека и, даже будучи ранеными, обыкновенно уходят от охотника.

Однако «нет правила без исключения». Случается иногда, что раненый мишка, остервенившись, бросается на стрелка, и если этот последний потеряет присутствие духа или, на несчастье, не будет иметь, кроме выстреленного ружья, никакого другого оружия - тогда судьба его решена.

Во время своего путешествия по Уссурийскому краю я много раз охотился за медведями и стрелял их; но только один раненый зверь,- тот самый, о котором упомянуто выше, - вздумал разделаться со мной. Будучи пробит первой пулей на расстоянии 40 шагов в грудь навылет и ободренный, вероятно, еще тем, что я был один, этот медведь с рёвом бросился на меня. По счастью, в штуцере оставался заряженным другой ствол и, быстро вскинув к плечу свое ружье, я решился подпустить чудовище как можно ближе, так как здесь уже стоял вопрос; быть или не быть.

Конечно, это было дело нескольких мгновений, но эти мгновенья не изгладятся из моей памяти целую жизнь и через много лет всё так же ясно, как в ту минуту, я буду помнить эту оскаленную пасть, кровавого цвета язык и громадные зубы… Когда медведь приблизился на расстояние четырёх шагов, я спустил курок, и разъяренный зверь с простреленным черепом словно сноп рухнулся на землю…

Летом медведи держатся обыкновенно по долинам рек, в особенности там, где есть рощи и перелески. Здесь они находят более для себя пищи - различных кореньев, ягод и винограда, а иногда лакомятся также молодыми косулями или оленями.

Сверх того, оба вида здешних медведей, подобно своим европейским собратьям, чрезвычайно любят мёд и добывают его от диких пчёл, которых водится много по лесам Уссурийского края.

Эти пчёлы устраивают свои колонии в дуплах деревьев, обыкновенно невысоко над землёй, и к осени собирают в такое гнездо иногда более пуда мёду, который добывают также местные жители.

Чтобы найти гнездо пчёл, медведь ходит по лесу и прислушивается, где жужжат эти насекомые. Иногда звук телеграфной проволоки до того обманывает простоватого мишку, что он принимает его за действительное жужжанье пчёл и лазит на телеграфные столбы. Удостоверившись по слуху и обонянию, что внутри дерева действительно живет рой, мишка зубами разгрызает дупло и, несмотря на пчёл, которые обсыпают его со всех сторон, достаёт и поедает мёд.

Подобные опустошенные рои можно встретить в уссурийских лесах.

Зимняя спячка медведей в описываемой стране начинается с конца сентября и продолжается до конца марта. Впрочем, время это трудно определить с точностью, так как оно наступает и кончается раньше или позже, смотря по состоянию погоды. Если осень хорошая, тёплая, медведь ходит дольше; если весна ранняя, встает раньше, и наоборот.

Местные охотники, русские и инородцы, бьют медведей по большей части случайно, встретившись в лесу, а ещё чаще в берлогах, находимых зимой во время соболеванья. Добыча от этого зверя в здешних местах невелика, так как хорошая шкура стоит лишь 3-5 серебряных рублей. Кроме того, медвежья жёлчь охотно покупается китайцами, употребляющими её как лекарство, а сало служит целебным средством от ран, ссадин и т. п. Мясо употребляется в пищу орочами, а также, вероятно, и гольдами.

Тибетский медведь (по-китайски гау-тоза?) отличается от бурого небольшим ростом, тонким туловищем, остроконечной мордой, прекрасным чёрным мехом [188] и белым пятном на груди в виде буквы V.

Этот медведь, обитающий на Гималаях, в Китае и Японии, распространён также по всему Уссурийскому краю. По образу своей жизни он нисколько не отличается от медведя бурого.

Описываемый вид держится преимущественно по горным лесам и питается, главным образом, растительной пищей: кореньями, ягодами, мёдом диких пчёл, который достаёт разламывая дупло дерева. Впрочем, и этот мишка, как видно, не всегда довольствуется постной пищей, но при случае непрочь лизнуть скоромного: молодого козленка, молодых птиц и т. п.

Ловкий и вертлявый тибетский медведь превосходно лазит по деревьям, охотно сидит на них по целым часам и ищет там спасения в случае опасности. Вместе с тем, во время зимы он предается спячке в дупле дерева, а не в берлоге, как медведь обыкновенный. Такая квартира выбирается высоко от земли, и медведь лежит очень крепко, так что однажды возле станицы Казакевичевой казаки, рубившие лес,повалили уже дерево на землю, и только тогда выскочила из дупла самка тибетского медведя с двумя детёнышами.

Барсук (Meles taxus - Schreb., по-китайски енг-дзуйза) встречается в большом числе по всему Уссурийскому краю, а также и на Амуре. Он живет как в рощах луговых равнин, так и по горным лесам, устраивая, преимущественно на солнечной стороне норы, в которых проводит целый день, а с наступлением сумерек отправляется на добычу.

Относительно пищи этот зверь, как известно, не разборчив и ест всё, что придётся: мышей, лягушек, змей, улиток, яйца и молодых птиц, а также различные ягоды. Впрочем, он не особенно жаден и кушает сравнительно умеренно. Однако, ведя постоянно спокойную жизнь, к осени делается до того жирным, что старый самец даёт иногда около пятнадцати фунтов сала.

Ради этого жира его добывают тогда инородцы и русские, охотясь, преимущественно ранним утром, с собаками, которые, застав зверя вдали от его норы, скоро догоняют его и душат. Барсук, в особенностижирный, бегает очень тихо, так что его легко догнать и человеку. Зато, видя безвыходную опасность, этот зверь храбро защищается и наносит нападающим собакам когтями и зубами страшные раны, которые нескоро заживают.

Впрочем, этот зверь вступает в бой со своими врагами только в самом крайнем случае, но обыкновенно старается спрятаться в нору, дупло или под камни, откуда выгнать его часто бывает невозможно.

Зимняя спячка барсуков начинается позже, чем у медведей, и кончается раньше. Вообще время её определить трудно, так как оно зависит, главным образом, от состояния погоды. Кроме того, даже зимою, в хорошие тёплые дни, барсуки вылезают из своих нор побродить по окрестностям.

Кроме охоты с собаками, инородцы Уссурийского края добывают барсуков в особого рода западни, которые состоят из двух рядов колышков, вбитых в землю и образующих между собою проход шириною более фута. В этом проходе кладётся приманка (кусок рыбы или мяса) и настораживается бревно, которое давит зверя, лишь только он коснётся за привод. Вообще эти ловушки очень похожи на те, которые употребляют для ловли соболей, с тою лишь разницею, что последние устраиваются исключительно на колодах, а первые постоянно на земле.

Шкура барсука стоит на Уссури около пятидесяти копеек и употребляется охотниками на чехлы к винтовкам, мешочки для снарядов и т. п.

Одним из представителей южноазиатских видов является в Уссурийском крае непальская или гималайская куница (Mustella flavigula Воdd., по-китайски ми-гауза), заменяющая здесь обыкновенную куницу европейских лесов.

До последнего времени непальская куница была найдена на Яве, Суматре и на предгорьях Гималая; однако исследование Радде, Маака и мои личные наблюдения показали, что этот зверь водится не только по всему Уссурийскому краю, но даже в области среднего течения Амура, где, по всему вероятию, проходит северная граница его распространения.

Впрочем, непальская куница очень редко попадается на Амуре и на низовьях Уссури, но гораздо более обыкновенна в области её истоков, в особенности в хвойных лесах, покрывающих главную ось южных частей Сихотэ-Алиня.

Относительно величины и окраски описываемый зверь представляет несколько изменений, которые принимаются за разновидности [189].

По образу своей жизни эта куница похожа на европейскую, так же как и последняя, она очень быстра, ловка и кровожадна. По земле бегает очень скоро и, перепрыгивая с дерева на дерево, делает прыжки иногда сажени в две, и быстро скрывается от глаз охотника. Не даром местные промышленники говорят, что это зверь очень «шустрый», т. е. быстрый и вертлявый.

По рассказам как наших охотников, так и инородцев, непальская куница главный враг соболя, которого истребляет во множестве. Если это справедливо, то нельзя не удивляться отваге и кровожадности описываемой куницы, которая в состоянии одолеть такого злого и сравнительно сильного зверька, как соболь. С своей стороны промышленники ревностно преследуют разбойницу куницу, несмотря на то, что мех её стоит очень дёшево - всего 50-75 коп. за шкуру.

Характерный зверёк сибирских лесов, известный каждому хотя бы понаслышке, дорогой соболь (Mustella Zibellina L., по-китайски деаупи [Murtes zibellina] водится по всему Амурскому и Уссурийскому краю.

Благодаря менее ревностному преследованию [190] соболь в здешних местах сохранился гораздо более и попадается несравненно чаще, нежели в остальных частях Сибири. Как там, так и здесь любимым его местопребыванием служит горный хвойный лес с множеством валежника, камней, россыпей и т. д., словом, тайга в полном смысле этого слова. Только в таких местах свободно живётся кровожадному зверьку, истребляющему во множестве различных птиц, мелких грызунов и белок. Как ни быстра эта последняя, но ей не уйти ни по земле, ни по деревьям от преследующего соболя, более сильного и выносливого, так что после непродолжительного бегства изнеможённая белка достаётся в добычу своему врагу.

Связь между обоими этими зверьками так велика, что большее или меньшее количество белок в данной местности обусловливает бедность или обилие соболей. Следуя за белками, переходящими из одной местности в другую вследствие различных причин, например, неурожая кедровых орехов и т. п., соболь также предпринимает периодические переселения, хорошо известные местным охотникам.

В Уссурийском крае соболь встречается всего более в хвойных лесах на главной оси Сихотэ-Алиня, т. е. в вершинах больших правых притоков Уссури. Эти места составляют главный район охоты инородцев Уссурийского края и побережья Японского моря. Во время своей зимней экспедиции я сам видел на перевале с реки Тазуши на реку Лифудин множество соболиных следов, которые совершенно похожи на следы обыкновенного хорька.

В Южноуссурийском крае соболь также встречается на горах между рекой Суйфуном и заливом Посьета, там, где растёт хвойный лес, и, если верить рассказам корейцев, то он попадается даже на Чан-бо-шане, так что экваториальная граница этого зверька на восточной окраине Азии спускается далеко к югу.

Мех уссурийского соболя гораздо хуже, сравнительно с мехом даже амурских соболей, не говоря уже собственно о сибирских, например якутских или камчатских. Шерсть на шкурке здешнего соболя обыкновенно короткая и светлого цвета, иногда переходящего даже в кофейный. В Южноуссурийском крае качество соболиного меха ещё хуже, нежели в северной части этой страны.

Относительно образа жизни соболя не могу сообщить никаких подробностей. Знаю только, что время течки у этих зверьков бывает в январе или в начале февраля и что в марте или апреле, т. е. месяца через два самка мечет 2-5 детёнышей, которых помещает под корнями, камнями, в дуплах и т. п.

О способе же добывания соболей уже рассказано в IV главе настоящей книги.

Из других представителей куньего рода в Уссурийском крае встречаются: колонок (Mustella sibiriea Pall., по-китайски хуаншинза), горностай (M. erminea L., по-китайски иньшу) и ласка (М. vulgaris Briss, по-китайски?) [M. nivolis].

Первое из этих животных водится в значительном количестве по всему краю и попадается как по лесам, так и в луговых степях. В последних местностях колонков всего чаще можно встретить зимою, вероятно потому, что здесь больше мелких грызунов, которыми они питаются в это время года.

Подобно белкам, соболям и другим зверям, колонки предпринимают периодические переселения из одной местности в другую, так что в один год встречаются в изобилии, в другой же, наоборот, редко. Причиною таких переселений, по всему вероятию, служит недостаток пищи и другие физические причины.

По характеру и образу жизни колонок совершенно похож на своего собрата - европейского хорька. Подобно последнему, смел, кровожаден и истребляет во множестве всех животных, которых только может одолеть. Часто забирается в жилища людей, таскает различные припасы и истребляет домашних птиц.

Время течки, по рассказам местных жителей, бывает в феврале, и тогда несколько самцов бегают за одною самкою, беспрестанно заводя между собою драки за обладание общею подругою. Особого промысла за этим зверьком не производится, но охотники добывают его, между прочим, в ловушки, травят собаками или, наконец, убивают из ружья.

Мех колонка довольно красив - однообразно желтого цвета с блестящею, довольно длинною остью. В особенности ценится хвост, который употребляется китайцами на кисточки. Средняя цена колонковой шкурки на Уссури от 60 коп. до 1 руб., смотря по качеству меха, а главное по доброте хвоста.

Горностай и ласка также встречаются, хотя и редко (в особенности первый), в Уссурийском крае, и так как не составляют предмета охоты, то местные жители очень мало про них знают. Ласку я убивал несколько раз как на Уссури, так и в бассейне озера Ханка, но горностая не видал ни разу.

Последний зверёк попадается, хотя и очень редко, в областисредней и нижней Уссури, но я не могу сказать утвердительно, водится ли он в Южноуссурийском крае или нет, так как одни из тамошних охотников говорили мне, что этот зверь попадается здесь изредка, а другие отвергали подобное показание.

Многочисленные реки Уссурийского края, изобилующие рыбою и притом уединенно текущие среди дремучих лесов, представляют полное приволье для выдры (Mutra vulgaris Егх., по-китайски суэта) [Lutra wulg.], которая в значительном количестве попадается на всём протяжении описываемой страны. В особенности часто можно встретить этого зверя на больших притоках озера Ханка, каковы - Лэфу, Mo и Сиян-хэ.

Не будучи еще напугана человеком, здешняя выдра довольно смелый, хотя все-таки осторожный зверь.

В местах же совершенно ненаселенных она ходит на добычу днём и мне самому несколько раз случалось тогда её видеть…

Как русские промышленники, так и инородцы усердно охотятся за выдрою, чаще всего подкарауливая её на тех местах, где она выходит из воды пожирать пойманную рыбу или какую-нибудь другую добычу. Случается, что выдра сама попадается в морды и другие снаряды, которые ставятся для ловли рыбы. Не будучи в состоянии выбраться из западни, она обыкновенно задыхается, так как не имеет возможности запастись свежим воздухом. Шкура выдры охотно покупается китайцами и стоит здесь от 6 до 10 серебряных рублей.

Волк серый (Canis lupus L., по-китайски ланг) попадается па всему краю, но везде не особенно часто.

По образу своей жизни уссурийский волк не отличается от европейского, но только менее дерзок и отважен, нежели этот последний. Впрочем, подобные добродетели зависят, вероятно, от того, что при обилии различных зверей здешний волк не имеет побудительной причины враждовать с человеком.