7

7

Наконец прибыл в Энск геолог Григорий Осипович Осипов. Поезд пришел вечером. Осипов пришел в гостиницу и снял номер. Весь вечер у него был свободным. Он провел его в ресторане при гостинице. Там в ресторане к нему за столик подсел Баландин.

Утром Осипов явился к следователю прокуратуры.

Вот выдержка из протокола допроса:

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Итак, вы ознакомились с заключением технической комиссии о причинах взрыва на нефтепроводе. Что вы по этому поводу могли бы заявить?

ОСИПОВ. Никаких существенных возражений против выводов технической комиссии я высказать не имею оснований. Когда я узнал о несчастье, я сразу подумал, что лопнул сварной шов.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. От вас мы хотели бы услышать: не вызвала ли у вас тревоги местность, по которой прокладывался нефтепровод? Не имелось ли каких-либо данных разведки, вызывающих опасения подземных обвалов, осыпей, оползней, проникновения подпочвенных грунтовых вод в сферу нефтепровода?

ОСИПОВ. Местность трудная. Трудная именно на этом участке нефтепровода. Об этом предупреждала разведка.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Конкретнее... О чем предупреждала разведка?

ОСИПОВ. Прокладывая нефтепровод, строители обычно стараются выпрямить насколько возможно его линию. Но это не всегда возможно. Наша разведка предупреждает обо всех опасностях на пути нефтепровода. Русло реки Талицы мы считали трудным участком. Я написал заключение, что нефтепровод на этом участке проводить нельзя...

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Кому вы написали заключение? Я его в деле не видел...

ОСИПОВ. Не может этого быть! Я написал заключение, что в пойме Талицы возможны пробои из-за сильных подземных источников, что возможны обвалы в слоях юры, обнаженных смытием грунта талыми водами.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Я очень внимательно ознакомился со всей документацией. Этого заключения я не видел.

ОСИПОВ. Я передал заключение начальнику строительства нефтепровода товарищу Чарустину. Он при мне написал на уголке свою резолюцию: «Во внимание не принимать!» Он мне доказывал, что прочность труб нефтепровода гарантирует безопасность. Я потребовал его резолюции. Он при мне, повторяю, написал... Я не отвечаю за прочность нефтепровода, я отвечаю за прочность грунта. Он взял ответственность на себя.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Эта ваша докладная шла под каким-нибудь номером? Результаты разведки нумеровались?

ОСИПОВ. Акты разведки все нумеровались. Но акты носили чисто описательный характер грунтов. Это была докладная, написанная от руки. Она не нумеровалась.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вы не могли бы припомнить, какого числа была вами передана докладная?

ОСИПОВ. Это вспомнить невозможно. Она, наверное, могла быть от того же числа, что и акт разведки поймы Талицы.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Какого рода опасность вас беспокоила? Могли бы вы нам ее обрисовать?

ОСИПОВ. Талые воды могли устремиться по кремнистым и глиняным слоям в грунте. Они могли размыть подземные протоки, что привело бы к обрушению земли под трубами нефтепровода. Трубы оказались бы без грунтовой подушки и повисли бы в воздухе. Давление грунта, а также всякого рода посторонние толчки с земли могли поломать трубы. Промывы под землей могли оказаться довольно длинными и глубокими. Обо всем этом я указывал в докладной на имя Чарустина...

Следователь предложил Осипову ознакомиться с образовавшимся провалом на месте катастрофы и высказать свое заключение о причинах его. Осипов ознакомился с провалом и дал следователю показания, что именно такого рода промыва подземными водами он и опасался, когда писал докладную.

Мы с Марченко ждали результатов допроса Чарустина по показаниям Осипова. Баландин задерживал ответ на поставленный нами вопрос. На месте прорыва нефтепровода велись большие вскрышные работы.

Из протокола допроса Чарустина:

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Вам известен Осипов Григорий Осипович?

ЧАРУСТИН. Известен.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Следствие предъявляет вам показания Осипова. Ознакомьтесь с его показаниями.

ЧАРУСТИН. Я ознакомился и крайне удивлен.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Удивление — это область эмоций. Что вы можете сказать но существу показаний?

ЧАРУСТИН. Я заявляю, что Осипов лжет!

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Осипов, как свидетель, предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний:

ЧАРУСТИН. Он не внял этому предупреждению. Осипов ни словом не обмолвился о непригодности поймы Талицы для прокладки нефтепровода. Не говорил, а тем более не писал. Никакой докладной с его протестом я не читал, не видел и никаких резолюций, стало быть, не накладывал. Если бы я получил такую докладную, если бы геологическая разведка возражала против прокладки нефтепровода в этих местах, мы провели бы дополнительные работы, приняли бы меры против подземных промывов или изменили бы направление прокладки труб. Технически эта задача при современной технике не составляла особого труда и даже не влекла бы за собой особых затрат. Утверждение Осипова ложно.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Итак, вы полностью отрицаете факт представления вам докладной Осиповым?

ЧАРУСТИН. Полностью! Осипов лжет!

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Может быть, вы забыли? Постарайтесь вспомнить.

ЧАРУСТИН. Я все отлично помню. Не было ни докладной, ни каких-либо заявлений Осипова об опасности для прокладки нефтепровода в пойме Талицы.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Мы вынуждены дать вам очную ставку с Осиповым.

В кабинет следователя пригласили Осипова.

СЛЕДОВАТЕЛЬ. Товарищ Осипов, на допросе вы показали, что предупреждали Чарустина об опасности прокладки нефтепровода в районе поймы реки Талица и что по этому поводу вы писали ему докладную записку. Вы подтверждаете свой показания?

ОСИПОВ. Я по этому поводу уже давал показания и настаиваю на них. Возможность размыва грунта, возможность подземных его промывов вынудили меня подать докладную записку товарищу Чарустину. Докладная была написана от руки в полевых условиях. Чарустин приехал на место геологической разведки. Дело происходило летом на берегу Талицы. Он вышел из машины. Я подал ему докладную...

ЧАРУСТИН. Это ложь от начала до конца!

ОСИПОВ. Вы достали из кармана ручку и начертали резолюцию: «Не принимать во внимание!» Это же было, товарищ Чарустин!

ЧАРУСТИН. Повторяю. Ничего подобного не было. Пусть Осипов назовет свидетелей!

ОСИПОВ. Свидетелей, к сожалению, не было! И вы это прекрасно знаете, товарищ Чарустин.

ЧАРУСТИН. Я не желаю больше слушать эту ложь и расцениваю показания Осипова как оговор.

Мы попросили Баландина провести дополнительные исследования в свете показаний Осипова. Он их провел. В заключении Баландина говорилось, что грунт в пойме реки Талицы содержал в себе опасности для прокладки нефтепровода, что разрыв труб мог произойти и от подземных обвалов и промывов.

Марченко созвал оперативное совещание. Надо было оценить весь материал по расследованию.

Докладывал Марченко. Мне хотелось послушать анализ собранного материала со стороны. Он начал с материалов, присланных нашими друзьями из Германской Демократической Республики. Закончил он вопросом — верить показаниям Фишера или поставить их под сомнение? Фигура Фишера сама по себе не внушала доверия. Поэтому Марченко предложил еще раз перепроверить его показания. Портрет Гертруды у Чарустина он отнес лишь к категории косвенных доказательств. Этот портрет мог свидетельствовать лишь о том, что Чарустин действительно встречался с Гертрудой. Остальное он относил к области предположений.

Виновность Чарустина в катастрофе на нефтепроводе Марченко счел недоказанной. Перед показаниями Осипова остановился. Противоречие редкое, почти неразрешимое. Кому верить? Осипову или Чарустину?

Показания Фишера, характеристика, данная Чарустину председателем технической комиссии, — все это склоняло чашу весов в пользу показаний Осипова. Но нужны были доказательства.