Грамота 1613 года

Современные монархисты разных политических лагерей часто в спорах прибегают к авторитету уже упомянутой Учредительной (Соборное уложение) грамоте 1613 года. Есть повод кратко рассмотреть ее с учетом бытующего убеждения, что нам надо свято и верно хранить верность данной нашими предками присяге, зафиксированной в этом документе.

Воспользуемся работой Льва Тихомирова «Учредительная грамота 1613 года». Он, в частности, писал: «Идея юридической неограниченности царской власти и нравственной обязательности известного содержания ее была, видимо, чрезвычайно ясна для Всенародного Собора 1613 года… Соборное уложение излагает… содержание Верховной Власти, для осуществления которого она должна направить свои неограниченные права.

Безусловно, основною мыслью восстанавливаемого Собором государства является учреждение Православного Царства». Отметим этот важный факт. Сейчас, вспоминая это Соборное уложение, акцент смещен в сторону верности новой династии Романовых, однако центральным нервом документа было именно установление на вечные времена Православного Царства и верность именно ему. Верность же новой династии являлась лишь следствием и необходимым условием непоколебимости этого Царства.

Л. Тихомиров пишет далее: «Опасности, угрожающие вере и Церкви, есть основной мотив грамоты, обязанность противодействия этому выставляется самому Михаилу Федоровичу как неопровержимейший аргумент в пользу того, что он не имеет права уклониться от избрания. Всех иноверных кандидатов Собор признает недопустимыми».

Это важнейший момент грамоты. Убедившись в тщетности ожидания от королевича Владислава отречься от католичества, выборные от всея Русские земли юридически зафиксировали впредь недопустимость обращение с призывом на трон иноверцев с ожиданием от них, что они примут православие. Таким образом, закон императора Павла о престолонаследии, в разделе, где допускалась легитимность прав на трон представителей европейских династий при определенных условиях, уже противоречил Соборной грамоте и клятве верности Соборным уложениям на все времена, данной нашими предками за весь русский народ!

И далее Л.Тихомиров указывает на еще один существенный момент: «Поставляемый Царь есть Самодержец Православного Царства: это есть основа всех основ восстанавливаемой государственности. Понятно, что Грамота не забывает при этом и необходимости священного коронования Михаила Федоровича. Для всякого, изучавшего идею христианского царства, понятна логика всего остального государственно-правового сознания Собора. Прежде всего, власть, вручаемая Михаилу Федоровичу Романову, понимается как легитимная».

Действительно, Михаил Романов получает власть как последний представитель семьи Иоанна Грозного. При этом, как мы отмечали выше, реальная связь с Рюриковичами, имевшаяся у Романовых через князей Горбатых, обходится полным молчанием. И не случайно. Если бы Собор стал приводить именно этот факт как главное обоснование своего выбора, то встал бы закономерный вопрос о старшинстве в самом роду Рюриковичей. И здесь опять же законные права на Трон могли предъявить Шуйские. Но главное, при такой постановке вопроса резко увеличивались бы шансы на избрание Царем освободителя Отечества князя Пожарского. Соборная грамота именует Михаила Романова отраслью московских Даниловичей, называя племянником последнего Царя этой ветви — Федора Иоанновича. Этим Собор преследовал определенную цель: утверждался характер легитимной преемственной династичности Царской власти, а факт выборности ослаблялся, хотя и был вполне ясен современникам. Собор всемерно подчеркивал, что Михаил Романов поставляется на Царство по избранию Божиему и лишь затем — по избранию русского народа.

Как бы то ни было, новую династию народное сознание приняло как продолжение древнего царственного рода. Это факт. Грамота определяет власть Романовых как наследственную, как продолжение прежней власти династии московских Даниловичей, и вменяет следующим поколениям в обязанность признавать царями и потомков Михаила Федоровича. Именно потомков по мужской линии имело в виду это Соборное уложение, согласно древнерусскому закону и воззрениям Церкви на роль и служение Царя. Специально это не оговаривалось, но только в силу того, что люди того времени в Московском государстве и не могли мыслить по-иному. Тем более, когда шла речь о восстановлении истинно Православной государственности.

Женщина на Троне Царей для того времени — это не просто нонсенс, а прямо страшный сон. Особенно учитывая самые негативные воспоминания русских людей о роли в смуте Марины Мнишек, супруги Лжедмитрия Первого, и о святотатственном поведении матери царевича Димитрия, под нажимом признавшей в Отрепьеве своего сына и бессовестно игравшей роль счастливой матери, вновь обретшей «убиенного» отпрыска.

Для монархического правосознания грамота сия важна еще тем, что, несмотря на отсутствие самого термина «Верховная власть», она, по сути, весьма четко определяет ее суть. Грамота именует Михаила Федоровича Государем и Самодержцем. Слово «Государь» означало власть, выше которой уже ничего нет. Таким образом, Михаилу Романову вручалась неограниченная Верховная власть. Любопытно, что новгородцы и псковичи, признавая все титулы Царей Московских, упорно не хотели именовать их государями. По их политическим воззрениям государем для них был или сам Господин Великий Новгород, или Псков, а равно под этим термином понималась и вся совокупность полноправных жителей этих городов в качестве единой политической общины — «государи новгородцы».

Л. Тихомиров так подытоживает свои рассуждения о значении для русского правосознания этого документа: «Исторический фон, на котором в Грамоте изъяснены эти основы государственного права, восстановленного Царства, — составляет как бы иллюстрацию к тому, как государство, в течение веков славное и грозное, пришло к упадку и разорению вследствие нарушения этих государственных норм, связанных с религиозным благочестием. Отсюда и Цари, и подданные должны были научиться, как жить и действовать на будущие времена для того, чтобы снова восстановить и удержать свою благоденственную славу».

В дальнейшем кодификационная деятельность Российской империи исключила эту Грамоту из числа актов юридического значения, несмотря на то что именно на ней была основана сама русская Верховная власть Нового времени. Вероятно, это было сделано не случайно, так как сами реалии поздней империи уже не отвечали требованиям сей Грамоты, а зачастую и противоречили ей.

Как бы то ни было, именно эта Грамота, а не устаревшие и не работающие законы времен империи и синодального управления Церковью, должна и может стать юридическим фундаментом и законным прецедентом для восстановления монархии в России.

Действительно, если мы попробуем юридически бескомпромиссно применить закон о престолонаследии императоров Павла и Александра Павловича сейчас, то наследника престола для России просто не найдется. Можно, конечно, путем ухищрений доказать права на престол и потомков Кирилла Владимировича, и династии Ольденбургов. Но в этом случае будет попран не только Закон о престолонаследии во всей его чистоте, но, самое главное, будут попраны во многих пунктах (особенно касательно брака) Церковные уставы и Соборная грамота 1613 года, четко определяющая, кто должен занимать Трон истинно Православного Царства!

Сторонники «Кирилловичей» в своем споре с «соборниками» не соглашаются с позицией последних, основанной, кстати, на верности Грамоте 1613 года, что главным доводом в пользу избрания Царя должны быть его безусловная «русскость» и «православность». Они считают, что занятие Престола не может основываться на столь «неопределенных категориях». Такая позиция не только глупа, но и бессовестна. Грамота 1613 года вся построена на признании этих факторов избрания главнейшими для Православного монарха России.

О каких неопределенностях может идти речь, если все очень конкретно. Любому интересующемуся вопросом человеку достаточно убедиться, что Мария Владимировна не носит нательного креста, чтобы понять, что ее показная «православность» есть ложь. Ну а по вопросу русскости «Кирилловичам» лучше бы было и не заикаться. Сама внешность «кирилловских» претендентов на Престол в России не только не русская, но и не европейская, что видно невооруженным глазом любому обывателю. Тут все очень определенно. При пробуждении русского национального самосознания претензия потомков Кирилла Владимировича на Трон есть главная проблема для самой возможности возрождения монархии. Для основной массы современного российского населения и представить сложно более образцовую антирекламу этой идеи, чем физиономические данные этих людей, столь чуждых понятиям нашего народа о Царском достоинстве и благородных чертах лица исконной европейской аристократии.

После событий в Кондопоге, Сальске, Ставрополе и других местах русскость и русская физиономия перестали быть абстракциями, а стали главной конкретикой внутриполитической жизни России на долгое время, хотим мы это признавать или нет и являемся ли националистами, или отвергаем их взгляды. И пренебрежение сим фактором русского национализма безотносительно этической оценке этого феномена, нежелание увидеть абсурдности выдвижения на Русский Трон абсолютно конкретного нерусского лица есть главная угроза монархическому возрождению в России сегодня.

А боязнь того, что при выборе пути 1613 года избранный народом Царь может стать не Верховной властью, а игрушкой в руках выбравшей его толпы, несостоятельна. В соответствии с положениями Грамоты 1613 года новое избрание Государя будет по процедуре совпадать с прежними. Иными словами, будет выбран тот, на кого укажут данные, не зависящие от человеческого произволения и волеизъявления. Это будет и происхождение, и благодатные дары, и особое, всем очевидное Божие произволение об этом человеке.