Кремль обещал сбить первый российский спутник связи

Соратники Ленина в 1917 году начинали свой переворот с захвата почты, телеграфа, телефона. В 1991 году попытка свержения законной власти в Литве началась атакой десантных частей Советской Армии и КГБ СССР, при поддержке танков, на здания телецентра в Вильнюсе. В Москве КПСС и КГБ уже с осени 1990 года имели во главе телевидения несгибаемого ленинца, лжеца Л.Кравченко. Этот предавал родину, соотечественников и здравый смысл в каждом вечернем выпуске информационной программы «Время». Президента Горбачева он предал в августе 1991 года, всего на три дня путча. Потерял при этом свой высокий пост, но в целом отделался легким испугом. Систематическая ложь пока еще не считается преступлением в нашей стране и поэтому неподсудна. А за разгром Советской Армией телевышки и телецентра литовские власти предъявили счет Москве уже в феврале 1991 года на 18 млн. рублей. С учетом инфляции рубля и простоя вильнюсского телевидения с января по сентябрь 1991 года из-за его оккупации интервентами общий ущерб зашкаливает за многие сотни миллионов рублей.

Но монополию на телевидение КПСС и ее генсек, он же президент, все же утратили задолго до августовского путча 1991 года. Обрели полную самостоятельность телецентры всех бывших союзных республик, а теперь уже суверенных государств. Собственную программную политику ведут телестудии почти всех автономных республик России, десятки наиболее крупных русских городов. После отмены предварительной цензуры в августе 1990 года стали появляться сотни сетей кабельного телевидения, коммерческие акционерные и частные телесту дии. Бывшие союзные республики теперь уже и спутники связи сами запускают.

На петербургском телевидении занято две тысячи человек. И программы его смотрят во всей центральной части России и в Эстонии.

На Украине на государственном ТВ заняты десятки тысяч человек — в Киеве и в 14 областных телецентрах. Скоро войдут в строй еще 10 местных телецентров. Все они будут конкурировать с 15-часовым ежесуточным телевещанием из Киева. Первая всеукраинская телепрограмма существует уже 40 лет, вторая (информационно-коммерческая) появится с завершением строительства нового 24-этажного аппаратно-студийного комплекса. Этот украинский телегигант, наподобие Останкинского в Москве, уже высится рядом с 380-метровой телебашней в старинной части Киева, на Сырце. Как вы думаете, будет ли Киев продолжать финансировать ЦТ СССР? Нет, не будет. Показывать Москву на Украине будут, а платить не желают. Смотрите, мол, взамен наше украинское ТВ в России. И охотно смотрели бы. Миллионы украинцев живут на просторах России. И ленинградскую телепрограмму охотно смотрели бы пол-Европы и чуть меньшая часть Азии. Спутники нужны, из тех, что тысячами запускали наши военные и полувоенные ведомства.

В степях и пустынях Казахстана в эфир выходят с собственными программами 21 телецентр плюс одна общереспубликанская телепрограмма из Алма-Аты.

В России КПСС также не желала без боя сдавать телевизионный эфир демократическим силам. Даже частичный их доступ потребовал 9 месяцев мытарств, обманов, обещаний и, наконец, «Россия — в Останкине!» Так озаглавила свои заметки по случаю первого и долгожданного выхода в эфир российской телепрограммы публицист Татьяна Иванова из еженедельника «Новое время» (№ 21,1991):

«Скептики посрамлены. Они, скептики, ведь что говорили? Вот, мол, придется теперь с населения по рублю собирать… Потом методом всенародной стройки телебашню возводить, выше Останкинской… Потом еще с населения по рублю, потом эти рубли — на Рижский рынок, менять на валюту по базарному черному курсу… Везти эту валюту тайно за рубеж… Закупать технику и опять же тайно ввозить ее к нам через границу… Потом лет пять эту аппаратуру монтировать… И вот, когда все наконец совпадет — новая телебашня, новый телецентр и смонтированная аппаратура, — тогда, пожалуйста, будем смотреть Российское телевидение. Среди посрамленных скептиков была и я. Каюсь.

Российское телевидение вышло в эфир гораздо раньше! России дозволено пользоваться Останкинской телебашней! Поистине великодушие и доброта законных собственников, истинных владельцев не знает границ. Причем особо замечу: ведь выделено даже самое дорогое — эфир. И как удобно! Первые два отрезка (по два часа в каждом) — в самое что ни на есть рабочее время. Люди на работу придут, талоны в столы заказов разыграют, дальше делать нечего. А тут благодать — смотри телевизор.

Последние два российских часа — ночью. Вместо сна. Чтоб плохие сны не снились, лучше не ложиться, а, сидя на стуле, носки штопать и караулить Российское ТВ.

И день для премьеры Российского ТВ выбрали прекрасный. Да, понедельник, 13-е… Но ведь день-то на самом деле знаменательный! Ровно четыре месяца миновало, как захвачено Вильнюсское телевидение, как там в дверях встал Человек с ружьем. Ровно четыре месяца, как всей стране ясно: телевидение — неприкосновенная собственность компартии, и компартия имеет право даже убить любого, кто к ней, к собственности, хочет прикоснуться. Народишко у нас глупый, в Вильнюсе — полез. Ну, натурально, пришлось пугануть танками. До московских дошло: в Останкино идти не решились. Пошли на Манежную. Наше, кричат, телевидение, на наши денежки строено, артисты нами выучены, за их институты мы на заводах горбатились… Россию, кричат, пустите, Россия тоже, мол, государство. У Киргизии, кричат, телевидение есть, а у России нету…

Напрасно, мне кажется, замечательные ведущие Российского телевидения скрывают от зрителей, почему у них иной раз видеоряд не совпадает со звуковым, почему изображение так неясно, почему то что-то рвется, то что-то отключается, то что-то невпопад включается.

Пусть бы они всякий раз говорили, что, кроме детского кинопроектора (и у него причем батарейки садятся, а новые купить — денег нету, да и самих батареек тоже), Российское телевидение аппаратурой пока не располагает. Вы, уважаемые зрители, должны понимать, что остальная аппаратура законно принадлежит не нам, а Центральному телевидению, президентским указом подаренному товарищу Кравченко. Кравченковидению, так сказать… Вот вы, воспитанные люди, будете чужое хватать? Не будете. И мы не хватаем. Терпите. Вот мы микрофончик на помойке подобрали, починили, слышно вам хоть немножко? И слава богу. Денег подсоберем, свою башню построим, все будет иначе, а пока так.

Если бы ведущие Российского телевидения моему совету следовали строго, это имело бы огромное, прямо неоценимое воспитательное воздействие на телезрителей. Сидя у экранов, они учились бы еще больше любить Кравченко, Центральное телевидение, президентские указы, партийную собственность и ее неприкосновенность…

Хотя, надо сказать, любовь и сегодня очень велика. Очень.

А все российские программы я в первые дни смотрела с радостью, и мне не хочется искать в них недостатки. Я ведь вижу и детский кинопроектор, и микрофончик списанный — о каких можно говорить недостатках при таких обстоятельствах?

Хочется мне только одного — сказать: „Здравствуйте, мы так вас ждали, мы так вам рады!..“

Точка зрения Татьяны Ивановой была представлена в журнале „Новое время“ под рубрикой „Женская логика“. Что с женщины-то, мол, взять, пусть говорит себе что угодно, даже пусть самую чистую правду, а мы (редколлегия, наверное) верить ей не будем. В СССР ведь что было правдой? — Любая ложь, будь она произнесена с кремлевской трибуны или напечатана в „Правде“.

Чтобы все-таки убедить читателя в абсолютной достоверности честнейшего журналиста Т. Ивановой, дополним ее слова мнением другого не менее честного человека, министра печати и массовой информации РСФСР Михаила Полторанина, выступившего на страницах газеты „Голос“ (№ 17,1991), органа Союза журналистов СССР.

„Когда Президент Горбачев обездолил Россию, издав свой Указ о создании Всесоюзной государственной телерадиокомпании, наше министерство вынуждено было искать выход в эфир для независимого телевидения и радио России. По милости Президента (Кравченко заявил, что исполнял его распоряжения) многие россияне лишены и возможности слушать свое радио, которое перевели на другие волны.

Указ этот грубо нарушил Конституцию СССР, передав собственность России в руки Кравченко и наделив его функциями органа управления. На заседании Комитета ВС СССР по вопросам гласности, прав и обращений граждан я подробно обосновал, какие статьи Конституции и почему нарушил Президент. Юридически Указ его несостоятелен. Президент ведь давал клятву соблюдать Конституцию, но постоянно ее нарушает и при этом еще гневается, что его-де не уважают.

Так вот, стали мы искать выход и нашли — законсервированные на случай войны радиоканалы гражданской обороны. Оказывается, сейчас на спутнике для ЦТ используются лишь два ствола, а пять работают на военных.

На случай войны выстроен и бездействует в ее ожидании запасной телецентр с вышкой по дороге к подмосковному Ногинску.

Более того: на случай войны созданы и передвижные типографии с хорошим оборудованием. Они бездействуют, а многие газеты в России печатать негде. Резервные типографии нужно срочно использовать, но Центр — что собака на сене, хотя полиграфическая отрасль полностью разрушена. С простоем типографий предстоит разбираться, но хочу, чтобы коллеги знали: они есть в России.

Расскажу, как развивались события в поисках канала связи для Российского радио. Совет Министров РСФСР постановил, а Силаев подписал решение об использовании на спутнике канала гражданской обороны. Оно законное, потому что все линии связи гражданской обороны на территории РСФСР принадлежат России.

Стали мы готовиться к использованию такого канала.

Что тут началось! Информаторы поспешили к маршалу Язову (знаю спешившего генерала), Язов — к Горбачеву, и в результате скорехонько вышел Указ Президента с грифом „секретно“: отменить постановление Совмина РСФСР, не сметь владеть каналом гражданской обороны!

Коллегам полезно знать, кто так надежно охраняет Россию и ее народ от обладания собственными средствами массовой информации. Зачем охраняют? Полагаю, ясно: чтобы по-прежнему протаскивать дезинформацию, чтобы дозировать с позиции большевистской идеологии уровень правды о событиях в стране: что народу знать положено, а что — нет.

Наше министерство создает материально-техническую базу для своих СМИ. Уже запустили один спутник связи, обошелся он в 20 миллионов рублей. Предстоит запустить еще два. Когда добьемся-таки передачи второго канала на ЦТ России, через эти спутники охватим все население телевизионной программой.

А еще один ствол связи на спутнике станем использовать для передачи специальным кодом в местные типографии „матриц“ республиканских газет. Тогда они будут приходить к читателям и Сибири, и Дальнего Востока день в день.

Но за второй спутник, который готовим к запуску, военные запросили 40 миллионов. А Министерство связи СССР вдруг заявило свое право на эти спутники. Выходит, мы теперь должны спрашивать разрешения у союзных связистов на пользование каналом. Уверен, что не позволят, останутся под пятой Центра и Горбачева.

Пришлось доказывать и отстаивать право России. А в ответ нам пригрозили:

— Если встанете насмерть, требуя каналы, то… Учтите, спутник легко… сбить…

Словом, предупредили: „Не зарывайтесь, ребята, помните, власть у того, в чьих руках армия и ракеты. Позволили вам поиграть в независимость, и будет. А то взяли моду — говорить Президенту правду“.

Боюсь, что угроза реальная, потому что борьба России с Центром за право информировать население идет жестокая. Скорее уже не борьба, а война. Для создания своего телевидения у России нет валюты. Она прежде всего нужна на медикаменты и продукты. Было бы безнравственно тянуть валюту сейчас на закупку студийной техники. Поэтому на митинге я предложил другое решение.

Если россияне сдадут, кто может, хотя бы по полграмма золота в фонд Российского независимого телевидения, тогда можно будет закупить оборудование. Люди сами способны создать альтернативное телевидение.

Угрозу расстрелять спутник я и обнародовал на митинге 2 марта. А программа „Время“ на другой день заявила, что это — дезинформация Полторанина. Какова „утка“?“

Для советской прессы любое упоминание о засилии ВПК в отечественной экономике было темой табу. Но вот упразднили цензуру на пятом году „гласности и перестройки“, и после августа 1990 года мы столько узнали… Следующую порцию откровений мы начали узнавать после августа 1991 года. Но и та, первая, волна разоблачений была шоком для большинства. Ведь одно дело, когда о чем-то шепчут в эфире по „вражьим голосам“ наши родные шпионы-перебежчики. И совсем другое, когда это признают депутаты Верховного Совета, министры и журналисты.

Министра М.Полторанина слушать или читать не соскучишься — сказывается уровень публициста высокого класса, человека сильного и неравнодушного.

Новый министр РСФСР по связи, информатике и космосу Владимир Булгак в меру эмоционален на страницах „Российской газеты“ (2.6.1991) — достижения его только что созданного министерства уже вполне весомы. Вот что говорил В.Булгак в беседе с корреспондентом Владимиром Федоровым накануне вывода на геостационарную орбиту второго российского спутника связи:

„— Телекорпорация на территории России — крупнейшая в мире: 620 мощнейших передатчиков, более семи тысяч приемных устройств космических станций, около девяти тысяч ретрансляторов плюс группировка спутников, обслуживающих пять часовых поясов. И тем не менее трем миллионам граждан телевидение вообще не доступно. Как ни странно, за границами зон приема оказались два десятка тысяч пунктов европейской части России. Чтобы решить эту проблему, в ноябре прошлого года и был запущен первый российский искусственный спутник. Дело за наземными станциями, которые усиленно монтируем вместе с местными органами власти. В ближайший год все проживающие в европейской части смогут смотреть первую и вторую программы ЦТ. На днях мы запускаем второй спутник, а в конце года — третий. Так что Российское телевидение наряду с первой общесоюзной программой теперь будет доступно около 97 процентам населения республики.

— И все-таки два канала для такой большой республики — это не так много.

— Мы представили в Совмин программу дальнейшего развития: ввести к концу

1995 года еще один канал общероссийской программы. Так что рекомендую всем, кто этого еще не сделал, приобрести дециметровые блоки к телевизорам.

— Как будет выглядеть коммерческая сторона, насколько выгодно вкладывать средства в эти проекты?

— Даже старые модели спутников, которые мы запускаем, говоря современным языком, позволяют делать бизнес. Как только встанет на ноги коммерческое телевидение, проснутся потенциальные заказчики, мы сможем окупать спутники. Это вполне реально. У нас было около сотни предложений по использованию первого аппарата, хоть удовлетворили только тридцать заявок.

— Еще ни одна республика не покушалась на безраздельную монополию Главкосмоса. Как же осуществлялась эта акция?

— Мы были первыми в стране покупателями спутника. Изготовили его в Красноярском объединении прикладной механики. У ракетных войск купили серийную ракету „Протон“, выводящую пятитонные объекты на геостационарную орбиту. Подчеркну, это был запуск не за счет союзного бюджета, когда никто ничем не рискует. Мы же рисковали очень многим. Поэтому пришлось застраховать выведение спутника на всех его этапах. Это стало большой неожиданностью для всех страховых компаний страны.

— Интересно, какова сумма страховки?

— Нам предложили свои услуги банк „Восток“ и „Ингосстрах СССР“. Мы отдали предпочтение последнему, поскольку там смогли в кратчайшие сроки найти международные документы для подобных случаев. Первый запуск застраховали на

7 процентов, заплатив 650 тысяч рублей. Сейчас цены на все возросли.

— И все же как удалось приобрести ракету, как отнеслись к этому предложению продавцы?

— Вначале с недоумением. А потом — Россия покупает, Россия рискует — свыклись с этой мыслью.

— В бюджет страны республика перечисляет 23 миллиарда рублей, в том числе и на поддержание Главкосмоса. Получается, что вы купили для налогоплательщиков то, что уже оплачено ими. А они заплатили дважды за космический аппарат.

— Да, но здесь условие было такое, что использование этого спутника будет диктоваться только правительством России, а не теми ведомствами, которые могли бы накладывать вето.

— Вы пошли на это ради приобретения свободы?

— Совершенно верно. Это было первым условием. Определенные права мы теперь имеем. Почему „определенные“? Мы заняли точку на орбите, принадлежащую по мировому разделению СССР. Союз на ней имел раньше спутник, который выработал ресурс, и он имел обязательства перед администрацией связи некоторых стран. Теперь эти обязательства выполняем мы, но основную часть ресурса спутника получает Россия.

— То, о чем вы сейчас рассказали, исчерпывает смысл, вкладываемый в последнее слово в названии вашего министерства?

— Нет, конечно, смысл в том, чтобы министерство обеспечивало экспертизу тех средств, которые Россия вкладывает в общесоюзные космические программы. Таким образом, мы представляем правительству данные, на основании которых оно может определить целесообразность вложения средств в союзный бюджет и их размеры. Второй вопрос — использование группировок спутников в интересах России. Тех, которые есть и которые будут. Мы больше всего заинтересованы в этих системах. Ведь многие из республик отказываются платить деньги на космические программы и относятся к ним настороженно.

Наше министерство курирует и часть разработок, определяет хозяйственное сопровождение будущих спутников в интересах республики. Поддерживаем контакты с генеральными конструкторами космических аппаратов и наземной аппаратуры. Ведь сам по себе спутник — это только часть системы. Если вы рубль в него вложили, то десять должны вложить в наземные станции.

Ну и самый большой раздел проблем — космические системы связи. Все спутники — это, по существу, спутники связи в той или иной степени. Уже в ближайшем будущем намереваемся поставить на коммерческую основу съемки из космоса в интересах сельского хозяйства, геологии, картографии, экологии. Короче говоря, организовать магазины, где хозяйственник, предприниматель может заказать за определенные деньги услуги в виде каких-то съемок, сканирования или мониторинга.

— Спутники дело дорогое. Поэтому в мировой практике распространение получает совместное их владение. Одна из транснациональных корпораций объединяет 150 стран. Львиная доля доходов принадлежит США. Не приведет ли логика событий и Россию к такому партнерству?

— Советский Союз уже входит в международную организацию „Интерспутник“, услугами которой пользуются 27 стран. Мы сейчас прилагаем усилия к тому, чтобы Россия также стала членом „Интерспутника“, поскольку она тоже владеет некоторыми космическими аппаратами. Что касается вхождения в самую крупную международнуюорганизацию космических систем „Интелсат“, то правительство Союза намеревается туда вступить. Такая деталь. Западные компании часть советских спутников не страхуют, поскольку по некоторым параметрам они не соответствуют международным требованиям. В связи с этим мы проводим работу с рядом канадских фирм, которые изъявили желание поучаствовать в создании спутников и в дальнейшей их эксплуатации.

— Наступил ли момент, когда вы подумаете и о россиянах, живущих за пределами республики? Два десятка миллионов — это внушительная цифра.

— Мы уже сейчас думаем. Спутник, который мы запускаем, по просьбе Казахстана будет работать и на их территории. Более того, мы приглашаем все союзные республики к участию в наших программах. Здесь определенный интерес уже проявляется. При дальнейших запусках спутников „Галс“ предусматривается использование их отдельных стволов для союзных республик и многозонового вещания в России. К 1994 году предусматривается его организовать именно в пределах отдельных регионов. Например, Башкирия готова вложить деньги в строительство активной передающей станции в Уфе. И тогда можно будет давать национальное вещание в зоне Урала и Предуралья.

— Здесь вы вступаете в определенную конкуренцию с Главкосмосом.

— Она имеет место. Но Россия тем не менее получает все то, что хотела бы получить. Хотя Союз и пытается все держать в своих руках и представлять все эти вопросы на международной арене. К сожалению, таково законодательство. У нас бывает очень сложный диалог, порой категоричный, не очень для нас приятный. Но тем не менее движение в пользу России идет. Нам дали точки для трех наших спутников. Есть гарантии, что будут еще четвертый и пятый аппараты. И мы вкладываем деньги в их разработку. Так что, несмотря на две системы — союзную и республиканскую, республиканская начинает занимать свое достойное место“.

„Владимир Борисович, — спрашивает министра Булгака другой журналист, обозреватель газеты „Россия“ (3.8.1991) Ю.Белявский, — для начала давайте разберемся: кому принадлежат средства связи, расположенные на территории России, республике или Союзу?

— В основном, конечно, республике. Если быть абсолютно точным — 75 процентов — наши, а 25 — союзные. Из миллиона российских связистов — 900 тысяч человек работают в системе Минсвязи РСФСР и только 100 тысяч подчинены союзному министерству.

— А как складываются отношения с союзным министерством?

— Достаточно сложно. Министерство — орган управленческий, а при нынешней ситуации Минсвязи СССР управлять становится почти нечем. Я-то лично уверен, что собственности на средства связи у союзного министерства не должно быть вообще. Республикам следует делегировать ему определенные функции, например в части координации единой технической политики, научно-исследовательских разработок и платить за исполнение этих функций. Союзный орган, как бы он ни назывался: министерство, комитет или, скажем, ассоциация, должен осуществлять координационно-методическую деятельность и не более.

Вот, к примеру, на территории России союзному министерству по-прежнему принадлежат все крупные кабельные линии и магистральные сети. Основной довод союзных связистов таков: по этим системам осуществляется управление армией, а она общесоюзная, значит, и эти средства связи остаются за Союзом. Это так, хотя почему нельзя доверить России управление этими линиями, мне непонятно, но, допустим, что наши оппоненты все-таки правы. Армейские нужды составляют только определенную часть загрузки мощных систем, а вот почему прибыль от коммерческой деятельности, производящейся по тем же каналам связи, должна попадать не в республиканский, а в союзный карман, объяснить сложней. Правда, тут есть еще одно обстоятельство: сохраняя за собой эту собственность, союзное руководство имеет возможность в случае чего перекрыть телеканалы почти на 70 процентах территории РСФСР.

— Так, может быть, в этом все дело? Союзные власти не желают выпускать из рук кран, дозирующий информацию?

— И в этом, наверное, тоже, хотя все 312 телепередающих и 7000 приемных станций, находящихся на российской территории, принадлежат нашему министерству. Таким образом, между Россией и Союзом существует некий телевизионный паритет. Думаю, что главное все-таки не в этом, а в желании союзного министерства сохранить себя в качестве управленческого органа. Что, кстати сказать, усугубляется нашей собственной, российской, политической неразберихой. На I Съезде народных депутатов РСФСР, принимая Декларацию о суверенитете, по чьей-то ошибке управление связью отнесли к союзной компетенции. Потом, конечно, спохватились и на Верховном Совете эту ошибку исправили. Но решение Съезда может отменить только Съезд. И вот уже на четырех последовавших за этим съездах секретариат не находит возможным внести этот вопрос в повестку дня“.

23 октября 1991 года на околоземную орбиту был выведен спутник связи „Горизонт“. Последний из трех космических аппаратов этой серии, закупленных в прошлом году Министерством связи РСФСР у Министерства обороны СССР. Удовольствие стать космической державой обошлось России недешево: цена каждого из „Горизонтов“ — 7 миллионов рублей плюс вывод его на орбиту ракетой-носителем „Протон“ — еще 10 миллионов. Зато правительство Ельцина имеет теперь в космосе законную, юридически оформленную собственность. Чего, как ни странно, нельзя сказать больше ни о ком в нашей стране.

Хотя сейчас на околоземных орбитах накручивают витки около сотни советских космических аппаратов, все они принадлежат неизвестно кому и непонятно на каких правах. Как, впрочем, и наземные объекты обеспечения советского космоса: стартовые площадки, центры управления и слежения, измерительные пункты. В условиях неуправляемой приватизационной стихии, обрушившейся на то, что когда-то было Советским Союзом, это чревато серьезными последствиями. Уже сейчас появилась масса желающих вступить в права „космической собственности“.

Вот что писал на эту тему еженедельник „Мегаполис-экспресс“ (31.10.1991):

„Процесс приватизации в космосе для нас совершенно новый“, — признает Юрий Семенов, генеральный конструктор самой знаменитой из советских космических фирм — НПО „Энергия“. Однако сама „Энергия“ сегодня, похоже, уже активно пытается торить этот новый путь. В сентябре ведущие информационные агентства передали сенсационные сообщения. Советы продают Западу за 600–800 миллионов долларов свой уникальный орбитальный комплекс „Мир“! Сообщалось, что такие переговоры велись в Нью-Йорке именно людьми из НПО „Энергия“. Но широкая огласка помешала им довести дело до конца. Переговоры о продаже или сдаче „Мира“ в аренду пришлось срочно свернуть. Причина была элементарной: орбитальная станция просто не принадлежала семеновской фирме, которая пыталась заключить под нее контракт.

Тем не менее то, что пока не удалось отдельному предприятию, оказалось под силу суверенным республикам бывшего Союза. Казахстан объявил себя космической державой и декларировал свои права на главный советский космодром Байконур. Сейчас представители суверенного Казахстана проводят ревизию объектов Байконура.

Хотя даже если Казахстан и национализирует стартовые установки Байконура, то пускать ему с них все равно будет нечего — своей космической индустрии у республики нет. Зато Украина, которая сейчас переводит под свою юрисдикцию предприятия, выпускающие носители „Зенит“ и „Циклон“, будет иметь вдосталь ракет, но останется без космодрома для их запуска… По логике вещей следующим шагом должен стать дележ между суверенными республиками советских космических аппаратов, уже находящихся в космосе. Этот спутник — Грузии, тот — Якутии, эти два — Молдавии, орбитальную станцию — Узбекистану. И при всей явной ненормальности ситуации ее вполне можно будет обосновать. В самом деле, свою лепту в госбюджет, которым финансировался советский космос, вносила каждая из республик бывшего Союза.

Но, пожалуй, самое любопытное заключается в том, что единый хозяин у советского космоса на самом-то деле есть! И был всегда. Правда, такой, говорить о котором еще недавно было строжайше запрещено. Ведь мы громогласно сообщали планете о новых успехах мирной советской космонавтики. В то время как все советские космические программы осуществлялись исключительными космическими частями Минобороны СССР. Космические части Минобороны играли и играют в СССР ту же роль, что и НАСА в США. С той лишь разницей, что у сотрудников советского национального космического центра есть на плечах погоны, а у их американских коллег — нет.

„Космические части предназначены для запуска и обеспечения функционирования на орбите космических аппаратов научного, народнохозяйственного и военного назначения, межпланетных автоматических станций, пилотируемых аппаратов и орбитальных станций. В их состав входят космодромы Байконур и Плесецк с соответствующими подразделениями испытаний и подготовки космической техники к запуску, главный командно-измерительный комплекс Министерства обороны…“ Эти несколько строк еще совсем недавно были важным государственным секретом. Секретом, платой за который может стать крах советской космической программы. Или по крайней мере ее раздел на мелкие „космические суверенитеты“. Что суть одно и то же».

Перед лицом энергичного натиска политиков демократической России — Б.Ельцина, М.Полторанина, В.Булгака — ВПК в лице всемогущих когда-то союзных министерств, ЦК КПСС, КГБ и МО СССР решил перехватить инициативу и… продать на корню все свое (т. е. на родное, конечно) космическое имущество западным фирмам или создать сеть совместных с Западом предприятий. В спешке, пытаясь обойти Ельцина, Кремль был готов согласиться даже на весьма заниженные цены. Лучше, мол, отдадим немцам и американцам, чем своим демократам. Чудовищно, смешно даже, но так было! И об этом можно прочесть между строк заметки в первоапрельском номере за 1991 год американского «Нового русского слова», газеты, не склонной к розыгрышам даже в такой несерьезный день:

«ВАШИНГТОН, 31 марта. Корреспондент газеты „Уолл-стрит джорнэл“ Боб Дэвис сообщает о том, что Советский Союз предпринял шаги, чтобы заинтересовать американских представителей в своем новом космическом проекте — запуске в космос крупных спутников телесвязи, способных направлять телесигналы на огромную территорию, включающую СССР и многие страны мира.

Александр Дунаев, председатель Главкосмоса СССР — внешнеторговой организации по вопросам сотрудничества в космосе — встретился в Вашингтоне с представителями Национального агентства по аэронавтике и космическим исследованиям (НАСА). Советский эмиссар сообщил, что начиная с 1994 года Советский Союз планирует вывести в космос с помощью мощной ракеты-носителя „Энергия“ четыре 18-тонных спутника. Если этот космический проект будет осуществлен, на околоземной орбите в 40 тыс. км от Земли окажутся спутники, каждый из которых по весу в пять раз превышает любой из ныне действующих на орбите.

Дунаев, кроме того, сообщил, что его организация в ближайшем будущем собирается начать продавать зарубежным коммерческим партнерам снимки Земли, сделанные спутником „Алмаз“, который был запущен в космос на прошлой неделе. Эти снимки выполняются с помощью радарной технологии — генерируемые в космосе радарные волны способны „видеть“ планету даже ночью и сквозь густую облачность. Как известно, именно этот вид космической съемки особенно ценен в целях военной разведки. Космическая разведка с использованием радаров активно применялась американцами, когда спутники „Лакросс“ вели сбор информации о передвижении иракских войск в ходе войны в районе Персидского залива.

В интервью газете „Уолл-стрит джорнэл“, данном по окончании двухдневных переговоров с американцами, Дунаев сообщил о перспективных целях Главкосмоса, сказав, что эта организация стремится содействовать развитию советской космической промышленности и одновременно устанавливать связи с американскими партнерами.

Почти не вызывает сомнения, что основная цель Главкосмоса, о которой не стал распространяться советский представитель, — заработать побольше твердой валюты, расширяя советское участие в мировом рынке космических услуг. Стремление Главкосмоса добыть на Западе побольше валюты настолько ощутимо, что специалисты не исключают даже таких коммерческих предложений, как продажа полномасштабной модели космической станции „Мир“ по окончании работы международной авиакосмической выставки, которая состоится в июне этого года в Париже.

Как самое смелое, если не отчаянное, намерение расценивается аналитиками советская программа создания и запуска прямой телевизионной спутниковой системы, размеры которой иначе как гигантскими не назовешь. По словам Дунаева и его помощников, каждый из спутников этой системы должен обладать размерами и мощностью, способными вести ретрансляцию телевизионных, телефонных и других телекоммуникационных сигналов. Советский представитель признался, что в работе над новым проектом участвуют немецкие компании. Эти компании согласились не только финансировать новую программу, но и помочь в проектировании и строительстве спутников.

По замыслу Главкосмоса, три спутника новой системы должны будут обеспечить прием телепередач на большей части Советского Союза, а четвертый обслужит другие страны мира. Сигналы спутников можно принимать с помощью „тарелок“ — небольших, полуметровых в диаметре, вогнутых антенн.

Сообщив, что новый проект уже заинтересовал Германию, Дунаев подчеркнул, что его организация будет рада, если Соединенные Штаты также присоединятся к этой программе.

Один из ведущих американских специалистов в области космической технологии, директор исследовательского центра по проблемам космической техники Массачусетского технологического института (МТИ) Эдвард Кроли явился одним из организаторов и участников деловой встречи с советскими представителями. Он поделился своими соображениями о возможностях советского космического партнерства, заметив, что, по его мнению, Советы вполне в состоянии конструировать и запускать мощные крупногабаритные космические объекты, однако им будет трудно обойтись без американской помощи в электронном обеспечении функций новой системы телесвязи в космосе и на Земле. Более того, сам Советский Союз с его безнадежно отсталой сетью телекоммуникаций будет нуждаться в западном содействии для модернизации своих наземных средств приема телесвязи.

Кроли предупредил, что советский проект создания гигантской системы телесвязи в космосе может оказаться куда менее экономичным, чем создание аналогичной по функциям инфраструктуры на земле».

У нас, оказывается, есть не только космические части Министерст ва обороны. У них теперь и пресс-центр объявился, во главе с начальником Алексеем Радионовым. Со страниц «Независимой газеты» (17.9.1991) он подтвердил мнение вышецитированного в «НРС» американца Эдварда Кроли — наша советская космическая техника крайне низкого качества:

«В условиях распавшегося Союза дальнейшее существование космонавтики становится невозможным. Ратуя за сокращение космических программ, наши парламентарии, надеясь войти в Общий рынок, и не подозревают, что мы располагаем лишь полутора десятками спутников связи против 60 аппаратов США, каждый из которых на порядок технологичнее наших. Отечественный „Горизонт“ может обеспечить телефонной связью чуть более 3 тысяч абонентов одновременно и „живет“ на орбите три года, а американский „Интелсат“ — до 120 тысяч и находится в рабочем состоянии как минимум 10–12 лет. С переходом к конверсии началось неоправданное свертывание космических программ. Переориентация высококвалифицированных специалистов на производство велосипедов и кастрюль привела к тому, что квалифицированные рабочие ушли в кооперативы. Рынок не насытился продукцией ширпотреба, а надежность космических изделий стала падать. В цивилизованных государствах на космонавтике зарабатывают, а мы с каждым годом теряем».

Радионов в нескольких строках высказал почти все аргументы наших военных. По этой логике, если наши танки в Ираке доказали свою небоеспособность, надо не сокращать, а увеличивать военные расходы. Кто объяснит Радионову и его шефам, что народ без велосипедов и кастрюль, голодный и раздетый, не может соревноваться с космонавтикой США, Японии и ФРГ? Военные и слушать такие речи не желают. Военный специалист знает, что при социализме даже чудо-кастрюля ему лично благ не сулит, а за очередной серийный военный спутник он получит орден на грудь, квартиру побольше, ученую степень без всякой защиты и премию в размере годового оклада.

По зарубежным данным, приводимым в очень достойном, новом московском еженедельнике «Начало» (№ 13, 1991) на освоение космоса в СССР уходит 1,5 % валового национального продукта, в США — 1 %; в СССР в космонавтике занято более 600 тысяч человек, в США — около 250 тысяч.

«В советской космонавтике, — пишет далее автор статьи в газете „Начало“ В.Постышев, — сосредоточены интересы 9 крупных ведомств (после недавней реорганизации — 7). К космической деятельности причастны более 1000 главков, подразделений, научно-исследовательских учреждений, предприятий и фирм. Все они привыкли сами устанавливать свои цели и, добившись финансирования, проводить работы без должного государственного, а тем более общественного, контроля. Существующие органы координации (например, Междуведомственный научно-технический совет по космическим исследованиям АН СССР) практически бездействуют, поскольку носят представительский характер и лишены каких-либо серьезных полномочий.

Такое управление, строго говоря, не является системой. В нем немыслимым образом переплетены ведомственная разобщенность и монополизм на каждом клочке космонавтики. Она оказалась разодрана между военными и гражданскими, учеными и промышленниками, претендующими на один и тот же кусок бюджетного каравая. Уродливый гибрид местничества и монополизма в управлении советской космонавтикой как раз и приводит к тем ужасающим экономическим, политическим и моральным издержкам, которые сейчас легли на космонавтику тяжелым грузом.

Вот наглядная иллюстрация. Еще 20 лет назад возникла идея торговать услугами по запуску космических объектов с целью получения валютной выручки. Идея была отвергнута под предлогом охраны государственных тайн. Но казна неотвратимо скудела, и в 1985 году СССР все-таки попытался выйти на международный космический рынок с серией ракет. Но упущены время и благоприятная космическая конъюнктура. В 70-х годах мы могли бы захватить монополию на данном направлении. Сейчас собственные высокоэкономичные носители имеют США, Франция, Китай, Индия. Конкурировать с ними трудно.

Еще раньше встал вопрос о создании глобальной коммерческой системы спутниковой связи „Интелсат“. СССР пошел на учреждение альтернативной организации „Интерспутник“. В конечном итоге „Интелсат“ собрал в своих рядах более 120 стран. „Интерспутник“ -14. Годовой доход „Интелсат“ превышает 250 млн. долларов, о финансовой стороне деятельности „Интерспутника“ не сообщается. Недавно СССР вступил в „Интелсат“. Что будет с „Интерспутником“ в связи с ликвидацией СЭВ — неясно.

15 лет мы выступали против свободного распространения спутниковых снимков. Набирающая силу тенденция коммерциализации этого вида прикладной космонавтики оказалась вне поля зрения. Сейчас французская компания „Спотимаж“ имеет годовой доход свыше 30 млн. долларов от продажи данных дистанционного зондирования Земли. У нас нет ни аппаратуры для приема информации со спутника, ни магнитной ленты для высокоплотной записи, ни персонала для оперативного использования полученной информации.

В 1972 году СССР первым ввел в действие спутниковое телевидение. Однако приемные антенны появляются в продаже только сейчас. Почему? Потому что еще два года назад действовало закрытое постановление, запрещающее прием советскими гражданами зарубежных телепрограмм. На кого теперь списать ответственность за неразвитость целой отрасли космической индустрии, которая по мировым меркам является одной из самых прибыльных? Тот же спутниковый телефон сегодня в 5–6 раз дешевле обычной кабельной связи. У нас же при добром десятке функционирующих спутников невозможно дозвониться из Москвы в Ленинград. В развитие связи, в том числе космической, кстати, планируется вложить огромные деньги. И это при том, что связные спутниковые системы Министерства обороны задействованы лишь на 5 процентов!

Притчей во языцех стала наша беспримерная щедрость по запуску космонавтов из бывших социалистических и развивающихся стран. По некоторым сведениям, СССР взял на себя 95 процентов всех расходов по программе „Мктеркосмос“. Для сравнения скажем, что программы сотрудничества в космосе, проводимые НАСА, финансируются их иностранными участниками иногда на 70 и более процентов».

«Лучше меньше, да лучше» (В.И. Ленин). Но наши военные руково дители классика нашего тоже плохо читали. А ведь это они, родимые, понапланировали и понастроили за наш счет все, что мы теперь имеем.