А

А

АВГУСТ (63 до н. э. — 14 н. э.) — римский император. Август провел бурную, полную приключений и борьбы молодость, в зрелые годы ему также пришлось решать множество политических и военных проблем. Власти он добился после смерти Гая Юлия Цезаря, разгромив претендовавшего на трон империи Антония и его союзницу — египетскую царицу Клеопатру. Все эти бурные перипетии не помешали дожить ему до 75 лет, что для античных времен является чуть ли не подвигом. Но в этом возрасте он серьезно заболел. Несмотря на болезнь, император поощрял различные увеселения, путешествовал, один раз посетил гимнастические состязания, устроенные в его честь. Однако приехав из Неаполя в Ноле, Август слег окончательно.

«В свой последний день, — пишет Светоний, — он все время спрашивал, нет ли в городе беспорядков из-за него. Спросив зеркало, он велел причесать ему волосы и поправить отвисшую челюсть. Вошедших друзей он спросил, как им кажется, хорошо ли он сыграл комедию жизни? И произнес заключительные строки:

Коль хорошо сыграли, мы, похлопайте И проводите добрым нас напутствием.

Затем он всех отпустил. В это время кто-то только что прибыл из Рима; он стал спрашивать о дочери Друза, которая была больна, и тут внезапно испустил дух на руках у Ливии, со словами: «Ливия, помни, как жили мы вместе! Живи и прощай!» Смерть ему выпала легкая, какой он всегда желал. В самом деле, всякий раз, когда он слышал, что кто-то умер быстро и без мучений, он молился о такой же доброй смерти для себя и для своих — так он выражался. До самого последнего вздоха только один раз выказал он признаки помрачения, когда вдруг испугался и стал жаловаться, что его тащат куда-то сорок молодцов. Но и это было не столько помрачение, сколько предчувствие, потому что именно сорок воинов-преторианцев вынесли потом его тело к народу.

Скончался он в той же спальне, что и его отец Октавий…

Тело его от Нолы до Бовилл несли декурионы муниципиев и колоний. Шли они по ночам из-за жаркого времени, а днем оставляли тело в базилике или в главном храме каждого городка. В Бовиллах его всем сословием приняли всадники, внесли в столицу и поместили в сенях его дома… Сенаторы на своих плечах отнесли его на Марсово поле и там предали сожжению. Нашелся и человек преторского звания, клятвенно заявивший, что видел, как образ сожженного воспарил к небесам. Самые видные всадники, в одних туниках, без пояса, босиком, собрали его останки и положили в мавзолей.

АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ (356–323 до н. э.) — великий полководец древности. Смерть его случилась внезапно, когда он достиг вершины могущества, завоевав огромную территорию, став главой колоссальной греко-македоно-персидской державы.

Как и против всякого крупного правителя древности, против Александра Македонского неоднократно составлялись заговоры, в том числе и среди ближайшего окружения. По этой причине Александру пришлось казнить флотоводца Филота и убить своего личного друга Клита, причастного к т. н. «заговору пажей».

В 323 г. до н. э. Александр стоял со своей армией в Вавилоне, готовясь к новым походам. Одновременно с приготовлениями царь развлекался на дружеских пирах. После одного из таких пиров, вернувшись утром во дворец, Александр почувствовал жар. Он решил выкупаться, но вынужден был от слабости прилечь тут же в купальне. Вечером следующего дня у него был второй приступ болезни. Одни историки считают, что это было воспаление легких, другие полагают, что великий полководец заболел тропической малярией. На третий день болезни, пишет исследователь, «Александр смог принять ванну и принести жертву богам… Затем он принял флотоводца Неарха и подтвердил, что все остается в силе, как было определено ранее: через три дня флот выходит из гавани. Неарх долго просидел у царя, но в кости они не играли. Они говорили об их общих планах, об исследовательских экспедициях и океане. Сила духа должна была помочь царю побороть слабость тела и страшный недуг.

Но следующий день принес с собой третий приступ невероятной силы. По-видимому, он и был решающим для исхода болезни. Возможно, даже Александр почувствовал это. Ведь со свойственной ему волей и упорством этот всемогущий человек пытался побороть демонические силы, таящиеся в лихорадке. Находясь в жару, он принял ванну, совершил жертвоприношение, вновь призвал к себе военачальников. Несмотря на озноб и жар, он объявил, что сроки должны быть соблюдены и все подготовлено к завтрашнему дню, назначенному для выступления войск. Вечером царя принесли в купальню. Приступ прошел, но общее состояние больного не улучшалось. Особенно тяжелой была следующая ночь.

Утром вновь начался сильный жар. Чтобы хоть как-нибудь его умерить, больного перенесли в беседку на берегу пруда. Собрав всю свою железную волю, Александр вновь совершил жертвоприношение. Когда жар спал, он собрал военачальников, дал приказ наступать, говорил даже о новых назначениях в армии. Но на следующий день Александр чувствовал себя уже совсем плохо, а потом вновь начался приступ лихорадки. С трудом царю удалось совершить еще одно жертвоприношение. Несмотря на это, Александр все еще думал о начале экспедиции, хотя установленные сроки были нарушены. Он захотел вернуться во дворец и повелел, чтобы туда прибыли высшие военачальники. Это был его последний приказ. Александр еще повелевал, как он привык, сообразуясь со своей безграничной волей и властью. Разве воля и власть этого человека, который теперь боролся со смертью, не были всегда безграничны? Разве он не победил с их помощью персов, не заставил повиноваться своих сподвижников и войсковое собрание? Разве дельфийская пифия[1] не вознесла ему хвалу как непобедимому богу? Разве он не был правителем мира и сыном Аммона?[2] И хотя он теперь боролся с недугом, как любой смертный человек, неужели он не выйдет победителем из этой борьбы?.. Но воля и власть, Аммон и Асклепий[3] на этот раз оказались бессильны.

По-видимому, организм царя, очень ослабленный ежедневными приступами малярии, не мог сопротивляться сразу двум болезням; второй болезнью было либо воспаление легких, либо вызванная малярией скоротечно протекающая лейкемия (белокровие). Поэтому не прекращался жар, постоянно мучивший больного. На следующий день силы больного совсем иссякли. Александра перенесли во дворец, где он задремал, но когда проснулся, то уже не мог говорить от слабости. Он еще узнавал своих военачальников. Пердикка (телохранитель царя) не отходил от ложа больного, и умирающий передал ему царское кольцо с печатью.

С каждым днем в покоях больного становилось все тише, а вокруг дворца росло беспокойство и волнение. До тех пор, пока не были отменены приказы о начале экспедиции, войска не теряли надежды и веры в силу своего всепобеждающего царя. Но когда прошли все назначенные сроки, а известия о больном становились все менее утешительными, когда военачальники стали переговариваться друг с другом только шепотом, возникло страшное подозрение, перешедшее затем в уверенность: любимый царь уже умер, и это пытаются скрыть. Старые воины проникли во дворец. Их пустили к умирающему. И они проходили один за другим, без оружия, осторожно и тихо ступая, мимо царя, который не мог уже говорить и приветствовал их только движением глаз. Чудом казалось, что он еще жив; последнее, что он видел на этой земле, были его верные воины.

Греческие боги не помогли Александру, и тогда несколько его приближенных решили просить помощи у местного вавилонского бога-врачевателя. По старинному греческому обычаю, они улеглись спать в храме Сераписа, ожидая, не велит ли божество принести в храм их царя. Им помогали жрецы храма. По преданию, ответ вавилонского бога был таков: «Для царя лучше оставаться там, где он пребывает теперь».

На другой день, вечером 28 десия по македонскому календарю (13 июня) 323 года Александр умер. Все кончилось: Аравийская экспедиция, всемогущая власть, претензии на божественное происхождение, всепобеждающая воля, беспримерное творческое начало, планы мирового господства, империя. Остался человек, который тихо уснул, чтобы никогда уже не проснуться.

АЛЕКСАНДР I (1777–1825) — российский император. Александр I вступил на престол с помощью заговорщиков, убивших его отца — императора Павла I. Будущий император знал о готовящемся заговоре, хотя и не давал согласия на убийство отца — подразумевалось, что он будет только арестован.

Существует версия, что чувство вины за смерть отца привело Александра I, в конце концов, к решению оставить трон и удалиться в монастырь под чужим именем. Во всяком случае, загадочные обстоятельства смерти императора дают повод для подобной версии. Случилась же настоящая (или мнимая) кончина императора в Таганроге 19 ноября (1 декабря по новому стилю) 1825 г. Накануне отъезда в Таганрог император ночью один, без всякого сопровождения отправился в Александро-Невскую лавру в Петербурге. Он долго молился, а затем беседовал со схимником и получил от того благословение. Отъезд царя из столицы отличался таинственностью; он выехал ночью, без свиты, по дороге против обыкновения не было ни смотров, ни парадов.

За несколько дней до прибытия царя в Таганрог там умер фельдъегерь Масков, внешне очень похожий на Александра I. Отсюда и возникла версия о том, что вместо царя в гроб был положен Масков; по другим источникам, это был не Масков, а унтер-офицер 3-й роты Семеновского полка Струменский, еще более схожий с Александром I. Впрочем, если подмена и произошла, то это был не Масков, поскольку фельдъегерь умер в начале сентября, а император, согласно официальной дате, спустя месяц с лишним. Причиною смерти Александра I была объявлена холера. Между тем, в протоколе описания тела царя было сказано, что спина его и ягодицы были багрово-сизо-красные, что весьма странно для изнеженного тела самодержца. Зато известно, что Струменский умер от того, что был до смерти засечен шпицрутенами.

Так или иначе, лейб-медик Тарасов вскрыл тело подлинного или мнимого императора, вынул внутренности и произвел бальзамирование. Он так обильно напитал тело специальным составом, что пожелтели даже белые перчатки, натянутые на руки покойного.

По пути в столицу гроб открывался несколько раз, но только ночью и в присутствии очень немногих доверенных лиц. Князь Волконский 7 декабря 1925 г. писал из Таганрога в Петербург:

«Хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело, и даже черты лица покойного совсем изменились… почему и думаю, что в С.-Петербурге вскрывать гроба не нужно»

И все-таки гроб был один раз открыт — но лишь для членов императорской семьи, и мать Александра I также нашла, что лицо ее сына сильно переменилось. Гроб с покойником неделю стоял закрытым в Казанском соборе, а затем было совершено погребение.

Через 11 лет после смерти Александра I, осенью 1836 года в Сибири, в Пермской губернии объявился человек, называвший себя Федором Кузьмичем. Рост его был выше среднего, плечи широкие, высокая грудь, глаза голубые, черты лица чрезвычайно правильные и красивые. По всему было видно его не простонародное происхождение — он прекрасно знал иностранные языки, отличался благородством осанки и манер, и так далее. К тому же было заметно и сходство его с покойным императором Александром I (это отмечали, например, камер-лакеи). Человек, называвший себя Федором Кузьмичем, даже под угрозой уголовного наказания, не открыл своего настоящего имени и происхождения. Его приговорили за бродяжничество к 20 ударам плетями и сослали на поселение в Томскую губернию. Через некоторое время он принял монашество, стал известным чуть не по всей Сибири старцем.

Очевидцы свидетельствуют, что Федор Кузьмич проявлял прекрасное знание петербургской придворной жизни и этикета, а также событий конца XVIII — начала XIX столетий, знал всех государственных деятелей того периода. При этом он никогда не упоминал о Павле I и не касался характеристики Александра I.

В конце жизни Федор Кузьмич по просьбе томского купца Семена Хромова переехал жить к нему. В 1859 году Федор Кузьмич заболел довольно серьезно, и тогда Хромов обратился к нему с вопросом: не откроет ли он свое настоящее имя?

— Нет, это не может быть открыто никогда; об этом меня просил преосвященный Иннокентий и Афанасий, и я им то же сказал, что говорю тебе, панок.

Нечто подобное старец сказал и своему исповеднику:

— Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо удивилось бы; если же бы я сказал, кто я, удивилась бы земля.

Утром 20-го января 1864 г. Хромов в очередной раз пришел проведать тяжело хворавшего Федора Кузьмича. В то время старец жил в келье, выстроенной специально для него около дома Хромова. Видя, что жизнь Федора Кузьмича угасает, Хромов просил благословить его.

— Господь тебя благословит и меня благослови, — ответил старец.

— Объяви хотя имя своего ангела, — попросила жена купца, на что он ответил:

— Это Бог знает.

Вечером Федор Кузьмич скончался.

Перед смертью он успел уничтожить какие-то бумаги, за исключением листка с шифрованными записями и инициалами А.П.

Существует полу-легендарное признание, которое якобы сделал бывший солдат роты его императорского величества Николая I. Однажды ночью он вместе с тремя товарищами по роте, согласно приказу, заменил гроб с телом Александра I в Петропавловском соборе на другой, привезенный в закрытом военном фургоне. За этой таинственной операцией наблюдал сам Николай I.

Конечно, многим людям приходила мысль провести исследование останков, хранящихся в гробнице Александра I. Известный ученый И.С.Шкловский обратился однажды с таким предложением к М.М.Герасимову, скульптору-антропологу, который прославился реконструкцией скульптурных портретов исторических деятелей по их черепам. «Есть одна проблема, Михаил Михайлович, — сказал Шкловский Герасимову, — которую можете решить только вы. Все-таки вопрос о реальности старца Федора Кузьмича… совершенно неясен. Обстоятельства смерти Александра I покрыты тайной. С чего это вдруг здоровый молодой (47 лет!) мужчина, так странно державший себя в последние годы своего царствования, совершенно неожиданно умирает в забытом Богом Таганроге? Тут, может быть, и не все ладно. И кому, как не вам, Михаил Михайлович, вскрыть гробницу императора, которая в соборе Петропавловской крепости, восстановить по черепу лицо покойного и сверить его с богатейшей иконографией Александра I? Вопрос будет раз и навсегда снят!» Герасимов как-то необыкновенно ядовито засмеялся. «Ишь какой умник! Я всю жизнь об этом мечтал. Три раза обращался в правительство, прося разрешения вскрыть гробницу Александра I. Последний раз я сделал это два года тому назад. И каждый раз мне отказывают. Причин не говорят. Словно какая-то стена!» Шкловский был удивлен. Может быть, такая позиция властей — это подтверждение правдивости версии о старце Федоре Кузьмине? Наверняка причиной отказа была не этика. Ведь не постеснялись же вскрыть гробницу Тамерлана в июне 1941 г., за день до начала войны. Разговор с Герасимовым происходил в 1968 г. А десять лет спустя Шкловский познакомился с человеком по имени Степан Владимирович, который рассказал ему, что в молодости участвовал во вскрытии могил. «Как хорошо известно, — пишет Шкловский, — во время голода 1921 г. был издан знаменитый ленинский декрет об изъятии церковных драгоценностей. Значительно менее известно, что в этом декрете был секретный пункт, предписывавший вскрывать могилы царской знати и вельмож на предмет изъятия из захоронений ценностей в фонд помощи голодающим. Мой собеседник — тогда молодой балтийский моряк — был в одной из таких «гробокопательных» команд, вскрывавшей на Псковщине в родовом поместье графов Орловых их фамильный склеп. И вот, когда вскрыли гробницу, перед изумленной, занятой кощунственным делом командой предстал совершенно нетронутый тлением, облаченный в парадные одежды граф. Особенных сокровищ там не нашли, а графа выбросили в канаву. «К вечеру он стал быстро чернеть», — вспоминал Степан Владимирович.

Но я его уже больше не слушал: «Так вот в чем дело! — думал я. — Так вот почему Михаилу Михайловичу не разрешили вскрывать царскую гробницу в соборе Петропавловской крепости! Там просто сейчас ничего нет — совсем как в склепе графа Орлова!

Поскольку вопрос об аутеничности Александра I и Федора Кузьмича волновал общественность и в «мрачные годы царизма», то еще в начале века эксперты попытались решить этот вопрос с помощью сравнительного анализа почерков императора и старца. Но, если бумаг, писанных рукою Александра сохранилось достаточно, то из бумаг Федора Кузьмича не нашли почти ничего. Для исследования взяли конверт с надписью: «Милостивому Государю Симиону Феофановичу Хромову. От Федора Кузьмича». Эксперты признали, что не имеется ни малейшего сходства как в почерке, так и в отдельных буквах. Однако следует учитывать и то, что надпись на конверте могла быть сделана не рукой Федора Кузьмича, а чьей-то другой, что эксперты могли ошибаться, что после душевных потрясений почерк человека может-значительно измениться и т. д.

Но, если Федор Кузьмич — это все-таки не Александр I, то кто же он? Великий князь Николай Михайлович предположил (правда, с некоторыми оговорками), что это мог быть С.А.Великий — побочный сын великого князя Павла Петровича и С.И.Черторижской. О его смерти нет достоверных сведений. По одним сообщениям, он умер, служа в Английском флоте, по другим — утонул в Кронштадте, Таким образом, смерть российского императора по-прежнему остается тайной за семью замками. Может, это и к лучшему. Что за история без тайн? Бухгалтерский отчет — и только.

АЛЕКСАНДР II (1818–1881) — российский император. Самому либеральному русскому царю XIX века, освободившему крестьян от рабства, не повезло. Вместо благодарности террористы из партии «Народная воля» много лет вели за ним охоту — рыли подкоп для взрыва мостовой, закладывали взрывчатку на рельсы перед поездом и т. д. Покушаясь на жизнь царя, народовольцы даже ухитрились устроить взрыв в Зимнем дворце, где жил российский самодержец.

В феврале 1881 г. премьер-министр Лорис-Меликов доложил царю, что, по сведениям полиции. Исполнительный комитет «Народной воли» готовит очередное покушение на него, но план этого покушения раскрыть не удается. Утром 1 марта Лорис-Меликов еще раз предупредил Александра II о грозящей опасности. Он убедительно просил царя не ездить в этот день на парад в манеже, который традиционно проводился по воскресеньям. Царь не послушался. На обратном пути, когда экипаж с эскортом следовал по набережной Невы, под укрепленную блиндажом карету царя народоволец Рысаков бросил бомбу. Карета была повреждена, осколками ранило нескольких черкесов из конвоя, но Александр II не пострадал. Кучер убеждал царя не выходить из кареты, он клялся, что и в поврежденном экипаже довезет императора до дворца. И все же Александр вышел. Как пишет революционер-анархист князь Кропоткин, «он чувствовал, что военное достоинство требует посмотреть на раненых черкесов и сказать им несколько слов. Так поступал он во время русско-турецкой войны, когда в день его именин сделан был безумный штурм Плевны, кончившийся страшной катастрофой.

Тем временем террорист Рысаков, бросивший бомбу под карету, был схвачен. В него вцепилось сразу несколько человек. Царь, пошатываясь, подошел к нему, посмотрел на него с минуту и охрипшим голосом спросил:

— Ты бросил бомбу?

— Да, я.

— Кто такой?

— Мещанин Глазов, — ответил Рысаков, стараясь не отводить глаз в сторону.

Александр II помолчал и после паузы проговорил:

— Хорош.

Царь был сильно оглушен взрывом, и, очевидно, голова у него работала не ясно. — «Un joli Monsieur!», — негромко сказал Александр II.

Дворжицкий задыхающимся голосом спросил его:

— Ваше величество, вы не ранены?

Царь еще успел подумать, что надо за собой следить и не сказать ничего лишнего. Помолчав несколько секунд, царь медленно, с расстановкой ответил, показывая на корчившегося на снегу раненого мальчика:

— Я нет… Слава Богу… Но вот…

— Еще не известно, слава ли Богу! — вызывающе проговорил Рысаков.

Действительно, едва царь двинулся дальше, как с ним сблизился другой террорист Гриневицкий, стоявший на набережной со свертком, в который была спрятана бомба, и бросил ее между собой и царем так, чтобы убиты были оба.

Второй взрыв прозвучал сильнее первого. Александр II и его убийца, оба смертельно раненные, сидели почти рядом на снегу, опираясь руками о землю, спиной о решетку канала. Растерянность окружающих привела к тому, что на месте царю помощи не оказали. Некоторое время рядом с царем вообще никого не было! Затем к нему подбежали кадеты, возвращавшиеся с парада, жандармский ротмистр Колюбакин и… третий террорист Емельянов! При этом Емельянов держал под мышкой сверток с бомбой. Подбежавшие помогли перенести царя в сани. Кто-то предложил внести монарха в первый же дом. Александр II услышал это и прошептал (быть может, он подумал в это время о княгине Юрьевской — своей морганатической жене):

— Во дворец… Там умереть…

Одежда его была сожжена или сорвана взрывом, царь был наполовину гол. Правая нога его была оторвана, левая раздроблена и почти отделилась от туловища. Лицо и голова тоже были изранены. Ротмистр Колюбакин поддерживал царя в крошечных санях. По дороге Александр открыл глаза и будто бы спросил: «Ты ранен, Колюбакин?» В том же состоянии паники внесли его из саней во дворец, не на носилках, даже не на кресле, а на руках. Люди засучили рукава, перепачканные кровью, как у мясников на бойне. В дверь дворца втиснуться толпе было трудно. Дверь выломали, все так же держа на руках полуголого, обожженного, умирающего человека. По мраморным ступеням лестницы, затем по коридору царя пронесли в его кабинет.

Император лежал в кабинете на диване, передвинутом от стены к письменному столу. Он был в бессознательном состоянии.

Растерянный фельдшер Коган прижал артерию на левом бедре царя. Доктор Маркус заглянул в медленно раскрывшийся окровавленный левый глаз умиравшего и упал на стул, лишившись чувств. Кто-то лил воду на лоб Александра II.

За дверью послышались быстрые тяжелые шаги. В комнату вбежал лейб-медик, знаменитый врач Боткин. Но и его искусство было здесь бесполезно.

Один за другим входили в кабинет члены царской семьи, будущие цари — Александр III и Николай II, духовник, главные сановники государства.

Внезапно вбежала полуодетая княгиня Юрьевская. Она упала навзничь на тело Александра II и, покрывая его руки поцелуями, зарыдала: «Саша! Саша!» Глядя на это, заплакали великие княгини. Розовый с белым рисунком пеньюар княгини Юрьевской пропитался кровью.

Агония царя продолжалась три четверти часа. В это время прибыл градоначальник и подробно доложил о случившемся. К лейб-медику приблизился наследник престола и осторожно спросил:

— Есть ли надежда?

Боткин отрицательно покачал головой и проговорил:

— Тише! Государь кончается.

Собравшиеся в кабинете приблизились к умирающему. Глаза царя без всякого выражения смотрели в пространство. Боткин, слушавший пульс царя, кивнул головой и опустил окровавленную руку.

— Государь император скончался, — объявил он твердым голосом. Княгиня Юрьевская, побледнев, вскрикнула и рухнула на пол. Остальные встали на колени.

АЛЕКСАНДР III (1845–1894) — российский император, сын Александра II. Вступив на престол, из-за боязни разделить судьбу отца, убитого террористами, Александр III переехал жить в Гатчинский дворец под Петербургом, который был настоящей крепостью. Император уберегся от террористов, но не от болезни, хотя физически был очень силен — пальцами гнул медный пятак.

«20 октября 1894 года, — рассказывает великий князь Александр Михайлович, племянник Александра III, — Никки[4] и я стояли на веранде чудесного ливадийского дворца с мешками кислорода в руках: мы присутствовали при последних минутах Александра III.

Даже соленое дыхание южного моря не могло вернуть к жизни человека, поставившего себе целью жизни предотвратить беспощадный ход революции. Кончина Александра III была подобна его жизни.

Являясь убежденным врагом звучных фраз и мелодраматических эффектов, Царь при приближении последней минуты лишь пробормотал короткую молитву и простился с императрицей.

Люди умирают ежеминутно, и мы не должны были бы придавать особого значения смерти тех, кого мы любим. Но тем не менее смерть императора Александра III окончательно решила судьбу России. Каждый в толпе присутствовавших при кончине Александра III родственников, врачей, придворных и прислуги, собравшихся вокруг его бездыханного тела, сознавал, что наша страна потеряла в лице Государя ту опору, которая препятствовала России свалиться в пропасть.

АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ (1690–1718) — царевич, старший сын царя Петра I. Алексей был сыном Петра от первого брака с Е.Лопухиной и воспитывался в среде, враждебной Петру. Петр желал сделать сына продолжателем своего дела — коренного реформирования России, но Алексей всячески от этого уклонялся. Духовенство и бояре, окружавшие Алексея, настраивали его против отца. Петр же угрожал Алексею лишить его наследства и заточить в монастырь. В 1716 г. Алексей, боясь гнева отца, бежал за границу — сначала в Вену, потом в Неаполь. Угрозами и обещаниями Петр вернул сына в Россию, заставил отречься от престола. Впрочем, это Алексей сделал с радостью. «Батюшка, — писал он жене Ефросинье, — взял меня к себе есть и поступает ко мне милостиво! Дай Боже, что и впредь также, и чтоб мне дождаться тебя в радости. Слава Богу, что от наследства отлучили, понеже останемся в покое с тобою. Дай Бог благополучно пожить с тобой в деревне, понеже мы с тобой ничего не желали только, чтобы жить в Рождественке; сама ты знаешь, что мне ничего не хочется, только бы с тобою до смерти жить. В обмен на отречение и признание вины Петр дал сыну слово не наказывать его. Но отречение не помогло, и желание Алексея уйти в сторону от политических бурь не сбылось. Петр велел провести следствие по делу сына. Алексей простодушно рассказал обо всем, что знал и замышлял. Многих лиц из окружения Алексея пытали и казнили. Не избежал пыток и царевич. 14 июня 1718 г. он был посажен в Петропавловскую крепость, а 19 июня начались пытки. Первый раз ему дали 25 ударов кнутом и спросили: правда ли все то, что он показывал ранее. 22 июня с Алексея взяли новые показания, в которых он признался в замысле свергнуть власть Петра, поднять по всей стране восстание, поскольку народ, по его мнению, стоял за старые верования и обычаи, против отцовских реформ. Правда, некоторые историки считают, что часть показаний могла быть фальсифицирована допрашивавшими лицами в угоду царю. К тому же, как свидетельствуют современники, Алексей в это время уже страдал психическим расстройством. Француз де Лави, например, считал, что «у него мозг не в порядке», что доказывают «все его поступки. В своих показаниях царевич договорился до того, что якобы австрийский император Карл VI обещал ему вооруженную помощь в борьбе за российскую корону.

Развязка была короткой.

24 июня Алексея снова пытали, и в этот же день верховный суд, состоявший из генералитета, сенаторов и Святейшего Синода (всего 120 человек), приговорил царевича к смертной казни. Правда, часть судей из духовного сословия фактически уклонились от явного решения о смерти — они приводили выписки из Библии двоякого рода: как о казни сына, ослушавшегося отца, так и о прощении блудного сына. Решение сего вопроса: как поступить с сыном? — они оставляли за отцом — Петром I. Гражданские лица высказались прямо: казнить.

Но и после этого решения Алексея не оставили в покое. На другой день к нему приезжал посланный царем Григорий Скорняков-Писарев для допроса: что значат найденные в бумагах царевича выписки из римского ученого и историка Варрона. Царевич сказал, что делал эти выписки для собственного пользования, «чтоб видеть, что прежде было не так, как теперь делается», но не собирался показывать их народу.

Но и этим дело не кончилось. 26 июня в 8 часов утра в крепость к царевичу приехал сам Петр с девятью приближенными. Алексея снова пытали, стараясь выведать еще какие-нибудь подробности. Царевича мучали 3 часа, потом уехали. А днем, в 6 часу, как записано в книгах канцелярии гарнизона Петропавловской крепости, Алексей Петрович преставился. Петр I опубликовал официальное извещение, где говорилось, что, выслушав смертный приговор, царевич пришел в ужас, потребовал к себе отца, просил у него прощения и скончался по-христиански — в полном раскаянии от содеянного.

Мнения об истинной причине смерти Алексея расходятся. Одни историки считают, что он умер от пережитых волнений, другие приходят к мысли, что царевич был задушен по прямому указанию Петра, чтобы избежать публичной казни. Историк Н.Костомаров упоминает о письме, составленном, как в нем сказано, Александром Румянцевым, где говорилось о том, как Румянцев, Толстой и Бутурлин по царскому повелению удушили царевича подушками (правда, историк сомневается в подлинности письма).

На другой день, 27 июня была годовщина Полтавской битвы, и Петр устроил празднование — сытно пировал, веселился. Впрочем, действительно, что ему было унывать — ведь Петр не был здесь первопроходцем. Не говоря уже о древних примерах, не столь давно собственноручно убил своего сына другой русский царь — Иван Грозный.

Хоронили Алексея 30 июня. Петр I присутствовал на похоронах вместе с женой, мачехой царевича. Траура не было.

АЛЛИЛУЕВА Надежда Сергеевна (1901–1932) — вторая жена Сталина. Первая жена вождя, Екатерина Сванидае, умерла естественной смертью (от туберкулеза или воспаления легких). Аллилуева же застрелилась. Надежда Сергеевна была моложе мужа на 22 года. Уже будучи матерью двух детей, она старалась активно участвовать в общественной жизни, поступила в промышленную академию. Но последние годы ее семейной жизни постоянно были омрачены грубостью и невниманием Сталина.

«Свидетельства, которыми я располагаю, — пишет биограф Сталина Д.Волкогонов, — говорят о том, что и здесь Сталин стал косвенной (а впрочем, косвенной ли?) причиной ее смерти. В ночь с 8 на 9 ноября 1932 года Аллилуева-Сталина покончила жизнь самоубийством. Непосредственной причиной ее трагического поступка явилась ссора, едва заметная для окружающих, которая произошла на небольшом праздничном вечере, где были Молотов, Ворошилов с женами, некоторые другие лица из окружения Генсека. Очередной грубой выходки Сталина хрупкая натура жены не перенесла. 15-я годовщина Октября была омрачена. Аллилуева ушла к себе в комнату и застрелилась. Каролина Васильевна Тиль, экономка семьи, придя утром будить Аллилуеву, застала ее мертвой. Вальтер лежал на полу. Позвали Сталина, Молотова и Ворошилова.

Есть основания предполагать, что покойная оставила предсмертное письмо. Об этом можно только строить догадки. На свете всегда есть и останутся большие и маленькие тайны, которые никогда не будут разгаданы. Смерть Надежды Сергеевны, думаю, не была случайной. Наверное, последнее, что умирает в человеке, — это надежда. Когда нет надежды — уже нет и человека. Вера и надежда всегда удваивают силы. У жены Сталина их уже не было.

Лев Троцкий приводит другую дату и дает иную интерпретацию причины самоубийства Надежды Аллилуевой:

«9 ноября 1932 года Аллилуева внезапно скончалась. Ей было всего 30 лет. Насчет причин ее неожиданной смерти советские газеты молчали. В Москве шушукались, что она застрелилась, и рассказывали о причине. На вечере у Ворошилова в присутствии всех вельмож она позволила себе критическое замечание по поводу крестьянской политики, приведшей к голоду в деревне. Сталин громогласно ответил ей самой грубой бранью, которая существует на русском языке. Кремлевская прислуга обратила внимание на возбужденное состояние Аллилуевой, когда она возвращалась к себе в квартиру. Через некоторое время из ее комнаты раздался выстрел. Сталин получил много выражений сочувствия и перешел к порядку дня.»

Наконец, третью версию причины самоубийства Надежды Аллилуевой находим в мемуарах Никиты Хрущева. «Я видел жену Сталина, — рассказывает бывший лидер, — незадолго до ее смерти в 1932 году. Это было, по-моему, на праздновании годовщины Октябрьской революции (то есть 7 ноября. — А.Л.). На Красной площади был парад. Аллилуева и я стояли рядом на трибуне Мавзолея Ленина и разговаривали. Был холодный, ветреный день. Как обычно, Сталин был в своей военной шинели. Верхняя пуговица не застегнута. Аллилуева посмотрела на него и сказала: «Мой муж опять без шарфа. Он простудится и заболеет». По тому, как она это сказала, я мог заключить, что она была в своем обычном, хорошем расположении духа.

На следующий день Лазарь Каганович, один из приближенных Сталина, собрал секретарей партии и объявил, что Надежда Сергеевна скоропостижно скончалась. Я подумал: «Как же это может быть? Я ведь только что разговаривал с ней. Такая красивая женщина». Но что делать, бывает, что люди умирают внезапно.

Через день или два Каганович снова собрал тех же людей и заявил:

— Я говорю по поручению Сталина. Он попросил собрать вас и сообщить, что произошло на самом деле. Это не была естественная смерть. Она покончила жизнь самоубийством.

Он не сообщил никаких подробностей, а мы не задавали никаких вопросов.

Мы похоронили Аллилуеву. Сталин выглядел опечаленным, стоя у ее могилы. Не знаю, что было у него на душе, но внешне он скорбел.

После смерти Сталина я узнал историю смерти Аллилуевой. Конечно, эта история никак документально не подтверждена. Власик, начальник охраны Сталина, рассказал, что после парада все отправились обедать к военному комиссару Клименту Ворошилову на его большую квартиру. После парадов и других подобных мероприятий все обычно шли к Ворошилову обедать.

Командующий парадом и некоторые члены Политбюро отправились туда прямо с Красной площади. Все выпили, как обычно в таких случаях. Наконец, все разошлись. Ушел и Сталин. Но он не пошел домой.

Было уже поздно. Кто знает, какой это был час. Надежда Сергеевна начала беспокоиться. Она стала искать его, звонить на одну из дач. И спросила дежурного офицера, нет ли там Сталина.

— Да, — ответил он, — товарищ Сталин здесь.

Он сказал, что с ним женщина, назвал ее имя. Это была жена одного военного, Гусева, который тоже был на том обеде. Когда Сталин ушел, он взял ее с собой. Мне говорили, что она очень красива. И Сталин спал с ней на этой даче, а Аллилуева узнала об этом от дежурного офицера.

Утром — когда, точно не знаю — Сталин пришел домой, но Надежды Сергеевны уже не было в живых. Она не оставила никакой записки, а если записка и была, нам никогда об этом не говорили.

Позднее Власик сказал:

— Тот офицер — неопытный дурак. Она спросила его, а он взял и сказал ей все.

Потом пошли слухи, что, возможно, Сталин убил ее. Эта версия не очень ясна, первая кажется более правдоподобной. В конце концов Власик ведь был его охранником.

Возможно, верны все три версии — например, могла произойти ссора на вечеринке, а затем, когда Аллилуева узнала, что со Сталиным другая женщина, — обиды совместились, и мера страдания превысила инстинкт самосохранения.

АМИН Хафизулла — президент Афганистана. Х.Амин попал на вершины власти после долгой и упорной борьбы. Народно-демократическая партия Афганистана (партия коммунистов), в которой Амин был одним из лидеров, с самого начала была расколота на две фракции — «большевиков» («Хальк») и «меньшевиков» («Парчам»). «Хальк» возглавляли Мухаммед Тараки и Амин, а «Парчам» Бабрак Кармаль. Москве удалось примирить соперников, но время показало, что примирение было не более, чем камуфляжем.

Советское руководство делало ставку на Кармаля. Вскоре Бабрак Кармаль заключил тайный союз с Тараки, и Амин оказался изолированным. Однако, когда в апреле 1978 г. в Кабуле начались беспорядки, и тогдашний президент Мухаммед Дауд арестовал всех коммунистов, Амин сумел остаться на свободе. Благодаря этому, Амину удалось создать впечатление, что именно он возглавил успешное восстание против Дауда.

Амин восстановил свое влияние в НДПА, и при режиме Тараки (который стал президентом) занял посты премьер-министра и министра обороны. Но брежневское руководство по-прежнему относилось к нему с большим недоверием. В отличие от Тараки и Кармаля Амин был коммунистом с небольшим стажем, да и свою теоретическую подготовку он получил не в СССР, как Бабрак Кармаль, а в США.

Как пишут осведомленные источники, решено было Амина убрать. Задача была поручена четырем афганским офицерам, подготовленным в СССР и Чехословакии. Все четверо, а также Тараки и Кармаль поддерживали тесные связи с советскими офицерами, находившимися в Афганистане. Заговорщики должны были выступить 11 сентября 1978 г. в то время, когда Тараки возвращался домой с конференции глав государств и правительств неприсоединившихся стран в Гаване.

Тараки сделал остановку в Москве, где провел совещание с Кармалем о распределении министерских портфелей после свержения Амина. На его беду, Амин узнал о заговоре и выступил первым. Через три дня ему удалось схватить Тараки, который по его приказу был задушен в тюрьме. Хафизулла Амин объявил себя президентом страны и председателем НДПА.

Советское руководство как будто примирилось с реальностью. Брежнев и Косыгин прислали новому президенту «самые теплые поздравления» и одновременно был отдан приказ о подготовке к свержению Амина — «продажного агента ЦРУ», как называл своего соперника Бабрак Кармаль.

В середине сентября 1979 г. планы военной оккупации Афганистана были готовы. Вскоре Кармаля тайно привезли в Кабул и укрыли на военно-воздушной базе Байрам, охранявшейся советскими войсками.

В конце ноября в Афганистан прибыл первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал Виктор Папутин. Он посетил Амина, а спустя некоторое время советские газеты сообщили о смерти генерала. Западные разведывательные источники сообщили, что Папутин был смертельно ранен в перестрелке с главой тайной полиции Афганистана, племянником Амина.

А 30.12.1979 г. газета «Правда» сообщила, что «в результате поднявшейся волны народного гнева Амин вместе со своими приспешниками предстал перед справедливым революционным судом народа и был казнен».

В годы перестройки, в одном из новых советских еженедельников появились воспоминания участника событий свержения Амина майора КГБ М.К. (он не захотел раскрывать своего имени). Вот что он рассказал о смерти Амина:

«В Афганистан мы прилетели недели за две до событий. В нашей группе было 22 человека, возглавлял ее полковник КГБ. Нас поселили на вилле под Кабулом. Выходить из помещения и пить что-либо, кроме спиртного, было запрещено.

О нашем задании мы знали только, что при наступлении времени «Ч» нам будет зачитан приказ, в соответствии с которым мы и будем действовать. Хотя в принципе то, что нас послали в Афганистан, никого не удивляло. Еще когда по просьбе Тараки в эту страну были направлены военные советники, под их видом туда поехали наши сотрудники.

Наконец время «Ч» наступило, и нам был зачитан приказ, составленный вполне в духе последующих статей в «Правде»: Амин — агент ЦРУ, пособник империализма, враг афганского народа. Мы должны были очистить дворец Амина, подавив сопротивление.

К дворцу Амина выдвинулись на десяти боевых десантных машинах с опознавательными знаками афганской армии. Сотрудники КГБ приняли командование экипажем и десантом. Все были одеты в форму афганской армии, а чтобы в темноте не перепутать своих с солдатами охраны, каждый на рукав и на фуражку нацепил белую ленту.

Дорога к дворцу Амина — горная и устроена так, чтобы на открытую площадку перед дворцом могла выехать только одна машина. Если ее подбить, то она не даст пройти колонне. Что и произошло. Едва мы подошли к дворцу на машинах, охрана открыла огонь, первая машина встала. По нас били из дворца из крупнокалиберных пулеметов. Мы залегли. Руководитель операции полковник КГБ Бояринов кричал и ругался.

На штурм шли только сотрудники КГБ. Орали мы со страху ужасно, все больше матом, что, в сущности, помогло нам не только психологически. Пока перебегали под огнем пулеметов дворцовую площадь, убили двоих, в том числе полковника Бояринова. Когда ворвались во дворец, поведение афганцев изменилось. Многие выходили с поднятыми руками и приветствовали нас по-русски. Солдаты из охраны Амина приняли нас поначалу за мятежную часть афганской армии. Многие из них, как потом выяснилось, обучались в десантной школе в Рязани. И услышав, что наступающие ругаются по-русски, сдались как высшей и справедливой силе. Иначе наши потери были бы больше.

Действия свои внутри дворца я помню смутно. Все было, как в кошмаре, двигался я механически. Если из комнат не выходили с поднятыми руками, открывал дверь, бросал гранату и бил, не глядя очередями по комнате и бежал дальше. Помню, какой-то человек метнулся к лифту. Пока закрывались двери, я успел бросить туда гранату.

Когда штурм был окончен, стали искать Амина. Его тело обнаружили в подвале. Голову ему оторвало разрывом гранаты. Он был в халате. В момент нападения, судя по всему, Амин после ванны пил коктейль. Мы так и не смогли выяснить, кто именно убил Амина. Скорее всего, все шло по той же схеме — кинули в дверь гранату, пустили очередь из автомата и убежали».

Свою интерпретацию гибели правителя Афганистана предлагают журналисты Д.Гай и В.Снегирев, которые провели самостоятельное расследование. Вот что они пишут:

«27 декабря 1979 г. правитель Афганистана Хафизулла. Амин пригласил к себе гостей. На обед вместе с женами съехались члены Политбюро, министры. Формальным поводом, чтобы собрать всех, стало возвращение из Москвы секретаря ЦК НДПА Панджшери. Но имелась и еще одна существенная причина, по которой Амин пригласил к себе гостей. Недавно он переехал в специально отремонтированный для главы партии и государства роскошный дворец, расположенный на холме в конце проспекта Дар-уль-аман. Раньше здесь размещался штаб кабульского гарнизона, теперь же этот величественный замок стал принадлежать генеральному секретарю ЦК НДПА, председателю Революционного совета, вождю всех афганских трудящихся. Амину не терпелось показать гостям роскошные покои.

Обед проходил в легкой, непринужденной обстановке, тон задавал радушный хозяин. Когда Панджшери, сославшись на предписание врачей, отказался от супа. Амин пошутил: «Наверно, в Москве тебя избаловали кремлевской кухней». Панджшери принял шутку и еще раз повторил для всех то, что уже рассказывал Амину: советское руководство удовлетворено изложенной им версией смерти Тараки и смены руководства страной. Его визит еще больше укрепил отношения с Москвой, там подтвердили, что СССР окажет Афганистану широкую военную помощь.

Амин торжествующе обвел глазами присутствующих: «Советские дивизии уже на пути сюда. Я вам всегда говорил, что великий сосед не оставит нас в беде. Все идет прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем вопрос: как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам советской военной помощи».

После вторых блюд гости перешли в соседний зал, где был накрыт чайный стол. И тут случилось необъяснимое. Почти одновременно все почувствовали себя худо: их одолевала чудовищная сонливость. Люди падали в кресла и буквально отключались. Напуганная прислуга бросилась вызывать докторов — из советского посольства и центрального военного госпиталя.

Странная болезнь в одночасье поразила всех, кроме Панджшери. Амин не был исключением. Когда приехавшие из советского посольства врачи промыли ему желудок и привели в чувство, он, едва открыв глаза, удивленно спросил: «Почему это случилось в моем доме? Кто это сделал?» Амин еще не знал, что главное ждет его впереди. Почти все гости, пришедшие в себя, разъехались. В 19 часов 30 минут — стало уже темно — несколько страшных взрывов потрясли здание. На дворец был обрушен такой шквал огня, что нечего было и думать о каких-то отдельных террористах. Но что это? Бунт? Измена?

Амин оторвал от подушки тяжелую голову: «Дайте мне автомат». «В кого ты хочешь стрелять? — спросила его жена. — В советских?».

Осколки гранаты настигли Амина за стойкой бара, который он с гордостью показывал своим гостям. Через несколько минут к уже бездыханному телу подошел вооруженный человек в военной форме, но без знаков различия, перевернул Амина на спину, достал из своего кармана фотографию. Убедившись в том, что не ошибся, человек без знаков различия выстрелил в упор…»

При различии в деталях, все сходятся в том, что гибель Амина и последовавший за тем государственный переворот были подготовлены при участии Советского Союза.

АМУНДСЕН Руаль (1872–1928) — норвежский полярный путешественник и исследователь. 25 мая 1928 г. в 100 километрах от Северо-Восточной Земли (в районе Баренцева моря) потерпел аварию дирижабль «Италия» другого известного путешественника итальянца Умберто Нобиле. Потерпевшие крушение очутились на льду. 26 мая им удалось починить рацию и послать «SOS». Едва пришло сообщение о катастрофе, Амундсен решил отправиться на поиски Нобиле и его людей. Вылететь немедленно не удалось — не было ни самолета, ни денег. Наконец 10 июня с помощью французского и норвежского правительств Амундсен получил гидросамолет «Латам-47», который проходил перед этим испытания, готовясь к перелету через Атлантический океан. 18 июня Амундсен вместе с экипажем самолета вылетел из Тромсе. Радиостанция Тромсе поддерживала связь с самолетом 2 часа 45 минут. Последнее сообщение, принятое на земле, было таково: «Нахожусь над островом Медвежий. Буду сообщать о дальнейшем полете». Затем связь прервалась.