ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ФЕВРАЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Народный дом набит до отказа — семечку негде упасть. Собрались представители обоих заводов, пришли и обыватели. На белом свете творилось невероятное — царя Николая II рабочие Питера сбросили с престола. Объявлена свобода. А какая она будет эта свобода — многие не знали. Днем на площади состоялся митинг. Ораторы поднимались на трибуну, сделанную наспех из ящиков, один за другим. Кричали «ура». Старушки крестились и не понимали, как же теперь жить без царя, не иначе придет конец света. На шубах и пальто красные банты, даже конторские нацепили. Попил народной кровушки царь Николай. Сначала Златоустовскую бойню устроил, потом Кровавое воскресенье в Петербурге, потом на Лене, виселицами да расстрелами усмирял непокорных. В довершение мясорубку устроил — эту проклятую войну. Дали ему по шапке, хорошо. А дальше что? На заводах, к примеру, что будет? Кто станет командовать?
В литейном цехе Верхнего завода рабочие посадили на тачку ненавистного мастера и вывезли вон, крича:
— Долой паразита! Поиздевался — хватит!
Повыгоняли и других начальников.
На собрании в Народном доме в ораторах избытка не было. Все они говорили разное. Некоторые лебезили перед публикой, били себя в грудь, кричали, что приветствуют свободу, а речь свою заканчивали: «Война до победного конца!» Ничего себе краснобай выискался! До победного конца. Все сыты этой войной по горло, кончать ее пора.
Одно из старинных зданий Кыштыма — Народный дом. Теперь здесь городской Дом культуры.
А вот слово взял свой оратор, мастеровой Николай Кузьмич Чуфаров. Что он скажет?
— Товарищи! — начал он свою речь. — Царя спихнули, туда ему, палачу, и дорога. Это хорошо. Но надо свою власть создавать, власть рабочую. Отныне мы должны быть хозяевами жизни.
Его поддержали горячо, кричали:
— Правильно! Даешь рабочую власть!
Особенно крепкую поддержку оказали Чуфарову ораторы из литейного и электрического цехов Верхнего завода.
На первых порах был образован комитет общественной безопасности. Вошли в него эсеры и меньшевики. От большевиков в комитете был представлен Н. К. Чуфаров.
Позднее на Верхнем и Нижнем Кыштыме возник единый Совет рабочих депутатов. В нем преобладали большевики. Часть членов комитета безопасности стала заседать в Совете. На заводах создавались свои органы управления. Появился контрольный Совет, который должен был следить за деятельностью администрации, и фабрично-заводской комитет, являющийся представительным органом самоуправления. В этот комитет избирались не только рабочие, но инженеры, техники и служащие.
Весной 1917 года сформировалась и Красная гвардия. Ее первым ядром стали семь человек — Н. Зотов, Е. Рожков, В. Шимансков, А. Казанцев, Ф. Трифонов, Максимович, В. Рыков. Затем число красногвардейцев увеличилось до 60 человек, причем, 20 состояло на постоянной службе, жили они в казарме. Остальные продолжали работать на заводах, но всегда были готовы выполнить задание. Первым начальником Кыштымской Красной гвардии был Е. Рожков, его помощником В. Шимансков.
События в стране четко определили позиции политических партий и Временного правительства. Кое-где эмиссары Временного правительства пытались подчинить себе Советы. В центре России, благодаря соглашательской линии меньшевиков, некоторые Советы оказались беспомощными.
Рабочие Кыштыма внимательно следили за всеми событиями, чутко прислушивались к голосу большевиков.
Если в первые дни революции эсеры и меньшевики как-то сумели обеспечить себе влияние, то скоро их оттеснили. Произошла перегруппировка сил, которая повлекла за собой обновление Совета рабочих депутатов. Был переизбран президиум Кыштымского Совета, в который вошли большевики. Комитет общественной безопасности был распущен. Красная гвардия и милиция стали подчиняться непосредственно Совету.
В это время вернулся из восьмилетней ссылки Борис Евгеньевич Швейкин и его брат Владимир, который был сослан в 1914 году. Борису Евгеньевичу рабочие устроили теплую встречу. Старые друзья собрались в доме Швейкиных, радостная, как-то сразу помолодевшая Екатерина Кузьмовна угощала гостей чем могла. Из ссылки Борис Евгеньевич вернулся бодрый, жизнерадостный, как всегда деятельный, ему тогда был тридцать один год. Но тот, кто знал его раньше, не мог не заметить и перемену. Он стал чаще задумываться, вроде бы уходя в себя, сильно кашлял. Ссылка подточила его крепкое здоровье. Начал развиваться туберкулез. Но об отдыхе Борис Евгеньевич даже не велел заикаться. Работа, работа и еще раз работа — вот главное лекарство.