Побег в Москве — Побег в Якутии

Побег в Москве — Побег в Якутии

В июне 1990 года на территории СССР были отмечены первые подделки банковских документов. Занималась этим преступная группа Владимира Финкеля и директора молодежного коммерческого центра «Зенит» Владимира Золы. Именно эта группа была одной из первых, кто подделал платежный документ — в данном случае на 102 миллиона рублей. Провернув эту аферу и переведя деньги за рубеж, Финкель и Зола благополучно выехали из страны, первый — в Австрию, второй — в Израиль.

Выступая на 2-м Съезде народных депутатов в декабре 1989 года, В. Бакатин сообщил, что за год в стране количество хищений боеприпасов и оружия возросло в полтора раза. В розыске в 1989 году находилось около 9 тысяч единиц нарезного оружия, в том числе 732 автомата и 180 пулеметов. В 1990 году эти цифры выросли чуть ли не вдвое-втрое. В мае того же года в Ижевске произошло преступление, имевшее широкий резонанс в стране. В Ижевском механическом институте средь бела дня были застрелены трое сотрудников и похищено десять пистолетов. Обстоятельства этого преступления выглядели следующим образом. Днем в подвале спортзала Ижевского механического института, где располагался тир, работал учебный мастер Соковник. С ним преступник расправился первым. Затем в подвал спустился сварщик Вахрушев и также был застрелен. Третьей жертвой стал подполковник Огольцов, который поспешил на выстрелы из одной из служебных комнат. После этого преступник похитил из тира восемь мелкокалиберных пистолетов, два револьвера и патроны.

В тот же день в МВД Удмуртской республики был создан штаб по руководству расследованием во главе с первым заместителем министра Н. Перевощиковым. Всего в ходе расследования было опрошено около 30 тысяч человек.

По плану «Сирена» были перекрыты все выезды из города, десятки местных сыщиков перешли на режим круглосуточной работы. Но все было безрезультатно. Тогда местные власти обратились по радио и телевидению к гражданам города с просьбой помочь в раскрытии этого преступления за вознаграждение в сто тысяч рублей. И вновь никакого результата. И только через полтора месяца сотрудники оперативно-розыскного бюро взяли преступника и изъяли у него часть похищенного оружия.

Им оказался 23-летний студент шестого курса того же Ижевского механического института. В преступлении своем он не раскаивался, после чего со смехом рассказывал, как у него в момент убийства кончились патроны. Он был из обеспеченной семьи, женат, ребенку исполнилось полгода.

Убийца рассказал, как сам изготовил глушитель по лично разработанным чертежам, как тщательно готовился к преступлению. Пистолет он пристреливал дома, когда жена с ребенком уходили на прогулку. Он ставил на балконе деревянный брус, ложился на пол и стрелял через открытую балконную дверь.

Между тем в Ижевске почти безнаказанно процветала торговля самым разнообразным оружием. Эмиссары со всего Союза приезжали в этот город и, толкаясь у стен заводов, обхаживали рабочих. За шесть пистолетов предлагали машину «жигули». Крупнокалиберный пулемет «Утес» стоил, естественно, несколько дороже. Сотрудники оперативно-розыскного бюро прекрасно владели всей это ситуацией, но пресечь торговлю были не в состоянии. Они с горечью признавались, что "полностью остановить утечку можно только путем закрытия самих заводов".

Тем временем большая часть оружия переправлялась на фронты межнациональных конфликтов. Другая часть заготавливалась преступным миром. В Ижевске им управлял один авторитет криминального мира, тридцати с небольшим лет, трезвенник, неплохой бизнесмен. Одним словом — представитель новой формации советских преступников, такой же, например, как Виктор Никифоров (Калина) в Москве.

В общении с подчиненными он всегда был корректен, справедлив, что придавало его облику еще большую привлекательность. Все местные пацаны могли не знать главу местной власти, но этого «авторитета» знали все.

12 июля 1990 года в 16 часов 30 минут в самом центре Москвы из автозака совершили дерзкий побег семеро преступников, пятеро из которых числились по разряду "особо опасных". На счету К. Кима, А. Смердова изнасилование, восемь разбойных нападений. Двое других беглецов — К. Павлюченков и И. Козловский — числились по разряду «рядовых» преступников и участием в «мокрых» делах себя не запятнали. И. Козловский через несколько часов явится с повинной в милицию, чем заслужит себе снисхождение. Остальных начнут искать. Между тем столь вызывающего преступления не помнили даже старожилы МВД. Ю. Чурбанов, например, в своих мемуарах писал: "Совсем недавно стало известно, что в Москве среди бела дня из служебного автомобиля, который перевозит особо опасных преступников, убежали семеро рецидивистов, а перед побегом эти рецидивисты неоднократно распивали вино вместе со своей охраной. Такое возможно? Да. Это такое сверх ЧП, что мне и сказать нечего… За все 70 — 80-е годы ничего подобного у нас не было и быть не могло. Я даже не знаю, как это все объяснить, то ли разложением солдат, то ли… преступники настолько обнаглели, что они просто диктуют свою волю охране, — только такие «сделки» сиюминутно не возникают, тут, конечно, зэки провели свою определенную работу. Неподготовленный читатель может и без меня догадаться, что спецавтомобиль, в котором перевозят уголовников, оборудован всеми надежными и необходимыми средствами. Он не имеет права отклоняться от маршрута. От тюрьмы до здания суда по всей трассе с автомобилем поддерживается непрерывная связь. Как этот автомобиль мог куда-то свернуть? Как он оказался в подворотне? Как могло случиться, что солдат с портфелем беспрепятственно — в форме! — вошел в магазин, и услужливая толпа тут же предложила ему без всякой очереди приобрести спиртное. В голове не укладывается".

Не уложилось это и в голове Президента СССР Михаила Горбачева, которому вечером того же дня доложили об этом происшествии. В те дни в Москве завершал свою работу XXVIII съезд КПСС, и за день до его окончания делегаты вдруг получили такой «подарок». Представить себе такое в былые годы, когда во время работы подобных съездов милиция переводилась на особый режим работы, просто невозможно. В этом Ю. Чурбанов был прав.

Тем временем преступники, вооруженные тремя пистолетами, по приказу своего главаря, К. Кима, разбежались в разные стороны. Ким и Донец, остановив на улице «жигули», поехали на квартиру одного из своих знакомых. Там они сменили одежду и отправились в Новогиреево по еще одному адресу, не известному милиции.

На Петровке, 38, тем временем вовсю работал оперативный штаб по поимке преступников. Там вычислялись все возможные пути, по которым могут пойти преступники. Материалы следствия, к примеру, подсказывали, что Ю. Денисов и В. Георгиев скорее всего могут скрываться в Москве, где у них были обширные связи. И вот в штаб поступило сообщение: по одному из адресов появился незнакомый человек, которого раньше в округе не видели. По приметам незнакомец смахивал на Георгиева. Оперативники тут же установили возле этой квартиры кинокамеру. Вскоре пленка зафиксировала небольшого роста, крепко сложенного мужчину. Сомнений быть не могло — это был Георгиев. Зная, что он вооружен, сыщики решили действовать наверняка. К делу подключили ОМОН.

Поздно вечером один из оперативников, вооружившись кувалдой, нанес мощный удар по входной двери Георгиева. Но дверь с первого удара не поддалась. Между тем преступник, сидевший в дальней комнате и смотревший телевизор, услышав удар, вскочил с кресла и бросился через коридор в другую комнату к пистолету. Но судьба явно отвернулась от него. После второго удара кувалдой входная дверь слетела с петель и упала на выскочившего в коридор Георгиева. Оперативникам осталось только извлечь его оттуда.

Как выяснилось позднее, за три часа до того как за квартирой Георгиева было установлено наблюдение, ее покинул еще один беглец — А. Смердов. Куда он направился, Георгиев не знал. Но оперативникам было прекрасно известно, что у Кима, Донца и Смердова все родственники проживают в Бишкеке. Поэтому во взаимодействии с киргизскими сыщиками московские розыскники взяли под контроль все бишкекские "малины".

Тем временем Ким и Донец на следующее утро после побега остановили первую попавшуюся машину на кольцевой автодороге и отправились во Владимир. Оттуда их путь лежал в Рязань.

А в Москве сыщики вышли на след Ю. Денисова, который скрывался на квартире одной проститутки. И опять, как у Георгиева, "внезапный штурм" и выбитая дверь. И Денисов так же, как и его подельник, пытался схватить пистолет, но и ему фортуна отказала в своей благосклонности. Между тем Ким и Донец, а за ними и Смердов благополучно добрались до Киргизии. Но их уже здесь давно ждали. Вопрос их ареста стал делом времени.

Первым в сети оперативников попался Донец, который с большой партией наркотиков собирался выехать из Чуйской долины. Взятый врасплох, он практически не оказал никакого сопротивления. Но выведать у него, где Ким, сыщикам так и не удалось. Пришлось делать засаду в доме Донца. Так как там у него хранилось 160 килограммов анаши на сумму более чем в миллион рублей, оперативники резонно решили, что рано или поздно, но Ким сюда заявится. Так оно и получилось. Но Ким оказался хитрее своих преследователей. Оставшись в машине в нескольких километрах от дома Донца, он послал туда Смердова. Его и взяли сыщики. А Ким скрылся на машине в неизвестном направлении.

Вскоре из поселка Чалдовар пришло сообщение, что там появился какой-то кореец. Сомнений не оставалось — это был Ким. Его взяли сонным в доме одного турка, у которого он временно поселился.

Так, одного за другим, милиция переловила пятерых беглецов. Шестого, К. Павлюченкова, поймать так и не удалось, хотя он находился под боком у преследователей. Выходец из люберецкой группировки, он в ней и скрывался, взятый под опеку одним из лидеров группировки по кличке Фандор.

К. Кима, Ю. Денисова, В. Георгиева и И. Донца суд приговорил к высшей мере наказания. Сбежать на этот раз из-под стражи им уже не удалось.

А вот в Якутии летом 1990 года произошел беспрецедентный побег 11 уголовников, которые захватили самолет Аэрофлота. Случилось это 20 августа. Преступники обезоружили охрану, захватили в аэропорту самолет с пассажирами и потребовали вылета за пределы СССР. Чтобы сохранить жизнь невинных людей и избежать кровопролития, угонщикам разрешили перелететь за границу. Самолет приземлился в городе Караги в Пакистане, где преступники отпустили заложников, а сами сдались местным властям.

Угонщики обратились к Пакистану с просьбой предоставить им политическое убежище, но получили отказ. Исламабад отказался также выдавать преступников нашей стране, приняв решение судить их по исламским законам. Они были приговорены к пожизненному заключению. Этот приговор поверг перебежчиков в шок. Один из них потом повесился в камере, еще трое пытались покончить жизнь самоубийством.

В сентябре 1993 года пакистанские власти решили сократить всем угонщикам срок до 10 лет.

Надо отметить, что 1990 год стал пиковым для ответвлений гражданской авиации, когда было совершено 33 акта так называемого незаконного вмешательства в ее деятельность. 9 угонов завершились посадками наших самолетов в зарубежных аэропортах. 24 попытки — приземлением самолетов на отечественных аэродромах.

Кража века в Шереметьеве — Убийство А Меня

Летом 1990 года Московский уголовный розыск активизировал свои действия против преступных группировок в Москве, в частности против чеченцев. В среде их лидеров прошли повальные аресты, в результате которых в июле — августе было нейтрализовано сразу три крупных авторитета группировки. Кроме них были арестованы еще 7 лидеров структур и боевых групп. Это было достаточно ощутимым ударом по чеченцам, от которого они потом долго не могли оправиться.

Тем же летом во время очередного преступления были задержаны известные в преступном мире люди — лидер одной из преступных группировок Пеле по кличке Али и двое его подручных: Бзыня и Казик. Все они специализировались на ночных ограблениях — выслеживали на машинах подвыпивших завсегдатаев ресторанов и на пустынной дороге, обогнав их на своих машинах, останавливали и грабили. Если читатель помнит, точно таким же «промыслом» в прошлом году занималась банда Южанина, которая, правда, специализировалась на иностранцах.

Идя по следу Пеле, сыщики с Петровки арестовали еще двадцать человек, боевиков из подмосковных Железнодорожного, Люберец, Видного, Балашихи, а также из Грузии и Дагестана. В сети оперативников попалась даже неуловимая Марина, лидер сразу трех преступных групп, занимавшихся налетами.

Однако арест Пеле не ставил последнюю точку в этом деле. Вскоре его уголовное дело выделили в отдельное производство, отсекая Пеле от всего остального. После этого многие люди, дававшие свидетельские показания против него, от этих показаний отказались. Перед самым судом над Пеле на свет явился запрос известного народного депутата, члена Верховного Совета СССР, касающийся судьбы Пеле. Все шло к его скорому оправданию.

В начале того же года в аэропорту Шереметьево произошла кража, названная журналистами "кражей века". Суть же дела состояла в следующем. В аэропорту Шереметьево под открытым небом лежали мешки с тремя миллионами американских долларов. Работавшие в аэропорту водитель спецмашины Н. Некрасов, грузчики В. Белый и двое других, воспользовавшись подобным ротозейством, попросту украли два мешка, в которых находилось 400 тысяч долларов. Зачинщик всей этой истории Н. Некрасов тут же кинулся сбывать эти деньги и вышел на одного своего друга, также ранее работавшего в Шереметьеве. Теперь друг работал в кооперативе и имел связи с криминальным миром столицы. Именно через этого кооператора на Некрасова и вышел авторитетный в этом мире человек. Для него, человека прежде всего умного и искушенного в подобных делах, не составило большого труда вытрясти из Некрасова и Белого 393 тысячи долларов.

Между тем один из новых знакомых кооператора, тоже поимевший на этом деле «зеленых», выехал в Самару и там рассказал неким молодым бойцам из одной местной группировки о том, что у некоего кооператора появились «шальные» баксы. Молодые люди недолго думая попросили рассказчика устроить приезд этого кооператора в Самару. Что и было тем сделано почти что незамедлительно. В мае 1990 года кооператор приехал в Самару и тут же попал в руки молодцов. После нескольких допросов с пристрастием кооператор рассказал молодым людям о том месте, где он спрятал свою банку с долларами. Один из самарцев, Женя, вскоре со своей долей прибыл в Москву и «толкнул» деньги какой-то спортсменке, известному писателю-сценаристу и некоей семейной паре.

Тем временем "кражей века" уже вовсю занимались три ведомства: МВД, Прокуратура СССР и КГБ. Объединение столь мощных сил в конце концов должно было привести следствие к успеху. Так оно и вышло. Цепочка Некрасов кооператор — преступные авторитеты позволила следователям выйти на целую банду, давно уже орудовавшую в Москве и области. Эта банда занималась угонами автомобилей, ограблениями квартир, вымогательством и т. д. На банду работала некая бывшая балерина, которая сообщала бандитам, когда и кто из ее товарищей по искусству вернется из-за границы и что с собой привезет. Возвращенца обычно встречали на дороге возле Шереметьево-2 и освобождали от поклажи. От этой же балерины преступники как-то узнали, что модельер В. Зайцев посещает бассейн «Олимпийский». После этого сообщения преступники попросту вскрыли оставленный В. Зайцевым возле бассейна «мерседес» и унесли из него все, что было возможно.

Однако, несмотря на успех в поимке банды, деньги в полном объеме следствию вернуть все же не удалось. К осени 1990 года из 400 тысяч долларов, украденных Некрасовым, было найдено всего лишь 30 тысяч.

Во время следствия по этой банде следователи пытались «раскрутить» преступников на показания о том, что они выполняли платные заказы на убийства. Однако один подследственный на этот счет выразился так: "Было еще рано, не дозрели". Между тем платные убийства в том году были уже весьма популярны в криминальной среде. Впервые же о них заговорили в 1988 году. Тогда их было совершено около десятка. В основном происходили они на бытовой почве, из-за ревности, родственной неприязни. И «вознаграждения» за них были чисто символическими — к примеру, пара бутылок водки. Редко тысяча — полторы рублей. В 1990 году количество заказных убийств достигло сотни, и в основном они совершались профессионалами. Как сказал начальник отдела ГУУР МВД СССР И. Храпов: "Все большее распространение получают «заказные» убийства из-за экономических причин. Здесь и раздел сфер влияния группировок, и клановые интересы".

Осенью 1990 года по заказу был убит бухгалтер одного из коммерческих предприятий Москвы Михаил Прохоров. В сентябре того же года в Саратове произошло первое для города «разборочное» убийство. В тот момент, когда загонял свой «фольксваген» в гараж, несколькими пистолетными выстрелами был убит преступный авторитет Владимир Хапалин по кличке Хапуга.

9 сентября 1990 года в 6.30 утра по дороге к электричке на станции Семхоз Ярославской железной дороги ударом топора был смертельно ранен протоиерей Сретенской церкви, богослов, философ Александр Мень. Удар топором был нанесен непрофессионально, рана была не смертельной, и, если бы кто-то находившийся рядом зажал разрубленную крупную артерию хотя бы рукой, отца Александра можно было бы спасти. Но поблизости никого не оказалось. Тогда раненый Мень пошел обратно к дому. По дороге ему повстречались две женщины, которые, увидев кровь на его лице, спросили: "Кто это сделал, отец?" И он два раза им ответил: "Никто. Я сам". И пошел дальше. Возле самого дома, не доходя нескольких метров до калитки, он упал на забор и умер от потери крови.

Это жестокое убийство буквально всколыхнуло общественность страны. Поднять руку на священника — можно ли было представить себе более омерзительное преступление? Следственную группу Московской областной прокуратуры возглавил следователь А. Дзюба. Начались активные следственно-розыскные мероприятия. Версий убийства отца Александра насчитывалось несколько. Сюда входили версия о возможном причастии к убийству КГБ, который с начала 80-х вел интенсивное наблюдение за Менем, версия о том, что отца Александра убили на почве религиозного антисемитизма, версия о том, что убийство совершили обыкновенные уголовники.

Между тем в первые же дни после убийства к следователям стали приходить разные люди и признаваться в том, что именно они совершили это преступление. В частности, это сделали братья Бобковы, жившие с Менем в одном поселке. А житель того же поселка Силаев признался в том, что он видел, как братья это делали. Односельчане не верили ни единому их слову, но следствие решило ухватиться за эту версию. Энергии, которую сыщики выложили на проверку этой версии, можно было позавидовать. Был даже осушен пруд, куда Г. Бобков якобы выбросил топор — орудие убийства. Но вскоре после этого Геннадий отказывается от показаний. То же самое делает и Силаев. Геннадий между тем делает заявление, что его, мол, вынудили к самооговору. Кто? Молчание.

Между тем столь обильное количество добровольных «убийц» объяснялось следующим образом. Одни признавались в убийстве с целью облегчить свою участь за совершенные ими различные преступления путем привлечения к решению их проблем работников прокуратуры и следствия из центра, а также желанием разнообразить свою жизнь путешествием по этапам. Другие пытались решить свои семейные, бытовые и другие вопросы путем устранения неугодных им людей силами органов следствия и розыска и писали анонимки на своих коллег по работе и соседей. Третьи явно хотели пустить следствие по ложному пути.

После того как Бобковы отказались от своих признаний, сыщики ухватились за версию женщины, которая в то роковое утро видела мужчину, выскочившего из кустов недалеко от места убийства. Когда на похоронах снимали на видео происходящее и показали ей этот фильм, она опознала того незнакомца. Он стоял в ограде и курил. Но найти этого человека так и не смогли.

Люди, близко знавшие отца Александра Меня, высказывали по факту этого убийства различные мнения. Но ни один из них не высказался за то, что это рядовое убийство.

В. Иванов, директор Всесоюзной библиотеки иностранной литературы: "Сразу после убийства у меня состоялся разговор с В. Бакатиным. Он был согласен с гипотезой, по которой надо изучить вопрос о причастности к этой трагедии некоторых высокопоставленных лиц".

Н. Григоренко, вдова Александра Меня: "Уверена лишь в одном: это было очень хорошо подготовленное убийство. И уголовники здесь ни при чем".

2 октября 1990 года Совет Министров РСФСР принял постановление о реорганизации аппарата МВД России. Теперь вместо малых подразделений на местах начали создаваться специальные оперативные службы, которые должны были выполнять три основные задачи: защита личности, борьба с экономическими нарушениями закона, пресечение организованной преступности. Произошли изменения и в кадровой политике. В частности, была упразднена система политорганов.