Борьба за власть. Снятие В. Бакатина

Борьба за власть. Снятие В. Бакатина

Тем временем амплитуда политических страстей неуклонно шла вверх и в 1990 году. Противостояние Президента СССР (март) Михаила Горбачева и Председателя Верховного Совета РСФСР (май) Бориса Ельцина достигло критической точки. Началась война законов. Прилавки магазинов были пусты и в народе только и было разговоров о том, что мафия специально прячет товары, вынуждая людей активно выступать против центральной власти. Осенью обстановка накалилась настолько, что, казалось, военного переворота не миновать. 24 сентября Михаил Горбачев «выхлопотал» для себя, как Президента, особые полномочия до марта 1992 года.

В середине октября после беседы тет-а-тет с Михаилом Горбачевым сложил с себя полномочия Генерального прокурора СССР Александр Сухарев. Временно исполняющим обязанности генпрокурора стал А. Васильев. День 7 ноября едва не стал последним днем для Михаила Горбачева. Во время праздничной демонстрации на Красной площади один из демонстрантов 38-летний рабочий Ижорского завода из Ленинграда Александр Шмонов попытался из охотничьего ружья застрелить Президента СССР. Но находившиеся рядом сотрудники КГБ и МВД предотвратили убийство.

Демократы же активно двигали в сторону реализации программу "500 дней". Один из разделов этой программы под названием "Теневая экономика" гласил: "Логика перехода на рынок предусматривает использование теневых капиталов в интересах всего населения страны. Это один из важных факторов ресурсного обеспечения реформы…"

Многих граждан страны подобная направленность программы буквально бросила в шок. Дать полную свободу дельцам теневой экономики. Мыслимое ли это дело? Между тем депутаты Верховного Совета России практически единогласно проголосовали за эту программу. Что же ими двигало в тот момент? Только ли желание бескорыстно помочь теневым структурам легализоваться на законных основаниях или же за этим их решением стояла иная, преступная корысть?

Как мы помним из предыдущего повествования, буквально за тридцать последних лет теневая экономика страны выросла и окрепла до неимоверных размеров. Победить ее теперь оказалось практически невозможно. В 1986–1990 годах, в период зарождения и становления на ноги настоящего советского гангстеризма, теневая экономика обрела новые силы и открыла для себя неизведанные ранее возможности. И вот в 1990 году произошло почти что официальное объединение несметных капиталов теневиков и гангстеров — возвращение изъятых через рэкет сумм в «черные» банки теневой экономики. Поэтому рвущиеся к власти демократы, наученные горьким опытом коммунистов, избрали для себя наиболее оптимальный вариант — дать теневикам зеленый свет. Галина Старовойтова, выражая подобные настроения, так и говорила: "Поезд ушел, и вы не докажете, что это криминальный капитал, поэтому надо разрешить криминальный капитал вложить в экономику. Ведь в нашей экономике, в ее криминальном секторе действуют наиболее сметливые, предприимчивые люди, которые и могут завтра определить судьбу нашей экономики. У них есть и связи, и зарубежные в том числе. Фактически они создали структуры, которые надо только легализовать".

О том же самом в унисон говорил Г. Старовойтовой и экономист Н. Шмелев: "Крестных отцов" надо легализовать. Если будут нормальные деньги, если им не страшно будет открыть свой магазин или свою фирму, если им дадут государственные гарантии, они будут работать на реформу. Я же многих такого типа людей знаю. Да, они уголовники, но они мечтают быть порядочными людьми. Дайте им возможность быть ими. Скажем, он хочет «мерседес», хочет лебедей на дачу — дайте ему лебедей и "мерседес".

А люди с улицы потерпят. Зато зайдете в магазин за молоком, за мясом, за колбасой, за колготками — а они на полках, на прилавках. Это ситуацию сбалансируете.

Из высказываний противников подобных идей мы приведем лишь слова специалиста по борьбе с организованной преступностью генерал-майора милиции Вячеслава Комиссарова, который сказал корреспонденту "Московского комсомольца" следующее: "Вы, наверное, обратили внимание, и среди депутатов, и в прессе пошла волна, чтобы легализовать дельцов теневой экономики, освободить, мол, надо из мест лишения свободы тех, кто осужден за экономическое преступление. Согласен, к определенным лицам может быть снисхождение. Но я не приемлю рассуждений типа, чтобы к формированию новых экономических структур допустить всех, кто был осужден за экономические преступления, в том числе и расхитителей госимущества, ввиду того, что у них есть опыт предпринимательства. Если они жили прежде нечестно, где гарантия, что они сейчас не вступят в нечестную игру?!"

В то время как Москва уверенно шла по стопам Чикаго 30-х годов, в высших милицейских кругах царило удивительное спокойствие. В ноябре 1990 года газета «Коммерсанть», например, вознамерилась дать обширный материал об организованной преступности в столице. Материал был подготовлен, но, прежде чем увидел свет (номер от 26 ноября), он был отправлен для ознакомления в отдел по борьбе с организованной преступностью ГУВД. Через два дня начальник отдела Валерий Бобришев сообщил, что замначальника ГУВД генерал Бугаев, ознакомившись со статьей, запретил давать в газету любые комментарии. В телефонном разговоре с журналистами Бобришев отметил, что милиции хорошо известны упомянутые в статье названия и имена. Но, подчеркнул в то же время Бобришев, по данным его отдела, организованной преступности как системы в Москве не существует.

Но даже несмотря на подобные эскапады, статья в «Коммерсанте» вышла и имела в народе весьма широкий резонанс. Еще бы, ведь в статье приводилась подробная карта-схема дележа Москвы между восемью крупнейшими преступными группировками. Среди них были названы: долгопрудненская, останкинская, чеченская, солнцевская, люберецкая, подольская, раменская, бауманская, ассирийская, гольяновская. В статье, помимо этого, утверждалось, что преступность в Москве по сравнению с прошлым годом сделала определенный шаг вперед в своем развитии.

Мелкие кооперативы, которые могут отдавать рэкетирам меньше нескольких десятков тысяч в месяц, давно перестали интересовать «серьезных». На мелких собственников стихийно «наезжают» самодеятельные труппы рэкетиров, работающие без прикрытия и четкой информации о клиенте. Такие, по определению «серьезных», «лохи» практикуют попытки убийства и прочие меры устрашения. Когда похожими методами пользуются «серьезные», коллеги считают это дилетантской работой…

В мафиозной среде набирает популярность древний лозунг: "Чем ближе к закону — тем безопаснее". Все команды, кроме узкопрофессиональных, самым прибыльным и безопасным ремеслом считают крупный рэкет — по сути охрану — кооперативов с солидным доходом, торговых баз, ресторанов и госпредприятий, перешедших на аренду. При этом процесс уговаривания богатого клиента чаще всего обходится без утюгов и мордобоя и больше напоминает заключение обычного контракта на охрану.

Работает охрана примерно по одной схеме. Дежурная группа сидит, как правило, в ресторане или пивной, где готова в любой момент принять от руководства сигнал к выезду для разборок с другой командой или отбивания налетов «лохов» на охраняемые объекты (среднемесячная зарплата руководителя команды среднего уровня — около 40 тысяч рублей…).

Ближе всех к идеалу, по общему мнению информаторов «Ъ», подошла долгопрудненская команда, которая практически полностью работает в относительно спокойном режиме ВОХРа. Пока только для них характерна четкая схема перспективного финансирования, в котел идут средства, собранные за счет рэкета, сверхприбыль используется руководством для вложения в почти легальные дела — например, негосударственный автосервис и строительство дач. Такая схема обеспечивает рядовым членам долгопрудненских групп твердую ежемесячную зарплату в размере от 5 до 7 тысяч рублей плюс дополнительные выплаты за участие в рэкете, разборках и т. п., в то время как бойцы прочих команд получают только то, что заработают. Вход в ряды долгопрудненских — опять-таки в отличие от других — стоит 5 тысяч, выйти — чуть дороже.

Долгопрудненские, по некоторым данным, стали новаторами еще в одной отрасли. Им удалось обложить данью одно СП, что, по общему мнению, сделать крайне сложно.

Когда статья в «Коммерсанте» увидела свет, московская милиция переживала не самые спокойные свои дни. Политические баталии достигли и стен Петровки, 38.

23 ноября на сессии Моссовета группа депутатов внезапно подняла вопрос о начальнике Главного управления внутренних дел Москвы. Несколькими днями раньше министр внутренних дел СССР Вадим Бакатин написал на имя Михаила Горбачева письмо, в котором содержалась просьба о выведении из подчинения Советов системы МВД и о прямом их подчинении Президенту. И вот защитной реакцией Моссовета и явилось желание депутатов иметь в ГУВД своего, а не президентского начальника. Вместо Петра Богданова, в то время занимавшего должность начальника академических курсов МВД СССР, депутаты решили избрать генерал-майора Вячеслава Комиссарова. Во время дебатов по этому вопросу на сессии произошло, можно сказать, редчайшее явление. Сессия, каждый день увязавшая в процедурных спорах, вдруг сплотилась и буквально в считанные минуты поставила вопрос на голосование. Причем многие депутаты даже в глаза еще не видели нового начальника ГУВД. Но вот он вышел на трибуну и произнес короткую речь, в которой заявил, что ГУВД должно подчиняться только Моссовету и что в милиции нужно срочно провести деполитизацию. Это выступление и решило окончательной исход голосования. За отстранение от занимаемой должности Петра Богданова проголосовали 274 депутата, за назначение на эту должность Вячеслава Комиссарова — 251.

Однако, даже несмотря на это, утвердить Комиссарова в новой должности так и не удалось, в зале не было кворума. Но то, насколько единодушным было желание сессии утвердить Комиссарова в должности начальника ГУВД, ударило по нервам П. Богданова. 27 ноября он сам подал рапорт об отставке. Мосгорисполком отставку принял, однако интрига на этом не закончилась. Против кандидатуры Комиссарова внезапно выступили и председатель Моссовет" Гавриил Попов, и председатель Мосгорисполкома Юрий Лужков. Аргументы о том, что у Комиссарова имеется многолетний опыт борьбы с организованной преступностью (он изучал эту проблему вместе с А. Гуровым), на них никак не повлияли. Они даже не приняли В. Комиссарова для беседы, хотя генерал добросовестно обошел все три приемные. Без особого энтузиазма восприняли отставку собственного руководителя и офицеры ГУВД, которые направили в адрес председателя Верховного Совета СССР Д. Лукьянова, председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцина и председателя Моссовета Г. Попова открытое письмо, которое 27 ноября опубликовала "Вечерняя Москва". В этом письме, в частности, заявлялось: "Сотрудников милиции Москвы оскорбляет, что отрицательная оценка их работе дана походя, как заранее запланированная акция, без попыток выслушать мнение профессионалов, людей, которые непосредственно участвуют в борьбе с преступностью, разобраться в оперативной обстановке в городе. А она такова, что из 11 месяцев этого года органы внутренних дел уже семь месяцев работают в условиях усиленного варианта, с огромными переработками и резко возросшими нагрузками.

Подобный произвол и навешивание ярлыков очень напоминает период культа личности, который приобретает теперь оттенок "культа депутатской личности". Да, нас можно и нужно критиковать, есть немало недостатков в работе милиции, в организации борьбы с преступностью. Но надо и смотреть правде в глаза — в условиях паралича власти, экономического развала милиция из последних сил противостоит деструктивным тенденциям в обществе, сумела не допустить кровопролития и массовых беспорядков, в целом контролирует обстановку в городе. Сотрудники милиции, а не отдельные агрессивно-истеричные крикуны, защищают сегодня безопасность граждан, гибнут, получают ранения, не доживают до пенсии (за 1988–1990 гг. погибло 448 милиционеров).

Неправомерные действия, допущенные на сессии Моссовета, еще раз наглядно показали полную правовую и социальную незащищенность работников милиции. Если по надуманным предлогам можно освободить начальника ГУВД во время его болезни, то что же остается ждать другим сотрудникам?..

Мы требуем незамедлительно принять на сессиях Верховных Советов Закон о советской милиции, в котором закрепить механизм правовой и социальной защиты сотрудников, ограждения их от неправомерного вмешательства в служебную деятельность, в том числе и депутатов разных уровней. В противном случае мы оставляем за собой право прибегнуть к другим законным методам защиты своей чести и достоинства".

После выхода этого письма в свет "страсти по милиции" накалились до предела. В народе стали усиленно распространяться слухи о смене всех силовых министров страны — КГБ, МВД и министерства обороны.

Особенно упорно ходили слухи о смещении В. Бакатина. И эти слухи имели под собой реальную почву. Еще 2 ноября набирающий силу депутатский блок «Союз» добился приема своих представителей у Горбачева. На этой встрече депутаты потребовали от Президента немедленного расследования деятельности министра внутренних дел СССР и его отставки. По мнению «Союзников», Бакатин сознательно пошел на нарушение закона, который был недавно принят Верховным Советом СССР и касался разграничения компетенции органов внутренних дел. В законе, в частности, говорилось, что МВД СССР является союзно-республиканским министерством. Бакатин же специально отдавал республиканские МВД в руки националистов, устраняясь от их руководства. Так, например, получилось в Эстонии, в которой сразу же начались увольнения из МВД всех сотрудников с русскими фамилиями.

Однако все та же газета «Коммерсанть» в конце ноября успокоила советских граждан: "Президент вряд ли будет менять самих глав сильных ведомств — по вполне очевидным причинам.

Во-первых, назначать новых людей — вызвать новый же взрыв критики как справа, так и слева. Во-вторых, старые люди лучше, ибо они — прямые креатуры Горбачева, он более или менее может быть уверен в Язове, Крючкове и Бакатине, и сомнительно, чтобы в нынешнее неспокойное время он захотел экспериментировать. назначая на столь ответственные посты "темную лошадку".

Однако в своих выводах аналитики «Коммерсанта» допустили промах, степень приближенности В. Бакатина к М. Горбачеву не шла ни в какое сравнение с близостью к Президенту председателя КГБ и министра обороны. Несмотря на то, что В. Бакатин верой и правдой служил М. Горбачеву все два года своего министерства (особенно ярко это проявилось в октябре 1989 года, когда неизвестные люди «искупали» Б. Ельцина в пруду и В. Бакатин с трибуны сессии Верховного Совета СССР рассказал об этом народу), он так и не стал для Горбачева своим. Более того, Горбачев мог попросту испугаться растущей популярности Бакатина в обществе, ведь начиная с выборов Президента СССР кандидатура министра внутренних дел не раз выдвигалась в качестве альтернативной то непосредственно Горбачеву, то другим лидерам. Хотя вполне вероятно предположить и то, что кремлевский руководитель в который раз за всю советскую историю решил попросту отыграться на самом «беззащитном» силовом министерстве — МВД. Короче, 1 декабря 1990 года свет увидел Указ Президента о назначении на пост министра внутренних дел СССР 53-летнего Бориса Пуго. Его первым заместителем стал герой Афганистана 47-летний Борис Громов. Таким образом, М. Горбачев поставил на руководство МВД бывшего чекиста (Пуго с 1976 года служил в КГБ, в 1980–1984 гг. возглавлял КГБ Латвии, затем стал 1-м секретарем ее компартии, с июля 1990 года — председателем Центральной Контрольной Комиссии КПСС) и военного генерала из высшего комсостава МО.

4 декабря с комментариями в связи со сменой министра МВД выступила "Комсомольская правда". Она писала: "В воскресенье обнародовали новые Указы Президента. Видимо, после исчерпания других мер усиления борьбы с преступностью решено усилить руководство МВД. Вадим Бакатин освобожден в связи с переходом на другую работу. Завершилась вторая «перестройка» в истории советской милиции, первая (когда министром был назначен Дудоров, так же, как и Бакатин, партработник и строитель по специальности) окончилась ликвидацией МВД в 1960 году.

Если верно, что два переезда равносильны пожару, то многочисленные реформы милиции в последнее время доведи ее почти до состояния пепелища.

Громогласно начался и втихомолку был скомкан эксперимент, расширявший права и самостоятельность следствия. Столь же быстро утих помпезный шум вокруг служб борьбы с организованной преступностью. Общественное мнение долго будоражилось планами создания рабочих отрядов и деления милиции на федеральную и муниципальную. Был, казалось бы, и верный шаг — создание МВД РСФСР. А к чему он привел? Новое ведомство собиралось полгода. Из союзных главков и с мест переводились специалисты, формировалась руководящая команда. И что же? Верховный Совет России сменил министра (вместо В. Трушина пришел В. Баранников). И все началось сызнова.

Бакатин за прошедшее с назначения время успел накопить маломальский опыт и, кажется, осознал всю опасность поспешной логики действующих милицейских структур. В последнее время он возражал против создания следственного комитета РСФСР, не без основания полагая, что это приведет пусть к временному, но параличу следствия.

"Уходу" Вадима Бакатина с поста министра внутренних дел Союза СССР предшествовала кампания критики в его адрес в партийных изданиях.

Из номера в номер еженедельник ЦК КПСС «Гласность» помещал материалы с прямым требованием отставки министра. Причем последнее письмо рабочих Вильнюсского завода радиоизмерительных приборов с вопросом: "Может ли быть в составе Президентского совета человек, чья деятельность не препятствует деструктивным силам в Прибалтике, а значит, и во всей стране?" — было адресовано Президенту.

Судя по всему, на Вадима Бакатина оказывалось серьезное давление со стороны партийных органов, интердвижений за сотрудничество с новыми прибалтийскими правительствами, как нам известно, упрекали его за взаимодействие с сепаратистами.

В ответ на это Бакатин обратился с письмом к Председателю Верховного Совета СССР Анатолию Лукьянову, где отстаивал тезис о невозможности для органов внутренних дел распускать Советы, принимающие решения, противоречащие Конституции и законам, вмешиваться в политическую жизнь суверенных республик. По мнению бывшего министра (и на наш взгляд), наиболее реалистичный подход — сотрудничество различных политических сил в борьбе с преступностью.

По нашему мнению, именно это принципиальное противоречие в позициях Бакатина и сторонников унитарного государства предопределило его уход.

Тандем Б. Пуго и Б. Громова, по нашему мнению, приведет к свертыванию едва наметившейся тенденции на департизацию органов внутренних дел, привлечет к сотрудничеству с ними широкие слои бывших «афганцев», испытывающих к Громову заслуженное уважение, увеличит на определенные законами возможности использование армии для стабилизации обстановки в стране, поддержит близкий к КПСС блок "центристских партий", предлагавших Б. Громова на пост министра обороны, усилит недовольство кадровых работников милиции тем, что на протяжении долгого времени (после Щелокова) ими руководят люди, не прошедшие все ступени опыта в милицейской иерархии".

Не обошел своим вниманием отставку В. Бакатина и «Огонек». В номере 51-м Г. Рожнов писал: "Новации Бакатина происходили не сразу, не вдруг, и то, что ему удалось сделать за столь короткий срок, можно смело занести в его личный актив. Мне, например, дороже всего его сопереживание людским бедам, кого бы они ни постигали. Это при нем, при Бакатине, прекратился наконец официальный голодомор заключенных в карцерах и штрафных изоляторах — теперь они каждый день получают хоть скудную, но горячую пищу, по сравнению с прежней кружкой воды и ломтем хлеба это едва ли не пиршество… В ряде женских колоний узницы получили возможность краткосрочных отпусков, и перестраховщики даже расстроились — никто не сбежал. А разрешенная летом добавка к передачам овощей и фруктов? А не раз повторяемое министром требование убрать наконец лимит с личной переписки осужденных?

Знаю, слышал — болью Бакатина прежде всего была милиция, ее бесправие, беззащитность, отсутствие социальных гарантий, унизительная зарплата. И вот уже год, как оперуполномоченные уголовного розыска получили существенную прибавку, она постепенно распространилась и на другие службы…

А какова, спросите, отдача от этой заботы, удалось ли руководимому Бакатиным МВД остановить наступление преступной армады? Представьте себе — удалось. Вот подтверждение: за девять месяцев нынешнего года квартирных краж стало меньше вдвое, грабежей — в пять раз, тяжких телесных повреждений — в три раза. А темп роста преступности на улицах сократился в восемь раз. Согласен, этого явно недостаточно — ведь терзающие общество злодейства все равно растут, за девять тех же месяцев их стало больше на 12,3 процента. Но все же это уже не так страшно, как было в году минувшем, — тогда уголовщина преподнесла нам рост преступлений на 32,1 процента.

Посильный удар был нанесен и дельцам теневой экономики — в первом полугодии нынешнего года только хищений в особо крупных размерах выявлено на четверть больше, чем в году минувшем. Махинаторам, дельцам и спекулянтам пришлось расстаться почти с двадцатью двумя миллионами нахапанных рублей. Встревожились и те группировки, которые мы называем организованными или просто мафиозными, — обезврежено около тысячи банд, на счету которых свыше трех тысяч преступлений, включая 61 убийство.

В этой моей статистике не могут и не должны звучать победные фанфары — криминогенная обстановка в стране по-прежнему остается тревожной. Но полностью возлагать ответственность за это на органы внутренних дел безграмотно и глупо. Преступность, какой бы она ни была, лишь отражает положение дел в нашем больном обществе, ее питают и разбалансированность рынка, и нищета миллионов наших сограждан, и коррупция практически во всех сферах нашей повседневной жизни. Не забудем и то, что Бакатин руководил союзным МВД именно в тот тяжкий для всех час, когда сам Союз республик дышал на ладан и в каждой их столице принимались законы о суверенитете, звучали громкие голоса о неподчинении центру — разве не коснулось это формально подчиненных Бакатину республиканских МВД".

Еще одна центральная газета, "Московские новости", прокомментировала отставку В. Бакатина следующим образом: "Парадокс ситуации, видимо, в том, что ухудшение криминогенной ситуации в стране пока еще не связывалось в общественном мнении с личностью не так давно назначенного министра Бакатина. Более того, во времена падения всех и всяческих авторитетов общественный престиж Бакатина оставался высок. У всех на глазах бывший министр пытался реформировать милицию, доставшуюся ему от таких деятелей, как Щелоков, Федорчук, Власов. Может быть, менял он ее, излишне оторвавшись от внутренних законов ведомства? Может быть, не стоило ему опережать союзный договор, борясь против развала милиции по национальному признаку, и заключать еще в августе специальный договор между МВД и правительством Эстонии?..

Сегодня многие рассматривают смещение Вадима Бакатина с точки зрения проводимых президентом кадровых изменений всей правоохранительной системы (напомним, два месяца назад был освобожден Генеральный прокурор СССР). В этом случае следующим в серии нас ждет указ об обновлении руководства КГБ".

И вновь, так же как и аналитики из «Коммерсанта», специалисты "Московских новостей" просчитались, предрекая скорый крах председателя КГБ Владимира Крючкова и его команды. Не падение, а укрепление позиций КГБ произошло в том декабре 90-го, и события первых дней декабря наглядно это показали.

В начале декабря в структуре КГБ СССР и на базе 6-го управления, занимавшегося проблемами обеспечения безопасности в сфере советской экономики, был создан оперативный штаб, который должен был координировать борьбу с проявлениями экономического саботажа, контролировать обстановку с хранением и целевым использованием импортной продукции, а также поступления иностранной гуманитарной помощи. Таким образом под контроль КГБ была взята вся технологическая цепочка поступления в СССР импортных товаров — транспортировка, хранение, распределение.

Тем временем новый виток напряженности в Москве произошел в начале декабря, когда пьяный сотрудник 84-го отделения милиции из табельного пистолета застрелил водителя 2-го таксомоторного парка В. Веригина. Преступление произошло ночью 1 декабря в 3 часа 45 минут возле станции метро «Коломенская». Сразу после убийства милиционер пришел в свое отделение милиции и сдался. Из его показаний следовало, что он достал оружие, так как увидел в руках одного из трех нападавших на него таксистов нож. А выстрелил в Веригина, когда он выбивал у него рукой пистолет. Причем выстрелил якобы случайно.

Таксисты же утверждали обратное. Ножа, мол, ни у кого из них не было. А ринулись они на милиционера из-за его вызывающего поведения. В ответ на это убийство таксисты Москвы вечером 5 декабря после похорон коллеги провели акцию протеста на Тверской возле здания Моссовета. Сотни машин-такси перекрыли движение на главной улице столицы, что на несколько часов парализовало движение в центре города. Таксисты потребовали показательного суда над милиционером-убийцей, который обязательно должен закончиться высшей мерой наказания.

Между тем, оперативно откликаясь на эту акцию протеста, газета «Известия» писала: "Мы разделяем скорбь таксистов, их требования к правоохранительным органам разобраться в этом деле. И тем не менее должны со всей определенностью высказать свое отношение к демонстрации на Тверской… Столичное такси, к сожалению, тяжело больно, и не только полной бесчувственностью к простым пассажирам. Справедливо возмущаясь преступлениями, жертвами которых стали сами водители, таксисты будто не хотят замечать, что постепенно превратились чуть ли не в мафиозную организацию, не брезгующую ни обслуживанием рэкетиров, ни подбором клиентов для проституток, ни круглосуточной торговлей спиртным…"

Не успело стихнуть мощное эхо клаксонов над Москвой, как уже на следующий день, б декабря, по Центральному телевидению выступил министр внутренних дел СССР Борис Пуго, который заявил: "В стране создалась обстановка, требующая решительных мер по наведению порядка в борьбе с обнаглевшими преступниками, пытающимися воспользоваться сложностями и трудностями нынешнего времени.

Назначая меня на должность министра внутренних дел СССР, Президент потребовал в кратчайший срок обеспечить высокоэффективную работу всех звеньев органов внутренних дел сверху донизу, сосредоточить их усилия на борьбе с организованной преступностью, бандитизмом, коррупцией, спекуляцией, хулиганством, другими тяжкими преступлениями. Органы внутренних дел, советская милиция будут твердо и неуклонно стоять на страже Конституции СССР, законности, принимать все предусмотренные законом меры, гарантирующие безопасность советских людей, защиту их жизни…

Я призываю всю советскую общественность, все население страны, средства массовой информации всемерно поддерживать усилия МВД по борьбе с преступностью".

В те же дни, когда Москва полнилась слухами об убийстве таксиста, произошло еще одно преступление, взбудоражившее город. В воскресенье 2 декабря в помещении школы-интерната № 36 Кировского руно, занятом научно-производственным внешнеэкономическим центром «Протеке», был обнаружен труп студента. Из сейфа, который охранял студент, была похищена часть выручки от распространения билетов лотереи Советского детского фонда имени В. И. Ленина в размере 4 миллиона рублей. Студент лежал связанным, на его теле было множество колото-резаных ран.

8 декабря газета "Московский комсомолец" сообщила, что "одним из направлений деятельности сотрудников МУРа, начавших работу по раскрытию этого преступления, стала проверка версии об организации убийства самими сотрудниками "Протекса".

Здесь, сообщала газета, возникли настораживающие детали. В ночь перед убийством трое мужчин вывозили из здания, где расположен центр «Протеке», коробки с деньгами. В ходе проверки выяснилось, что машина принадлежала офицеру отдела по борьбе с организованной преступностью Московского уголовного розыска. Кроме него, в автомобиле находился и другой сотрудник МУРа. Затем деньги отвезли на квартиру одного из милиционеров.

Что касается коробок с деньгами, то они, по сообщению газеты, были результатом неправомерных финансовых операцией между «Протексом» и кооперативом. Об этих махинациях якобы было известно и офицерам милиции, выполнявшим роль охранников. Узнав на следующий день об убийстве сторожа центра «Протеке», офицеры милиции не сообщили о том, что им было известно, а просто попытались избавиться от денег. Как дискредитировавшие себя, оба сотрудника были уволены из органов внутренних дел.

Прошло всего пять дней со дня выступления по ЦТ министра внутренних дел СССР Бориса Пуго, как уже 11 декабря на советских телеэкранах появился председатель КГБ Владимир Крючков. Его телевизионное выступление было не менее драматичным, чем выступление Б. Пуго. В. Крючков, в частности, сказал: "Деструктивные элементы встают на путь организации, по сути дела, экономического саботажа, обострения обстановки на потребительском рынке. Здесь интересы организованной преступности, дельцов теневой экономики, зарабатывающих на дефиците буквально миллиарды рублей, объективно смыкаются с далеко идущими политическими целями — окончательно расшатать наши общество и государство и ликвидировать Советскую власть.

КГБ СССР призывает всех честных граждан объединить усилия в борьбе с посягательствами на социалистический государственный и общественный строй, с организованной преступностью, экономическим саботажем, коррупцией, проявлениями экстремизма. Мы гарантируем быстрое и объективное рассмотрение обращений граждан в КГБ по этим вопросам".

Однако, несмотря на все потуги Президента СССР и его силовых министров ухватить ускользающую из их рук ситуацию, обстановка к лучшему так и не менялась. Да она и не могла измениться в лучшую сторону в стране, которую в буквальном смысле слова раздирали на части как «правые», так и «левые» с «центристами». Жажда власти буквально застила им глаза, и ни о какой борьбе с преступностью речь уже давно не шла. Всеми их помыслами двигало только одно — власть, причем одни судорожно цеплялись за нее, другие эту власть пытались захватить.

Но, даже захватив власть, те же демократы так и не сумели ею воспользоваться. По этому поводу экономист Н. Шмелев на страницах "Литературной газеты" высказался весьма определенно: "…С большой грустью смотрю на то, какими беспомощными оказались левые демократы. Все было прекрасно. Теоретически, по декларациям. Но реальная жизнь… Они ею не владеют, не знают, что с ней делать. Вот пример, вот вам два дубля: Попов — Станкевич и Собчак — Щелканов. Это уже эксперимент, поставленный жизнью. Самые искренние симпатии вызывает у меня Собчак. Очень серьезно относился я и к своему однокурснику Попову, поскольку он из них человек наиболее деловитый. Но я вижу, что они ничего не могут сделать, они беспомощны. Я-то представлял себе — ну хотя бы как фантазию — Гавриила Харитоновича где-то в подвале. Сидят там все "крестные отцы" Москвы, "крестный отец" по мусору, "крестный отец" по овощам, "крестный отец" по электричеству, по воде, по квартирам. И он с ними ведет такой разговор: "Ну, ребята, ладно, мы вам дадим жить. Но людям-то тоже вздохнуть немножко надо, отдайте им какой-то кусок жизни. Давайте договариваться…"

С этими людьми надо было договариваться, и кто-то должен уметь договариваться, ломать их. Тогда они как-то и начнут жертвовать одним, другим, шестнадцатым. Как мой покойный отец говорил: "С жуликами не с дураками — с жуликами жить можно. С ними хоть договориться о чем-то можно".

Я ждал такого договора. Ждал, что Гавриил Харитонович сразу начнет с дела, вот, мол, вам три парикмахерские, такие-то магазины. А он все еще говорит, концепция нужна. Какая концепция? Дом горит, разваливается, тушить скорее надо!.. Вот, например, идет обсуждение программы "500 дней". У Горбачева семь часов сидим, препираемся. Вдруг подходит его секретарь, кладет ему записочку на стол, и тот говорит: "Вот, ребята, мы тут с вами судьбу России решаем, а Станкевич звонит — "Михаил Сергеевич, помогите! Москва табачные киоски громит". Вот она, вся сила нашей демократии. Два киоска от огня не могли спасти, сразу к царю: "Государь император, спаси!" Вот она, реальность. Декларациями его топчут, а как только что-то практическое, так они уже ниже Кремля никуда не идут. Для меня это был убийственный штрих. Попов, Станкевич расписались не только в том, что допустили табачный кризис, но и в том, что с "крестными отцами" не договорились. А мафия, не забывайте, взяла еще и всю спиртовую торговлю".