Тюремные бунты

Тюремные бунты

Тем временем той осенью 1991 года по исправительно-трудовым управлениям и следственным изоляторам России прошла волна массовых беспорядков. Заключенные и подследственные объявляли голодовки, отказывались выходить на работу. Были случаи захвата заложников из числа администрации. География бунтов была обширная — Москва, Владивосток, Грозный, Красноярск, Мордовия, Башкортостан, Удмуртия, Владимирская. Тамбовская, Челябинская, Читинская, Архангельская, Тульская области.

6 октября в Красноярской ИТК-6 строгого режима возник стихийный бунт более чем двухтысячного контингента. К бунту привел беспредел, царивший в колонии, когда заключенные вооружались друг против друга. Вооружаться же их заставили анархия в зоне, террор всех против всех. Мыслимо ли, около 400 осужденных не питались в столовой, боясь зайти в нее. Там хозяйничали так называемые «авторитеты» с обслугой. В больницу везли и везли покалеченных в бесконечных «разборках». В ноябре, во время бунта, в зоне настало безвластие — ситуацию уже не контролировала не только лагерная администрация, но и группа осужденных, придерживающихся воровских традиций, что прежде правила колонией.

Между тем еще в сентябре в Хабаровске прошла сходка воровских авторитетов, постановившая начать забастовку с целью изменения исправительной системы с 19 октября. Но бунт в Красноярске явно не вписывался в схему прошедшей сходки, хотя в целом «играл» в ее пользу.

Во время красноярского бунта обошлось без крови. ОМОН не применил оружия, и 40 дней противостояния закончились миром. Зато во время беспорядков в следственном изоляторе Грозного в том же октябре без крови не обошлось. Около 600 человек, содержащихся в изоляторе, взломали двери камер и вышли на территорию СИЗО. Они сожгли библиотеку, медсанчасть, склад и попытались вырваться на свободу. Охрана применила оружие на поражение, в результате чего двое человек были убиты, многие ранены, однако около 30 человек сумели бежать.

12 октября 1991 года 660 заключенных колонии строгого режима поселка Кулеватово Тамбовской области объявили голодовку, потребовав встречи с членом Верховного Совета РСФСР Л. Кудиновой. После ее переговоров с представителями осужденных администрация была вынуждена удовлетворить 15 из 17 требований (невыполненными остались требования политического характера — пересмотреть действующее законодательство и провести широкую амнистию). В колонию вскоре прибыла комиссия Верховного Совета России.

После всех этих массовых выступлений власть уже не могла оставаться безучастной к судьбе заключенных. Тем более через два месяца после подавления коммунистического путча. И вот в конце октября 1991 года новый министр внутренних дел России Андрей Дунаев по согласованию с Генеральным прокурором РСФСР Валентином Степанковым без участия Верховного Совета утвердил новые правила внутреннего распорядка исправительно-трудовых учреждений на территории республики. Отныне заключенные имеют право не стричься наголо, носить наручные часы, читать религиозную литературу, обращаться к представителям администрации по имени-отчеству, а не "гражданин начальник", как это было раньше. Были отменены запреты на все виды продуктов, пересылаемых в посылках (кроме спиртного и скоропортящихся продуктов), существенно расширился перечень предметов первой необходимости, которые разрешено иметь «спецконтингенту». Расконвоированным осужденным предоставлено право жить за пределами зоны. Однако, по мнению самих же работников МВД, и этих решений все равно было мало, чтобы в максимально короткий срок ослабить напряжение в исправительных учреждениях.

Для рядового советского гражданина проблемы «зековского» бытия все же оставались далекими и малопонятными. Как говорится, своих проблем хватает. Однако средства массовой информации СССР не упускали возможности как можно полнее осветить жизнь в исправительных учреждениях. Самая массовая газета страны «Труд» в номере от 27 ноября 1991 года поместила статью Артема Кречетникова под выразительным названием «Паханы», «Бугры» и другие". В ней, в частности, писалось: "Лишь на первый и неискушенный взгляд одинаково одетые осужденные кажутся одноликой массой. На самом деле это целый мир со своими иерархией, традициями, борьбой интересов и честолюбий… «Сливки» преступного мира — воры в законе. Их ничтожно мало, по данным МВД, — около 550 человек на всю страну, но их влияние несоизмеримо с количеством. Власть и авторитет вора в законе непререкаемы, за неподчинение его воле «рядовой» осужденный, скорее всего, поплатится головой. В сложных ситуациях осужденные проявляют чудеса изобретательности, чтобы узнать мнение вора в законе, содержащегося в другой колонии, где-нибудь за сотни километров… Понятно, роль вора в законе требует железной воли и больших организаторских способностей, сопряжена с постоянными хлопотами и ответственностью. Еще недавно вор в законе под угрозой лишения титула и вечного позора обязан был неукоснительно соблюдать традиции, берущие начало в прошлом веке: не работать ни на воле, ни в зоне, не жениться, не служить в армии, не участвовать в какой бы то ни было общественной работе и художественной самодеятельности… Теперь воровские законы во многом потеряли силу. Воры новой формации, особенно уроженцы южных республик, ведут себя как хотят, покупают особняки и «мерседесы», идут на службу к миллионерам-теневикам, женятся…

Ниже стоят обычные блатные, которых в колониях называют «отрицаловкой» или «шерстью». Их около 15 процентов от общего количества осужденных. Жизненное кредо «отрицаловки» — противодействовать всем требованиям администрации и, наоборот, делать все, что запрещает начальство: пользоваться чужим трудом, разрабатывать и употреблять водку и наркотики, играть в карты, наносить татуировки, изготавливать недозволенные предметы — от безобидных брелоков до ножей и самогонных аппаратов.

В каждой колонии «отрицаловку» возглавляет "пахан зоны". Сам он, разумеется, никого не избивает и не режет, для того при нем состоят подручные — "торпеды"…

Параллельно с «отрицаловкой» существует другая элита, другая власть — активисты, поддерживаемые администрацией. Называют их «буграми» или «рогами». Это председатели советов коллективов колоний и отрядов, бригадиры, завхозы, члены секций профилактических правонарушений, производственной, культурно-массовой и других…

Сложные отношения царят в треугольнике "администрация — «отрицаловка» — актив". Начальство десятилетиями стремилось искоренить воров, их влияние и традиции, но никогда не преуспевало в этом до конца. Нередко между ними устанавливается негласная договоренность: администрация оставляет воров в покое взамен на поддержание внешнего порядка в зоне и выполнение плана. Отношения «отрицаловки» и актива весьма напоминают «холодную» войну, порой перерастающую в «горячую». Почти все беспорядки в колониях происходят на почве дележа власти между этими влиятельными группировками…

А в основании колонийской пирамиды — основная масса осужденных, «мужики», «работяги». Это те, кто искренне встал на путь исправления, кому совесть не позволяет участвовать в бесконечной жестокой борьбе за власть и лишний кусок, кто из-за слабости физической либо слабости характера не нашел себе места ни в «отрицаловке», ни в активе… Администрация и актив требуют выполнять норму выработки, иначе — ШИЗО, лишение ларька, свидания с близкими… Фактически же ее надо ежедневно перевыполнять, чтобы отдавать часть изготовленной продукции вору, который не работает. Начальство закрывает на это глаза, начни прижимать блатных — они вовсе запретят «мужикам» трудиться под страхом расправы. Есть, однако, люди, которым приходится гораздо хуже, чем «работягам». Это «петухи», «обиженные», «опущенные» — те, из кого товарищи по заключению сделали пассивных гомосексуалистов… Кличка «петух» — на всю жизнь. Если он освободился, а через много лет вновь попал в места лишения свободы и скрыл свое прошлое, то разоблачение грозит ему смертью… В столовой эти несчастные сидят отдельно и едят из специальных мисок, в краях которых пробиты дырки — чтоб не дай Бог, не спутать! В общежитии они спят в особом углу.

Численность этих отверженных в ИТУ составляет около 35 тысяч человек…

Кроме основных «мастей», есть еще «шестерки» — холуи при ворах или буграх, «придурки» — осужденные, устроившиеся на «непыльные» работы дневальными, хлеборезами, библиотекарями, «черти» — те, кто пользуется устойчивой репутацией шуга горохового…"

В октябре 1991 года в газете «Правда» была опубликована статья молодого депутата СССР Юрия Голика, человека, который в свое время в прогнозах многих политических аналитиков претендовал на место Генерального прокурора СССР. Эта статья называлась "Рост преступности будет обвальным". В ней Ю. Голик заверял: "Анализ тенденций развития преступности за последние два-три года вкупе с социально-политическими брожениями наших дней позволяет сделать вывод, что мы стоим на пороге качественных изменений нашей доморощенной преступности, иными словами, будет не просто ее рост (что характерно и, увы, привычно для человечества), будет даже не скачкообразный рост, какой мы испытали в 1988–1989 годах, а будет обвальный рост.

Думается, следует дать некоторые пояснения, что означает "обвальный рост преступности". А означает он следующее. Во-первых, рост будет не «процентный» (к уровню прошлого периода), а кратный, причем "много".

Во-вторых, рост этот будет очень сжат по времени и свалится почти как снег на голову, да еще в "северном исполнении" — "зарядами".

В-третьих, этот вал будет настолько мощным, что наша хиреющая на глазах правоохранительная система не то что контролировать его не сможет — не будет успевать даже реагировать на совершаемые преступления.

Чувствовать этот вал начнем, надо полагать, уже по весне, а пик может наступить в конце 1992 — начале 1993 года. И происходить все это будет в условиях полного паралича всей нашей сложной и запутанной системы правоохранительных органов.

Судите сами, КГБ, которым так долго «демократы» пугали своих сограждан, в старом качестве уже просто) не существует. В новом он просто не готов (а на мой взгляд, и не должен) заниматься борьбой с общеуголовной преступностью. Прокуратура оказалась в подвешенном состоянии и вот-вот может стать разменной монетой в политических игрищах. Суд? Независимый и подчиненный только закону? Зная немного историю, смею уверить, что никогда еще не было на судей такого жесткого и неприкрытого преступного давления, как сейчас. Десятки (завтра будут сотни!) людей уже боятся идти в зал судебного заседания под угрозой физической расправы над ними или над их близкими. Что-то похожее, но только чуть-чуть похожее было в Италии в 50-60-е годы.

Остается МВД. Однако прогресс демократизации, департизации, деидеологизации, а ровно деассигнации, деквартиризации, депрофессионализации и прочих де…заций привел к тому, что люди из милиции уходят. В особенно плачевном состоянии оказался следственный аппарат…"

Отметим, что констатация последнего факта была сделана Ю. Голиком в середине октября 1991 года. А уже через месяц, 20 ноября, все та же газета «Правда» выступила со статьей под названием "Ликуйте, бандиты, убийцы и воры", в которой отмечалось: "В понедельник, 18 ноября в Санкт-Петербурге началось увольнение следователей городской и районных прокуратур, большинство из которых одновременно подали заявления об отставке.

Всякие забастовки за последние годы видел Питер. Но чтобы дружно прекращали работу сотрудники правоохранительных органов! Подобное наблюдалось в последний раз в 1917 году, во время Февральской революции. Но демократы тогда быстро ликвидировали городовых, решивших бастовать, чем вызвали шквал преступности и очень приблизили октябрьский переворот.

— Сейчас у нас складывается впечатление, что Российская власть, Верховный Совет, его комиссии, прокуратура республики умышленно истребляют институт следственных работников, — считает начальник следственной части прокуратуры города О. Блинов. — Мы ждали реформ, создания следственного комитета как самостоятельной структуры, ждали хоть какого-нибудь улучшения условий труда, жизни, оказалось, всем на нее наплевать.

Следователи прокуратуры находятся в самом унизительном положении по сравнению не только со своими коллегами из МВД, КГБ, но даже с рядовыми сотрудниками милиции. Ни дополнительных отпусков, ни положенных льгот, ни приличной зарплаты. За годы перестройки в прокуратуре число следственных работников сократилось почти втрое. А количество уголовных дел к концу нынешнего года по сравнению с 1987-м должно, по прогнозам, вырасти в два раза. В 1986 году не было раскрыто 14 убийств, на сентябрь нынешнего года — уже 86. Сколько преступников гуляет на свободе!"

В то время как правоохранительные органы страны теряли свои лучшие кадры, преступники продолжали совершенствовать свое мастерство и открывали для себя новые неизведанные горизонты. В том же октябре 1991 года известный нам начальник Главного управления по борьбе с оргпреступностью Александр Гуров, выступая на заседании Совета республики Верховного Совета РСФСР, заявил, что в России создаются фиктивные банки с целью их последующего закрытия, путем ложного банкротства, перевода огромных сумм из безналичных в наличные по сговору с банковскими работниками (только в Москве, по словам Гурова, ежедневно в среднем коммерческими банками «обналичивается» до 40 миллионов рублей).

Упомянул А. Гуров и мошеннические финансовые операции путем подделки банковских платежных документов (сотрудниками гуровского управления зафиксированы были факты выдачи фиктивных платежных средств на общую сумму более 8 миллиардов рублей), незаконные переводы капиталов за границу, осуществляемые как под видом платежа по фиктивным хозяйственным договорам, так и перечислением по фиктивным справкам в зарубежные банки переводных рублей гражданами, выезжающими за границу на постоянное место жительства.

В том же октябре 1991-го японская газета "Нихон кэйдой" писала: "Стало известно, что капиталы Советского Союза, ломающего сейчас голову над проблемой выплаты внешних долгов, с лета этого года уплывают в западные частные банки в виде незаконных вкладов.

На счетах этих банков оседает ныне большая часть поступлений советских предприятий от экспорта. По оценкам финансовых кругов, общая сумма таких вкладов составляет несколько миллиардов долларов, что соответствует примерно десятой часта той суммы, которую страна должна сегодня выплачивать кредиторам. Существование этих незаконных вкладов признает и Внешэкономбанк СССР. Размещены они в США, Западной Европе, а также в некоторых японских банках. С лета 1991 года действующие в различных советских республиках предприятия начали создавать свои отдельные счета в западных банках. Этот процесс усилился после путча. Сумма вкладов 1–1,5 млрд. долларов. Основная часть их находится в американских и европейских банках и размещена на низкопроцентных текущих счетах. Это выгодно самим банкам. Поэтому во многих из них принимают такие вклады, не выясняя, кто их вносит — советское предприятие или нет".

Еще одно разительное отличие нашей мафии от той же американской в том, что если в США вначале появились банки, а потом мафия, то у нас наоборот. Деятельность наших банковских систем началась именно с криминальных форм и уже в том же 1991 году наши правоохранительные органы забили тревогу по этому поводу. На одном из заседаний Верховного Совета Российской Федерации было зачитано послание работников МВД президенту Б. Ельцину. В нем, в частности, говорилось: "Ряд коммерческих банков, других предприятий, специализирующихся на переводе необеспеченных ресурсов безналичных денег в наличные, которые затем выбрасываются в коммерческий оборот, создают дестабилизирующую обстановку на финансовом рынке. Основными источниками этих безналичных денег, как правило, служат межбанковские и банковские кредиты, огромные переводы — до миллиарда рублей, — поступающие в Россию из отдельных республик Прибалтики, Закавказья в счет обеспечения фиктивных договоров между коммерческими структурами".