Н. А. Дурова

Н. А. Дурова

Пушкин в нескольких фразах своего предисловия к отрывку из «Записок» Н. А. Дуровой, печатавшемуся в «Современнике», вскрыл необычайный интерес ее личной судьбы и ее мемуарных записей.

«В 1808 году молодой мальчик по имени Александров вступил рядовым в Конно-польский уланский полк, отли­чился, получил за храбрость солдатский Георгиевский крест и в том же году произведен был в офицеры в Мариупольский гусарский полк. Впоследствии перешел он в Литовский уланский и продолжал свою службу столь же ревностно, как и начал.

По-видимому, все это в порядке вещей и довольно обыкновенно; однако ж это самое наделало много шуму, породило много толков и произвело сильное впечатление, от одного нечаянно открывшегося обстоятельства: корнет Александров был девица Надежда Дурова.

Какие причины заставили молодую девушку хорошей дворянской фамилии оставить отеческий дом, отречься от своего пола, принять на себя труды и обязанности, которые пугают и мужчин, и явиться на поле сражений — и каких еще? Наполеоновских! Что побудило ее? Тайные семейные огорчения? Воспаленное воображение? Врож­денная, неукротимая склонность? Любовь?.. Вот вопро­сы, ныне забытые, но которые в то время сильно занимали общество.

Ныне Н. А. Дурова сама разрешает свою тайну. Удостоенные ее доверенности, мы будем издателями ее любопытных записок. С неизъяснимым участием прочли мы признания женщины столь необыкновенной; с изум­лением увидели, что нежные пальчики, некогда сжимав­шие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером быстрым, живописным и пламенным. Надежда Андреевна позволила нам украсить страницы «Современ­ника» отрывками из журнала, веденного ею в 1812—13 году. С глубочайшей благодарностию спешим воспользо­ваться ея позволением».

Надежда Андреевна Дурова (1783—1866), получив­шая от Александра I за свои воинские заслуги право именоваться Александром Андреевичем Александровым, решила в середине 30-х годов издать записки о своей необыкновенной военной карьере. Отсюда ее переписка и встречи с Пушкиным, который живо заинтересовался автобиографией «Кавалерист-девицы». Под этим заглавием записки ее вышли в свет в Петербурге в 1836 г. после того, как Пушкин напечатал отрывок из них в своем «Современнике»[25]. Переписка ее с Пушкиным носит литературно-деловой характер.

Н.А.Дурова — А. С. Пушкину

5 августа 1835 г. Елабуга

Не извиняюсь за простоту адреса, милостивый госу­дарь Александр Сергеевич! Титулы кажутся мне смешны в сравнении с славным именем вашим.

Чтоб не занять напрасно ни времени, ни внимания вашего, спешу сказать, что заставило меня писать к вам: у меня есть несколько листов моих записок; я желал бы продать их и предпочтительно вам. Купите, Александр Сергеевич! Прекрасное перо ваше может сделать из них что-нибудь весьма занимательное для наших соотечест­венников, тем более что происшествие, давшее повод писать их, было некогда предметом любопытства и удивления. Цену назначьте сами; я в этом деле ничего не разумею и считаю за лучшее ввериться вам самим, вашей честности и опытности.

Много еще хотел бы я сказать о моих записках, но думаю, что вам некогда читать длинных писем. И так упреждаю вас только, что записки были писаны не для печати и что я, вверяясь уму вашему, отдаю вам их, как они есть, без перемен и без поправок.

Преданный слуга ваш Александров.

Н.А.Дурова — А. С. Пушкину

30 сентября 1835 г. Елабуга

Не знаю, что мне делать, милостивый государь Александр Сергеевич! Еще в апреле послана была Рукопись моя, в трех тетрадях, к Мамышеву, в Гатчино. Первые две он получил, но последняя пропала. Я вправе так думать, потому что шестой месяц, как Мамышев ничего не отвечает мне. При этой последней тетради был и портрет мой, писанный с меня в шестнадцатилетнем возрасте моем и, разумеется, в том виде, в каком мне надобно было быть тогда. Я пишу Мамышеву, чтоб он отослал к вам мои записки; но если вы не получили еще их, прошу меня уведомить: я тотчас пришлю вам подлин­ник их. Примерное несчастие было бы, если бы и он пропал.

Адрес прошу делать на собственное мое имя: Алек­сандрову в Елабуге.

Искренно почитающий вас Александр Александров.

Н. А. Дурова — А. С. Пушкину

6 января 1836 г. Елабуга

Милостивый государь! Александр Сергеевич! Мамы­шев давно уже писал мне, что отослал рукопись мою к вам, итак, позвольте мне узнать ваше мнение об ней и то, угодно ли вам взять ее? В случае, если она вам не надобна, прошу вас покорно переслать ее ко мне обратно. Преданный слуга ваш Александр Александров.

А. С. Пушкин —Н. А. Дуровой

19 января 1836 г. Петербург

Милостивый государь Александр Андреевич. По последнему письму вашему, от 6 января, чрезвычайно меня встревожило. Рукописи вашей я не получил, и вот какую подозреваю на то причину. Уехав в деревню на 3 месяца, я пробыл в ней только 3 недели и принужден был наскоро воротиться в Петербург. Вероятно, ваша рукопись послана в Псков. Сделайте милость, не гневай­тесь на меня. Сейчас еду хлопотать; задержки постараюсь вознаградить.

Я было совсем отчаивался получить «Записки», столь нетерпеливо мною ожидаемые. Слава богу, что теперь попал на след.

С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть вашим усерднейшим и покорней­шим слугою.  Александр Пушкин.

 Н. А. Дурова — А. С. Пушкину

17 февраля 1836 г. Елабуга

Милостивый государь! Александр Сергеевич!

Рукопись моя, вояжируя более года, возвратилась наконец ко мне; я несколько суеверен, и такая неудача заставляет меня переждать козни злого рока. Летом я приеду сам с моими записками, чтоб лично отдать их под ваше покровительство; а теперь в замену брат посылает вам мои «Записки 12-го года», если вы найдете их стоящими труда, чтоб поправить; они не были присоеди­нены к тем, которые были присланы вам из Гатчино; может быть, я сужу пристрастно, может быть, я увлекаюсь воспоминаниями, но «Записки 12-го года» мне кажутся интереснее первых.

С истинным почтением честь имею быть вашим покорнейшим слугою, Александр Александров.

Н. А. Дурова — А. С. Пушкину

7 июня 1836 г. 11етербург

Имя, которым вы назвали меня, милостивый государь Александр Сергеевич, в вашем предисловии, не дает мне покоя! Нет ли средства помочь этому горю? «Записки» хоть и напечатаны, но в свет еще не вышли, публика ничего об них не знает, итак, нельзя ли сделать таким образом: присоедините их к тем, что сегодня взяли у меня, издайте все вместе от себя и назовите: «Своеручные записки русской амазонки, известной под именем Алек­сандрова». Что получите за эту книгу разделите со мною пополам, за вычетом того, что употребите на напечатание. Таким образом, вы не потерпете ничего чрез уничтожение тех листов, где вы называете меня именем, от которого я вздрагиваю, как только вздумаю, что 20-ть тысяч уст его прочитают и назовут. Угодно ли вам мое предложе­ние? Не опечаливайте меня отказом.

Когда покажете царю мои «Записки», скажите ему просто, что я продаю их вам, но что меня самого здесь нет; непостижимый страх овладевает мною при мысли о нашем Государе! Может быть, он и напрасен, но я не могу управиться с каким-то неприятным предчувствием. В ожидании ответа вашего остаюсь истинно почитающий вас Александров.

А. С.Пушкин — Н. А. Дуровой

Первая половина июня 1836 г. Петербург

Вот начало ваших записок. Все экземпляры уже напечатаны и теперь переплетаются. Не знаю, возможно ли будет остановить издание. Мнение мое, искренное и беспристрастное, — оставить как есть. «Записки ама­зонки» как-то слишком изысканно, манерно, напоминает немецкие романы. «Записки Н. А. Дуровой» — просто, искренно и благородно. Будьте смелы — вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое вас прославило. Полумеры никуда не годятся. Весь ваш А. П.

Дом мой к вашим услугам. На Дворцовой набереж­ной, дом Баташева у Прачечного мосту.

Н. А. Дурова — А. С. Пушкину

24 июня 1836 г. Петербург

Видеться нам, как замечаю, очень затруднительно: я не имею средств, вы — времени. Итак, будемте писать, что все равно: тот же разговор.

Своеручные записки мои прошу вас возвратить мне теперь же, если можно; у меня перепишут их в четыре дня, и переписанные отдам в полную вашу волю, в рассуждении перемен, которые прошу вас делать, не спрашивая моего согласия, потому что я только это и имел в виду, чтоб отдать их на суд и под покровительство таланту, которому не знаю равного, а без этого неодоли­мого желания привлечь на свои «Записки» сияние вашего имени я давно бы нашел людей, которые купили бы их или напечатали в мою пользу.

Вы очень обязательно пишете, что ожидаете моих приказаний; вот моя покорнейшая просьба, первая, по­следняя и единственная: действуйте без отлагательства. Что удерживает вас показать мои записки Государю, как они есть? Он ваш цензор. Вы скажете, что его дома нет, он на маневрах! Поезжайте туда, там он верно в хорошем расположении духа, и записки мои Его не рассердят.

Действуйте или дайте мне волю действовать; я не имею времени ждать. Полумеры никуда не годят­ся! Нерешительность хуже полумер; медленность хуже и того и другого вместе! Это — червь, подтачивающий корни прекраснейших растений и отнимающий у них возможность принесть плод! У вас есть враги; для чего же вы даете им время помешать вашему делу и вместе с тем лишить меня ожидаемых выгод?

Думал ли я когда-нибудь, что буду говорить такую проповедь величайшему гению нашего времени, привык­шему принимать одну только дань хвалы и удивления! Видно, время чудес опять настало, Александр Сергеевич! Но как я уже начал писать в этом тоне, так хочу и кончить: вы и друг ваш Плетнев сказали мне, что книгопродавцы задерживают вырученные деньги. Этого я более всего на свете не люблю! Это будет меня сердить и портить мою кровь. Чтоб избежать такого несчастия, я решительно отказываюсь от них; нельзя ли и печатать, и продавать в императорской типографии? Там, я думаю, не задержат моих денег?

Мне так наскучило бездейственная жизнь и беспо­лезное ожидание, что я только до 1-го июля обещаю вам терпение, но с 1-го, пришлете или не пришлете мне мои записки, действую сам.

Александр Сергеевич! Если в этом письме найдутся выражения, которые вам не понравятся, вспомните, что я родился, вырос и возмужал в лагере: другого извинения не имею. Простите, жду ответа и рукописи.

А. С.Пушкин — Н. А. Дуровой

Конец июня — начало июля 1836 г. Петербург

Очень вас благодарю за ваше откровенное и ре­шительное письмо. Оно очень мило, потому что носит верный отпечаток вашего пылкого и нетерпеливого ха­рактера. Буду отвечать вам по пунктам, как говорят подьячии.

1) Записки ваши еще переписываются. Я должен был их отдать только такому человеку, в котором мог быть уверен. Оттого дело и замешкалось.

2) Государю угодно было быть моим цензором: это правда; но я не имею права подвергать его рассмотрению произведения чужие. Вы, конечно, будете исключением, но дя сего нужен предлог, и о том-то и хотелось мне с вами переговорить, дабы скоростью не перепортить дела.

3) Вы со славою перешли одно поприще; вы вступаете на новое, вам еще чуждое. Хлопоты сочинителя вам непонятны. Издать книгу нельзя в одну неделю; на то требуется по крайней мере месяца два. Должно рукопись переписать, представить в цензуру, обратиться в типо­графию и проч., и проч.

4) Вы пишете мне: действуйте, или дайте мне действовать. Как скоро получу рукопись переписанную, тотчас и начну. Это не может и не должно мешать вам действовать с вашей стороны. Моя цель — доставить вам как можно более выгоды и не оставить вас в жертву корыстолюбивым и неисправным книгопродавцам.

Ехать к Государю на маневры мне невозможно по многим причинам. Я даже думал обратиться к нему в крайнем случае, если цензура не пропустит ваших записок. Это объясню я вам, когда буду иметь счастие вас увидеть лично.

Остальные 500 рублей буду иметь вам честь доста­вить к 1-му июлю. У меня обыкновенно (как и у всех журналистов) платеж производится только по появлении в свет купленной статьи.

Я знаю человека, который охотно купил бы ваши Записки; но, вероятно, его условия будут выгоднее для него, чем для вас. Во всяком случае, продадите ли вы их или будете печатать от себя, все хлопоты издания, корректуры и проч. извольте возложить на меня. Будьте уверены в моей преданности и ради бога не спешите осуждать мое усердие.

С глубочайшим почтением и преданностью честь имею быть, милостивый государь, вашим покорнейшим слугою.

Александр Пушкин.

Р.S. На днях выйдет 2-й № «Современника». Тогда я буду свободнее и при деньгах.

Н. А. Дурова — А. С. Пушкину

31 июля 1836 г. Петербург

Пришлите мне мои листочки, Александр Сергеевич! Их надобно сжечь, так я желал бы иметь это удовольствие поскорее. Я виделся с князем Дундуковым, но рукописи ему еще не отдал; им обоим, я думаю, не до того: у Петра Александровича жена при смерти!

Позволите ли вы мне поместить проданный вам отрывок во вторую часть?

Ваш покорный слуга Александров.

Н. А. Дурова — А. С. Пушкину

22 декабря 1836 г. Петербург

Милостивый государь Александр Сергеевич! Имею честь представить вам вторую часть моих «Записок»; извините, что не сам лично вручаю вам их, но я давно уже очень болен, и болен жестоко. Дела мои приняли оборот самый дурной; я было понадеялся на милость царскую, потому что ему представили мою книгу; но, кажется, понадеялся напрасно: вряд ли скажут мне и спасибо, не только чтоб сделать какую существенную пользу.

Простите, будьте счастливы.

Преданнейший слуга ваш Александр Александров