Глава XXVII

Глава XXVII

День задержания 7:30. ПВД

Приятной озоновой прохладой после ночного дождя дышал утренний воздух. Это особенно ощущалось в ожидании предстоящего дня. Который, по всем прогнозам, — поднимающееся солнце и небо без облачка, долгожданная «точечная» засада и общевойсковая спецоперация — обещал быть жарким.

Стараясь не шуметь, Катаев и Рябинин вышли на улицу, до построения оставалось полчаса, большая часть народа находилась в кубриках, готовясь к масштабным событиям. По вчерашней договоренности, до Ханкалы Костю сопровождал Сергей, «буханка» ОМОНа с выключенным двигателем стояла у ворот.

Двое бойцов, раздвинув препятствия на «змейке», ожидая команды, попинывали колеса машины. Луковец ждал оперов внутри.

— Всё по плану? — не оборачиваясь, спросил он севших назад оперативников.

Водитель Гена отмахнул своим бойцам у КПП и те, в свою очередь, кивнув постовым на ворота, запрыгнули в «буханку» на места прикрытия.

— Как рука, Сеня? — пробасил Гена, трогая машину с места в открывающиеся ворота.

— Боюсь застудить… — в тон ему отшутился Костя, разматывая бинт, чтобы избавиться от гипсовой обузы на время операции.

Пока ехали до Ханкалы, не теряя времени, ещё раз закрепили пройденное, пробежав по основным моментам. Костя и «Визири» стоят на блокпосту, в ожидании фигуранта. Опера и омоновцы завершают эпопею с Сейфуллой последними «уличными». По возможности, как следственное действие закончится, одна из оперских машин с Сейфуллой и следаком пристраивается в общую колонну ВВ и двигает на базу. Второй УАЗик с операми и одна машина ОМОНа, скорее всего та на которой они едут, уходят на алханкалинский блокпост. «Коробку» «Визиря» решено, ввиду большой вероятности «порожняка», не подключать. Связь можно держать напрямую, пока Рябинин и Луковец работают в городе, а по уходу на окраину, придется «окрикиваться» через дежурку или по «проблемному» общему каналу.

* * *

У «Визирей» давно всё было готово. Саша встречал друзей на первом КПП Ханкалы, куда он добежал в рамках утренней разминки. Пока ехали до расположения отряда, пышущему здоровьем спецназовцу коротко обрисовали все проблемы и, достаточно условные, варианты их решений. Саша, как человек бывалый, не разбирающийся в тонкостях оперативно-ведомственных перепитий, для себя уяснил одно — его подразделение работает только на Комсомольском направлении, по возможности живьем, с утра до комендантского часа.

— А всё остальное, Рябина, мне до задницы! — прощаясь, хлопнул он по плечу своего друга.

Придерживающиеся того же мнения бойцы череповецкого ОМОНа, весело хохотнули и «буханка», фыркнув выхлопной трубой, попрыгала по, разбитой бронетехникой, дороге обратно.

— Сейчас «коробка» от наливника подъедет — будем выдвигаться, — сказал Саша, шагая рядом с Костей к своей палатке.

— А что, Лёха с Андрюхой ещё не приехали? — поинтересовался Костя, когда Саша, отогнув полог, пусть его в пустую палатку.

— Они только через час с Моздока выйдут, — Саша с размаху шмякнулся на койку и принялся стаскивать кроссовки, — как я понял нам и одного бэтээра хватит?

— Ну да… работаем на одном блоке, — потемнев лицом от вчерашних нервяков, Костя положил автомат на табуретку.

— Костяныч… вот чего… — Саша, что-то вспомнив, осмотрел опера с головы до ног, — надо тебя переодеть, а то ты, как прыщ на залупе, среди нас торчать будешь. Ты, как я понял, будешь в тачки заглядывать, а мы рядом сторожить…

— Типа того… — кивнул ему Костя, — если наш клиент, — я говорю «попутного ветра», ну а вы…

— Поэтому если там тревожные будут ехать, то сразу поймут, что среди красивого армейского однообразия, — он широко, по-доброму, ухмыльнулся, — болтается оперок с галимыми нарушениями формы одежды.

— «Комок», — между прочим, я за свои мозольные покупал, — Костя вытянул обе руки вперед, — американский «Вудланд», не хрен собачий…

— Вот, я и говорю, непатриотично ни хера, — Саша встал и прошел к телевизору, на котором в гнезде зарядки, торчала радиостанция.

— Леший-семь, зайди ко мне, — коротко, безо всяких «как слышишь — прием», бросил он в сеточку микрофона, сразу же вернув брусок с антенной на место.

Через минуту в палатку заглянул белобрысый боец в камуфляже с погонами сержанта.

— Мережин! Вот этого мужчину, — показал на Костю Саша, фасуя гранаты и магазины по разгрузке, разложенной на койке, — надо одеть по боевому, как бойца отряда спецназначения «Визирь»! В течение пяти минут… Задача ясна?!

Костя встал, чтобы сержант смог оценить его, не совсем спецназовские, габариты…

— Берет краповый? — уточнил, выходя из палатки, боец.

— Сдавать будешь? — весело глянул на опера Саша.

Тот отрицательно замотал головой:

— Пожить ещё хочется.

Саша, как товарищ Сухов, кхекнул и сказал вслед Мережину:

— По-боевому… Маску и сферу, понял?

Молчаливый кивок и полог палатки за старшиной опустился.

Через десять минут из командирской палатки вышли Катаев и Щепёткин. Несмотря на разницу в размерах, выглядели они почти одинаково. На оперативнике была ладноподогнанная «горка», штатный спецназовский бронежилет и утянутая разгрузка-«лифчик». Хлопчатобумажную черную маску Костя закатал на макушку, автомат повесил на грудь, по-боевому, сферу, не торопясь надевать, держал в руке. Штурмовое отделение дожидалось их, взгромоздившись на, работающий, источающий запах соляры, БТР.

— С Богом! — Саша посмотрел в небо, на бронетранспортер, на бойцов, на Катаева и, веря, перекрестился.

— С Богом! — что-то светлое и теплое опахнуло душу, — Костя тоже осенил себя крестным знамением.

* * *

ПВД 9:0

После завтрака опера потянулись на планерку. Жо-ганюк, как и обещал, с ходу принялся за расклад своих соображений. Слюняева не было, ввиду участия в совещании по взаимодействию с войсками у коменданта, поэтому Николай Иванович, очевидно, с высшего благословления, разливался соловьем. Обозначенное красивым словом диспозиция, на деле явилось обычным изложением хода следственного действия, в учебниках по криминалистике, именуемое проверка показаний на месте преступления. Опера, с кислыми минами, слушали эту ахинею, а сидящий в дальнем углу Липатов, под конец даже всхрапнул. Гапасько тычком в бок привел его в чувство и тот прикрыл свою оплошность интеллигентским покашливанием.

— Кстати, где Катаев? — вопрошающе оглядел собравшихся Жоганюк.

Первым среагировал Бескудников:

— В ОМОНе, на перевязке…

— Ах, да… Он заходил вчера, — пробормотал полковник себе под нос и углубился в бумаги. Опасность миновала.

Прошло ещё минут десять ненужного словоизвержения и Жоганюк распустил личный состав. Время «Ч» назначили на 11:30.

Рябинин и Долгов, пользуясь тем, что нижний рабочий кабинет свободен, выдернули Бекхана — ему нельзя было давать расслабляться, да и лишняя возможность прогнать его ещё раз по всем обстоятельствам не помешала бы. Кутузов, прицепив к себе ординарцами Липатова и Гапасько, отправился в прокуратуру к Магомеду для объявления о готовности оперсостава. Оставшиеся втроем, Бескудников, Кочур и Поливанов, стоя на пандусе возле входа в жилой корпус, поплевывая и покуривая, наблюдали за сценой, собирающихся на «зачистку» комендачей и мобовцев. Бес, по своей привычке, комментировал действия мельтешащих солдат и офицеров.

— Флаг! Флаг забыли! — проорал он офицеру штаба Калугину, которого тихо ненавидел весь уголовный розыск за постоянные попытки отжать видеомагнитофон.

Тот, необычайно серьезный, старался держаться около Сереги Нестерова, в чьи обязанности входило хроникально-документальное видеосопровождение мероприятия. Калугин, увешанный ножами, гранатами и ракетницами, стоял на широкораставленных ногах и, по-казачьи топорща усы, таращился то на «Урал», то на БРДМ. Услышав окрик Беса, он сердито зыркнул:

— Какой нах… флаг?! Пьяный, бл… ь?!

Бескудников, нисколько не смутившись, сохраняя серьезное выражение лица, ответил:

— Жопяной! Я это, по-твоему, шучу что ли?! Иди к подполковнику Слюняеву, куратору из Мобильника, он у Жоганюка! У каждого подразделения должен быть флаг, скажи Серёга! — крикнул он Нестерову, копошащемуся в своей камере.

Тот, не слыша и не слушая, кивнул, чтоб отстали.

— Вот! — торжествующе заблажил Бес, — не веришь, бля! У нас Гапасько давно уже на машину крепит… Эх, ты! Штабной! — и театральным жестом махнув рукой, демонстративно отвернулся.

Туповатый Калугин, потоптавшись на месте (рядом с ним в «Урал» грузились только офицеры МОБа, относившиеся к нему с такой же симпатией, что и опера), ещё раз недоверчиво посмотрел на, выражающую презрение, спину Беса, нерешительно пошел в сторону комендатуры.

Гадливо улыбаясь, Бес сказал Кочуру и Поливанову:

— Сейчас Слюняй ему даст… Барабан на шею.

* * *

Блокпост 9:00

— Здорово, парни! — сто десять килограммов живого веса и «пятнашка» снаряжения практически бесшумно соскочила с борта БТРа на землю.

Саша, широко улыбаясь, поздоровался с двумя омоновцами, дежурившими на первой линии блокпоста.

— Мы тут пошалим у вас? — обратился он к старшему по возрасту. Броневик, рокоча двигателем, выворачивал на исходный рубеж, как в случае задержания Саламбека и Турпала. Бойцы, спрыгнув, кучковались за блокпостом. Костя выбрался из десантного отсека и подошел к омоновцам и офицеру «Визиря».

— Сильно? — также улыбчиво поинтересовался омоновец, — если с шумом и стрельбой, то лучше к командиру сходите.

Саша обернулся на опера:

— Шуметь будем?

Костя пожал плечами:

— От нас особо не зависит…

— Ты тогда сходи, курсани начальство, а я пока бойцов на месте сориентирую…

Костя, сопровождаемый одним из омоновцев, ушел в отдельно стоящее жилое здание, типа «прорабки», обложенное ящиками с песком, Саша же, свистом собрав вокруг себя подчиненных, тихим голосом объяснял задачу, расстановку и прочие нюансы.

Машин на трассе пока не было, утро выдалось не туманным и не влажным, поднимающееся солнце обещало угарный день. Командир отряда, занимавшего блокпост, ещё спал. Его заместитель, вышедший проверить несение службы, оказался бывшим курсантом вологодской школы милиции. Поэтому, узнав из какого подразделения (с географической точки зрения) Катаев, какой спецназ будет работать и, что предстоит провернуть, он, компанейски бросив «без базара», пригласил на чай-пиво-водку. Из опасения пропустить первые утренние машины, Костя был вынужден отказаться, уйдя к грозненскому рубежу блока.

Замкомандира отряда Дима, пообещав через полчаса подойти тоже вернулся в свою хижину. По общей договоренности с дежурной сменой ОМОНа, Костя и кто-нибудь «Визирей» стоят за переднеплановой плитой, осматривая, движущиеся из города, автомобили. Не заинтересовавший их транспорт, они спокойно пропускают по «змейке» дальше, на волю омоновцев. Любая машина, вызвавшая интерес, тормозится Костей при въезде на зигзаг дорожки меж каменных блоков. Дальнейшие действия оперативника и бойцов спецназа для омоновцев не раскрывались. В случае успеха увидят сами. Саша, рассредоточив подчиненных, притащил из БТРа ведро, чтобы наблюдавшим можно было по очереди, отдыхать, сидя на импровизированном пуфике.

— Костя, ты, конечно, уже в курсе, — проводив взглядом «Волгу» с пожилым чеченцем за рулем, сказал Саша, — но на всякий случай. Как маякнёшь, что это они, уходи в сторону… Мы в случае сопротивления, не бодаемся… Валим, на хер…

— Я помню… — без улыбки ответил Костя, — вы хотя бы одного оставьте… очень надо…

Саша молча проверил крепления сферы на Костиной голове, подутопил в ножны торчащую рукоятку ножа в его разгрузке и, отвернувшись на сектор наблюдения, вздохнул:

— Врать не умею, поэтому обещать не буду…

* * *

ПВД 10:30

В воздухе все ещё висел газ дизельных выхлопов, несмотря на то, что «Уралы» ушли почти полчаса назад. В кабинете первого этажа работал Магомед и Лавриков. Первый производил обязательный, перед «выводкой» допрос, второй фиксировал все это на видеопленку.

Фоном допроса служил обязательный Михаил Анатольевич по полной боевой. Всё равно, в кабинет больше никто не влезал. Слюняев и Жоганюк, заложив руки за спину прогуливались по импровизированной аллее между зданий.

На радиостанции в дежурке, будучи ещё и дежурным опером в этот день, ожидая сообщения от Куренного об «очищенном» пространстве, сидел Ваня Поливанов. Гапасько и Липатов обновляли на крыле УАЗа надпись про родную Украину. Остальные оперативники наблюдали за художественным процессом. Бес, изредка подкидывал другие варианты, Господа оформители игнорировали. Отделение ОМОНа, оставленное для огневого прикрытия, вместе с командиром, в этот раз Володей Малдером, полным составом, прямо в форме, дремало у себя в кубрике. Понять парней было можно — час назад они «слезли» с «Точки», где оттянули круглосуточную вахту.

Со стороны ушедших колонн ни взрывов, ни стрельбы слышно не было. Что очень радовало. Из-за угла здания показался постовой КПП. Увидев тусующихся в кубрике оперов, крикнул:

— Парни! Дойдите кто-нибудь до КПП, там к вам приехали!

Липатов бросил кисточку в банку, сдирая на ходу нитяные перчатки, молча пошел за постовым. Оказалось, что прибыли коллеги из Калуги, составлявшие отдел криминальной милиции Фабричного Центра Содействия. Липатов дал знак старшему КПП и пара УАЗиков вкатилась на территорию Фрунзенского Центра. Услышав шум двигателей, опера покинули инсталляцию Гапасько и вышли навстречу гостям. Большей частью калужане и вологжане знакомы не были.

Только Рябинин, Липатов и кто-то ещё разок-другой заезжали к соседям для обмена информацией. Сергей, как радушный хозяин, несмотря на скорый выезд, пригласил калужан на чаёк в кубрик. Из десятка приехавших, только трое были операми, остальные являлись офицерами штаба. Именно они везли отчеты в Ханкалу, инициатива заскочить к вологжанам принадлежала одному из сопровождавших оперов — Коле Белобровкину. Тому самому, который делился информацией по Сейфулле. Вообще, работа оперподразделений Фабричного Центра отличалась от деятельности вологжан, как ход двухсотлетней черепахи от галопа арабского жеребца.

Общая установка начальника УВД Калужской области, в целом правильная, домой должны вернуться все. Живыми и здоровыми. И поэтому на сегодняший день, Фабричный Центр Содействия, участвуя лишь в операциях с войсковым прикрытием, не имел в своих рядах ни одного легкораненого. В то время как в Вологду отправилось три цинка, а в госпиталях числилось с десяток «трёхсотых». Всё это было взаимосвязано — тихоспокойно волоча лямку командировки, не теряя своих, калужане не приобретали болевой злобы, толкавшей на резкие и рисковые действия, переходящие в расплату по личному.

Не отказавшись от чая и пряников, Белобровкин с двумя коллегами, присели за кухонный стол. В ходе чайной церемонии соседи, не удержавшись от привычного оперского зуда, поинтересовались успехами. Рябинин их сдержанно порадовал, сообщив, что их информация по Сейфулле подтвердилась — «дух» захомутан, правда, за другие грехи.

После этого калужане, с возросшим уважением посматривая на хозяев, заинтересовались методами работы. Вологжане не хотели растрачивать собранность перед выездом на мероприятие, к тому же у всех на задворках памяти держалась засечка про «Визирь», Катаева и блокпост. Только Бескудников не преминул поучить коллег уму-разуму. Однако, разошедшегося лектора, притормозил Рябинин, напомнив о приближении времени «Ч». И гости, и хозяева, закончив с чаепитием, вышли из помещения, на дорожку закурив.

— А чего это за таблички у вас на машинах? — Белобровкин показал на два оперских УАЗика, подготовленных к выезду.

Как обычно, на лобовых стеклах белели надписи «Грозсвязь» и «Грозэнерго».

— Оперативная смекалка, — отреагировал Бес, — вот у вас все тачки завешаны бронниками… колесо какое-то непонятное сбоку — сразу ясно или менты или вояки.

A y нас, почти гражданские, пока «духи» разбираются… мы уже тю-тю…

— Мы вот так вот по две машины и не гоняем, сегодня исключение… отчеты горят, — пыхнул сигаретой калужанин, — обычно, колоннами, а там пожирней «колеса» есть, плюс «прикрышка»… А вообще идея прикольная, сейчас тоже себе залепим.

— За авторские права занести не забудьте, — потряс Бес указательным пальцем, — а то есть тут некоторые…

— На обратном пути, — засмеялся Белобровкин и, подчинившись энергичным призывам, рассевшихся по местам штабистов, торопливо пожал всем операм руки, — Ну, пока…

* * *

Блокпост 10:30

Саша так и не покинул Катаева и они вдвоем продолжали вести наблюдение. Воздух, до тридцатиградусной жары, ещё не прогрелся, однако все равно, пот, проступив по всему телу, изредка стартовал коротенькими ручейками.

Для Кости ношение сферы было делом непривычным и страдал он, большей частью, из-за этого. Приходилось периодически прислонять голову к бетону, чтобы шея хоть немного отдыхала. Саша, сосредоточенно глядя на дорогу, умудрялся травить короткие армейские байки, перемежая их с запросами обстановки у бойцов засады и подхода Андрея — Алексея из Моздока. Костя, в свою очередь, ещё раз более подробно пересказал причины перекрытия только одного блокпоста, коротко обрисовав ситуацию — «свои среди чужих, чужие среди своих». Изложил предполагаемую героическую биографию Тимура — Родиона, которого предстояло задерживать.

— Куда везём? — выслушав до конца, задал Саша вопрос. Глаза его нехорошо потемнели, — в «официалку»?

— Решение, как я тебе ещё вчера говорил пока не принято… — через силу ответил Костя.

Разговаривать со спецназом, у которого есть только черное и белое, на эту тему было сложно. Конечно, Саша прекрасно понимал, что захваченного «духа» придется информационно выпотрошить, но вот дальше у оперов решения не было. А у Саши было.

— Ну-ну…

На дороге, сквозь пыль, проступили очертания «девятки». Тонировка не позволяла разглядеть находящихся в салоне.

— Выход! — Саша катнул маску из-под сферы ровно до носогубной складки, став «Зорро» Костя раскатал полностью.

«Девятка», пройдя первый этап «змейки», остановилась. Из-за руля выскочил невысокий, плотный чеченец лет сорока, мельтеша документами. Костя принял левой рукой паспорт и пластиковые карточки, заглядывая водителю за спину, спросил:

— Следуете один?

— Нэт-нэт… С жэной… — он услужливо повел рукой к машине. Костя подошел к открытой дверце и заглянул в салон. Нагибаясь, он заметил за обочиной, торчком вставшие сквозь сорняки и кусты, маковки сфер. Саша стоял наискось, за опером, свесив автомат, в полуленивой позе. Однако, Костя знал цену этой лже-вальяжности. В салоне сидела пожилая женщина, испуганно хлопая глазами. Открыв вторую пассажирскую дверь, Костя больше никого не увидел.

— Багажник открыть? — хозяин был не новичок.

— Если возможно… — вежливо кивнул Костя.

Чеченец заслужил такого отношения. Багажник был пуст, лишь в углу ютилась котомка с гаечными ключами.

Вернув водителю документы, Костя и Саша ушли с дороги за плиту, освобождая проезд. Грибы касок, незаметно утонув, скрылись в зарослях. На посту опер и спецназовец вновь вперились в дорогу.

— Как вы в этих гирях ходите? — утирая влагу с висков, спросил Костя.

— У нас один деятель из контрактников умудрился, не снимая сферы, телку трахнуть, когда с учений на базу возвращались, — хохотнул Саша, — заволок в «бэху» и вперед… А ты всего пару часов таскаешь…

— Телку… — Костя аж прижмурился, — я бы трех в таких сомбреро изловчился… Третий месяц уже…

— Третий это не страшно, — скалил зубы Саша, — я, вот, через полгода приезжаю и как карбюратор мопедный…

— В смысле? — не понял Костя.

— Два такта и впрыск! — уже в голос заржал «Визирь».

Проемеявшись, Саша вгляделся вдаль:

— Вроде нет никого… Давай-ка освежимся…

Они поставили сферы на землю. Косте показалось, что за ушами воздушные шарики поднимают его голову. Саша, за несколько секунд, обернулся до БТРа и обратно, притащив две полтарашки» прохладной минералки. Костя, сделав несколько жадных глотков, по примеру спецназовца, вылил на голову с поллитра. Мурашками пробежали пузырьки по макушке, шее, ключицам, скользнув за шиворот.

— Всю не выливай, оставь, — Саша закрутил пробку и бросил бутылку в ноги, — сейчас башка просохнет за пару минут, пока тихо, маски напялим и дальше ждем…

Утерев, обритую наголо голову носовым платком, Костя натянул скатанную маску, стало гораздо комфортней.

— Пора… — Саша поднял с земли средство индивидуальной защиты. Вдали пылилось облачко приближающейся машины, — едет кто-то…

* * *

ПВД 11:00

— Ну что надо собираться потихоньку, — сказал Ряби-нин, когда за калужанами захлопнулись ворота, — а вон и Лаврик чешет.

Из комендатуры по направлению к операм, с камерой в руках, шагал Саша Лавриков. Вид у майора был, как у бурлака, дотолкавшего баржу от Астрахани до Ярославля. В кабинете, очевидно, было душно и жарко.

— Саня вы всё? — не сходя с пандуса спросил его Ря-бинин.

— Ага, — кивнул тот, тяжело поднимаясь по ступенькам, — Анатольич просит собираться… ОМОН зовите, с рынка откричались, что плацдарм расчищен… можно ехать…

— А Поливаныч где? — поинтересовался Бес, пока Лавриков не скрылся в своей клетушке.

— Он и Анатольич Сейфуллу в комок переодевают… вас ждут…

— Я к Малдеру! — Бескудников спрыгнул с пандуса и побежал к омоновцам.

Остальные опера, толкаясь в узком проходе между мешков с песком, отправились обряжаться в броню, разгрузочные жилеты и оружие.

Гулкий отзвук недалекого взрыва влетел в пространство кубрика, заметавшись в поворотах и аппендиксах, когда оперативники заканчивали экипировку. Едино вскинулись друг на друга глазами и на секунду замерли. Ещё через секунду картинка распалась. Рябинин схватил, лежащую перед ним на койке, единственную на весь уголовный розыск, радиостанцию с «общим каналом» и принялся судорожно вертеть тумблер настройки.

— Бл, где-то рядом совсем… — растерянно, продолжая вслушиваться, пробормотал Долгов.

Кочур, закинув автомат за спину, убежал в дежурку. Не говоря больше ни слова, опера, всей массой, потянулись на выход. Рябинин шел последним, приложив рацию к уху. Около входа в комендатуру скученно толпились сотрудники Центра, из числа незадействованных в спецоперации. Из-за угла появились Бес и Малдер, полубегом направляющиеся к зданию комендатуры.

— Вовка что там?! — окликнул Малдера Рябинин. Омоновская «федеральная» радиостанция была мощнее оперской.

— Хер знает… — на ходу бросил тот, — подрыв… Вроде на Жуковке…

Опера, гуртом попрыгав с пандуса, торопливо пошли за ними.

Из дверей комендатуры вылетели, чуть не сбив Беса и Малдера с ног, Кочур с Поливановым.

— Калужских взорвали!!! — стеганул по замершим мозгам выкрик Кочура.

Поливанов, ухватив Гапасько за рукав, и, пресекая вопросы «где» и «как», прохрипел, сорвавшимся голосом:

— Ваня, машину!

Тот, не колеблясь, бросился к месту стоянки.

Малдер, заметив вышедших на угол своих бойцов, тоже закричал:

— На выезд! Машину!

Захрипела «федеральная» рация в руках Рябинина, но её никто не слушал — все сгрудились вокруг Поливанова, блочно выдававшего информацию:

— На Жуковке… Фугас… Километра полтора от нас… До блока не доехали… Одна машина проскочила, вторую… — он передохнув, сглотнул, — вроде все «двухсотые»… Просят помощи…

Опера были собраны, с оружием, поэтому, подлетевшие и, с визгом затормозившие машины Гапасько и ОМОНа, тут же набились добровольцами. Но из комендатуры уже высыпали Жоганюк, Кутузов и Слюняев.

— Куда?! — Жоганюк первым среагировал на, грузившихся без разрешения, оперов и омоновцев.

Стоящий ближе всех к командному трио Липатов, раздельно произнес, в упор глядя на начальника Центра Содействия:

— Там нужна помощь, товарищ полковник. Мы практически рядом…

И шагнул к омоновской «буханке».

— Команды не было! — загремел Слюняев, выходя перед машинами, — На засаду нарваться хотите!

Рябинин, распахнув дверь, выскочил с переднего сиденья:

— Дайте команду, товарищ полковник! Вы же боевой, а не штабной!

Немного растерявшись от такой грубой лести или льстивой грубости, подпол оглядел себя, Жоганюка и Кутузова. По-боевому укомплектован был лишь Михаил Анатольевич. Но тот и сам, пару секунд поборовшись с вколоченным за пятнадцать лет службы, постулатом о наказуемости инициативы, обнажился сержантом морской пехоты, отдавшим интернациональный долг братской республике Куба.

— Я поведу группу! — быстро и четко обратился он к Слюняеву, — будем обеспечивать подход техники с Центрального рынка!

Слюняев, которому картой легло разрешение проблемы, кивнул Мише:

— Выполняйте!

И отвернувшись от, втискивающегося в «буханку» майора, приказал Жоганюку:

— Николай Иванович! Вы в дежурку подкорректируйте подход «коробочек» к месту подрыва… Я к замкоменданту, поднимать разведвзвод и отдыхающие смены!

Последние слова заглохли в шуме, срывающихся УАЗов и грохоте, распахиваемых ворот. Улица Жуковского была пустынна. Выскочившие на нее машины вологжан были единственным транспортом, поднимавшем пылевую завесу на трассе. Водитель первого автомобиля Ваня Гапасько, заметив увеличивающиеся серозеленые очертания, стоящего на обочине, в оседающей пыли, УАЗа, резко сбросил скорость и, съехав накатом на край дороги, остановился. Тишина стояла только вокруг места подрыва, инородные звуки, словно встречая невидимую стену, гасли где-то дальше. Оперативники и омоновцы присели по обочине, ожидая команды. Малдер, гусиным манером обойдя всех бойцов, приблизился к Рябинину и Кутузову.

— Я по общему скричался, — зачем-то полушепотом сказал он, — первая проскочила… сейчас на блоке… Оттуда выходят группы… нам навстречу «коробочки» тоже идут… Пока тихо… может рискнём? — он кивнул в сторону, стоящего в ста метрах, УАЗика, — вдруг кто живой?

— Тут не хер рассуждать… — хрипнул Рябинин. — давай, тактику рисуй…

Кочур, Поливанов, Гапасько и Липатов по одному перебежали на противоположную сторону улицы, к частным домам. Им, Малдером была поставлена задача, двигаться параллельно основной группе, которая идёт вдоль обширного поля-пустыря, примыкающего к дороге с другой стороны. Так как омоновцам, сквозь заросли, будет трудно контролировать пятиэтажные дома, окаймляющие пустырь, то прикрывать их и должны перебежавшие опера. На всю подготовку к выходу ушло не более тридцати секунд.

Оба калужских УАЗика на приемлемой для этого города скорости неслись по проезжей части. Интервал между машинами также был выбран правильно.

Логика подрывника, как всегда, осталась непонятна. Фугас замкнули на втором УАЗе. На этот раз его заложили прямо в траве, очевидно наспех, незадолго до сработки. Два часа назад по Жуковского прошла инженерная разведка, ничего не обнаружив. Фугас «духи» изготовили из осколочного снаряда, поэтому вологжане, подобравшись к машине, увидели последствия взрыва, отличные от предыдущих. УАЗ, пронзенный десятками осколков, проскочил после подрыва ещё метров тридцать и, на осевших колесах, врылся в рыхлую обочину.

Водитель, вылетел на дорогу и, оставив бурую борозду в пыли дорожного покрытия, дополз до противоположной стороны дороги, где и остался лежать, потеряв сознание. Оставшимся четверым членам экипажа повезло меньше.

Точнее, совсем не повезло. Основной разлёт осколков совпал с задней частью УАЗа. Вывешенные на боковые стекла пластины бронежилетов оказались рваноизломанными, словно плитки шоколада в обёртке. Лобовое стекло вылетело. Весь салон автомобиля, освещаемый лучами солнечного света, пробивающимися сквозь прорванные осколками отверстия, был избрызган кровавыми всполохами и ошмётками. Трое, ехавших сзади, вповалку лежали у водительского борта.

В этой машине, по устоявшейся милицейской практике, блокировалась задняя левая дверца. Спинка второго ряда сидений, для удобства прикрывающих, была срезана. Одному из них, крупным осколком снесло половину черепа и он, нелепо скривясь всем телом, забился под заднее сиденье. Сидевший напротив него боец, запрокинув голову, оскалясь, лежал на спине, согнутые в коленях, перебито-измочаленные, ноги безвольно завалились на располовиненную голову убитого товарища.

Того, кто сидел на заднем сиденье, тоже не сразу увидели. Черная, венозная кровь, залившая половину салона, словно примазала его к полу за спинками передних сидений.

Большая её часть, очевидно, хлестанула из разорванного горла, сидевшего впереди Коли Белобровкина. Он, вытянувшись, застрял между своим и водительским сиденьем.

Свиснув назад, его, залитая кровью, державшаяся лишь на остатках мышечных волокон шеи, голова жутковато покачивалась.

Когда череповецкие омоновцы окружили подбитый УАЗик, живых в нём никого не было.

Водителя, хрипло и тяжело дышащего, решили не трогать. Подошедшие со стороны блока бойцы и, оставшиеся в живых, пассажиры первого УАЗика сообщили, что реанимобиль будет через три-четыре минуты. Кровь у водителя сочилась лишь из рассеченного лба, других, более серьезных ранений в глаза не бросалось. Было похоже, что сознание он потерял от взрывной волны, всю основную массу железа принял в себя, сидевший на стороне взрыва опер Коля Белобровкин.

Подбежавшие, чуть позже вологжан, калужане, сунулись в изуродованную машину. Двое, сразу же потерянно отшагнули обратно, у одного с плеча соскользнул автомат, с лязгом ударившись об асфальт. Ещё один, шепча пересохшими губами: «Колян… Колян… дрожащими руками вытащил на траву труп оперативника и, не выдержав, скрививлся, закрыв лицо руками, сел рядом с ним.

Рассредоточившиеся метрах в десяти от УАЗа омоновцы, контролировали мрачные и побитые пятиэтажные здания. Со спины, их замершие на одном колене фигуры, напоминали невозмутимых сфинксов. Лишь изредка, кто-нибудь из них, обернувшись назад, растерянно прятал глаза и возвращался к своему сектору.

Постепенно, как это всегда бывает, охваченное жиденькой омоновско-оперской цепью, место происшествия заполнялось прибывающими подразделениями.

Ревущий реанимобиль, под сопровождением «Урала» с калужскими пэпсами, приехавшими на место одними из первых, умчался с раненым водителем УАЗа в госпиталь Северный. Оцепление профессионально выставила рота внутренних войск, перекрыв дорогу с двух сторон бронетранспортерами. Появились на месте и Слюняев с Жоганюком, сразу же отведя Кутузова в сторонку на доклад. На осмотр приехали следаки прокуратуры и ФСБ. Попутно, видимо, для официальной констатации смерти и выполнения функций судмедэксперта привезли хирурга из девятой горбольницы.

От участников следственных действий сразу же стало тесно.

Рябинин и Бес, как самые опытные в этих делах, совершенно здраво рассудив, что от их присутствия уже ничего не изменится, закурив, отошли от эпицентра человеческого коловращения.

— Что-то новое, — задумчиво обронил Рябинин, — в день общевойсковой «зачистки» такое отчебучить…

— Может не знали, что «зачистка», — Бес обернулся на УАЗ и, суетящихся вокруг него, людей.

— Ага, «залетные»… Не смеши… — Рябинин в три затяжки «убил» сигарету, — не знали, бл…

— Давай-ка лучше к домам отойдем… — Бес кивнул на противоположную сторону улицы, где около забора на траве сидели Липатов и Гапасько. Остальные опера крутились около растерзанной машины.

— Пошли…

Перейдя пыльную проезжую часть и, ступив на, поросшую невысокой травой, обочину они почти подошли к хмурым друзьям, как под ботинком Рябинина что-то хрустнуло. Нагнувшись, Сергей увидел УАЗовский козырек от солнца для лобового стекла. Ударная волна сорвала его и, вслед, а может и вперед водителя выкинула на другую сторону проезжей части.

Однако не это заставило Сергея поднять заоловянившие глаза в спину, идущего Беса и, разом охрипнув, позвать:

— Саня!

Обернувшийся Бескудников, не сразу понял, что протягивает ему Рябинин. Лишь взяв в руки обтянутую дермантином картонку, он внял причину бледности, далеко не трусливого мужика.

На козырьке, с двух сторон прихваченный скотчем, крепился лист бумаги с надписью «Грозэнерго».

— Бл… ь… — Бесу изменило присутствие духа, но чувство юмора не покинуло, — ребята, на его месте должен бытья…

— Посоветовали… — Рябинин уже по-другому рыск-нул глазами на недалёкие пятиэтажки, частные домишки и полотно дороги, — уходить надо…

— Я до Костяна дозваться не могу, — Бескудников щёлкнул по торчащей антенне из наплечного кармана, — не берет отсюда…

— Пойду по «общему» попробую, может на «Визирь» выйду, — Рябинин повернул в сторону оставленных машин, — а ты, давай, пацанов собери… и подтягивайся… уходить надо… — ещё раз повторил он, — уходить на хер…

* * *

Блокпост 11:00

Ещё одна машина, остановленная для проверки, оказалась не той, которую с таким нетерпением, ожидали, изнывающие от жары, засевшие в пыльных зарослях бойцы спецназа. Костя и Саша вернулись на исходную.

Поток транспорта со стороны города заметно возрос. Скорее всего, это явилось следствием проводимой в городе «зачистки», парализовавшей деятельность Центрального рынка. Большую часть автомашин, оперативник и командир спецназа, не останавливая, пропускали мимо себя. Саша принес мощный полевой бинокль из БТРа и уже метров за сто до блокпоста они могли видеть водителя и пассажиров. Возникающие сомнения разрешались остановкой автомобиля и его беглым досмотром.

Каждый раз, когда Костя выходил к рубежу остановки, сердце противно ныло, но начавшаяся процедура быстро снимала тремор.

Саша, как всегда, располагался наискосок, около задней двери, предваряя распахнутую водительскую и заставляя шофера ощущать дискомфорт от присутствия за спиной двухметрового громилы в маске. В случае нахождения нужных людей в салоне, Саша должен нейтрализовать водителя в одиночку.

Остальных, если таковые будут, берут на себя, затаившиеся в бурьяне бойцы штурмового отделения. Костина роль сводилась к минимальному — громко сказать «Попутного ветра!» и если что, быть рядом. Так прошло около часа. Выход, короткий прихват нервных окончаний, досмотр, отход.

— У меня голова скоро спечется, как яйцо в мешочек, — простонал Костя, отстегнув застежку, — невмоготу уже…

— Хочешь историю расскажу… — Саша тоже стянул сферу. Вдали, на дороге маячил лишь одинокий трактор, — … поехали мы в Алды, ещё в прошлую командировку… Был у меня один прапор, его в этот раз я не взял — жена второго родила, — Саша поднял с земли бутылку с водой и плеснул себе за шиворот, — Уф-ф… Хорошо… Он, короче, не признавал ни бронника, ни сферы. А в Алды выезд показушный был, мы «жопу» обслуживали из командования ОГВ на экскурсию… Ну и всех обрядили в сферы и бронники, как положено… Его отделение шло на последней «бэшке», Женя, ну, прапор, сидел в десантном отсеке и в «бэху», в задницу, короче, из «Мухи» выстрелили… Попали не в корпус, а так, под гусеницу. Но всё равно, пацаны все кувырком, как в цирке… поломало, малёха, а прапора, ну, Женьку, кидануло внутри отсека и он, со всей дури, впечатался головой в борт… вот… Был бы без сферы — мозги наружу…

Саша замолчал, оглядев протарахтевший по «змейке» трактор.

— Ну а так что? — Косте было интересно, чем всё закончилось.

— А так живой… только башку до сих пор по институтам лечит… Да сознание иногда теряет…

«Визирь» взял с бетонного выступа бинокль и всмотрелся в приближающуюся «шестерку»:

— Вроде не наш клиент… Всё равно пойдём посмотрим.

Пожилой чеченец с двумя дочерьми. Одна, очевидно, замужняя в платке и с колючим взглядом. Вторая молоденькая, симпатичная, с правильными чертами лица, Похожа на студенток, которых Косте приходилось видеть в университете. Её чёрные глаза с любопытством ощупали, затянутые масками, лица, задержавшись на монументальной фигуре Саши Щепёткина.

Костя вернул документы и легковушка завиляла по «змейке». Костя и Саша в очередной раз вернулись на рубеж ожидания. С момента начала дежурства прошло около трех часов, однако, усталость уже приобняла Катаева своей тяжелой рукой. Он присел на ведро, привалившись спиной к нагретому бетону, Саша вполоборота посматривал в сторону Грозного.

— Слышь, Костян… — начал было он, но договорить не успел, — где-то в городе гулко ахнул взрыв. Костя, как подброшенный подскочил с ведра. Спецназовец резко развернулся и припал к окулярам бинокля.

Бойцы, охранявшие блокпост тоже вышли на дорогу, вглядываясь в городской горизонт. Замкомандира, с которым Костя разговаривал утром, не спеша направился в их сторону.

— Не видно ни хрена… — Саша опустил бинокль, — вроде где-то в стороне Садовой-Жуковки-Жидовки пыль поднялась.

Костя рассеянно кивнул. Его больше напрягало то, что он не мог докричаться по рации до Рябинина или дежурки. Видимо, его не слышали, а значит и он услышать не мог.

— Что это так бумкнуло? — невесело пошутил подошедший омоновец и представился Саше, а заодно и ещё раз Косте:

— Дмитрий. У нас «боевой» канал жопой гавкнул, — пояснил он причину визита, — у вас-то как?

Саша бросил взгляд через плечо на трассу. Машин не было.

— До «коробочки» мотанусь, — сказал он и быстрым шагом покинул пост наблюдения.

— Как у вас? — поинтересовался Дима-омоновец у опера.

— Пока пусто…

— Не зае… лись? — концентрация мата в речи, проведшего на блоке большую часть командировки, омоновца была предельной.

— Есть немного, — Катаев утёрся рукавом, — терпимо пока…

— Совсем х… во станет — заходите к нам, — Дима показал на «прорабку» — у нас там от «дырчика» два вентилятора х… чат…

— Спасибо… — Костя взял бинокль и всмотрелся в облако пыли на дороге. Не доезжая до блокпоста, три «Урала» повернули на Ханкалу. Наблюдая за дорогой, Костя не заметил, как к ним за стену скользнул Саша.

— Чей позывной «Яуза»? — оторвал Костю от наблюдения Сашин вопрос.

Дима пожал плечами:

— Хрен знает…

— Погоди-ка, — Костя, вороша, перебирал что-то в памяти, — это же Фабричный Центр! Что там у них?!

— Подорвали их «колеса» на Жуковке… есть «двухсотые», — Саша наморщил лоб, — вроде фугасная тема… Короче, там все загалдели… на помощь понеслись, хрен разберешь… И «Минск» вроде ваш…

— Хм, калужских… — Костя покачал головой, вспомнив их кредо, — все должны вернуться домой. Точка. Живыми. Точка, — как же они так… Ведь дальше рынка не вылезали… на зачистки только с танками…

— Знаешь там кого? — спросил Дима.

— Так… Шапочно… — Костя снова обернулся на дорогу.

Даже такое сообщение не могло стать препятствием для наблюдения.

— Парни, я двинул, — Дима понял, что оперативно-спецназовский дуэт вновь ушел в работу, — на жаре охренеете, давай к нам… освежитесь…

Саша кивнул в знак благодарности. Костя «спасибнул», не отрываясь от бинокля.

— Минут через двадцать схожу ещё раз, послушаю, что там нового, — сказал Саша и дал щелчка по, лежащей на выступе оперской радиостанции, — до своих-то не докричался?

— Не-а… — Костя повернул к Саше взопревшее лицо, — я думаю, они сами на связь выйдут… При таком шухере в городе они, наверняка, «уличную» проводить не будут…

* * *

Ул. Жуковского — ПВД — Рынок 12:00

В гнетущей тишине грязный солнечный козырек, с прилепленной бумажкой, прошел по рукам, собравшихся около УАЗа, оперов. Присутствовали все, кроме Поливанова, как дежурный опер, он «халдеил» при прокурорском следователе. В ста метрах от оперкружка бурлила деятельность по осмотру, сапёры исследовали пустырь, один БТР, с облепившими его солдатами, ушёл на Садовую. На близлежащем блокпосту всё руководство Фрунзенского и Фабричного Центров, представители ВВ и ФСБ решали вопрос о резкой передислокации сил, задействованных на Центральном рынке в район Косиора, Садовой, Тухачевского и Жуковского.

— Бл… ь, но как они узнали?! — Сане Долгову козырек попал последнему.

— Ты хочешь спросить какая сука слила? — жестко поправил его Рябинин, сузив глаза в тихой злобе.

Саша в ответ промолчал, дёрнув щекой и хмуро отвернувшись в сторону суеты места происшествия.

— Тут дебилу ясно! — горячо воскликнул Бес, — Бекхан конкретно говорил, кто у нас метлой метет! А, пацаны?! — он обвел глазами стоящих в кружке оперативников.

— Я думаю и мы тут замазаны, — тихо прозвучал голос Липатова — … и знаете почему?

Все жадно уставились на обычно молчаливого Серегу.

— Ну!? — Бес даже пританцовывал от переизбытка эмоций.

— Потому что мы сами внаглую светили эти грёбаные вывески, — глухо выговорил Липатов, — лезли везде, светились везде… — пока за нами охотиться не начали… Мы выпали из общего ряда, кто из «духов» нас хоть раз видел, тот уже точно знал, что мы менты, причем чересчур активные. Мало нам было Шали, Первомайки, Садовой, Старой Сунжи…

— Серый, ты прав! Базара нет! — резко перебил его Рябинин, — мы сами сделали себя мишенью… Пленных меняли, с РУБОПом якшались, засады лепили… Но в этот день, в этот конкретный час, кто-то ждал именно нас на этом маршруте! Нас просто перепутали! Разница во времени всего десять минут! Вот это мандец!!!

Последние слова Рябинин почти выхаркнул. Опера понимали, что такое, когда в Грозном ты становишься мишенью. Даже залегание «на сохранение» не поможет — домой, в Россию всё равно через город поедешь…

— Интересно как у Катая дела? — разрядил обстановку Кочур, — вестей не было?

— Не до него сейчас, — буркнул Рябинин, — ладно… Сейчас доистерим, друг друга начнем подозревать… пора дела заканчивать и «на сохранение»…

— Слышь, парни, — Бес зачем-то оглянулся на блокпост, где находилось руководство, — а давай сейчас вместе с Сейфуллой на рынок дёрнем, «уличную» проведем… Магомед-то, один хрен, в прокуратуре ждёт и по сегодняшней делюге особо не в курсе…

— Я краем уха слышал, что всех вояк с рынка сюда перекидывают, — неуверенно сообщил Долгов.

— Ну и что?! — было заметно, что своей идеей Бес пытается зацепить товарищей, вытягивая их из болота депрессивной истерии — из «духов» точно никто не подумает, что после «маски-шоу» на рынке кто-то появится.

Решение ждали от Рябинина, тот пару раз зыркнул глазами и, сплюнув в пыль, махнул рукой:

— Погнали! Надо за сегодня все дела в этом сраном городе закончить!

Принятое решение сдернуло вязкую паутину непонятного ожидания — опера разом повеселели. Хотя повода, если честно, не было никакого.

Рябинин дозвался Малдера по рации. Тот, через три минуты, грузился, со всем своим отделением, в «буханку». Из передового спасательного отряда за Сейфуллой на ПВД полетели все, кроме Поливанова, работавшего на месте происшествия, и Кутузова, участвовавшего в экстренном совещании руководства.

Вкатившись в облаке пыли на территорию Центра автомобили, не уезжая далеко от ворот, скрипнув тормозами, остановились у входа в комендатуру. Бескудников и Рябинин побежали в соседнее здание за Магомедом, двое омоновцев и Долгов отправились забирать Сейфуллу из камеры.

Лавриков, избранный для производства фотосопровождения следственного действия, вышел из своей клетушки, облаченный в форму и бронежилет, с перекинутой через плечо камерой и автоматом в руках.

— Что там произошло? — обратился он к Гапасько, стоявшему к нему ближе всех.

— Подрыв… Калужских… четверых… на глушняк… — ответил Ваня, — давай, Саш, грузись, надо успевать, пока «зачистка» идёт…

— А Миша где? — сбежал по ступенькам Лавриков.

— Там… — неопределенно махнул рукой Гапасько.

Посвящать в авантюру мероприятия майора Лаврикова не стоило. Мог заартачиться и не поехать. Из входного проёма вывели ряженого в «комок» и с завязанными глазами Сейфуллу.

— К нам! — шедший перед задержанным и конвоирами, Долгов указал на оперской УАЗик.

Степенный Магомед подошел с эмоциональным Бескудниковым. Накрытый постоянным словесным потоком, что-то скороговоркой ему объясняющего, оперативника, он, не пытаясь уточнить детали, полез в омоновскую «буханку» с зажатым под мышкой пухлым портфелем.

Рябинин появился минуту спустя, на своем УАЗе, лихо вывернув из-за угла жилого корпуса. В кабине, кроме него, находилось ещё двое омоновцев, толком не проснувшихся после суточной смены на «Скале». Их поднял Малдер, рассчитывая, хоть как-то увеличить численность групп огневой поддержки. Да и вместо двух автомобилей, лучше три. Спонтанная погрузка неуловимо переросла в чёткое тактическое действие.

Малдер, матюгами и замахами, распределил всех по местам, сформировал колонну и, прыгнув на переднее сиденье «буханки», отдал команду на выезд. По рации он вышел на связь с Луковцом, который отстегнул «Урал» со своим отделением от перебрасываемых подразделений, заблокировав локальный район проведения следственного действия. Всего в его распоряжении находилось с десяток бойцов, но он заверил, что до прибытия «малдеровских», ничего форс-мажорного не произойдет.

УАЗы на высокой скорости летели к рынку, зло и нервно бросаясь на тормозах, если попадалось какое-нибудь препятствие. Рябинин зацепил передним крылом отъезжающую от обочины маршрутную «газель», но, не обращая внимания на скрежет сминаемого металла, гнал дальше. Выскочивший было из маршрутки водила, даже не успел воздеть в праведном гневе руки (он не был виновником — своевременно подал знак «по-воротником»), как моментально успокоился, увидев удаляющийся, но такой реальный ствол РПК, направленный в его сторону сидящим на прикрытии, Долговым. Один раз мини-колонне пришлось выскочить на тротуар — навстречу с рынка на Жуковского шла тройка БТРов. Подпрыгивая и вздыбливаясь на неровностях асфальта, лавируя между деревьев и разбегающихся людей, оперативная бригада, наконец, вывернула к одной из подъездных к рынку улиц.

Работающий «Урал» стоял прямо в проезде к рынку. Из-за него, к выскакивающим из УАЗов, спешило двое бойцов в масках.

— Малдер! Давай своих по левому краю! — голосом Луковца закричала одна из «масок», — Серый! Трех-четырех человек, вон в ту кафешку поставь! В темпе, мужчины!

Еще не отошедший от масштабных маневров бронетехники, торговый люд держался от бойцов, блокирующих вспомогательный въезд на рынок, подальше и встревать не собирался. «Уличная» началась.

* * *

Блокпост 12:00

Вернувшийся с очередного сеанса связи Саша сообщил, что подорван УАЗ, есть один «трехсотый», четверо «двухсотых». Идет «зачистка» района.

— До наших не дозвался? — дурея от жары, поинтересовался Костя.

— Там такой гомон в эфире стоит… — Саша покачал сферой, — и пытаться не стал. Погоди, вроде клиент…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.