«Здраво, друже!»

«Здраво, друже!»

«Здраво, друже!» — эти звучные сербские слова раздавались всюду, где бы ни появлялись в Белграде советские гости. Мы слышали их от многих встречных в разноголосом гомоне проспекта Теразие, на бульваре Октябрьской революции, под шумадийскими ветрами горы Авала, у гранитного мавзолея Неизвестного солдата и под сенью необъятного столетнего платана на тихой улице князя Милоша.

Наш путь — к мемориальному кладбищу освободителей Белграда в 1944 году.

— Добро дошли, другови! Здраво! — сердечны слова эти здесь, среди братских могил югославских и советских воинов.

Как и югославские могилы, могилы советских воинов все в цветах: любовно ухаживают за ними жители Белграда. Почти круглый год цветут на могилах розы — то ослепительно белые, как снега далекой России, то красные — цвета горячей крови, то иссиня-черные, как ночи Адриатики. И те же любовные материнские руки сумели сотворить чудо — скромный памятник Советскому воину на Белградском кладбище как бы окружен оазисом родной земли: русский солдат в шинели и шапке-ушанке, с автоматом на груди стоит, прислонясь к уральским сосенкам, по сторонам застыли в вечном почетном карауле волжские березы, над солдатом склонились днепровские плакучие ивы…

Бережно положив к ногам советского воина венок из живых цветов, мы медленно бродили по огромному кладбищу. Сквозь невольно набегавшую на глаза пелену читаем родные имена на бесчисленных могильных плитах… Вся земля цветет здесь, и кажется, будто белые плиты тихо плывут по цветочным волнам.

«Василий Михайлович Михайлов — майор, Герой Советского Союза…»

«Усман Закирович Якубов, майор…»

«Зинаида Николаевна Чакман…»

«Борис Залманович Финкин, полковник…»

«Шайми Назипович Назиров…»

«Ф. Д. Федин — лейтенант, Герой Советского Союза…»

«Мишка — танкист…»

«Маша…»

О многих героях напоминают лишь имена, а часто белеет и такая скорбная плита: «Непознати борец Чрвена Армие» — неопознанный боец Красной Армии… Почти скрыты кустами темно-красных бархатных роз горестные слова на братских могилах:

«70 неопознанных бойцов…»

«119 неопознанных бойцов…»

Мы вышли из ворот военного кладбища. Мысли унеслись далеко, к грозным годам войны… Может быть, «Мишка-танкист» — это наш Михаил Егоров — бесстрашный водитель грозной «самоходки» из Ленинградской танковой бригады? Мы не раз встречались с ним в первые годы войны — не он ли погиб здесь, освобождая югославскую столицу? А «Василь»?.. А «Маша»?.. Может быть, и их мы знали, расставшись на давних фронтовых дорогах, чтобы встретить их имена здесь, вдали от Родины? Может быть, в те прозрачные сентябрьские дни сорок четвертого они стояли где-то здесь, в этих местах, в одном строю с нашим сегодняшним попутчиком — грузным агрономом Юрием Петровичем с Урала, — тогда молодым капитаном 10-го гвардейского стрелкового корпуса…

С честью выполнили освободительную миссию и те, кто дошел с победой до Берлина и вернулся к мирным нивам и городам, и те, кто лежит здесь, в теплой югославской земле, отдав свои жизни за свободу и счастье югославского народа.

Кипит вокруг жизнь солнечного Белграда. И не о смерти — о жизни думаешь здесь, о жизни, завоеванной дорогой ценой. Радуют глаз многоэтажные светлые дома, новые здания физического, технологического, архитектурного факультетов Белградского университета, зеленые детские площадки меж домами, набирают силы посадки на молодых бульварах.

У самых ворот кладбища, там, где беломраморные боевые знамена мемориального барельефа навечно склонились перед светлой памятью югославских и советских воинов, на шумной улице имени Георгия Димитрова, завязалась у нас нежданная беседа с группой белградских рабочих.

У нас не было переводчика, но в славянских странах люди всегда поймут друг друга. А когда высокий, статный седоусый серб вдруг бросился обнимать нашего Юрия Петровича, восклицая много раз подряд: «Помнишь ли Старчево, друже!», когда он бережно передал ему на руки своего светловолосого внука и тот, подражая деду, доверчиво обнял Юрия Петровича, когда стало известно, что Милован Станкович — бывший лейтенант Воеводинской бригады народно-освободительной армии Югославии — двадцать лет назад побратался с нашим капитаном Юрием Петровичем в освобожденном Старчево, на пути к Белграду, — тогда беседа стала общей. Бойцы вспоминали минувшие годы, и все попутчики Станковича наперебой называли места боев, радостно обнимая и тиская при этом Юрия Петровича: «Друже, а Донимилованец зпомнишь? А Клокочевац, а Обрановац?» — Бывший капитан Красной Армии пожимал руки югославских друзей и приговаривал: «Помню, другови, помню!»

А рядом знакомились женщины и тоже быстро находили общий язык, рассказывая о братьях и мужьях, погибших на войне, о своих детях и внуках, о Москве, Белграде, о Дунае и Волге, об Урале и Словении…

День клонился к исходу. Ветер принес прохладу с Дуная и Савы, благоухание роз с братских могил. Шли после трудовых дел белградцы, замедляли шаги, узнавая русских, и неумолкаемое «Здраво!» звучало вновь и вновь.

1962 г.