ГРИГОРИЙ ГЛАЗОВ СЕРО-ЗЕЛЕНЫЙ «ФОЛЬКСВАГЕН»

ГРИГОРИЙ ГЛАЗОВ

СЕРО-ЗЕЛЕНЫЙ «ФОЛЬКСВАГЕН»

Сперва ему было грустно, что день рождения придется встречать далеко от дома. Но в конце концов и здесь, в Западном Берлине, можно было бы найти хорошую компанию, завалиться в какой-нибудь бар, чтобы отметить свое двадцатишестилетие. Слава богу, выпить здесь есть что, а у баров всегда вертятся смазливые девчонки. Другое тревожило Марвина Мякинэна: в свой день рождения, 19 августа, он будет далеко даже отсюда, от Западного Берлина, — где-то на дорогах Советской России.

При мысли об этом он зябко передернул плечами и невольно оглянулся по сторонам. Но все было в порядке, ведь в этот душный июльский вечер 1961 года он шагал пока что по улицам Западного Берлина. Его зазывали разноцветными крикливыми огнями рекламы магазинов, манили яркие афиши кинотеатров, из открытых дверей баров доносилась музыка и нестройные голоса сидевших там посетителей.

Мякинэн шел мимо всего этого. Ему хотелось побыть наедине с собой. В Европе он не впервые и обычно о доме своем — городке Чэссел в штате Мичиган — вспоминал редко. Вот уже второй год ом обучается здесь на химическом факультете так называемого «свободного» университета в Западном Берлине, куда поступил в соответствии с соглашением об обмене студентами между Пенсильванским университетом штата Филадельфия и Западноберлинским. Он получает приличную стипендию, покрывающую расходы на обучение и на жизнь. Все было бы неплохо, если бы не эта встреча месяц назад.

Это произошло, кажется, в первую неделю июня. Он возвращался из библиотеки. Было за полдень. Жара висела над городом, от нагретого асфальта исходил приторный запах бензинных испарений. Мякинэн решил зайти в бар, выпить кружку холодного пива и покушать сосиски. В баре было пусто. В прохладном полумраке на полках поблескивали бутылки разных форм. За стойкой листал газету бармен. Он мельком глянул на вошедшего, кивнул ему, как старому знакомому, и лениво спросил:

— Как дела, студент?

— Все в порядке, — улыбнулся в ответ Мякинэн, расслабляя галстук, сжимавший жесткий ворот рубахи. Он ходил в этот бар давно, у него даже было свое местечко в углу возле арки.

Бармен знал привычки своих постоянных посетителей и поэтому, не спрашивая, поставил перед Мякинэном на стол запотевшую кружку пива и сосиски.

В баре появилось двое мужчин. Быстро оглядев зал, они подошли к столику, за которым сидел Мякинэн.

— Разрешите? — спросил один из них в то время, как другой уже усаживался.

Мякинэн удивился: свободных мест было достаточно.

— Жара, не правда ли? — спросил тот, который уже сидел, и, обернувшись к стойке, сказал: — Два пива.

К Мякинэну они обратились на английском языке.

— А ведь я вас знаю, — сказал один из пришедших. — Вы — Марвин Вильям Мякинэн?

— Допустим, — сухо ответил Мякинэн, которого начинала злить бесцеремонность этих двух. Он почувствовал, что встреча не случайна. Ему было любопытно, чего от него хотят. — Так чем могу быть полезен? — спросил Мякинэн.

— Да это пустяк, — ответил один и, обратившись к своему спутнику, начал ему рассказывать какую-то историю об автокатастрофе.

Они беседовали между собой, уже не обращая внимания на Мякинэна, вроде его здесь и не было. Затем они взяли еще пива, предложили Мякинэну, но он отказался.

Когда, расплатившись, он выходил из бара, один из американцев протянул ему визитную карточку:

— Заходите, буду рад вас видеть. Мы ведь земляки. Меня зовут Дайер. А это — Джим, — кивнул он на своего приятеля.

Возвращаясь домой, Мякинэн все время был под впечатлением этой странной встречи, несколько раз доставал из кармана визитную карточку и рассматривал ее.

Прошло несколько дней. Однажды вечером, едва он хотел сойти с тротуара и пересечь улицу, возле него резко затормозил «Мерседес» и высунувшийся из дверцы мужчина окликнул его:

— Хэлло, земляк! Как дела?

Это был Дайер.

— Привет. Все в порядке.

— Садитесь, я подвезу вас.

Мякинэну ехать, собственно, было некуда. Но он решил сесть. Эта история должна иметь какой-то конец.

В машине кроме Дайера, сидевшего рядом с водителем, был и Джим. «Мерседес» понесся по широкой освещенной улице.

— Не заехать ли ко мне, Джим? — обратился Дайер к приятелю. — Пропустим по рюмочке, поболтаем. И удовлетворим, наконец, любопытство нашего земляка.

— Можно, — буркнул Джим.

— А как вы думаете? — спросил Дайер у Мякинэна.

— Валяйте, — храбрясь, ответил тот.

Квартира Дайера была обставлена со стандартным уютом. Низенький стол, кресла вокруг него, сервант с баром и книжная полка с яркими корешками книг. Было похоже, что в этой комнате обитатели находятся изредка.

Дайер поставил рюмки, бокалы, бутылки и приготовил лед. Затем, наливая в рюмку Мякинэна, он вдруг спросил у него:

— Когда вы собираетесь в Советский Союз?

Мякинэн едва не вздрогнул — так неожидан был этот вопрос. Не дав ему опомниться, молчавший Джим спросил:

— Сколько будет стоить вам эта поездка?

Мякинэн не ответил.

— Слушайте, Марвин, давайте играть в открытую, — откинувшись в кресле и ставя рюмку, сказал Джим. — Мы представляем одну из специальных служб американской армии в Западной Германии. У каждого своя работа. И каждый должен делать ее хорошо. Вы умный человек и понимаете, что прежде чем обратиться к вам, мы постарались удостовериться в том, что в этом есть смысл. Поэтому не обижайтесь, что мы кое-что знаем о вас, хотя, может, вы этого и не желали. Как турист вы однажды уже посетили Советский Союз. Мы предлагаем вам на сей раз осуществить поездку туда за наш счет, но и на наших условиях…

Теперь Мякинэн понял все. Но как ни странно, он не ощутил в себе ни гнева против этих двух, привезших его, на конспиративную квартиру, ни раскаяния в том, что он очутился здесь, вежливо выслушивает их, наоборот, к его любопытству прибавилось еще какое-то чувство гордости, что вот именно его посвящают в свои тайны парни из американской разведки. Правда, в голове промелькнуло, что от предложения собеседников веяло элементарной нечистоплотностью, но он отмахнулся от этого.

— С ответом не спешите, Марвин, — сказал Дайер. — Подумайте хорошенько. Ни до поездки, ни после нее мы вам никаких вознаграждений не обещаем. Мы ее только оплачиваем за некоторые ваши услуги нам. Если вы патриот и хотите помочь своей стране, поймите нас правильно. Этот разговор вас ни к чему не обязывает.

— Разве к одному, — добавил Джим, — забыть о нем в случае, если вас не устроит наше предложение. Итак, мы ждем вашего звонка в четверг…

У двери Дайер добавил на прощание:

— Учтите, что ни стрелять, ни убивать вам никого не нужно будет, — он засмеялся. — Взрывать тоже ничего не придется. Вы возьмете с собой только фотокамеру…

В четверг, как и было обусловлено, Мякинэн позвонил:

— Хэлло, Дайер, это Мякинэн. В общем, я согласен, — сказал он, слушая напряженную тишину в трубке.

Дайер откликнулся не сразу. После паузы он сказал:

— Отлично, Марвин, скоро встретимся, — И повесил трубку.

Теперь, когда было сказано «да», Мякинэн стал размышлять. Он говорил себе, что как настоящий американец он должен был согласиться оказать помощь своей стране в той борьбе, которую она ведет против коммунистической России. Правда, лично он не испытывал ненависти к этой стране, но ему постоянно внушали ее газеты, речи политиков, телепередачи и кинофильмы. Однако где-то в самой глубине его души копошилась и другая мыслишка: во всей этой истории его устраивало больше всего то, что он сможет сэкономить деньги, съездив в туристскую поездку за счет военной разведки, что патриотические его чувства подогреты именно этим фактом. И если бы ему предложили съездить в Советский Союз за свой счет, но с заданием, которое даст разведка, он бы, пожалуй, отказался. Но эту невыгодную мысль Мякинэн старался заглушить в себе, потому что патриотом выглядеть гораздо красивее и удобней…

Готовить к поездке его начали сразу. Прежде всего было оговорено, что в Советский Союз он въедет через его западную границу, но свой туристский маршрут он может выбрать сам. Мякинэн выбрал такой путь следования: Ужгород — Львов — Киев — Одесса — Ялта — Запорожье — Харьков, а затем — Москва — Минск — Брест. Этот вариант вполне устраивал его новых друзей.

— Нам очень важно, чтобы вы прокатились по Украине, — сказал ему Дайер. — Всю работу по организации этой поездки вы должны самостоятельно провести через «Интурист» Советского Союза без нашего участия в этом. Вы поняли, Марвин?

Он все понял и оказался весьма успевающим во время специальной краткосрочной подготовки в методах распознавания военной техники и военных объектов.

Дайер и Джим, удовлетворенно переглядывались, когда на инструктаже Мякинэн безошибочно определял различные типы танков, полевых орудий, бронетранспортеров и автомашин, находящихся на вооружении Советской Армии, точно запомнил воинские звания и эмблемы родов войск.

— Экипируем мы вас очень просто, — сказал Мякинэну Джим. — Вы получите нательный пояс, фотопленку и вот эту камеру. Это одна из новейших конструкций. Проста, удобна, с сильным объективом. Ну и, конечно, обеспечим вас деньгами.

Вечером они сидели в комнате, где на большом столе были разложены карты, планы городов Советского Союза, и, прорабатывая будущий маршрут, Мякинэн отмечал на них объекты, представляющие особый интерес. Кроме того, Дайер обратил его внимание на линии высоковольтных передач, башни, казармы и мосты.

— По возможности это надо сфотографировать. Память — дело хорошее, но фотопленка надежней, — пошутил Джим. — Ну и, кроме того, интересуйтесь всем, что на ваш взгляд может представлять ценность для наших специалистов. Не гнушайтесь случайной информацией, услышанной из разговора. В общем, будьте внимательны всюду, не только в тех городах, на которые мы вас нацеливаем особо. Вы — химик. О периодической таблице Менделеева слышали. Так вот, этот русский химик по составу сырья, которое подвозили эшелоны к немецкому заводу, и по количеству этих эшелонов, так сказать, по их пропорциональности, смог вывести формулу и доказать ею, что на заводе этом производится взрывчатка. Может быть, это легенда, — засмеялся Джим, — но я не возражал бы, чтобы вы последовали примеру ее героя. А теперь выпьем…

Все это происходило месяц назад. Но чем ближе становился день отъезда, тем тревожнее было на душе у Мякинэна. Он понял, что просто трусит, и с грустью думал о том, что очередной свой день рождения он встретит в опасной дороге, не такой уж приятной, какой она могла бы быть, когда задумал он туристскую поездку, еще не ведая о существовании Дайера и Джима.

*

23 июля 1961 года через пограничный контрольно-пропускной пункт после недолгих таможенных формальностей на территорию Советского Союза въехал серо-зеленый «Фольксваген» под номером BMP-999.

Мило улыбнувшись на прощание работникам таможни, его владелец Мякинэн начал свою туристскую поездку по нашей стране.

Красивая машина, появившаяся на наших дорогах, привлекла внимание не только автолюбителей, но и сотрудников органов государственной безопасности. И это не случайно. В начале этого года Мякинэн уже приезжал в нашу страну в качестве туриста. Он побывал в Москве и Ленинграде. Не слишком ли часты поездки, связанные с немалыми расходами?

Майору Максименко и группе подчиненных ему оперативных работников было дано задание — принять меры по выяснению истинных целей приезда американца в нашу страну. Предыдущий опыт показал, что американская военная разведка и Центральное разведывательное управление США уже делали попытки использовать граждан различных стран, отправлявшихся в туристские поездки в нашу страну для сбора секретной информации.

Старший лейтенант Капитонов установил, что Мякинэн, направляясь к бензозаправочной станции, расположенной на оживленной автотрассе, вдруг остановил машину, и в течение некоторого времени внимательно рассматривал летное поле и наземные сооружения одного из аэродромов. Затем сел в машину и укатил.

Следующее событие не оставило никаких сомнений в отношении намерений Мякинэна. При следовании по автотрассе американец начал фотосъемку. В отличие от других туристов, снимающих обычно прекрасные пейзажи Карпат, Мякинэн направлял объектив фотокамеры в сторону других объектов. Он ехал не спеша, несколько раз по дороге во Львов останавливал машину, но не выходил из нее, а лишь открывал дверцы. Наблюдавшие за Мякинэном чекисты понимали, что, снимая дальние объекты прямо из машины, американец пользуется специальной оптикой.

На состоявшемся коротком совещании в кабинете майора Максименко было принято простое и естественное решение: продолжать мероприятия по сбору улик о шпионской деятельности Мякинэна.

Их было немного, участников этого совещания. В основном — молодые люди, но имевшие уже опыт чекистской работы. Да и сам Максименко ненамного был старше своих подчиненных. Невысокого роста, плотный, темноволосый, в штатском костюме, с удивительно четкой и лаконичной речью, имел он на своем боевом счету не одного обезвреженного шпиона. Встав из-за стола и упершись широкими ладонями в его края, Максименко сказал:

— Все, товарищи, вроде ясно. Маршрут Мякинэна известен. Задание у него шпионское… Если вопросов нет, тогда — по местам…

…Из машины старший лейтенант Капитонов хорошо видел, как Мякинэн остановился недалеко от воинской части и, постояв несколько минут, поехал дальше. Когда «Фольксваген» скрылся за поворотом шоссе, ведущего на Львов, Капитонов подъехал к тому месту, где только что останавливался Мякинэн, и, оглядевшись по сторонам, понял, что отсюда хорошо просматривается территория воинской части.

— Нажми, — сказал Капитонов водителю. И «Волга», рванув по свободной дороге, принялась догонять «Фольксваген». Капитонов держал такую дистанцию, чтобы, не теряя из виду машину американца, самому оставаться вне его подозрения.

Возле Львова Капитонов, чтобы не привлечь внимания Мякинэна, «передал» его под наблюдение другой оперативной группы во главе с капитаном Дубровым.

Тем временем папка с делом Мякинэна, лежавшая в сейфе майора Максименко, пополнялась новыми сообщениями. В ней, в частности, появились две такие записи:

«Утром 25 июля около главного вокзала американец конспиративно сфотографировал военнослужащих». «На автотрассе Львов — Киев замечено, что при следовании в районах расположения некоторых важных сооружений и промышленных объектов Мякинэн снижал скорость автомашины».

Во Львове «турист» не задерживался. Его тянуло на автотрассу, на узкие грунтовые дороги, ответвлявшиеся от широких шоссе, в лес и в поселки. Дубров понимал, что Мякинэн ищет военные объекты.

Когда проезжали еще по территории Львовской области, Дубров сказал сидевшему на заднем сидении лейтенанту Швыдко:

— Смотри, что сейчас будет. Не прозевай, надо зафиксировать.

Навстречу «Фольксвагену» шла колонна с войсками и техникой. Заметив их, Мякинэн съехал с шоссе на поляну, открыл капот машины и начал ковыряться в моторе. Но сидевшие в машине чекисты видели, как американец, незаметно пристроив фотокамеру, стал фотографировать. Когда колонна прошла и осела пыль, Мякинэн опустил капот, влез в машину и, вытащив блокнот, начал быстро что-то записывать. Он не знал, что в тот момент, когда он съехал с шоссе, на него уже был нацелен фотообъектив чекистов, снимавших с помощью сильной оптики на большом расстоянии.

— Записи открыто он ведет впервые, — сказал Дубров. — Этого еще не было. Боится, что забудет. Совсем зарвался.

Было уже далеко за полдень. Шуршал под колесами размягчившийся асфальт. Ветерок сносил дорожную пыль на траву вдоль кюветов. И она была уже не зеленой, а какой-то бурой, жесткой. И только в стороне, где начинался лесок, все зеленело и манило прохладой. На полянке расхаживали ленивые от зноя коровы, вяло пощипывавшие траву.

Все это проносилось перед глазами американца, и временами ему казалось, что едет он по одной из магистралей родного штата Мичиган — так все было похоже. Из этого состояния Мякинэна вывела мелькнувшая вдруг на опушке солдатская гимнастерка, затем другая. Мякинэн тут же поискал глазами съезд с шоссе в сторону леска, понимая, что такой спуск должен быть обязательно.

Дубров проехал мимо вперед и остановился возле закрытого магазина сельпо, стоявшего на пригорке, откуда хорошо просматривалось и шоссе, и лесок, и поляна, на которой стоял «Фольксваген».

Не прошло и несколько минут, как чекисты увидели, что Мякинэн вдруг быстро сел в машину и пулей вылетел на шоссе, понесся по нему, промчался мимо них и скрылся за поворотом.

— Что-то случилось, — сказал Дубров, повернувшись к Швыдко. — А ну, быстренько, — кивнул он водителю.

Лишь позже Дубров и Швыдко узнали причину столь торопливых действий американца. А произошло вот что. Когда заученным маневром Мякинэн съехал на поляну и, подняв капот, начал якобы ковыряться в моторе, необычный вид машины привлек внимание солдат. Один из них заметил в руках американца фотокамеру. Солдаты доложили об этом своему командиру — капитану Вольному. Увидев вооруженных солдат, Мякинэн испугался и, вскочив в машину, уехал. Об этом командиру части был представлен рапорт, содержание которого осталось одной из улик в папке Максименко.

В Киеве Мякинэн остановился в кемпинге. Вечером он перезарядил аппарат, привел в порядок свои записи и рано лег спать, с тем чтобы утром поехать в город.

Пока «туристу» снились счастливые сны, судьба его решалась в другом месте. На оперативном совещании было принято решение при очередных, явно разведывательных, действиях «туриста» задержать его с поличным.

Утром Мякинэн выехал из кемпинга в Киев. Не спеша въехал на Крещатик. Поливочные машины оросили улицу свежей водой. Было тихое, еще не знойное начало дня, когда отдохнувший за ночь город вновь наполнялся шумом и суетой. Мякинэн с интересом проехался по всему Крещатику, рассматривая дома, витрины и прохожих. Затем остановил машину, вышел из нее, прошел несколько шагов и, поймав такси, попросил отвезти его к зоопарку. Здесь, расплатившись с шофером, он не задерживался, а пересел в троллейбус и возвратился к своему «Фольксвагену». Улыбнувшись мальчишкам, рассматривавшим «Фольксваген», он сел, включил зажигание и, быстро развернувшись, уехал.

Но еще до его отъезда в сторону зоопарка отправилась машина с оперативной группой. Было понятно, что Мякинэн вернется в эту часть города, понимали, что его поездка на такси была разведкой какого-то объекта, и решили «туриста» встретить здесь.

И действительно, поколесив по улицам, американец снова прибыл в этот район. По улочке с выбитой мостовой он подъехал к забору, над которым рос платан, поставил в его широкой тени «Фольксваген», а сам пешком отправился к насыпи, поросшей густыми кустами.

Все это видел Швыдко, привыкший уже к повадкам Мякинэна и фиксировавший каждый его шаг.

Тем временем руководитель оперативной группы майор Кицко договаривался с комендантом воинской части о том, как они будут задерживать Мякинэна. Были согласованы все детали, перекрыты возможные пути бегства Мякинэна к своей машине, возле которой ждали его Дубров и Швыдко.

Устроившись поудобнее в кустах, Мякинэн глянул с насыпи вниз и улыбнулся: лучшей точки для съемки и не придумаешь. Отсюда просматривалась вся территория воинской части. Мякинэн снимал кадр за кадром.

Кицко придерживал рукой плечо коменданта и говорил:

— Не спешите, не спешите, пусть еще пощелкает.

Прошло несколько минут, томительных и длинных.

— Пора, — кивнул Кицко коменданту.

И в тот момент, когда американец в очередной раз приник к видоискателю фотоаппарата, на его плечо и запястье опустились руки Кицко…

После личного обыска и осмотра автомашины Мякинэна на стол следователя легли специальный нательный пояс с семью фотопленками, географические карты и план Киева, записная книжка и тетрадь с записями, по которым непосвященный человек не мог бы сделать вывода об их разведывательном характере.

— Мы хотим показать вам «пейзажи», которые вы снимали, чтобы у вас не было иллюзий насчет темы нашего дальнейшего разговора, — сказал Мякинэну следователь КГБ подполковник Рыбалко. — Поэтому хотим пригласить вас прямо в лабораторию. Это для начала.

Растерянный Мякинэн молча пошел вслед за человеком в синем костюме, вежливо и спокойно предложившим американцу пройти вместе с ним.

На проявленных в присутствии Мякинэна пленках ясно проступили заснятые в колоннах и отдельно воинские автомашины, мосты, цистерны бензохранилищ, антенные устройства, линии высоковольтных передач и многое другое. Но среди всего этого не было ни одного кадра, на котором были бы запечатлены с истинно туристской страстью прекрасные пейзажи Карпат и Киевщины.

— Как видите, для туриста это слишком одностороннее увлечение, — сказал Мякинэну следователь, когда они вернулись в кабинет. — Эти кадры оставляют весьма узкое представление о нашей стране. Не правда ли? — он улыбнулся. — Что же вы делали в районе, где вас задержали?

— Я хотел ознакомиться с окраиной города, — хрипло ответил Мякинэн.

— И для этого вы фотографировали воинскую часть?

— Хорошо, я расскажу правду, — спохватился Мякинэн, глядя на следователя — скуластого, голубоглазого человека с шевелюрой светлых волос. — Я занимался фотографированием запрещенных объектов по поручению своего знакомого из университета. Его фамилия Руденко. Он связан с центром одной украинской эмигрантской организации в Париже. — Мякинэн выпалил эту «легенду», придуманную ему Дайером, без остановки, как хорошо заученный урок. Замолчав, он посмотрел на следователя и увидел, как у глаз его сходятся насмешливые морщинки.

— Вы лютеранин? — спросил следователь.

— Да.

— И американец по происхождению. Так вот, не странно ли, что при этих обстоятельствах вы решили ради каких-то отщепенцев, к тому же католиков, рисковать и довольно серьезно? Видимо, Дайер спешил, готовя вас к дороге, и ничего остроумнее не придумал.

— Вы знаете Дайера? — растерялся Мякинэн.

— Лично не знаком. Но не вы первый, кого он финансировал в таких поездках в обмен на определенные услуги, Давайте не будем терять времени, вы же понимаете, что обнаруженное у вас свидетельствует о сборе вами секретной информации. Надеюсь, вы не считаете нас дураками, как и мы вас…

Мякинэн понял, что дальше врать и запираться бессмысленно. И молча кивнул головой, словно соглашался со словами следователя…

— Начнем с расшифровки ваших записей?

Здесь нет смысла приводить полностью расшифровку всего, что записал американский шпион, разъезжая по нашей стране. Для наглядности приведем лишь два отрывка из его тетради-дневника.

Условная запись

«…Я проехал 34042 км, когда достиг ручья, в котором намочил тряпку, чтобы вытереть переднее стекло».

«…Около 150 км из 120 езда была очень медленной ввиду встречного движения, поэтому невозможно было обогнать идущие на моем пути машины. Вчера я купил красивые открытки у небольшого киоска в Ровно и отправил их друзьям Мьюрей Смит, 62, Джаньепер Роунд и Роберт Транс, 317, Хой Роунд Эшбурнхэм».

Следователю «турист» признался.

Действительное содержание записи

«В том месте, где спидометр показывал 34042 км, я сфотографировал высоковольтную линию передач».

«На участке Львов — Ровно встретил большую колонну военных автомашин. Она двигалась мне навстречу. Отдельные машины попадались и за Ровно. Всего я насчитал 62 джипа и 317 других военных машин. Вдоль дороги, в местах, где был лес, стояло по несколько военных машин. Очевидно, возвращаются с учений. Военные машины попадались мне примерно на протяжении 150 км от 120-километрового столба»… «Никому никаких открыток я не посылал, и таких друзей у меня нет. Я использовал эти вымышленные адреса для указания количества машин»…

В собственноручном показании Мякинэн написал:

«..Признаю, что занимался шпионажем против Союза Советских Социалистических Республик в пределах его границ. Я полностью отдаю себе отчет в том, что мои действия наказуемы по советским законам.

Я заявляю, что намеревался проводить эту работу только из соображений оказания услуги правительству моей страны. Я не питал никаких иллюзий в отношении того, что совершаю героический поступок, и не добивался этой деятельностью хорошей репутации для себя».

При чтении этого последнего абзаца следователь улыбнулся: Мякинэн опять хотел выглядеть чистоплотней, нежели был на самом деле. Но все это касалось уже чисто моральной стороны вопроса. В военном же трибунале Киевского военного округа во внимание принимали лишь факты, добытые контрразведчиками Львовщины и Киева. В соответствии с этими фактами по советским законам Мякинэн приговорен к восьми годам лишения свободы.

Дело «туриста» Мякинэна было закрыто. Связанная белой тесемкой папка пошла в архив.