ВЛАДИМИР ОЛЬШАНСКИЙ ОТРЯД УХОДИТ НА ЗАПАД

ВЛАДИМИР ОЛЬШАНСКИЙ

ОТРЯД УХОДИТ НА ЗАПАД

Их было четверо. В конце 1943 года они прибыли в Киев и готовились к выброске в тыл врага.

Зима выдалась на редкость мягкой. Почти беспрерывно сыпал мокрый снег, стояли густые молочные туманы. Переброска группы через линию фронта откладывалась.

Василий Андреевич, начальник оперативно-разведывательной группы, одетый в новенькую военную форму с погонами капитана, частенько заходил в управление. Там его приветливо встречали, но всякий раз отвечали одно и то же: нелетная погода.

Приближался Новый год. Погода не менялась, аэродромы были закрыты. Василий Андреевич начал подумывать о других способах переброски, строил различные планы, но говорить о них своим товарищам не решался. Однажды он высказал в управлении предложение — перейти линию фронта на спокойном участке, влиться в один из партизанских отрядов и вместе с ним двигаться на запад. Его поддержали. И второго января сорок четвертого года недалеко от Коростеня группа с помощью армейских разведчиков благополучно перешла линию фронта и в тот же день у станции Рудня Радовельская, что между Коростенем и Олевском, была встречена партизанами из отряда И. И. Шитова. А ночью в Киеве приняли первую радиограмму. После расшифровки сотрудник разведуправления ее аккуратно подшил в тоненькую папку, на внешней стороне которой было написано одно слово: «Унитарцы».

Так на временно оккупированной гитлеровцами территории появилась еще одна оперативно-разведывательная группа советских чекистов. Кроме Василия Андреевича Хондошко в нее входили еще Даниил Семенович Муха, заместитель начальника группы, и две радистки: Ася Титовна Краснобаева и Екатерина Михайловна Алексеева. Все они, конечно, тогда действовали под другими именами и фамилиями.

Основное задание группы — сбор сведений оперативного характера, интересующих органы государственной безопасности. Сюда входило также определение лиц, завербованных немецкой разведкой и засылаемых в районы военных действий и за линию фронта.

14 января 1944 года партизанский отряд И. И. Шитова форсировал реку Случь и с боями вышел на территорию Львовской области. Группа чекистов во время совершения рейда детально изучала обстановку, сложившуюся в западных областях Украины, и работала в тесном контакте с разведчиками партизанского соединения.

В этот период Хондошко провел несколько операций по разоблачению оуновских руководителей в местечке Моквин. Василий Андреевич провел эти операции с присущей ему чекистской вдумчивостью, хладнокровием и мастерством. В местечке Моквин первым был задержан видный пропагандист-оуновец. К этому времени Хондошко с помощью партизан-разведчиков собрал немало сведений о его враждебной деятельности и сразу же после задержания объявил ему, что он находится в руках работников Комитета государственной безопасности. А когда Василий Андреевич перечислял его злодеяния, оуновец понял безнадежность своего положения и рассказал все, что ему было известно об оуновском подполье.

Были разоблачены и другие руководители оуновцев, которые указали места расположения крупных складов националистической организации. Партизаны получили немало продуктов, обмундирования и оружия, в которых очень нуждались.

Проведение таких операций не требовало привлечения большого количества людей, и Хондошко вполне обходился своей группой. Но Василий Андреевич понимал, что от него ждут более солидных дел, важных сведений.

До партизан дошло сообщение о развернувшейся крупной битве под Корсунь-Шевченковским. Советская Армия громила фашистов на огромном фронте и все дальше теснила их на запад. Василий Андреевич сознавал необходимость добычи таких сведений, которые в какой-то мере могли бы помочь частям и соединениям Советской Армии в проведении дальнейших операций. Он разворачивает активную деятельность по созданию отдельных разведгрупп во Львове, Тернополе, Луцке и других городах. Для того, чтобы удобней было работать, он со своей группой переходит в партизанский отряд, которым командовал Борис Григорьевич Шангин, находившийся в лесах на Волыни.

Особое внимание Хондошко уделял Львову, он усиленно изучал возможности создания там боевой группы по сбору сведений военного характера, а также о деятельности буржуазных националистов. Совсем неожиданно помощь ему оказали партизаны Шангина. Вот как это произошло.

Во время одной операции партизаны задержали и привели в отряд средних лет мужчину, который назвался Янчуком Виктором Васильевичем. При нем были документы, свидетельствовавшие о том, что Янчук, уроженец города Запорожья, еще в 1936 году нелегально бежал в Польшу, что он пользуется покровительством немецких властей, а в настоящее время проживает в городе Львове и работает электриком в немецкой фирме «Сименс».

На допросе Янчук показал, что эти документы фиктивные, что он вовсе не Янчук, а Боровских Павел Иванович, уроженец города Асбеста. В начале войны ушел на фронт, служил стрелком-радистом на бомбардировщике. В сентябре 1941 года самолет был подбит под Бродами. Тяжелораненый Боровских попал в немецкий госпиталь, откуда бежал и долгое время скрывался у местных жителей. Затем установил связь с партизанами, и с их помощью приобрел документы на имя Янчука.

Казалось, лучшей кандидатуры для руководителя львовской группы не сыщешь. Но Хондошко медлил с отправкой Янчука-Боровских во Львов, он ждал подтверждений из Киева о правильности показаний Боровских. Вскоре подтверждение пришло. Василий Андреевич теперь занялся созданием львовской группы.

Через некоторое время радистка Ася Краснобаева отстукивала для Киева зашифрованную радиограмму. В тот же день в папку с надписью «Унитарцы» лег еще один документ, свидетельствовавший о том, что в городе Львове действует разведгруппа в составе Боровских Павла Ивановича и Зембы Станиславы Станиславовны, дочери железнодорожника, работавшей в то время секретарем генерал-губернатора Львова Вехтера.

Перед отправкой во Львов Хондошко долго ходил с Боровских по лесу. В воздухе пахло весной. Повысовывали свои бледно-голубые лепесточки подснежники, эти первые предвестники весны, а солнце, словно вырвавшись на свободу из-за густых туч, поднималось все выше и выше, согревая землю живительными лучами.

Василий Андреевич, обычно скупой на слова, в этот раз говорил много, будто хотел этой одной беседой передать весь свой чекистский опыт и знания новому своему коллеге. Он мало говорил об опасности, которая будет подстерегать Боровских на каждом шагу, — это бывший летчик-радист и сам отлично понимал.

— Больше выдержки и спокойствия в работе, — поучал его Хондошко. — Не гонитесь за многими сведениями, старайтесь выбирать самые важные. Вы человек военный и понимаете, что может быть сейчас самым важным. Дислокация и перемещение воинских частей, оборонительные сооружения, новые виды оружия — вот главное направление вашей работы. Потом оуновцы. Берегите Станиславу, она очень ценный человек. В канцелярии Вехтера она сможет добыть важную информацию. Помните, что вы не имеете права рисковать без причины. Без моего ведома новых людей к работе не привлекайте.

К тому времени Павел Боровских уже приобрел некоторый опыт подпольной работы. В селах Грубешов и Верешин он создал из местных крестьян подпольную группу «Смерть фашизму». Эта группа, имея весьма скудное оружие, сумела уничтожить 32 гитлеровцев, 7 полицаев, особенно ненавистных жителям сел, сожгла три вражеские машины, взорвала два склада горючего и около 300 метров железнодорожного полотна.

Через несколько суток после разговора в лесу Боровских отбыл во Львов. В один из вечеров у него состоялась встреча со Станиславой. Эта миловидная девушка с большими блестящими глазами оставляла впечатление озорницы, и Павел Иванович побаивался, что она может провалить даже самую незначительную операцию. Уж очень легко все у нее получалось. Она в любое время могла принести чистые бланки удостоверений, с которыми после заполнения можно было свободно пребывать в любом городе и селе, оккупированном фашистами. Этими бланками снабжались партизаны, а также советские военнопленные, бежавшие из лагерей. Станислава заводила бесчисленные знакомства с немецкими офицерами, посещавшими генерал-губернаторство, она запросто входила в кабинет самого Вехтера. Пользуясь покровительством генерал-губернатора Вехтера, она частенько «уходила к родственникам», а на самом деле незаметно пробиралась в лес и передавала собранную информацию. Вот и в этот раз, встретившись с Боровских, Станислава со свойственным ей озорством сказала:

— Есть возможность раздобыть план зенитной обороны львовского укрепленного района немцев и аэродромов, расположенных вблизи Львова.

Она рассказала, что штаб зенитной обороны находился в доме, в котором жила подруга Станиславы Мария Ценко. Ее из дома выселили, и она живет рядом в маленьком флигеле. Марии в «друзья» давно набивается немецкий лейтенант Вилли Вернер, который носит при себе в планшете карту противовоздушной обороны Львова.

— Пусть Мария продолжает знакомство с этим лейтенантом, — сказал Павел Иванович, — только никакой самодеятельности с картой. Когда надо будет — сам тебя найду. Я посоветуюсь.

Ночью Боровских исчез из Львова. И никто не видел, как на рассвете, через несколько дней, грязный, уставший, он незаметно пробрался к своей квартире. На работе сказал, что болел эти дни.

Вечером Павел Иванович встретил Станиславу. Он ей передал чистую карту и изложил план, разработанный Хондошко. На том и расстались.

— Будь осторожна, Стася, — тихо сказал на прощанье Боровских.

Она в ответ озорно улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.

Прошло еще несколько дней. Мария Ценко, встретив у дома лейтенанта Вернера, пригласила его к себе на день рождения. Девушка свободно владела немецким языком, и это очень понравилось немцу. Он не скрывал, что Мария ему по душе. Вилли старался казаться вежливым и внимательным ухажером, предохраняя ее от приставаний других офицеров. Немец поблагодарил за приглашение и между прочим спросил:

— А кто еще будет?

— Моя симпатичная подруга, а больше никого, — лукаво улыбаясь, ответила Мария.

— Так, может, мне пригласить кого-нибудь из моих друзей? — высказался Вилли, — Так будет веселее, все дамы будут с кавалерами.

— Не надо, — ответила Мария, — подруга не любит шумного веселья, да и я тоже.

Лейтенант сказал, что хозяйке лучше знать, и пообещал прийти без опоздания.

Он действительно пришел вовремя. В одной руке держал тощий букет цветов, в другой — объемистый сверток. Лицо лейтенанта выражало радость. Еще бы! Ведь он так долго добивался разрешения переступить порог этой квартиры.

Хозяйка выглядела прелестной. Платье с глубоким вырезом на груди плотно облегало красивую фигуру. В ее вьющихся каштановых волосах алела маленькая роза. Большие серые глаза, которые лейтенант привык все время видеть грустными, на этот раз излучали радость. Рядом с Марией стояла ее подруга Станислава Земба. Как только немец зашел в квартиру, она сразу же окинула его взглядом сверху донизу. Прежде всего заметила: на тонком ремешке висел планшет. Станислава сделала комплимент офицеру:

— Вы, лейтенант, и в гости к девушкам являетесь в таком же строгом виде, как в канцелярию генерал-губернатора. Это делает вам честь, вы настоящий офицер.

— О фрейлейн, — лейтенанту комплимент пришелся по душе, — сейчас такое напряженное время, что нужно быть в любую минуту готовым ко всему.

Пока Мария накрывала на стол, ее подруга завела патефон, поставила пластинку с каким-то старинным танго и пригласила немца танцевать.

Вилли был отменным танцором, он легко вел даму вокруг стола. Ему было приятно танцевать со Станиславой. А Мария кокетливо пригрозила ему пальцем: смотри, не влюбись в секретаршу генерал-губернатора. Станислава, улыбаясь, объявила:

— Придется, лейтенант, сказать генералу Вехтеру, что вы не только хороший службист, но и замечательный танцор.

Лейтенант сиял. Он попытался продолжить приятный ему разговор, но тут гостеприимная хозяйка пригласила всех к столу.

Первый тост подняли за именинницу, и Вилли настоял, чтобы все выпили рюмки до дна. Девушки согласились, но с условием, что лейтенант больше на этом настаивать не станет, а сам будет подчиняться требованиям именинницы. Вилли поспешил согласиться.

С каждой выпитой рюмкой лейтенанту становилось душней. Пил в основном только он, Мария придирчиво следила за тем, чтобы его рюмка не пустовала, а Станислава подкручивала пружину патефона и меняла пластинки. Лейтенант танцевал с ними поочередно.

— Сознайтесь, Вилли, — завела разговор Станислава, — Вехтер был бы счастлив оказаться сейчас на вашем месте?

— Думаю, что и фюрер не отказался бы. — Эти слова офицера девушки встретили звонким смехом.

Веселье было таким непринужденным, таким искренним, что лейтенанту и в голову не приходила мысль о том, что его хотят умышленно напоить. А он хмелел все больше. Это был уже не тот прилизанный, щегольски одетый, на вид культурный офицер, который всего три часа тому назад переступил порог этой квартиры. Волосы растрепались, галстук давно заброшен, рубашка расстегнута. Своим видом он вызывал к себе брезгливое отвращение. Но девушки терпеливо продолжали с ним танцевать.

В полночь опьяненный лейтенант, наконец, свалился на диван и тут же захрапел. Девушки облегченно вздохнули, выждали еще несколько минут и принялись за дело.

Станислава осторожно расстегнула планшет, вытащила карту и удалилась в соседнюю комнату. Все до единого знака девушка перенесла на чистую карту, которой ее снабдил Боровских. Закончив эту работу, Станислава положила карту обратно в планшет. Лейтенант продолжал храпеть.

Он проснулся рано утром. Прямо против дивана на кровати, прижавшись друг к другу, сидели Мария и Станислава.

— С добрым утром. Вилли! — приветствовала его хозяйка.

Лейтенант, глянув на часы, в ответ что-то буркнул неразборчиво, кое-как привел себя в порядок, поспешно попрощался и, отказавшись от завтрака, ушел. Лишь тогда девушки спокойно вздохнули.

Вечером Павел Иванович Боровских с надежным пропуском выехал попутным транспортом из Львова. На другой день он благополучно добрался до партизанского лагеря и передал капитану Хондошко копию карты зенитной обороны Львовского укрепленного района. Первым же самолетом карту переправили в Киев.

Долгое время Василий Андреевич не мог найти нить, которая привела бы его к центру подготовки и засылки вражеской агентуры за линию фронта. Немцы держали месте расположения центра в строжайшей тайне. Но все же тщательный анализ показаний двух задержанных агентов привел к так называемому «комитету помощи украинскому населению». «Комитет» возглавлял один из лидеров украинских националистов некий Кубиевич.

Что общего у этого «комитета помощи» с вражеской агентурой? Какие у него связи с центром подготовки агентов? Эти и многие другие вопросы волновали Хондошко. И на каждый из них надо было дать ответ.

Началось тщательное изучение деятельности «комитета». Внешне создавалось впечатление, будто «комитет» только и занимается оказанием помощи украинским семьям, пострадавшим от войны. Но Василий Андреевич быстро нащупал совсем другое направление в деятельности «комитета» Кубиевича и, главное, — его тайные связи с гестапо и разведывательными органами немцев. Выяснилось, что «помощь украинским семьям» — это просто ширма, которой Кубиевич прикрывал свою основную деятельность — вербовку агентов из числа националистического отребья. Здесь все завербованные получали солидные суммы денег, а после того, как их переправляли за линию фронта, «комитет» оказывал помощь их семьям.

«Хорошо бы иметь своего человека в этом «комитете», — думал Хондошко. — Но не легко это сделать. Уж очень ревниво его опекают оккупанты». Оставалось одно — завербовать на свою сторону кого-нибудь из сотрудников «комитета».

Василий Андреевич очень терпеливо изучал людей, находившихся в подчинении Кубиевича. К этой работе он привлек и Боровских. Вскоре выяснилось, что в «комитете» почти с самого его создания работает бывший военнопленный Фролов Николай Андреевич. Хондошко сумел за короткое время собрать довольно точные сведения о нем. Фролов — уроженец города Одессы, 1910 года рождения, до начала войны жил и работал во Львове. В 1941 году в одном из боев был тяжело ранен и оказался в окружении. При содействии своих знакомых ему удалось бежать из лагеря и устроиться на работу во Львове.

По заданию начальника группы «Унитарцы» первый разговор с Фроловым вел Боровских. Вначале тот держал себя осторожно, но затем, убедившись, с кем имеет дело, подробно рассказал о себе и своей работе в «комитете» Кубиевича. Оказалось, что Фролов давно искал возможности связаться с подпольщиками или партизанами. На этой же встрече он заявил, что собрал ценнейшую, на его взгляд, информацию, которую надо немедленно передать куда следует.

— Нас интересует агентура, которую немцы засылают за линию фронта, — откровенно сказал Боровских.

— Завтра я вам смогу дать списки, — ответил Фролов. — И не только списки, но и клички агентов, и их приметы. Скажите, куда мне прийти.

— А вы никуда не приходите. Наш человек вас встретит так же неожиданно, как я сегодня, и назовет пароль. Ему и передадите все, что у вас будет.

— Не доверяете? — нахмурился Фролов.

— Не обижайтесь, — продолжал разговор Боровских, — пока иначе нельзя. Пока. Будьте осторожны.

Боровских крепко пожал руку своему новому знакомому и скрылся в узкой улочке.

Василий Андреевич Хондошко сам работал не жалея себя и редко хвалил своих подчиненных за удачно выполненные операции. Он воспринимал все как само собой разумеющееся. На сей раз он не сдержался и похвалил Боровских.

— Вы, Павел Иванович, действуете, как настоящий разведчик.

— Да какой я разведчик, — отвечал ему Боровских. — Я простой советский солдат и делаю все, что в моих силах, чтобы наша победа пришла как можно скорее.

На другой день Боровских получил от Фролова объемистый пакет и сразу же переправил его командиру «Унитарцев». В пакете были списки агентуры, засланной немцами в районы, освобожденные Красной Армией, а также большой список самых активных оуновцев, действовавших во Львове, и командного состава дивизии СС «Галичина». Все эти данные были немедленно отправлены в Киев.

А Василий Андреевич уже разрабатывал планы новой операции. Разведчики партизанского отряда Шангина сообщили о том, что большие группы фашистских войск продвигаются в район Тернополя и там сосредотачиваются. Необходимо было уточнить количество войск, а главное — уяснить планы командования. Для выполнения этой операции был привлечен в группу «Унитарцы» Вячеслав Васильевич Засанский, уроженец села Заболотцы Дрогобычской области, комсомолец. В это время он работал электриком во Львове. По заданию Хондошко он совершил поездку по Дрогобычской, Станиславской и Тернопольской областям. Вячеславу Засанскому тогда было 24 года, он обладал исключительной наблюдательностью и способностью из многочисленных событий отбирать наиболее важные. Ему удавалось быстро завязывать знакомства с немецкими офицерами, входить к ним в доверие.

Вернулся Вячеслав с весьма ценными сведениями. Он сообщил, что в районе Тернополя немцы готовятся к наступлению. Он собрал данные о количестве войск и нумерации многих частей и соединений, среди которых были и химические войска.

Возвращаясь из этого опасного путешествия, Вячеслав заехал во Львов к своему отцу Василию Ивановичу Засанскому, который работал подсобным рабочим на аэродроме. Василий Иванович завел знакомство с немецким офицером по имени Пауль. В это время аэродром чаще обычного стали посещать гестаповцы. Все служебные здания, подъезды да и всю территорию аэродрома спешно приводили в порядок. Ясно было, что ожидается приезд какой-то важной персоны. И вот Пауль, будучи в состоянии сильного опьянения, выболтал Василию Ивановичу, что во Львов приезжает сам фюрер.

Получив такие данные, Вячеслав вместе с Боровских срочно направились к Хондошко. О проезде Гитлера по маршруту Львов — Броды — Винница узнала и Станислава Земба. Она об этом прослышала в канцелярии Вехтера. По дороге в Билгорайские леса, где в то время находился командир группы «Унитарцы», Засанский и Боровских собрали еще сведения о скоплении войск, боевой техники и боеприпасов на станции Белз.

Эти очень важные сведения Василий Андреевич Хондошко в тот же день передал в Киев. А через некоторое время партизаны принесли в отряд весьма радостные для разведчиков вести о массированных налетах советской авиации на Тернополь, Львов и Белз. О результатах бомбардировки львовских аэродромов и станции Белз были получены точные данные. В общей сложности здесь было уничтожено 30 танков, 10 самолетов, 26 цистерн с горючим, больше 300 солдат и офицеров.

События на фронте тем временем развивались весьма стремительно. Красная Армия, сокрушая оборонительные сооружения немцев, приближалась ко Львову. «Унитарцы» приступили к проведению заключительной операции по добыче плана минирования города. Это задание было поручено львовской группе. Весьма энергично работали Боровских, Земба, Фролов и Засанский.

С большим трудом Станиславе Зембе удалось раздобыть план минирования Львова, и уже в тот момент, когда советские войска вели бои за город, Павел Иванович Боровских с риском для жизни пошел навстречу наступающим частям и передал командованию точный план минирования Львова. И в том, что город уцелел, что сохранились ценнейшие памятники архитектуры, несомненная заслуга «Унитарцев».

Львов был полностью освобожден. Над зданием ратуши взвился красный флаг. Впервые «Унитарцы» собрались все вместе. Василий Андреевич Хондошко, как с родными, прощался со своими боевыми соратниками. Он уезжал в Киев для доклада о деятельности группы. Другим же участникам этих событий предстоял еще путь в тыл врага, жизнь, полная опасностей и риска. Новую группу по заданию органов государственной безопасности возглавил Павел Иванович Боровских. В нее вошли Николай Андреевич Фролов, Станислава Станиславовна Земба и радистка Варя. Вскоре все четверо на парашютах благополучно приземлились в лесу недалеко от Кракова. Деятельность «Унитарцев» продолжалась.