А. Казанский ФРОНТ НА КАЖДОМ ШАГУ

А. Казанский

ФРОНТ НА КАЖДОМ ШАГУ

Зимним вечером костлявые лошаденки с большим трудом тащили скрипучие сани. Следом за ними молча шли бойцы продотряда. И хотя виду никто не подавал, на душе у каждого было муторно и тревожно: как-то встретят их в следующем селе?

Шагая за санями, об этом же думал и член Чрезвычайной комиссии по борьбе с голодом в Ярославской губернии сотрудник ЧК Ростовского уезда Волконский-Благовестов. Думал и анализировал события предыдущего дня.

Как обычно, чекисты шли от дома к дому, убеждая и требуя сдать излишки продовольствия. Встречали враждебно. Всякий раз, когда удавалось обнаружить у кулаков припрятанные продукты, на головы бойцов извергались тысячи проклятий и угроз.

— Вот ужо попадетесь Юшке. Он вам покажет, почем фунт излишков.

Значение этих слов понимал каждый. По Ярославской губернии разгуливала кулацко-эсеровская банда, появляясь внезапно то тут, то там. За два года в ЧК поступило немало сведений о сожженных бандитами сельских Советах, разоренных коммунах, убитых комбедовцах. И почти на каждом из этих преступлений лежала зловещая тень Юшко.

О разбойничьем облике атамана было сложено много былей и небылиц. Все они подчеркивали невероятную жестокость бандита. Этому гориллоподобному верзиле, казалось, незнакомы были ни жалость, ни стыд. Он с одинаковым хладнокровием мог убить и старика, и ребенка. Не стесняясь, забирал последнее у тех, кто победнее, и явно щадил кулаков. Этим, по-видимому, и объяснялся тот факт, что чекистам долгое время не удавалось напасть на след банды. Кулацкие элементы хорошо укрывали своего выкормыша, науськивали на тех, кто активно помогал установлению Советской власти.

Банда Юшко не только мешала продотрядам, отнимая продовольствие у местного населения. Были случаи прямого нападения бандитов на чекистов, что особенно радовало и вдохновляло кулаков. Все их поведение говорило Благовестову о том, что Юшко с бандой находится где-то рядом, может быть, даже следит за чекистами. К концу дня догадка подтвердилась.

Когда отряд подходил к небольшой деревне, бойцы увидели, как с крыльца одного дома торопливо спрыгнул человек и, петляя по огородам, бросился к лесу.

Рассуждать было некогда. Раз человек бежит от представителей Советской власти, значит, совесть нечиста.

— Стой! Стрелять будем!

В ответ из огорода полоснул гулкий выстрел.

— Ребята, уйдет! — крикнул командир.

Чекисты открыли огонь. Возле самого леса убегавший, словно поскользнувшись, ткнулся вниз головой. Подбежавшие бойцы нашли его уже мертвым.

— Арефьев, — опознали убитого жители. — Он у Юшко заместо почтаря.

«Значит, с бандитами иметь дело все-таки придется. Ну что ж, посмотрим, кто кого», — размышлял про себя Благовестов, шагая в темноте за санями.

Излишки продовольствия в уезде есть, это факт. Ильинско-Хованская волость в Ярославской губернии считается самой зажиточной. Не зря здесь нищие друг за другом ходят. Ходят — значит, подают. Да и достаток в домах слишком уж бросается в глаза. По всей стране голодающие последнюю одежонку продают, а здесь все покупают. И как! У богатея Чердынцева, говорят, одних только швейных машин несколько штук. Нет, продовольствие здесь есть, и он, Константин Благовестов, сотрудник ЧК Ростовского уезда, выполнит эту первую доверенную ему операцию.

Было уже далеко за полночь, когда перед чекистами наконец замаячили силуэты заснеженных изб. Услышав собачий лай, бодрей зашагали лошади. В предвкушении сна и отдыха повеселели совсем уже окоченевшие бойцы.

Дом для ночлега выбрали побольше, чтоб не стеснить хозяев. Как всегда, первым в сени вошел с наганом наготове лучший боец отряда, друг Благовестова комсомолец Иван Кучин. Бойцы отряда на всякий случай тоже приготовили оружие. Иван постучал в дверь — в доме никто не отозвался. Постучал еще раз — молчание. В сени потянулись остальные бойцы. Благовестов тоже взошел на крыльцо.

И в этот момент из горницы грохнул выстрел. За ним другой, третий. Послышался топот. Наружная дверь, перед которой стоял Благовестов, вдруг распахнулась. Да так больно шибанула, что Константин не устоял на ногах. Падая, он увидел огромного человека, бежавшего через двор. Константин лежа несколько раз выстрелил вслед убегавшему. И хотя тот скрылся, Благовестов почувствовал, что пули не прошли мимо цели. Беспорядочная винтовочная стрельба постепенно стихла, и только собаки по всей деревне еще продолжали истошно лаять. Бандиты, застигнутые врасплох, понесли потери, бежали.

Из сеней вынесли тело Кучина. Рана оказалась смертельной. Случайная встреча с бандой Юшко стоила отряду одной жизни. Но короткий ночной бой стал тем переломным моментом, после которого работа продотряда начала налаживаться.

Грабежи почти прекратились. Поубавилось спеси и у кулаков; А у середняков и бедных крестьян, наоборот, появилась уверенность в завтрашнем дне, и они охотнее стали помогать чекистам.

Вот тогда и убедились бойцы продотряда, насколько правы были товарищи из уездного комитета партии и их командир, утверждавшие, что в уезде немало продовольственных излишков. Два эшелона продуктов было заготовлено в короткий срок. У кулака Чердынцева было конфисковано более 20 швейных машин — товар по тому времени необычайно дорогой.

Два эшелона продовольствия, готовые к отправке, стояли на железнодорожных путях. Сопровождать их в голодающую Самару назначили Константина Благовестова. Нелегким и опасным был путь к городу на Волге. Но вагоны с мукой, зерном и овощами прибыли в полной сохранности. Так закончилась первая ответственная операция молодого сотрудника ЧК Константина Благовестова. Так впервые побывал он в Самаре, где тридцатью годами позже возглавил особый отдел военного округа.

Сколько было их потом — больших и малых, трудных и несложных операций в жизни чекиста. Но эта, первая, помогла ему навсегда обострить классовое чутье, научила решительности в боевых действиях, осторожности и бдительности в разведке.

Опыт приходит с годами. Константин Николаевич Благовестов прошел хорошую жизненную школу. Сын продавщицы фруктового магазина, он вырос без отца. Матери очень хотелось вывести Костю в люди. Двенадцатилетнему мальчику подыскали такую работу, чтобы днем мог учиться, а вечером зарабатывать на жизнь: устроили помощником механика в кинотеатр Либкина в Ярославле.

Костя все время был среди людей. Ходил на митинги, читал бородатым солдатам свежие газеты и тайком от матери мечтал вступить в ряды бойцов за власть народа.

В один из декабрьских дней семнадцатого года пятнадцатилетний паренек пришел в штаб Красной гвардии. Стараясь казаться взрослее, попросился добровольцем. Ему, конечно, отказали:

— Молод, парень, подрасти.

Уходить не хотелось, и Костя с любопытством смотрел на людей с винтовками, на их командира, отдававшего распоряжения, подписывавшего какие-то документы. Вот принесли кипу бумаг. Командир принялся разбираться в них. Он долго вздыхал, рассматривал каракули, вертел листок так и сяк. Наконец, поймав любопытный Костин взгляд, спросил в упор:

— Грамотен?

— Учился.

— Сколько?

— Четыре класса торговой школы кончил.

— Это хорошо. Будешь переписчиком.

Так Костя Благовестов вступил в ряды Красной гвардии. Работы оказалось много. Грамотных в то время недоставало. И молодой переписчик с утра до вечера выписывал пропуска, удостоверения, строчил отношения. Настоящее дело, то, о каком он мечтал, начиналось поздно вечером. Вместе с другими красногвардейцами ему разрешили патрулировать ночью.

Летом 1918 года войсковую часть Благовестова перебросили под Симбирск на подавление мятежа белочехов. Здесь он впервые участвовал в настоящем бою. В Симбирске узнали, что в Ярославле вспыхнул эсеровский контрреволюционный мятеж, получили приказ следовать туда. Но когда полк Благовестова добрался до Ярославля, сопротивление мятежников было уже сломлено. Молодому красноармейцу пришлось участвовать лишь в ликвидации отдельных очагов контрреволюции.

Два года провоевал он на различных фронтах гражданской войны. В марте 1921 года, в дни учебы на артиллерийских курсах в Петрограде, участвовал вместе с делегатами X съезда, партии в подавлении антисоветского мятежа в Кронштадте.

Когда война подошла к концу, партия направила Благовестова в органы ЧК. Таков был путь Константина Николаевича к тому памятному дню, когда он, сотрудник ЧК Ростовского уезда Ярославской губернии, провел первую самостоятельную операцию по сбору продовольствия для голодающей Самары.

К тому времени многие враги Советской власти уже хорошо знали его в лицо. Это наполняло сердце молодого чекиста гордостью. Значит, не зря он воевал и рисковал, если бандитское отребье боится его.

Весной 1922 года в ЧК поступили данные о ряде убийств, совершенных в Ярославской губернии и под Москвой. Заподозрили бывшего белого офицера Федулова, впоследствии ставшего анархистом. О нем в ЧК знали. Улик, достаточных для ареста, не было. И вдруг Федулов скрылся из города. Последовало одно за другим несколько убийств.

Бандит был опытен, осторожен и уходил буквально из рук. Он стрелял без промедления в любого, в ком подозревал чекиста. Не один человек пострадал от рук убийцы.

Однажды пришло сообщение, что Федулова видели в Москве, недалеко от кинотеатра «Волшебные грезы». Задержать его в многолюдном месте мог тот, кто хорошо знал бандита в лицо. Таким человеком был Константин Благовестов. Ему и поручили эту операцию. Однако Федулов тоже хорошо знал Благовестова, что осложняло и без того нелегкую операцию. Но и это не остановило чекиста.

— Мы не можем допустить, чтобы отпетый террорист спокойно разгуливал по столице, — сказал Благовестову начальник. — Разыщите его. Действуйте решительно, но не упустите.

Константин получил мандат, в котором говорилось:

«Сотруднику Ярославского ОГПУ Волконскому К. Н. поручается разыскать террориста Федулова и при необходимости уничтожить его».

Так уж получалось, что в целях конспирации Благовестов вынужден был нередко пользоваться вымышленной фамилией.

Дни шли за днями. Благовестов пешком из конца в конец исходил многие улицы Москвы, заглядывая в самые злачные места. По приметам выяснил, что похожий на Федулова человек вечерами нередко появлялся в чайной на Чистых Прудах. Однако первый вечер ожидания в подъезде близ чайной результатов не дал. А может, размышлял Благовестов, он просто не заметил Федулова среди посетителей? И тогда чекист решил рискнуть.

На другой день, заняв столик в чайной, Константин сделал заказ и, потягивая пиво, стал наблюдать за посетителями. За столами распевали песни подгулявшие нэпманы. Приходили и уходили пьяные компании. Над столами висел табачный дым. Какие-то скользкие типы, шепчась, обделывали под монотонный шум чайной темные дела.

И вдруг в просвете ниши показалась чья-то фигура. Еще не успев разглядеть как следует лица нового посетителя, Благовестов чуть не вскрикнул: «Он!». Вошедший был одет в коричневый офицерский френч. На голове вельветовая кепка. Стоя у входа, бандит настороженно всматривался в зал. Благовестов чуть наклонился в сторону, и колонна скрыла его от глаз пришельца. Федулов как будто успокоился. Сел за стол, поманил к себе официанта. И тут взгляды их встретились…

Все произошло в какой-то миг. Руки бандита мгновенно опустились в карманы. Он выхватил оружие, но выстрел Благовестова прозвучал на секунду раньше. Падая, Федулов все же успел выстрелить, но его пуля продырявила лишь стену. Вторым пистолетом террорист воспользоваться не успел. Испуганные посетители чайной повскакали с мест. Благовестов поспешил их успокоить.

В том же году Константину Николаевичу вновь довелось побывать в Москве. В этот раз он приехал на курсы чекистов.

Однажды Константина Николаевича и еще четырех курсантов пригласили в Кремль на встречу с Дзержинским. Феликс Эдмундович стоял в кабинете у письменного стола и слушал начальника курсов. Увидев курсантов, поздоровался с ними, предложил сесть. Потом сам взял стул и, подсев к молодым чекистам, стал их расспрашивать. Его интересовало все: откуда родом, сколько учился, где воевал, кем работал. Каждого в отдельности спросил, обедал ли он сегодня. Под конец беседы Феликс Эдмундович со вздохом сказал:

— Поучиться бы вам, друзья, по-настоящему. Да нельзя. Работы очень много. Кстати, вам, товарищи, как опытным чекистам, поручается серьезное дело.

В нескольких словах он пояснил содержание задания. Предстоял рейд по местам заключения. В то время, время становления Советской власти, в тюрьмах находились преступники всех мастей: спекулянты, анархисты, мятежники-контрреволюционеры. Предстояло разобраться, кто из них был действительно закоренелым врагом Советов, а кто невольно, может быть, случайно попал под влияние контрреволюционеров. Нужно было внимательно разобраться в делах, дать выявленным фактам правильную оценку. Дзержинский предупредил о необходимости строгой объективности, полной законности.

Задание не из легких, хотя внешне оно не представлялось трудным. И главная сложность его заключалась в том, что далеко не все обстоятельства, при которых заключенные попадали под стражу, были зафиксированы в их делах. Многое предстояло восстанавливать, сверяя показания заключенных с различными фактами из их биографий, анализируя показания других арестованных. Задание усложнялось еще и тем, что многие контрреволюционеры, не признавая Советскую власть, отказывались разговаривать с ее представителями.

Однако Благовестову уже не впервые приходилось сталкиваться с такими трудностями. Он умел «разговорить» людей. Умел сопоставлять самые разноречивые факты. Через некоторое время он уже докладывал Дзержинскому о результатах проведенной работы. Феликс Эдмундович поблагодарил чекиста и энергично пожал на прощанье руку.

Удивительное умение сочетать в борьбе с врагами решительные действия с подлинной гуманностью Дзержинский привил многим своим сотрудникам. Эту характерную черту Железного Феликса перенял и Константин Благовестов. Чувство гуманности и принципиальности в том понимании, о котором говорил Феликс Эдмундович, сохранилось у него на все долгие годы службы в органах госбезопасности.

Вот еще один характерный эпизод из деятельности Благовестова в ОГПУ.

В 1923 году в горно-таежных районах Прибайкалья произошли вооруженные стычки местного населения. Опорными пунктами двух соперничавших банд стали села Менза и Укыр-Шонуй, находившиеся на противоположных берегах небольшой, но бурной речки, протекавшей на территории нынешней Бурятии.

Как выяснилось, население Укыр-Шонуя в годы гражданской войны насмерть билось с казаками атамана Семенова и войсками барона Унгерна. Мензенское же казачество принимало участие в расправах над сторонниками Советской власти в Прибайкалье и помогало бандам семеновцев.

Был в истории этих сел один центральный, полный трагизма эпизод. Когда укыршонуйцы, создав партизанский отряд, ушли в горы, казаки Мензы ворвались в село. Они согнали стариков, женщин и детей на мельницу и всех заживо сожгли. Дома в селе были разграблены. Кого не успели сжечь, порубили шашками и перестреляли из пистолетов.

Вернувшись домой, укыршонуйские партизаны не узнали села и решили отомстить за злодеяние. Завязалась борьба. Эту обстановку, справедливый гнев бывших партизан контрреволюционные круги использовали в своих целях. В борьбе укыршонуйцев с мензянами стали проявляться бандитские методы. Бывшие партизаны вершили самосуд. Казаки платили тем же.

На восстановление справедливости и наведение порядка послали отряд Благовестова. Чекистов наделили чрезвычайными полномочиями.

«Помначмилиции Троицкосавского уезда Волконский-Благовестов Константин Николаевич командируется в Мензенскую и Укыр-Шонуйскую волости для раскрытия и уничтожения развившегося там бандитизма с правом ареста Гуслистова, его адъютантов и прочих соучастников, участие в бандитизме которых будет выяснено».

В отряде было 5 оперативных работников. Их сопровождал взвод кавалеристов, которому придали горное трехдюймовое орудие и 5—6 пулеметов системы «Шоша».

Операция предстояла сложная. Не потому, что отряды были хорошо вооружены, а потому, что в одном из них находились свои, хорошие люди, герои партизаны. Не воевать же с ними!

С мензянами развязка произошла скоро. Несколько стычек закончились победой чекистов. Человек сорок бывших семеновцев арестовали, а банду разоружили. Оставался еще отряд бывших партизан. Обращать против них оружие как-то не поднималась рука. Но действия враждующих сторон создали в районе такую нервозную обстановку, что руководство губернии требовало самых решительных мер и отвергало всякие переговоры. И все-таки, посоветовавшись с товарищами, Благовестов решил рискнуть. В село Укыр-Шонуй он отправился с помощником Семибратченко без оружия.

У околицы чекистов остановили вооруженные люди:

— Кто такие? Куда идете?

— К атаману идем. Чекисты!

— Ха-а! — осклабился один из дозорных. — Хороши гостечки.

Слух о прибытии к атаману чекистов мгновенно разлетелся по селу. У штаба спешно начал собираться отряд. Когда задержанных привели к штабной избе, вокруг нее уже плотной стеной стояла многочисленная охрана. Парламентеров пропустили в избу. За столом в окружении адъютантов сидел атаман.

Чекисты поздоровались, представились. Хозяева будто нехотя и недружно ответили на приветствие. Наступила неловкая пауза. Наконец атаман разжал зубы:

— Что скажете?

— Предлагаем вам прекратить всякие военные действия и сдаться! — твердо заявил Благовестов. — Вы сложите с себя все полномочия и поедете с нами.

Атаман вдруг вскочил как ужаленный и, выхватив из-за пояса гранату, угрожающе замахнулся:

— Я поеду?! Да я разнесу вас в клочья!

— А кому будет от этого польза? — сказал Благовестов, садясь к столу. — Тебе? Советской власти? Погибнем мы — придут другие. К чему бесславно губить вчерашних партизан? Подумай-ка!

Атаман медленно сел. В словах чекиста была не только железная логика, но и твердая уверенность в собственной силе и правоте. Было заметно, что в атамане сейчас боролись противоречивые чувства: страх перед наказанием и жажда мести. И он не знал, на что решиться.

— Что от меня требуется?

— Объяснить все людям и поехать с нами. Это самый разумный шаг.

Атаман принял ультиматум. Чекисты отвезли его в уезд. Бывшему партизану после проведенного следствия предложили выбрать другое место жительства. Отряд, естественно, сложил оружие, люди разошлись по домам.

Однако на этом история конфликта между двумя бурятскими селами не кончалась. Благовестову предстояло навести порядок, наладить отношения между жителями двух враждующих сел. И прежде всего нужно было восстановить Советскую власть. Чекисты провели митинги, помогли выбрать советские органы. Разыскали похищенное мензянами имущество, вернули лошадей и скот. Они наладили в селе полнокровную жизнь по законам Советской власти. Отряд занимался всем, вплоть до создания кружков художественной самодеятельности. Зато когда чекисты уходили из района действий, жители сел провожали их с благодарностью.

Когда в стране был наведен порядок и покончено с кулацкими и контрреволюционными элементами, перед республикой со всей остротой встал вопрос экономики, строительства заводов и фабрик. Для этого нужны были деньги, большие средства. Благовестов участвовал во многих операциях по разоблачению валютных спекулянтов и подпольных миллионеров. И, как всегда, его выручали природная смекалка и находчивость.

С годами работа органов безопасности становилась все более кропотливой, размеренной и, пожалуй, бесшумной. Все реже и реже приходилось пускать в ход браунинг. Враг искусно маскировался. Естественно, менялся и стиль работы чекистов.

Благовестов возглавлял райотдел, а потом и отдел областного управления в Ярославле. Под его руководством и при его участии были разоблачены и обезврежены уцелевшие группы мятежных белых офицеров. Немало пришлось повозиться с церковниками, сектантами, проявлявшими враждебную активность в годы коллективизации. Особой смекалки, умелых и продуманных действий требовало разоблачение иностранных агентов.

Когда началась Великая Отечественная война, Благовестова назначили начальником особого отдела формируемой вновь стрелковой дивизии. Дивизия формировалась недолго. Месяц спустя дивизия уже храбро сражалась на фронте. Началась напряженная работа особиста. Это были нелегкие для страны дни. Под напором превосходящих сил немецких агрессоров наша армия отступала. Особисты уходили последними.

Однажды ночью Благовестов вместе со своими людьми и взводом охраны заехал в деревню, уже оставленную нашими войсками. На улице машину остановила женщина. Показав на ярко освещенные окна одного дома, она с горечью сказала:

— Ждет, подлец, немцев. Подготовился. Всех он предаст, кулак проклятый!

Благовестов с тремя солдатами подошел к дому. Постучали.

— Кто там?

— Ди тюр ауф, битте. Ауф махен шнель, — выложил весь свой запас немецких слов оперуполномоченный.

— Сейчас, сейчас, дорогие господа, — послышалось из-за двери. — Давно жду, милости прошу, битте…

Дверь отворилась, и в ней появился мужчина с керосиновым фонарем в руках. Увидев вместо немцев людей в красноармейской форме, он опешил и, бормоча что-то бессвязное, рухнул на колени.

Предатель приготовил фашистам богатую встречу. В избе все блестело, как перед праздником. Стол накрыт белой скатертью. У икон — зажженная лампада. Графины наполнены наливками разных сортов. В печи — зажаренный гусь.

Беглый осмотр дома больше ничего не дал. И тогда Благовестов, по старому опыту, сунул руку за икону. Там оказался сверток, в котором был спрятан длинный список жителей деревни. После каждой фамилии стояла пометка: «коммунист», «активист», «сын — командир». Даже определена была мера наказания: «расстрелять», «повесить», «выпороть». Не довелось встретить господ предателю.

Однажды в расположении штаба дивизии появилась молодая привлекательная женщина. Предлагая купить то ягоды, то грибы, она весело болтала с солдатами и командирами и уже успела побывать всюду: у наблюдательных постов, у замаскированных перед штабом орудий. Что-то в ее поведении настораживало Благовестова. Навели справки. Местные жители сообщили, что женщина появилась в селе недавно, сказав, что бежала от немцев из села Ломоносово и ищет восьмилетнюю дочь. Попросилась на квартиру. Приютила ее одинокая сердобольная старуха.

Женщину задержали. Сначала она отделывалась шутками, пыталась уйти от расспросов. Наконец показала справку Ломоносовского сельсовета, выданную еще до войны.

Благовестов пригласил машинистку отдела и приказал обыскать подозрительную беженку. У молодухи извлекли из-за пазухи пачку немецких пропусков, которые фашисты распространяли в начале войны, чтобы склонить советских солдат к измене. Затем у шпионки нашли записную книжку с пометками, где расположен штаб дивизии, где находятся орудия и так далее.

Смазливую фельдшерицу немцы завербовали в оккупированном селе Ломоносово. С Советской властью у нее были старые счеты: дочь репрессированного кулака, племянница бывшего купца, она считала себя обиженной. Изменнице было дано задание разведать путь через Свитские болота, изучить огневые позиции советских войск, склонить бойцов к предательству, и если такие найдутся, то вместе с ними вернуться назад. Не дождались фашисты ни самой изменницы, ни перебежчиков.

К. Н. Благовестов. Фото 1950 г.

Работа в особом отделе постоянно усложнялась. Начав с поимки вражеских лазутчиков, Благовестов получает все более ответственные задания.

На фронте он получил письмо, что его 16-летний сын комсомолец Владилен вслед за отцом добровольно ушел на фронт, а осенью в 1942 году — горькую весть, что танкист старший сержант Владилен Благовестов погиб в боях под Курском.

В 1943 году Благовестова назначают на ответственную работу в Москве. Он часто выезжает с важными заданиями на фронт, занимаясь подготовкой и засылкой разведчиков во вражеский тыл. Во время Тегеранской конференции находился в Иране и выполнял ряд поручений, связанных с обеспечением безопасности глав государств.

В 1949 году Константина Николаевича назначают начальником особого отдела Приволжского военного округа, а через год — на ответственную работу за границей. Вот что рассказывает об этой работе его сослуживец генерал-майор запаса В. Я. Кольцов.

«В пятидесятых годах начальником управления контрразведки Центральной группы войск Советской Армии, где я возглавлял одно из подразделений, был назначен К. Н. Благовестов. Группа войск находилась на территории Австрии и Венгрии, обстановка была сложной: иностранные разведки и зарубежные контрреволюционные силы к этому времени успели оправиться от забот военного времени и все свои усилия направили против нашей страны, наших войск за рубежом и находившихся там по делам службы советских гражданских лиц. В этих странах после войны осело значительное число антисоветски настроенных эмигрантов и фашистских пособников, бежавших из СССР вместе с гитлеровскими войсками. Все они охотно соглашались работать на любую империалистическую разведку.

Человек исключительной работоспособности, деловитости, широкой эрудиции, знаток своего дела, прекрасный организатор, Константин Николаевич быстро разобрался в непривычной и сложной обстановке, умело повел работу.

Многое можно рассказать об операциях, проведенных под руководством и при личном участии этого опытного чекиста. Приведу лишь несколько примеров. В результате умелых действий удалось раскрыть резидентуру разведки одной из капиталистических стран, которая путем использования новейших технических средств пыталась проникнуть к секретным данным штаба войск. Резидентура другой разведки была разоблачена на железнодорожном транспорте — она собирала через свою агентуру данные о перевозках советских войск и советского имущества за рубежом. Удалось выявить в американской зоне, выманить в нашу зону и арестовать бывшего немецкого бургомистра в Днепропетровске, палача украинского народа, переметнувшегося после войны к другой разведке.

Опасным преступником был дезертировавший из Советской Армии офицер Дурнов. Занимаясь крупной спекуляцией между зонами, он попал в поле зрения американской разведки. Она прибрала его к рукам, подготовила для разведывательной деятельности и начала активно использовать. Дурнов, выдавая себя за советского офицера, находящегося за границей, знакомился с советскими военнослужащими, входил в доверие, старался выведать у них военную, экономическую и политическую информацию. Иногда это ему удавалось. При аресте Дурнова обнаружили перечень шпионских заданий, врученный ему иностранной разведкой».

Старшина Петр Герасимович Солодовников в армии был шофером и четыре года возил полковника Благовестова.

«В новом начальнике, — вспоминает он, — нам особенно нравились его скромность и простота в обращении. По приезде в Австрию Константин Николаевич отказался от различных привилегий и услуг, которыми пользовался его предшественник, питался со всеми сотрудниками в столовой. Не допускал никаких излишеств, не терпел людей, стремившихся к приобретательству.

Таким он остался и после ухода в отставку. В Куйбышеве, например, отказался от предложенной ему большой прекрасной квартиры и поселился в маленькой двухкомнатной:

— Зачем нам на троих такие апартаменты, когда в городе так много нуждающихся в жилье, — говорил он.

Несмотря на большую разницу в служебном положении и звании, мы до последнего времени оставались с ним друзьями».

А это выдержка из адреса, присланного к 70-летию К. Н. Благовестова:

«Дорогой Константин Николаевич!

…Хочется с особой силой подчеркнуть Ваше трудолюбие и организованность, Вашу исключительную человечность и внимание к людям, обаяние, простоту, бескорыстие и высокую партийную принципиальность, Ваше мужество и постоянное присутствие духа, умение передавать подчиненным свой богатейший опыт, учить их тонкостям чекистского мастерства.

Как бывший подчиненный горжусь тем, что работал под Вашим непосредственным руководством в сложных условиях переднего края обороны социалистического лагеря, с большой признательностью и благодарностью вспоминаю Ваше внимание и отеческое отношение, Ваше участие в моем воспитании и становлении как чекиста и офицера…

Генерал-полковник В. В. Федорчук»

В Куйбышеве ветерана-чекиста часто приглашали на встречи с молодежью предприятий и учебных заведений. Старый человек, отягощенный болезнями, он, однако, охотно принимал приглашения. К своим выступлениям всегда относился ответственно, где бы ни приходилось выступать: на телевидении или в школе, в больших залах Дворцов культуры или перед маленькой группой книголюбов.

Этот тридцатилетний период, отданный воспитательной патриотической работе, Константин Николаевич называл второй жизнью.