54

Детективы набюдали, как Чарли Каллен выносит мусор из дома.

– Это либо сработает, либо нет, – сказал Тим.

– С этим не поспоришь, – сказал Дэнни. – Как хочешь поступить?

– Давай задобрим говнюка, – сказал Тим. – Если он будет сопротивляться, давай его прикончим.

Он опустил автоматическое окно и свистнул. Чарли повернулся и увидел машину, от которой шел декабрьский пар. Официальная машина, большая и новая, номера Нью-Джерси. Водитель опустил окна, махнул рукой, словно подзывал официанта.

– Эй, Чарли, – крикнул парень, – иди сюда.

Чарли остановился, не зная, как поступить с мусором. У него было два ведра, которые он пытался вытащить одновременно, что трудно было сделать, если не тянуть их назад.

Детективы вышли из машины.

– Знаешь, кто мы? – спросил Брон. Улыбнулся. Дружелюбно.

Чарли замер и моргнул, глядя под ноги. Двое, оба с усами, белый – в кожаной куртке, черный – в костюме. Чарли показалось, что он уже видел, как другой парень стоял снаружи его дома{226}.

– Вы полицейские.

– Правильно, Чарли, мы полицейские, – сказал Брон. – Вообще-то мы детективы, Чарли. Знаешь, почему мы здесь?

– Предполагаю, что это связано с Медицинским центром Сомерсета, – ответил Чарли.

– И ты так предполагаешь, потому что…

– Ну потому что у вас номера Нью-Джерси.

– Знаешь, это очень хорошее наблюдение, ты прав.

– Я арестован?

– Ты цель нашего расследования, Чарли. Мы расследуем смерти в Сомерсете, и нам нужно задать тебе пару вопросов.

– Да, мне… мне уже задавали вопросы в больнице, дважды, – сказал Чарли, – о необычных происшествиях. Они недавно меня опрашивали про эти инциденты.

– Ага, отлично. Теперь мы тоже хотим с тобой поговорить. – Тим открыл заднюю дверь и указал рукой так, словно приказывал собаке, надеясь, что Чарли послушается. – Давай прокатимся. Поговорим в офисе.

– Э-э… я не… у меня нет с собой куртки, – сказал Чарли.

Голова Чарли была опущена, но глазами он бросал взгляды на улицу, мужчин и машину.

– Тебе не понадобится куртка, – сказал Тим, – тут тепло. – Он снова похлопал по заднему сиденью. – Поехали.

Они не говорили ему, что он обязан ехать, но и не дали особого выбора.

Эта машина отличалась от тех, в которых Чарли до этого возили полицейские: она была просторнее, удобнее и в ней не было разделителя между передними и задними сиденьями. Детективы болтали на протяжении всего пути, вели себя свободно. Они говорили о работе, о спорте, даже о погоде. Тим знал пиццерию рядом с перекрестком в Уэст-Ориндже, где вырос Чарли, помнил талисман школьной команды Чарли. Они провезли Каллена через линию штата и неофициально показали ему комнату для допросов в отделе полиции округа Сомерсет. И, когда Чарли немного расслабился, они взялись за дело.

Еще в Ньарке Тим приковывал подозреваемых наручниками к болту, вкрученному в его стол. Он печатал их показания, а когда поднимал голову, то видел, что они засыпали. Задержанные за убийство, с двадцатью годами тюрьмы впереди, они все равно спали. Тиму потребовалось какое-то время, чтобы понять, что для некоторых парней сложнее всего было оставаться на свободе, день за днем. Попасться для них было облегчением. По крайней мере, для некоторых это значило, что больше уже не о чем беспокоиться. Но, как понял Тим, не для таких, как Чарли.

Было два часа ночи, когда «краун-виктория» Брона остановилась перед домом Каллена. У них ничего не было. Каллен проскользнул по заднему сиденью и направился к своей двери. Брон опустил окно.

– Эй, Чарли, – сказал он, – посмотри на меня.

Чарли прищурился, глядя на машину с горящими фарами.

– В следующий раз, когда ты меня увидишь, – сказал Брон, – на тебе будут наручники.

А потом Тим Брон выставил из окна руку в кожаном рукаве, сжатую в кулак. Он знал, что это было смешно, но все равно это сделал – не смог устоять. Он был так зол. Кулак, показанный в окно, был единственным доступным ему средством выразить угрозу.

Тим ожидал остроумного ответа, «пошел ты» или чего-то вроде. Так бы сделал сам Тим, если бы кто-то выставил кулак и сказал ему такое. Чарли просто кивнул, повернулся и медленно пошел к дому. Как будто его это не касалось. Ему даже не потребовалось говорить «пошел ты». Он был на свободе, и у них не было оснований его арестовывать. Тим подумал, что это не хуже, чем «пошел ты».