330 Тульская стрелковая дивизия

Из исторического формуляра

В течение 11–12.12.41 г. части дивизии, 1113 сп ведут бой за ст. Сталиногорск 1-й и далее Узловая.

В течение 13.12. 1113 сп вел бой за Урванка и Сталиногорск-1. 1111 сп с целью поддержки наступающих на Узловая частей, вел жестокий бой в направлении на Юго-запад от Кажанка. К исходу дня 12.12.41 г. противник был выбит с занимаемого рубежа по западному берегу р. Дон и начал поспешное отступление по направлению к Сталиногорск. 1111 сп к исходу дня 12.12.41 г. овладел Бобрики. Развивая наступление 1113 сп и 1111 сп вышли во фланг противнику, засевшему в Сталиногорске, и во взаимодействии с 326 сд приняли участие в освобождении Сталиногорск и Узловая от немецких оккупантов.

В боях за Сталиногорск-1 противник потерял убитыми до 200 солдат и офицеров, число раненых не установлено, взято в плен 3 фашиста. Захвачены трофеи: 1 орудие, 8 станковых и 7 ручных пулемета, 2 миномета, 6 автоматов и большое к-во боеприпасов. Потери дивизии: убито 36 чел., ранено 128 чел.

Дивизия переходит в армейский резерв без 1113 сп.

26.12. дивизия выходит из армейского резерва. И выдвигается к г. Белев, где противник создал прочные узлы сопротивления во всех населенных пунктах на подступах к Белев.

26.12.41 г. 330 сд получила новую задачу: Во взаимодействии с 328 сд прорвать оборону противника. Через р. Ока выйти на рубеж Березово – Большак, обеспечивая действие наших группировок от контратак с Северной окраины г. Белев.

Комиссар 330 сд Б.Н. Хохлов

Прошедшие бои под Сталиногорском показали, что противник не надеясь на способность своих войск остановить наступление Красной Армии боем в по левых условиях, начал возводить укрепления. Отступая под ударами Красной Армии противник стремился создать мощные узлы сопротивления, чтобы опираясь на них сохранить за собою наиболее важные в тактическом отношении пункты, которым в частности был г. Белев. В приказах Немецкой армии в то время с тревогой подчеркивалась необходимость любыми средствами задержать наступление Красной Армии. К этому периоду относится приказ Гудериана захваченный среди трофейных документов в районе Вязок. Обращаясь к солдатам 2-й танковой армии и подчеркивая трудности, в связи с наступлением Красной Армии, Гудериан прямо указывал, что дело идет о судьбе Германии.

Стремясь обеспечить от разгрома свою группировку, защищавшую Белев, противник создал прочные узлы сопротивления во всех населенных пунктах на подступах к Белев.

В Беседино, Береговая, Рядова, Жукова, Кулаковка и других населенных пунктах, большинство каменных строений были приспособлены под ДЗОты, все что мешало обстрелу сжигалось или разрушалось. Все важнейшие подступы к Белев были минированы. Опорные пункты на подступах к Белев и сам Белев обороняли части усиленной 296 пд. В этих пунктах занимали оборону 234 пп, 521 пп и усиленный батальон «Жених» (СС) и 296 ап.

Таким образом дивизии предстояла сложная задача в тяжелых зимних условиях. При наличии глубокого снежного покрова прорвать оборонительные линии противника, занимавшего выгодную в тактическом отношении местность, державшего в частности под огневым воздействием крутые берега р. Ока.

В ночь с 27 на 28.12.41 г. 330 сд перешла в наступление. Преодолевая трудный путь через р. Ока по глубокому снегу, передовые батальоны дивизии к рассвету 28.12.41 г. заняли часть Береговая и ворвались в Беседино. Однако в дальнейшем наше наступление успеха не имело.

Взаимодействуя с 328 сд 27.12.41 г. наступает на Белев между Береговая и Жукова в направлении Редава, Маслово. КП комдива – Горбуново.

Вследствие темной ночи 1111 сп не смог выйти между Береговая – Жуково и атаковал Береговая. Передовые батальоны ворвались в Береговая, но под сильным арт., минометным и пулеметным огнем противника и будучи контратакованы противником с потерями вынуждены были отойти в исходное положение. Ожесточенный бой за овладение Береговая, Беседино показал, что прорыв оборонительной линии противника в районе Белев в направлении удара на Редово представляет значительные трудности, так как противник к этому времени имел на этом рубеже достаточно прочную систему укреплений и держал под огнем все подступы.

Во время боя за Береговая проявила исключительное мужество и героизм сестра санроты 1113 сп Елизавета Шамшикова. В процессе боя оказывала помощь раненым и эвакуировала их с поля боя. Будучи окружена в Береговая, она продолжала оказывать помощь. Была схвачена фашистами, а затем ее бросили в дом где уже находилось до 250 человек красноармейцев, все они были сожжены. Награждена орденом Красного Знамени.

В бою под г. Белев был тяжело ранен командир 1109 сп майор Дмитриев, скончался на следующий день. Посмертно награжден орденом Красного Знамени.

В этих условиях командующим 10 армии Генерал-лейтенантом Голиковым было принято решение: обходным маршем обойти Белев и ударить в тыл. Во исполнение этого решения 1113 сп, прикрывая левый фланг дивизии совершает обходный марш с задачей выйти через Нов. Деревня, Смыхово, Давыдово, Толстовский, Сытичи, Маслово на Ганышевские выселки и через Редово на Ломаново и с заходом в тыл атаковать противника, обороняющего Белев.

В ночь с 28 на 29.12.41 г. дивизия совершив обходной марш с задачей выйти через Н. Деревня, Сныхово, Давыдово, Толстовский, Свытичи Маслово на Ганышинские выс. и через Редово на Ламиновское и с этого исходного рубежа атаковать противника обороняющего г. Белев.

1109 сп и 1111 сп успешно совершая обходной марш и уничтожая заслоны противника в Давыдово, Раптовский, Пашково и к 16.00 29.12.41 г. овладели: первый Слободка, второй Сытичи.

1113 сп во взаимодействии с 2/1111 сп к 10.00 29.12.41 г. овладели населенными пунктами: Болтенки, Береговая, Беседино. Не оставляя наступательный порыв 1109 сп – 30.12.41 г. занял Маслово и в тот же день овладел Ходыкино.

1113 сп, совершая обходный марш 30.12.41 г., овладел Редово и успешно продвигаясь в направлении Белев, в 22.00 часов 30.12.411 г. захватил Ламоново. Как показали события в дальнейшем, противник поспешно стал перестраивать свою оборону, фронтом к нашим наступающим частям. Была сильно укреплена ж.д. станция, каменные строения на северо-западной окраине г. Белев были приспособлены под огневые точки.

Преодолевая сопротивление противника части дивизии заняли исходный рубеж для атаки.

В ночь с 30 на 31.12.41 г. 330 сд во взаимодействии с 328 сд перешли в наступление. После мощной артподготовки 1109 сп и 1111 сп с рассветом 31.12.41 г. перешли в наступление. К 3.00.31.12. была занята ж.д. станция Белев и через некоторое время северная и северо-западная окраина города. Начались уличные бои. В 12.00 разведгруппы 328 сд вошли в город с юго-западного направления. 330 сд ликвидируя сопротивление врага засевшего на чердаках и в подвалах к 13.00 овладела центром города. Город Белев снова стал Советским городом.

Разгромленные части 296 пд противника в беспорядке отступали на юго-запад в направлении Фатьяново, Мишинское где также потерпели урон от частей 323 сд.

На подступах к Белев части 330 сд, овладевая населенными пунктами, уничтожили 11 ручных и 7 станковых пулеметов, 6 автомашин, свыше 400 убитыми и ранеными. Захвачены трофеи: 22 орудия, 37 миномета, более 50 станковых и ручных пулеметов. 70 а/м, 5 складов с боеприпасами.

29.12.41 при поездке на передний край 1111 сп наступающего на Сытичи, был ранен Нач. штаба дивизии майор Сидоров. Ответственный секретарь партбюро 1111 сп т. Шмидт погиб в уличном бою в Белеве.

После ликвидации мелких очагов сопротивления и мелких групп противника в г. Белев, дивизия в 18.00 31.12.41 г. сосредоточилась в районе: Ходыкино, Белев, Ламоново.

1.1.1942 г. дивизия наступает в направлении Дракин, Репкино, Волосово, Булатово, Волконское, Славишино и после марша не встречая сопротивления противника сосредотачивается в р-не Меренищи, Славышено, Шемякино, Алешня, Булатово, Волконское. Штадив – Волконское.

5.1.42 г. дивизия, к исходу дня, после марша сосредоточилась в районе: Верх. Сяглово, Звитовка, Дмитриевка, Незводово, Гульцево, Жабинское Брынь.

Командир 1111 сп В.И.Корольков

На рассвете 6.1.42 г подразделениями. 1109 сп на окраине Николаевка была обнаружена группировка противника, численностью до 80 человек. Энергичными действиями роты автоматчиков 1109 сп группа противника была частично истреблена, частично взята в плен (18 фашистов), был захвачен 1 ручной пулемет, 18 карабинов. ЦАМО РФ, ф.330 сд, оп.1, д.1 (подлинник).

Краткий очерк истории организации 330 тульской стрелковой дивизии (выдержки)

Гл. 3

(л.16) 26 декабря после многодневного марша наша дивизия достигла дальних подступов города Белева – деревень Горбуново, Жуковка, Новая Деревня. Сосредотачивается в первую линию и получает приказ о наступлении на город Белев. Противник здесь собрал значительные силы и укрепился на выгодном рубеже деревень Береговая и Беседино.

В течении 2-х суток все полки дивизии вели ожесточенный бой за овладение этими населенными пунктами. Немцы, выбитые из деревни Бесенино несколько раз переходили в контратаки. Уличные бои часто перерастали в рукопашные схватки, изобиловали примерами мужества и отваги наших бойцов и командиров.

Красноармеец Николай Козлов, рискуя жизнью, подполз к дому, откуда строчили немецкие автоматчики и гранатами уничтожил их. Он пополз обратно, Козлов вынес тяжелораненого командира роты. Командир пулеметного отделения коммунист Александр Лебедев, будучи отрезанным от основного подразделения, несколько часов подряд расстреливал из пулемета наседавших на него фашистов. Когда контратака немцев была отбита, он вынес в санчасть несколько раненых бойцов своего отделения т.т. Козлов и Лебедев награждены орденами «Красной Звезды».

300 сд начштаба В.Н. Сидоров

В деревне Беседино славной смертью погибла военфельдшер – коммунистка Елизавета Шамшикова. Советская девушка, оставив учебу в ВУЗе, добровольно пришла на фронт. Лиза не знала страха в борьбе с врагами родины. Там где были раненые, там первой появлялась Лиза Шамшикова. В деревне Беседино Шамшикова, как и всегда, вошла с первой цепью стрелков. Отыскав несколько уцелевших хат, она стала сносить туда раненых и оказывать им первую помощь. Немцам в это время удалось потеснить нашу часть. Лиза Шамшикова не могла оставить раненых. Ворвавшийся в хату немецкий офицер, приказал всех раненых и девушку стащить в сарай и расстрелять их. Через несколько часов деревня снова была нанята нашими подразделениями. Бойцы нашли на одном из пепелищ груду обгоревших трупов. Славная дочь Советского народа Лиза Шамшикова погибла от руки гитлеровских палачей. Военфельдшер Шамшикова посмертно награждена орденом Красного Знамени.

Фашисты не выдержали натиска нашей пехоты и артиллерии. Оставив много убитых и раненых, они откатились к Белеву.

(л17) Отступая, гитлеровцы учинили дикую расправу над мирным населением и ранеными красноармейцами в деревнях Береговая и Беседино. В одном из документов, подписанным представителями командования и жителями деревни Береговая, говорится:

«В последние дни своего пребывания в деревне Береговая немцы расстреляли 10 человек – местных жителей: Абрамову Наталью Тихоновну 62-х лет, за то, что она хотела узнать о судьбе своего 16-ти летнего сына, который был взят немцами на работу;

Милишина Павла Никоноровича, Шутова Александра Дмитриевича и Шутова Николая Александровича /с 1926 г. рождения/, за то, что в доме Милишина находился убитый осколком снаряда немец;

Пузанова Илью Васильевича, за то, что на чердаке его дома немецкий пулемет оказался неисправным.

Во время боя за Береговую до 50 чел. местных жителей, главным образом женщин и детей, находились в подвале. В этот же подвал укрылась группа красноармейцев – разведчиков. Немцы узнали об этом, окружили подвал и бросили в него до 12-ти гранат, стреляя в двери из пулемета. В подвале была убита молодая девушка Ларкина Мария Ивановна и ранено 7 человек, среди них четверо малолетних детей.

Кроме этого, немцы сожгли 30 раненых красноармейцев отнесенных в колхозную сушилку. При отступлении специальная немецкая команда сожгла 7 колхозных домов и много хозяйственных построек. Фашистские грабители угнали 20 колхозных лошадей с упряжью, всех овец и свиней, поголовно разували и раздевали жителей.

Вся страна узнала об этих чудовищных злодеяниях фашистских палачей, каждый боец с чувством великого гнева читал эти документы.

Прорвав опорные пункты немцев на реке Ока, дивизия с боями освободила от немецких захватчиков деревни Березовую, Жуково, Ципино, Драбилово? и Ситичево и вышла к северной окраине города Белева.

В ночь на 31 декабря начался штурм города. Бой за Белев был упорным и продолжительным. Несмотря на усталость и сильный мороз, бойцы, командиры и политработники решительно шли в атаку.

Основной удар по противнику наносили 1109 и 1111 стрелковые полки, имевшие задачу выбить немцев из кирпичного завода и железно-дорожной станции. Еще в начале боя был смертельно ранен командир 1109 полка майор Дмитриев. Командование полком принял капитан Бойкоников. В течение 12 часов наши пехотинцы, артиллеристы и минометчики, пробивались сквозь сильную завесу огня к заводу и депо. В бою кроме стрелков принимали участие саперы, связисты и бойцы хозяйственных подразделений. Сержант – артиллерист Г. Козинский со своим орудием двигался вместе с пехотой. Он сбил несколько пулеметчиков, засевших в перекрытиях паровозного депо. Разведчики Николай Листопадов и Назимий Шайхутдинов, первыми ворвавшимися в город, были окружены фашистами. Расстреляв до 20 немцев, они вышли из кольца и с чердака дома продолжали стрельбу по врагу. В этом бою Низимий Шайхутдинов погиб смертью храбрых. Красноармеец – сапер Михаил Закоулов вместе со стрелками бил фашистов из винтовки и гранатой.

Отличились в бою коммунисты и комсомольцы 1111 стрелкового полка. Отсекр партбюро полка тов. Шмидт и отсекр комсомольского бюро тов. Алешин до конца боя на самых опасных и решающих участках, подбадривали бойцов и вместе с ними шли в атаку. Тов. Шмидт погиб в уличном бою.

Местное население активно помогало нашим частям. Старики, женщины указывали нашим командирам, где засел враг, а многие взяли оружие и вместе с красноармейцами дрались за свой город.

Утром 1 января город был очищен от немецких захватчиков.

Новый 1942 год дивизия встретила новой победой.

ГАУ ТО «Госархив» ТПА ф. 177, оп. 8, д. 96

Один из воинов 330 Тульской стрелковой дивизии рассказывает.

Комиссия по составлению хроники войны.

Иванов Николай Иванович 1909 г.р. чл. партии с 1939 г. Награжден орденом Красная Звезда, Отечественной войны и медалью «За оборону Москвы» майор слушатель ВВВПК при военно-политической Академии им. Ленина. Беседа сост. в Москве 4.10.1944 г.

Я пришел в 330 дивизию в 1111 полк 1 батальон политруком 1 стрелковой роты. Я был преподавателем истории и директором средней школы Рыбниковского района Рязанской обл.

25 июня я отправился уже воевать. Сначала я был направлен в школу на переподготовку в Чебоксары и в начале октября я был направлен в эту 330 сд. Командиром дивизии был полковник Соколов, комиссаром ст. бат комис. Хохлов.

Дивизия формировалась в г. Туле из тульских рабочих и в моей роте, также и в батальоне была большая часть тульских рабочих. Были и резанцы и москвичи, но в основном были туляки. И сама дивизия неофициально называлась Тульской, так как и командир и комиссар были также из Тулы.

330 сд комдив Г.Д. Соколов

Вначале мы стояли на обороне Тулы. Боев там не было. мы рыли окопы, возводили оборонные сооружения. Правда немцы сильно бомбили, выбрасывали небольшие десанты. Но основные бои мы начали с г. Михайлова, находящегося южнее Рязани. Правда еще раньше в одном месте наша дивизия столкнулась с танками противника. Поскольку мы тогда были неискушенными в борьбе с танками, один наш полк крепко здесь потрепали. После этого нас отвели в тыл в течение трех недель усиленно занимались. Находись мы тогда в Сызрани.

Затем нас погрузили. Это было уже в конце ноября. Простояли мы дня два в Рязани, а потом выступили в направлении Михайлова.

Батальон, в котором находилась наша первая рота, наступал от большого села Ярцево. Вот оттуда мы двинулись непосредственно в направлении города Михайлова. Наша рота шла по дороге. 3-я рота наступала с левого фланга, 2-я рота – с правого фланга. Мы шли в лоб, дорогой от Ярцево. Для нас все было ново, так как мы фактически еще не воевали. С нами шел командир батальона, ст. лейтенант Максаков, уже не молодой, но очень храбрый командир. Я тогда еще был совсем не знаком с военными действиями. Когда мы подошли на 200 метров к Михайлову, в воздух взвилась ракета. Я спрашиваю командира батальона:

– Товарищ старший лейтенант, что это?

Он говорит, что это немцы ракеты пускают. И вслед за этим загорелись по бокам дороги скирды клевера. Немцы, таким образом, нас осветили и сразу по нам ударили. Поскольку мы шли ротой развернутым строем, было много убитых и раненых. Здесь мы впервые почувствовали, что такое война. Командир батальона крикнул: – Ложись! – Все легли. Я тут и увидел, что по нас били из домов трассирующими пулями. Огонь был очень сильным. Через некоторое время мы попытались подняться в атаку, но противник нас снова срубил. Пришлось опять лечь. И так мы пролежали около полутора часов. Раненые стонали, просили помощи, но как только кто-нибудь поднимался, – того скашивали. Мы тогда попытались послать в свою часть связного Ролухина, он был самым лучшим связным, очень ловкий и проворный. Но и его подстрелили. Тогда я предложил командиру батальона:

– Товарищ старший лейтенант, нужно чтобы нас во чтобы это ни стало, что нас прикрыли. Тогда мы сможем или отойти, или ворваться в пригород.

– Видишь, говорит Максаков, я послал своего самого лучшего связного и того сбили. Кто пойдет? Хочешь, ступай.

– Давайте я пойду, говорю.

И пошел, т. е. пополз. Когда я выполз за бугор, находящийся там на местности, я уже встал и пошел. Здесь я встретил своих санитаров. Они сидят, а туда боятся идти. Я их прогнал за ранеными, и пока я там ходил, они уже начали таскать раненых. Я стал искать штаб своего полка. Мне попался начальник штаба капитан.

Я ему сказал, что нужно как то выручать нашу роту и весь батальон. Здесь же пришли связные из 2-й и 3-й роты. Там было примерно такое же положение. Я попросил дать нам артиллерийского огня. Начальник штаба сказал, что они никакой связи с артиллерией не имеют, связь порвалась и сейчас они никакой помощи нам дать не могут.

– Как хотите, помочь не могу.

Мне ничего не оставалось делать, как отправиться обратно в свою роту. По дороге я услышал лязг гусениц. Было темно и я мог только догадываться, что это идут танки. Чьи это танки – я не знал. Но я пошел прямо на этот танк. Шел малый танк, идет прямо на меня. Я остановился, вынул пистолет и начал стрелять. Танк остановился. Танкист кричит:

– Чего тебе нужно?

Я ему рассказал в чем дело, что нужно выручать людей. Но он сказал, что у него есть своя задача и поехал дальше.

Потом идет другой танк. Я тут же встал прямо на перед ним и опять стал стрелять. Из танка вылез молоденький танкист, совсем мальчишка. Я ему говорю:

– Послушай, у нас цела рота погибает, поедем, дай ты по немцам. У них там несколько огневых точек.

– А ты знаешь откуда он бьет.

– Конечно знаю.

– А ПТР к него есть?

Правда я не знал, есть ли у немцев там противотанковые средства или нет, но я ему сказал, что ПТР там нет.

– А гранаты у тебя есть, – спрашивает он меня.

– Есть.

– Тогда садись на башню.

Я сел на башню и мы поехали по дороге к деревне. Когда мы появились около наших людей, они испугались, думали – не немцы ли это? Я тогда начал кричать и меня узнали, что это, мол наш политрук Иванов. И этот танкист сделал для нас очень много. Максаков обрадовался, стал людей поднимать, а я на танке поехал в самый пригород. Я показал танкисту откуда бьют станковые пулеметы. Он туда из пушка как следует вдарил, немцы замолчали. Но в этот момент по танку стала бить противотанковая пушка. Тут мой танкист так быстро повернул танк, что я не удержался и свалился. Он уехал, а я там остался. Но здесь немцы, очевидно, испугались и другой пулемет замолчал. А пока мы с танкистом ездили, 3-я рота ворвалась в деревню с левого фланга. Немцы были уже наготове, прицепили пушки к машинам и быстро оттуда уехали. Осталась только одна машина с пушкой. Командир 30-й роты Нычик подбил ее гранатой.

Когда я там был один, вдруг поднялась стрельба из автомата. По-видимому там лежал раненый немец и стрелял. Я бросил с том направлении гранату – стало тихо. Стрельба шла только в самом городе. Я подбежал к дому, где стоял у них пулемет, и увидел, что валяются два убитых немца, а станковый пулемет цел. Кругом все горело. Оттуда я хорошо видел наших, – они лежали, как на ладони. Я начал им кричать, но они меня не слышали. Потом я начал кричать:

– Максаков, Максаков!

Тут он уже услышал и побежал ко мне, а за ним и все остальные люди. Вот таким путем мы вошли. Поймали мы там человека два немцев в избах и убили человек 6. потом постепенно начали прочесывать дальше. Жителей никого не было, все сидели в подвалах, они тоже начали вскоре вылезать. Обшарили мы все хаты, забрали документы, трофеи. И в этот момент по нам начала бить артиллерия, наша же! Но все обошлось благополучно. Михайлов был взят.

После этого немец удирал и мы только успевали его догонять. С Михайлова мы пошли на Тулу, и оттуда мы попали под Сталиногорск. Здесь у нас опять была схватка.

Нашему батальону был дан боевой приказ. Мы находились на правом фланге дивизии и, вероятно, и на правом фланге всей армии. Здесь же был корпус Белова. У нас получилось здесь такое положение. Поскольку батальону поставили задачу держать связь с конницей, – мы и держали эту связь, а со своими связь не держали и от дивизии оторвались. Дивизия ушла и в течение месяца мы не знали, где она. Сражались совершенно самостоятельно.

Таким образом, когда мы шли на Сталиногорск, мы держались конницы, но так как она шла впереди нас, то фланг у нас всегда был открытым и нам здесь приходилось сталкиваться с противником.

На подступах к Сталиногорску было село Нюховка и нас там немец обстрелял. Обстановка сложилась такая, что впереди было село Нюховка. Немец вел на подступах к нему жестокий минометный и артиллерийский огонь, и за село загорелся бой. Немцы его зажгли, оно горело и сгорело все. Впереди нас лежал водоем, это было как будто бы продолжение Истринского водохранилища, и он нас отделил от Нюховки и села К. Немцы отсюда отошли и закрепились. Они били по нам из орудий и из минометов, не давая перейти нам это водохранилище по льду.

Командир батальона Максаков говорит, что нужно во что бы это ни стало найти откуда бьют немцы из миномета и тогда мы сможем по ним ударить из своих 45 мм пушек. Я говорю:

– Товарищ старший лейтенант, давайте я пойду.

– Ступай, только возьми кого-нибудь с собой.

Я взял с собой одного командира взвода, молодого парня татарина. Он сам вызвался идти со мной.

– Я пойду с тобой, товарищ комиссар. (Так меня назвали в роте)

– Ну пойдем!

Там была церковь. Мы с ним хотели сначала влезть на церковь, но немцы, очевидно, там все лестницы сломали и влезть туда было нельзя. За церковью шли телеграфные столбы. И вот между этими столбами стояла будка, очевидно, какая-нибудь трансформаторная или что-нибудь в этом роде. Я влез по столбу на будку. Там лежали автомат, 4 винтовка и целая гора гранат. Все это было наше, очевидно, туда кто-то нарочно все сложил. Оружие было заминировано, так как от автомата и винтовок шли тонкие проволочки. Но я тогда в этом не разбирался, вижу проволочка, я достал перочинный ножик и ее разрезал – ничего не произошло. Я выкинул автомат из будки, так как автоматы у нас были редкостью. Больше ничего брать не стал. Потом я стал смотреть, откуда бьют немцы, т. е. выполнять свою прямую задачу. Сначала я ничего не видел, но потом я увидел, что напротив меня шла траншея, а потом возвышенность под деревней. Левее стояли стога и вот от этих стогов и били минометы. Пока я смотрел, они стали бить прямо по нас. Одну мину положили так крепко, что я сразу оттуда спрыгнул и мы быстро ушли. Я пришел к Максакову, все ему рассказал, что так и так, там минометы, а там траншеи, т. е расположение огневых точек противника.

Нужно сказать, что, когда мы с этим командиром искали места, откуда можно посмотреть на немецкие боевые порядки, тоя увидел как со стороны Сталиногорска, правее по дороге идет кто-то на лыжах. Когда я подошел ближе, то увидел это мальчик лет 14. А в это время из деревни выехал обоз подвод 30. я спрашиваю этого мальчишку, кто там едет, чьи подводы? Он говорит, что это наши красные. Я тогда подумал, что значит и в Сталиногорске – тоже наши. И если нам правее податься, то мы обойдем укрепления немцев и все. Но потом оказалось, что эти подводы были не наши. Мы видим, что эти подводы идут прямо на немецкие огневые точки и решили предупредить. Там был небольшой овраг и много снега. Пока мы лезли по оврагу, они уже подъехали, а когда вылез на возвышенность, они уже проехали. К последней подводе была привязана лошадь. И когда они поехали, лошадка оторвалась и пошла назад. Я беру лошадь под уздцы и говорю, что придется сесть на лошадь, догнать обоз и предупредить их. Кричать было бесполезно, так как ветер был в нашу сторону. Они ничего не услышали бы. Но они могут нарваться на пулемет. Я сажусь на лошадь, а в это время немцы, как загалдят, как закричат и начали бить по нас из автоматов. Тогда мы поняли, что это – немцы. Я повернул свою лошадь. Лейтенант схвати ее за гриву и мы побежали обратно. Вернулись в роту, все рассказали.

Взяли мы после этого две пушки, затащили их в каменный дом, который там стоял, и начали бить по минометам, траншеям и дзотам. Немцы с бугра из траншей тогда убежали, но и мы тоже дальше не пошли, так как, когда мы послали разведку, противник ее обстрелял и она отошла обратно. А людей у нас уже мало осталось, из политруков остался я один. Командир батальона, хотя и храбрый был, но не имел соответствующей подготовки, в картах не разбирался. Обычно дорогу я ему определял. Вот он здесь и говорит:

– Построимся колонной и пойдем прямо. Я говорю, что немцы нас всех перебьют.

– Ничего, говорит, они испугаются и убегут.

А был страшный мороз. Мы решили сначала пустить одну роту. Она пошла. Ничего, все тихо. Потом мы все пошли. Только перешли речушку, смотрим вся наша рота в сарае сидит.

– Немцы там, говорят.

Тут наш командир вскипятился?

– Какие там немцы, никто не стреляет, значит немцев нет. Пошли!

А там было три поселка, расположенных под углом. Мы вошли в первый поселок, там никого не было. Немцы откатились оттуда и бросились назад. Наши пошли в деревню греться и картошку варить. А в тех двух поселках немцы остались. Тут ребятишки к нам подскочили:

– Дяденьки, здесь немцы и здесь немцы, а там офицеры живут.

Потом вышла девушка, Нюра, она работала агрономом в Сталиногорске. Нюра нам рассказала, что во всех этих поселка человек 30 немцев, а остальные отошли дальше, к шахте. Причем она сказала, что знает, где они живут в каких домах. Командир батальона решил их переловить. Разделились на два отряда. С одной стороны пошло 15 человек и со стороны города тоже пошли. Мы выставили посты. Девушка Нюра пошла с командиром батальона. Я пошел с мужчиной, которого мы там нашли. Пока мы собирались идти, немцы почувствовали, что мы с правого фланга идем и тоже побежали. Я обошел поселок, который у них назывался «Китай». Когда я оттуда спустился началась пальба. Оказывается командир батальона Максаков взял в плен 4 немцев. Мы сошлись с Максаковым, подходим к одному дому. Нюра говорит, что здесь стоят немцы, сама стучится в дверь. Ее там спрашивают и она говорит какой-то тетке:

– Отопри, я к тебе. Кто у тебя есть?

– Никого у меня нет. Пока они разговаривали немцы начали стрелять по нас. Максаков схватил пистолет, выстрелил, с горяча попал этой тетке в руку. Она заорала, от двери отскочила. Мы тут влетели, одного убили, другого взяли в плен. Но тут мы обнаружили, что сапог там было 4 пары, а поймали мы только трех, одного убили. Спрашиваю женщину:

– Где четвертый?

– Все тут.

– Не может быть.

Искали, искали – нет. А в это время луна взошла. Мы во двор. И думаю, пожалуй может так он нас и побить. Говорю женщине:

– Бери фонарь.

Пустил ее вперед. Она идет, а кругом поставил я солдат, чтобы в случае чего они его поймали бы. И в это время раздается выстрел. Мы выбегаем, а немец побежал. Побежал в одних носках, т. к. сапоги оставались в избе. Тут один боец выстрели в него и он упал. Мы подходим, он валяется – ни крови, ничего нет. Мне это показалось подозрительным. И велел его перевернуть. Тут наш один боец как даст ему ногой в живот, тот как вскочит. Молодой такой парнишка, лет 18. Так мы набрали 12 человек – это были наши первые пленные.

Сталиногорск мы после этого взяли. Сначала немцы оказывали сильное сопротивление. Они засели в шахте, из которой они по нас все время били. Там была вышка и они нас видели как на ладони. Всех лошадей у нас перебили. Пушки стоят. Максаков говорит, что надо пойти в разведку, найти подход к шахте с тыла. Опять пошел. Вообще я люблю ходить в разведку и ходил чаще всех. Взял я человек 10 и мы пошли. С нами пошел один парень Володька Чурик, как потом оказалось сын кулака. Он нам все рассказал о немцах. Когда мы ловили немцев, он тоже около нас был, он нам говорил, где лучше пройти, а потом говорит:

– Вы небось, устали, потом заходите, отдохнете. У меня есть целая бочка спирту.

Он нас вывел к шахте, а сам ушел. Я подошел к шахте, посмотрел, где что у немцев стоит. Подошли мы вплотную, так как везде были постройки. Все разведали. Я вернулся обратно. Когда я вошел в дом, оказывается Максаков вздумал устроить обед по случаю взятия этого села. И все уже поели и попили как следует. В ведре еще оставался спирт. Максаков говорит:

– Комиссар, садись.

И наливает мне стакан спирту. Я его спрашиваю:

– Где взял спирт.

– Володька принес.

А вообще мы там взяли много велосипедов, мотоциклов и т. п. я выпил полстакана спирту, но со мной ничего не было, а 8 наших отравились, в том числе командир роты Нычик и другие командиры рот и взводов. Спирт был отравлен.

После того как мы пошли обходным путем, немцы начали драпать. Сталиногорск весь горел.

Дальнейший наш путь шел на Белев. Он был взят в ночь на первое января 1942 г. Тут же я свалился и заболел крупозным воспалением легких, так как мы перед взятием Белева два дня лежали в снегу.

Мы подошли к Белеву 30 декабря. Наступали мы от станции. Находились мы от города всего на километр. Немцы открыли по нас артиллерийский огонь, минометный и главным образом пулеметный огонь. Пулеметный огонь шел, главным образом, из кирпичного завода. Наступали мы два дня и ничего не могли сделать. Потери несли большие. 31 декабря собрались мы в одной лощине. Перемерзли все до чертиков, страшно устали, холод был невыносимый. У нас в батальоне был замечательный адъютант лейтенант Булгаров, очень храбрый человек. Он приехал с востока, рабочий парень, такой здоровый, прямой открытый малый. Мы всегда с ним ходили на марше впереди батальона.

Два дня мы пробовали наступать на Белев, но ничего не получалось. Наши силы были уже потрепаны, в батальоне у нас было человек 150 и нам мешали немецкие пулеметы. И вот сидели мы в этой лощине. Булгаров, наконец, говорит:

– Знаешь, Иван, пойдем мы подавим эти пулеметы. – Куда ты полезешь, говорю, батальон не смог их подавить, может там мины.

– Ничего, пойдем.

Мы сказали Максакову, что решили пойти. Но Максаков не согласился меня отпустить, так как из командного состава осталось очень мало людей. Разрешил идти одному Булгарову.

– Ну ладно, ты хоть меня проводи.

– Если уж провожать, тогда лучше я пойду.

А у меня был тот же связной Полухин, которого тогда поранило. Он, хотя и пожилой, но был очень проворный мужичек.

Мы втроем и пошил. Пошли оврагом, подошли к сараям. Все тихо. Я говорю, что если мы все будем подниматься на гребень, то немцы нас увидят и дадут очередь. Мы лежим. Булгароов говорит, что он пойдет впереди, а сзади метров на 60 пойду я, потом Полухин. Мы приготовили гранаты и пошли. Он идет впереди, я за ним, а за мной на таком же расстоянии идет Полухин. Так мы дошли до крайнего сарая. Около сарая никого не было – стоял только пулемет. А внутри сарая видим свет, там сидели немцы. Булгаров берет пару гранат, бросил одну, вторую и сразу всех немцев там перебил. Этот пулемет мы взяли. И послал Полухина сказать, что мы в этих сараях и чтобы люди шли сюда. Потом прибежал Максаков и несколько человек бойцов. Заняли мы эти сарая, а потом заняли и станцию. Поставили там пулемет и начали поливать по улицам Белева.

Потом в дивизии уже узнали, что мы прорвались и справа наши части начали действовать. Убили у нас тогда парторга Шмидта – очень хороший был парень. Он всегда бежал впереди и вперед. Так и тут было. Мы ворвались на станцию, а он бежал к городу и был убит. Таким образом Белев был занят.

Под Белевым мы праздновали наступление Нового года. А я свалился.

Потом поехали в Плавск. Здесь боев не было, т. к. немцы отходили, сжигая все за собой.

После болезни я опять попал в эту дивизию.

Большой бой был у нас под Кировым. Здесь мы наступали три дня – 13.14 февраля. Дивизия получила приказ овладеть большим селом Погост, в 7–8 км от Кирова. Это село было взято нами, но, когда мы пошли к Кирову, немцы опять у нас в тылу его заняли. И нам было приказано взять село Погост обратно.

Мы наступали на него безрезультатно в течении трех дней. Погубили очень много людей. Я там тоже чуть не погиб. Мы вошли в центр этого села, всего 25 человек и немцы нас окружили. Ушли мы оттуда кое как всеми правдами и неправдами. Когда у нас в батальоне осталось 25 человек, нам приказали отойти на разъезд Щигры, между Кировым и Людиновым. Мы отошли в 12 ночи. Все мы очень устали, так как три дня наступали. Всего в батальоне у нас оставалось 41 человек. Было у нас 4 станковых пулемета, была рота минометов, и одно орудие 45 мм. Ночью мы расставили свои огневые точки. Там был полустанок – перекресток железной дороги и узкоколейки. Кроме того там стояли два каменные дома, где раньше жили рабочие. В этих домах мы расположили свои роты. В одной роте у нас оставалось 7 человек, а в другой 12 человек. Поставили там пулеметы. Сами заняли полустанок, где расположили минометную роту. Командиром минометной роты был Кипа – замечательный парень. Также сюда поставили один станковый пулемет. Орудие поставили недалеко от станции для прострела полотна железной дороги. Командир мой Максаков не выдержал, он очень устал, и уснул. Я еще несколько пободрствовал и тоже свалился.

В 10 часов утра приезжает начальник штаба полка. А полк стоял на станции Фаянсовая. Максакова будил не добудился. Будит меня.

– Комиссар немцы наступают, а вы спите.

К этому времени я был комиссаром батальона. Я вскочил. Выстрелов нет, значит не наступают. Он говорит, что получены сведения, что немцы наступают. Я Максакова растолкал, мы пошли проверять посты. У нас было все в порядке, все на месте. Пока мы ходили, рассматривали, немцы уже подошли к железной дороге, к опушке леса, где у нас был выставлен передовой пост, и его обстреляли. Возвращаясь на полустанок, мы увидели как из-за леса выходят немецкие автоматчики. Они обстреляли наших постовых. Потом уже появились еще немцы. Когда я добежал до полустанка, то увидел уже много их. Но наши пулеметы ударили и немцы откатились в лес. Командир минометной роты Кипа, не дожидаясь нашего прихода, сразу же открыл огонь из минометов. Началась осада полустанка. Немцы начали страшно по нас бить. Они поляну, где стоял полустанок всю изрыли минометным огнем из тяжелых минометов. Начали они атаку в 11 часов утра и к 8 вечера они у нас один дом взяли. А это грозило нам гибелью, так как дом стоял на возвышенности. Там были к тому же наши станковые пулеметы, там была наша основная рота. Командир роты был убит, рота разгромлена. Рядом с нами остался только один дом – метров на 60 и наш полустанок. Немцы начали бить по нам из орудий и нам пришлось перейти вниз. Бой длился очень долго, отбивались мы кто чем мог. Я и командир минометной роты Кипа забрались на верх, на потолок и оттуда все время били, сначала из автомата, но из автомата ничего нельзя было сделать и тогда стал бить из карабина. Убил я там штук 7 немцев. Били мы до тех пор, пока они нас оттуда не сняли. Начали бить по нам из 37 мм орудий.

Здесь особенно отличился командир минометной роты Кипа и расчет 45 мм пушки. Это были замечательные ребята, совсем еще молодые. Они совершенно оглохли. Максакова ранило. Боем пришлось руководить мне. И они все время спрашивали меня:

– Комиссар, куда бить?

Начальник штаба сидел у телефона и держал связь, а я был на улице. Первый день мы спаслись следующим образом. Когда у нас остался второй дом они нас почти обошли. У нас остался один станковый пулемет. И тут я решил, что этот станковый пулемет должен вести огонь на левом фланге. Причем у нас было очень много боеприпасов, так как там находился полковой склад. У меня осталось человек 7 стрелков, которые собрались вокруг меня. Я их положил и велел беспрерывно бить по лесу на правом фланге, чтобы не дать немцам замкнуть кольцо. На нужно было во чтобы это ни стало выбить немцев из первого занятого ими дома, так как на рассвете они нас всех постреляли бы оттуда. Но выбить их оттуда было трудно.

В одной из наших рот командиром был разжалованный летчик, необыкновенно отчаянный парень, лейтенант. И вот он прибежал из второго дома и спрашивает:

– Что делать?

Я его начал ругать, зачем он ушел. А он говорит, что отступил, чтобы сохранить своих людей. Но и немцы в этот второй дом не пошли. Тогда я сказал, что нужно во что бы это ни стало взять этот дом обратно. В расчете 45 мм пушки половину перебили, оставалось только двое, но ребята были исключительные, просто на удивление. Они стреляют, потом хватают эту пушку и перетаскивают на другое место, там постреляют, тащат на другое место. То с одного угла бьют, то с другого, так как немцы по ним тоже били. Били они все время прямой наводкой и не давали немцам подходить.

И вот мы начали из этой пушки бить прямой наводкой по первому дому. Потом по второму. Из той роты, которая была в первом доме, двое бойцов были целы и невредимы. Один из них был нацмен, я его спрашиваю:

– Почему ушел оттуда?

– Все побежали и моя побежала.

– Ну вот, говорю, или ты сейчас пойдешь и бросишь в этот дом гранату, или я тебя расстреляю.

– Моя пойдет, бросит.

Но он не знал даже как бросить гранату. Я показал, как нужно бросать. Он пошел и бросил. Но огонь из дома не прекратился. Я посылаю еще пять человек. А немцы все бьют. Подходит этот нацмен.

– Бросил гранату?

– Бросил. Гранаты разорвались около. Тогда я посылаю этого летчика, лейтенанта:

– Иди, теперь твоя очередь.

Он тоже бросил две гранаты и они отскочили и разорвались около дома. Оказывается немцы забаррикадировались, закрыли окна перинами, подушками и гранаты отскакивали, как это можно было впоследствии видеть. Пришлось мне самому идти. Когда я бросил гранаты, а я очень хорошо бросаю, я понял в чем дело. Мы решили вот что: летчик взял большую жердь, пропихнул ей внутрь все подушки и т…, а я бросил в этот момент гранату. Там все полетело, раздался взрыв. Я бросил еще две гранаты и все кончилось. Все окна, дверь, пол все было взорвано. Но от близости взрыва меня оглушило, я оглох. Приказал летчику занять дом и доложить мне, а сам ушел. Немцев нет, все тихо. Жду летчика, а он не идет. Я ждал, ждал, нет его. Потом приходит связной, тот же Полухин и говорит:

– Товарищ комиссар, в первом доме немцы убили у нас еще двоих.

У нас осталось всего на всего 11 стрелков. Надо, думаю, идти самому. А со мной все время был мальчик лет 13, такой отчаянный паренек. Все время он со мной ходил. Я дал ему пистолет, он был в восторге. И здесь он говорит:

– И я пойду с тобой.

– Смотри, еще убьют тебя.

– Нет, нет, я пойду.

– Ну пойдем.

И мы пошли. Когда я подошел к этому дому, двое наших лежат убитыми, все выломано, все окна вылетели, ничего нет. Спрашиваю:

– Откуда стреляют?

Я ужасно разозлился, так как у нас было и так мало народу и еще двоих убили. Иду прямо в дом. Думаю: «Откуда они могут стрелять?» Подхожу к дому. Передо мной идет этот летчик и мальчик. У меня в одной руке был фонарик, в другой пистолет. Бойцы мне говорят:

– Убьют комиссар. Не ходи, оттуда стреляли.

Ноя уже вошел в дом. Мелькнула мысль, что враг может быть только на русской печке. Посветил на печку. Смотрю ноги торчат. А там было так: как входишь – печка, а с другой стороны видно, кто там есть. Я слышу, что кто-то стонет и хрипит.

– Вот, немец, говорю, тащи его.

Я приказываю тому нацмену. А он не хочет:

– Моя боится.

Тогда этот мальчуган говорит:

– Я потащу.

Лезет на печку, я ему свечу фонариком, а он тащит немца за ноги, никак не может стащить. Тогда этот нацмен идет и хватает за ноги немца. Только он немца за ногу схватил, как ему прямо в грудь – раз выстрел, и он замертво упал. Оказалось там сидело два немецких офицера и был один убитый солдат. Мы тогда все оттуда выскочили, я дал из автомата по печке, целый диск выпустил. Ничего не слышно, только еще хрип. Начинаем опять тащить. Этот лейтенант берет в зубы нож и лезет. А туда и влезть то было даже трудно., все было разрушено, камни, кирпичи, бревна – всякий мусор. Он лезет, а я стою. Только он влез, кто-то из бойцов кричит?

– Комиссар, комиссар, в тебя стреляют.

Я осветил фонариком и по тени они увидели, как с печки тянется вниз рука с пистолетом – прямо в мою сторону. Я упал на землю и в ту же минуту раздался выстрел. Ранило у нас еще одного. Я просто рассвирепел и бросил гранату прямо на печку. Как сам не подорвался – не знаю. Бросил и сел под печку. Она так как трахнет и – все! Немецкий солдат, который лежал на печке весь был избит. За ним лежал офицер, а за ним лежал еще один офицер, уже пожилой, седой, с двумя железными крестами. У этого седого офицера был парабеллум и остался только один патрон. Мы их оттуда вытащили, вытащили и свои пулеметы, установили их. А в пять часов вечера немцы снова пошли в наступление. У нас оставалось всего 20 человек. И мы держали бой целый день. Наступали они до самого рассвета, а потом приостановили. Начальник штаба на другой день после первого боя уехал. Штаб обещал помощи, но ее не было.

На второй день немцы сожгли первый дом. Два раза загорался наш полустанок. Здесь особенно отличился Полухин.

Интересно здесь было то, что на следующий день, когда на рассвете немцы отошли, мы там нашли два 82 мм миномета и штук 8 мелких минометов 42 мм, штук 40 винтовок. Были там и автоматы и парабеллумы, одна 37 мм пушка, а также 60 трупов.

Когда мы вели бой, то от нас человек 5 бойцов убежали в тыл и сказали, что командир батальона убит, комиссара взяли в плен, а начальник штаба убежал. Наши решили, что вся наша группа погибла. Но потом, на следующий день, когда они узнали, что мы живы и деремся, нам прислали подкрепление. Подкрепление было из местных жителей, но они нам помогли.

После этого меня послали учиться, но учиться мне не пришлось. Я попал в 34 бригаду под Юхнов, где был тяжело ранен.

Вообще, нужно сказать, что люди в этом бою вели себя замечательно. Я помню, что на второй день нашей осады, когда немцы снова пошли на штурм наших домиков, наш старшина схватил пулемет. Немцы идут, а он просто косит и косит. И когда мы увидели эти штабеля трупов, то бойцы почувствовали большое удовлетворение. Наступал там на нас целый полк, так как по документам там были люди трех батальонов.

Подпись: майор Иванов

Научный архив ИРИ РАН Ф. 2, р.1, оп.49, д. 176 (330 сд.)