Геннадий СЕЛЕЗНЕВ: "Треть депутатов Госдумы куплена большим бизнесом"

‹23 ноября 2003 г.›

Под занавес Государственная дума устроила очередной спектакль, рассчитанный на камеры, расположенные на балкончике прессы. Но один из наших коллег в течение восьми лет наблюдает за происходящим из кресла спикера. Это – журналист и политик Геннадий Селезнев.

– Геннадий Николаевич, что у вас в Думе происходит? Ощущение, как будто близость выборов свела с ума по крайней мере три четверти депутатов.

– Через пару недель, 7 декабря, парламентские выборы. Очень многие депутаты, те, которые не попали в партийные списки, хотят снова избраться, поэтому бурно суетятся. Мы определили время для работы в Думе, время для поездок в округа. Но не все, к сожалению, соблюдают эту элементарную депутатскую этику. Многие отсутствуют, многие присутствуют до 12 часов, пока камеры телевидения на балконе, для того чтобы заявить, показать себя. Меня избиратели все время спрашивают: почему депутаты бегают, нажимают чужие кнопки? Почему многих нет в зале? Это выглядит жутко. Я пытался уговорить комитет по регламенту запретить голосование "за того парня". Не согласились. Я пытался поставить таблички напротив камер, где сидят журналисты, чтобы у них было видно – кто за кого голосует, не согласились.

– Народ пусть избирает, а знать правду ему негоже?

– Выходит, так. А люди спрашивают: депутат получает министерский оклад, почему его нет в зале? Я говорю: мы можем вам дать любую справку, кто как голосовал. Мы открыты, общество имеет право знать. Мы аккредитовали огромное количество журналистов из регионов, чтоб они рассказывали о том, чем живет, дышит и как работает их депутат. Здесь и СМИ нам должны помогать.

– Прессе тяжело помогать, потому что в России большинство СМИ принадлежат олигархическим структурам, которые выдвигают очень многих депутатов.

– Да, в списках многих избирательных объединений появляются представители олигархических структур, и это объясняют тем, что сегодняшние состоятельные люди хорошо поработали в бизнесе, имеют огромные деньги, и теперь идут в политику, чтобы отстоять свои интересы. А некоторые партии на этом могут заработать, предоставляя им места в своих списках.

– И эти так называемые депутаты потом могут переписать законы в свою пользу?

– Все возможно. Если соберут 226 голосов, все возможно. И это меня пугает.

– Но может, это лучше, чем когда приходят люди, для которых депутатское место – цель жизни? Для которых это возможность набить свой карман за счет лоббирования, например?

– Я обращался к прокурору, говорил: дайте информацию, обратитесь к парламенту, чтобы мы дали вам право провести следственные действия против таких людей.

Потому что нельзя дискредитировать Думу, нельзя законодательную власть делать посмешищем. Говорят: нету нас таких данных.

– Но вы восемь лет спикер Госдумы, у вас глаз наметанный, как вы считаете, из 450 депутатов сколько продажных?

– Думаю, что треть, а это очень много.

– Эта треть, как правило, проходит по партийным спискам или по одномандатным округам? – и сегодня ведь на одномандатных округах тоже пройти непросто. Многие как раз пользуются тем, что у них есть сумасшедшие деньги, и подарками, лекарствили, наборами продуктов просто-напросто покупают голоса. Но они, эти люди, потом свои деньги, как они говорят, отобьют. Они просто так благотворительностью заниматься не будут.

– Вы много лет были одним из видных деятелей народно-патриотического движения. И отказались выполнить прямое указание центрального комитета КПРФ и остались на своем месте в Государственной думе. После чего стали чуть ли не злейшим врагом господина Зюганова и остальных коммунистов. Чувствуете их месть?

– Чувствую. Больше того, в 209-м округе Питера, где я собираюсь избираться, в своем родном Выборгском районе, коммунисты выдвинули своего кандидата Краузе, секретаря райкома партии, чтобы отобрать у меня голоса. Моя главная соперница – Хакамада. Она будет отбирать голоса, коммунист Краузе будет отбирать голоса. А может, они и договорились. Я ничего сегодня не исключаю.

– Это пугающий расклад: чтобы правые договорились с красными, против Селезнева…

– Могут. Ведь Зюганов постоянно пророчит, что моя политическая карьера закатилась.

– А что вам лично не может простить Зюганов?

– Он меня плохо знал, я никогда не был человеком покорным. Я никогда никому не смотрел в рот. Я активно, инициативно и добровольно работал в компартии. Хотел, чтобы эта партия стала современной, отвечающей сегодняшней жизни. Проводила бы свою идеологию, проводила свои законы, но Геннадию Андреевичу такие не нужны.

Ему нужны только те, кто смотрит в рот и спрашивает: чего изволите?

– А есть за что критиковать Зюганова?

– Сегодня меня на каждой встрече спрашивают: что происходит в КПРФ? Почему она из народной партии превратилась не поймешь в какую партию, кого только туда не наприглашали. Например, моего земляка Ивана Васильевича Захарова, Героя Соцтруда с Кировского завода, выбросили из центрального списка…

– Наверно, на место рабочего поставят олигарха?

– Да, там и олигархи очень хорошо представлены Коммунисты знают, что их здесь дурят. Но по старой привычке считают, что есть президиум ЦК, есть генеральный секретарь, его надо почитать. Если мы от этого не откажемся, то кто бы ни пришел на это место, будет такой же стиль, опять ничего хорошего не получится.

– Геннадий Николаевич, сейчас лидеры партийных списков активизировались. А вот ваш блок совсем не заметен. Ни вы, ни господин Миронов не пытаетесь участвовать во всех теледебатах, телевизионных программах. Это от неверия в успех или, наоборот, от большой уверенности?

– Во-первых, не хватает денег, сегодня же за участие во многих программах надо платить. У нас не такой большой избирательный счет. Во-вторых, я не имею права участвовать в теледебатах, поскольку я во главе центрального списка, и я же иду по одномандатному округу в Питере, и закон мне запрещает участвовать в теледебатах. Но мы обязательно пройдем пятипроцентный барьер.

– А если нет, то что сделаете?

– Стреляться не будем. Мы создавали партию не на один день и не на один год. У нас сейчас по сути проба сил, нам же 7 сентября был всего один год, мы очень молодые. Нам бы еще месяца три-четыре, тогда бы мы, конечно, более уверенно шли.

– А откуда деньги у вновь образовавшихся партий? Или у того же Жириновского откуда такое безумное количество денег?

– Я этому удивляюсь. Тем более удивляюсь тому, что бизнес вкладывает деньги в такие структуры, от которых не будет никакой отдачи. Они ведь не проведут ни одного нормального закона. Они не сделают ничего доброго для России. Но кто-то в них деньги вкладывает. Давно пора взять партийные выборные счета под самый жесткий контроль. А то неизвестно, что это за деньги, откуда и куда мы с таким партийным финансированием придем… Российская партии жизни, возглавляемая спикером Совета Федерации господином Мироновым, центристская. Ваша Социальная партия левоцентристская. Каковы цели вашего блока? Цель нашей партии – реализовать 7-ю статью Конституции и построить в России социальное государство.

Это – великая цель. Я считаю, что 7-я статья – лучшая в Конституции, потому что эта статья обязывает государство заботиться о развитии человека, дает ему гарантии на труд, на образование, на здравоохранение, на пенсии. Гарантии-то дает, но что такое оплата труда у нас? Это – пособие по безработице. Что такое пенсии? Это – пособие на выживание.

– Это справедливо, но об этом же говорят все партии.

– Но мы разработали совершенно четкую программу. У нас около семидесяти предложений по изменению законодательной базы. А самое главное, мы с Мироновым знаем, как это сделать. Мы знаем, как проходят законы, как рождаются законы.

– А что же мешало до этого?…

– У меня нет фракции, я один в Государственной думе представляю свою партию.

– А кто будет теперь во фракции? Оксана Федорова, Валентина Терешкова, Николай Басков? Закон разрешает ему петь в Большом театре, значит, кто-то будет за него нажимать кнопку?

– Я думаю, мы отменим голосование за себя и "за того парня".

– Почему же каждый раз уважаемые люди повторяют одну и ту же популистскую ошибку, как будто им ее навязывают политтехнологи? Приглашают узнаваемых людей вступать в избирательные блоки, вместо того чтобы подбирать профессионалов, которые реально будут работать?

– На депутата учатся непосредственно в Думе. Ведь депутатов нигде, ни в каких гражданских институтах не готовят.

– Но готовят юристов, экономистов…

– Есть прекрасные юристы, а депутаты нулевые. Это все тоже относительно. У нас сильное правовое управление, сильные юристы в аппарате Ваш блок уже привлек внимание, на мой взгляд, странным образом – лозунгом о защите выхухоли.

– Это Партии жизни предложила очень мощная организация по защите животных. По моей рекомендации этот лозунг сняли…

– Животных, конечно, защищать надо, только в России надо спасать уже людей…

– Мы сейчас настаиваем, чтобы правительство внесло на ратификацию социальную хартию. Но правительство не хочет. Или хочет принять ее с оговорками, чтобы не все статьи были ратифицированы. Страны, которые ратифицировали Европейскую социальную хартию, живут по другому социальному стандарту. Минимальная зарплата – два с половиной прожиточных минимума – это 6 тысяч рублей на наши деньги.

Минимальная пенсия – полтора прожиточных минимума, это – 3 тысячи рублей на наши деньги. Это совсем другой разговор, это другой социальный стандарт, это – другая общественная обстановка.

– Геннадий Николаевич, каждый избирательный цикл вам дается очень тяжелой ценой. Постоянно случаются очень неприятные истории с вашей матушкой. Вы не пытались отследить, что это – злой умысел или нет?

– Нападение на мать было связано со мной. Ей позвонили вечером, сказали: "Вера Ивановна, тебе посылка от сына". Я ей все время говорю: мама, кто бы тебе ни звонил, набери наш телефон… А она сразу открыла – и тут же удар в лицо, связали руки и начался погром квартиры. Думали, у нее какие-то бесценные сокровища, как у матери председателя парламента. А она в хрущевке живет. Через три дня у матери инфаркт, три месяца она отлежала в больнице. Когда этих подонков нашли, они сказали: ну что мы там, по мелочишке взяли, для матери председателя Думы это пустяки – вот как люди рассуждают…

– Да, мать председателя Госдумы – в хрущевке…

– Она не хочет переезжать в Москву, она к нам приезжает и через три-четыре дня просит, чтоб мы ее отвезли в родной город. Там у нас все: там могилы, там под Ленинградом жила моя бабушка, она мать-героиня – четырндцать детей вырастила, там наш пантеон, и, конечно, мы все прикипели к тем местам.

– Геннадий Николаевич, зачем вы идете в Думу? Очевидно, что председателем вам не быть, станете рядовым депутатом, будете сидеть среди тех, к кому тяжело испытывать хоть какое-то уважение. Ваши возможности станут еще меньше.

– Я человек прагматичный. Мы выстроили систему, мы видим, как сделать поворот в сторону социального государства. Нашу концепцию я показал президенту, мы проведем в январе еще один общероссийский круглый стол, и она официально будет внесена в высший государственный совет, куда входят губернаторы. Интереснейший материал собран, и все это бросать, кому-то отдавать? Нет, мы сами будем доводить. У меня есть определенные обязательства перед избирателями. У нас уже 80 тысяч членов партии. Мы же родились не на один день. Нам надо партию развивать. На левом центре мы скоро будем самой массовой партией.

– В деловых кругах и в политической элите очень много рассуждают о том, что страна повернула от демократического пути развития пока к неясному. Боятся сформулировать, но и жить боятся. Как вы видите с Охотного Ряда, есть ли изменения в курсе корабля?

– Сегодня все говорят о Ходорковском… У меня несколько лет назад убили моего друга в Питере, Дмитрия Николаевича Филиппова. До сих пор под подозрением находится Юрий Шутов. Это, по-моему, единственный заключенный, кто сидит в КПЗ то ли четыре года, то ли пять лет уже. Таких, по-моему, больше нет.

– В России все может быть…

– Его подозревают… Ну слушайте, как можно столько лет подозревать! Я хочу, чтобы нашли убийцу моего друга, человека, который мог стать и губернатором Питера, очень Уважаемого и почитаемого. Кто об этом говорит? Никто. Стоило арестовать Ходорковского, заговорили не только в России, но и во всем мире. А ведь смотрите, сколько каждый день преступлений, убийств. Если мы хотим строить правовое государство, закон должен быть один для всех.