Потопим прошлое на дне канала
Идея сооружения канала, соединяющего Балтийское и Белое моря, обсуждалась ещё в XIX веке, однако строительство его сочли дорогим и нецелесообразным. В мае 1930 года вопрос возник снова, и Совет Труда и Обороны подготовил докладную записку с экономическим обоснованием строительства. Документ был рассмотрен Политбюро, однако и Сталин, и Молотов усомнились в экономическом эффекте проекта. Но в итоге постановление всё же было подписано [119, c. 31].
Основной целью строительства канала была доставка грузов, в первую очередь минерального сырья с Кольского полуострова и леса из Архангельска в глубь страны. Канал также сокращал путь из портов Белого моря в Лондон, пусть и не существенно (именно это направление указано в экономическом обосновании [119, c. 38]. Кроме того, он соединял Белое море с Мариинской водной системой (Волго-Балтийским водным путём). Канал имел и военное значение – для переброски кораблей Балтийского флота на север. Не случайно, когда Сталин приехал осматривать готовое сооружение, ему показали проход подводных лодок и надводных боевых кораблей.[149]
Весь Беломорско-Балтийский водный путь предполагался длиной около 950 км и состоял из двух участков – Южного, или Онежско-Балтийского, и Северного, Беломорско-Онежского. Именно последний и стал известен впоследствии как Беломорканал (рис. 5–3).
Рис. 5–3. Карта ББВП, хорошо знакомая мужской половине населения страны по папиросам «Беломорканал».
Длина канала составляла 227 км. Он проходил через систему озёр, самое крупное из которых – Выгозеро. Перепад высот между Белым морем и водоразделом составляет 103 м, между водоразделом и Онежским озером – 68 м. Для того чтобы преодолеть перепад высот, было построено 19 шлюзов: № 1–7 – на крутом южном склоне, № 8–19 – на пологом северном. Канал начинается в Повенце шлюзом № 1, заканчивается шлюзом № 19 в Беломорске. Часть шлюзовых камер была вырублена в скалах, стенки первоначально были выполнены из дерева. Такими их видел автор в 2003 году. Фотографий, к сожалению, у меня не сохранилось: там везде было строжайше запрещено фотографировать – и за этим пристально следили, спустя десятилетия в каждом незнакомце всё ещё мерещился шпион и вредитель. И от этого возникало чувство, что мы попали в какое-то искривление времени, в навеки проклятое место, которое людям видеть не положено. Сейчас все шлюзовые камеры реконструированы и сделаны из бетона
Беломорканал стал первой советской лагерной стройкой. С самого начала проекта работы на строительстве канала планировалось выполнять руками заключённых – благо специалистов любой квалификации в лагерях найти было несложно. Следующий документ демонстрирует, как рекрутировалась рабочая сила для амбициозной стройки, и раскрывает одну из мотиваций государственного террора:
«ТО ОГПУ может предоставить в распоряжение УЛАГа из числа арестованных вредителей двух крупных инженеров-дноуглубителей (разработка плана, вычисление и проч.), от 8 до 10 инженеров и техников, могущих быть использованными весной на производстве самих работ, и от 10 до 15 человек также арестованных лиц из среднего комсостава (землечерпателей). Помимо того, в процессе следствия будут доарестованы ещё несколько подходящих лиц»[150].
В 1930 году силами заключённых Соловецкого лагеря начались изыскательские работы. В ноябре 1931 года на базе СЛОНа был создан Белбалтлаг с центром в Медвежьей Горе. В лагере содержалось в среднем от 60 до 100 тысяч человек.
Именно к строительству ББК относится появление слова «каналоармеец», эвфемизма, означающего заключённого строителя канала. В официальных бумагах «заключённый каналоармеец» сокращалось как з/к, отсюда пошло «зэка» и «зэк».
Советские стройки 30-х годов сопровождались колоссальной пропагандисткой поддержкой. Для освещения их был создан весьма необычный иллюстрированный журнал «СССР на стройке», ориентированный большей частью, на западную аудиторию.[151] Журнал издавался с 1930 по 1941 год на русском, английском, немецком и французском, а с 1938-го – ещё и на испанском языке. У истоков журнала стоял сам Максим Горький, а в оформлении принимали участие такие мастера, как Александр Родченко, Варвара Степанова и Эль Лисицкий. Пост главного редактора занимали видные представители советской партийной и хозяйственной элиты.[152] В журнале, в том числе и на обложке, печатались фотографии, снятые Родченко на Беломорканале. Почти одновременно с «СССР на стройке», по инициативе Горького, создаются уже упоминавшийся журнал художественного очерка «Наши достижения» (1929) и издательство «История фабрик и заводов» (1931). Именно в этой серии вышла книга о Беломорканале, ставшая важнейшей вехой в истории русской литературы. Её появлению предшествовали следующие события. В августе 1933 года (т. е. уже после окончания строительства) Максим Горький вместе с ОГПУ организовали поездку 120 советских деятелей культуры на Беломорканал – масштаб пропагандистской кампании вполне отвечал размаху строительства. О подробностях этой поездки повествует один из участников – Александр Авдеенко, в те годы – молодой пролетарский писатель [1]:
«К перрону подан специальный состав из мягких вагонов, сверкающих лаком, краской и зеркальными окнами <…>.
С той минуты, как мы стали гостями чекистов, для нас начался полный коммунизм. Едим и пьём по потребности, ни за что не платим. Копчёные колбасы. Сыры. Икра. Фрукты. Шоколад. Вина. Коньяк. И это в голодный год!»
Визит писателей был недолгим – после экскурсии на теплоходе по каналу и посещения специально подготовленного к их приезду лагеря они вернулись в Москву. Ознакомиться с истинным положением вещей на строительстве у визитёров не было возможности [1]:
«На любые вопросы лагерники отвечали без запинки, бойко и весело».
«Газоны и цветники тянутся с одного конца лагеря к другому, чуть ли не на целый километр. <…> Мысленно сфотографировал всё, что видел за колючей проволокой: беленькие аккуратные бараки, цветники, золотые дорожки, волейбольные площадки, футбольное поле».
Результатом поездки стал коллективный труд «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина», выход его в свет был приурочен к открытию XVII съезда партии. Практически весь цвет советской литературы был мобилизован на создание нового эпоса – это говорит о том беспрецедентном значении, которое придавалось книге. Среди тридцати шести её авторов многие известные писатели: Виктор Шкловский, Михаил Зощенко, Всеволод Иванов, Вера Инбер, Валентин Катаев, Алексей Толстой, Бруно Ясенский, Дмитрий Святополк-Мирский, Максим Горький.[153] Первая и последняя главы написаны Горьким, большинство глав имеют нескольких авторов, чаще всего фигурирует фамилия Шкловского. Книга иллюстрирована фотографиями Александра Родченко. В заключительной главе Горький подчёркивает особый статус произведения, определив его как «материал исключительного социально-революционного и философского смысла»:
«Эта книга имеет право требовать от читателя и критики внимания к ней более серьёзного и глубокого, чем ко всякой другой книге <…> книга рассказывает о победе небольшой группы людей, дисциплинированных идеей коммунизма, над десятками тысяч социально-вредных единиц. <…> Эта книга рассказывает, как лечили и вылечили социально больных…» [12, c. 607–608].
Трудно понять принцип отбора участников этой поездки – тут были и начинающие, и маститые авторы, пролетарские писатели и недавние эмигранты. Непонятно, зачем их понадобилось так много – ведь авторами книги стала лишь малая часть побывавших на канале литераторов. Можно предположить, что и само участие в «экскурсии», и работа над коллективным сборником тоже рассматривались как своего рода «перековка» писателей и способ психологического воздействия – многие из них в прошлом были не вполне лояльны власти. Согласно распространённой легенде, один из главных авторов книги, Виктор Шкловский, на вопрос о том, как он себя чувствует на канале, ответил: «Я здесь чувствую себя живым соболем в меховой лавке»[154]. Ему было чего опасаться – ЧК охотилось за ним ещё с 1918 года, а его брат во время писательской экскурсии был узником Белбалтлага и после расстрелян. Путешествие на канал стало своего рода инициацией для советских писателей, одним из шагов к формированию единого писательского сообщества, что было окончательно закреплено Первым съездом советских писателей и созданием Союза советских писателей. Какие-либо творческие писательские сообщества помимо ССП оказались вне закона.
Можно спорить о литературных достоинствах коллективного труда, но всё же значение его было огромным – эта книга стала образцовым произведением социалистического реализма; более того, в ней был опробован новый, коллективный метод литературного творчества. Как и прочая подобная продукция, книга была предназначена не только для внутреннего употребления, но и на экспорт – она была издана в Британии и в США.[155]
Ещё до выхода книги «Правда» публикует фрагменты из неё, сопровождая следующим комментарием:
«За двадцать месяцев из взаимодействия 37 чекистов, – представлявших здесь ОГПУ, партию, пролетариат, – и десятков тысяч правонарушителей создался такой изумительный культурно-трудовой комплекс, подобного которому не знает – и не могла знать – история человечества»[156].
Центральной темой книги является воспитание через принудительный труд «соратников пролетариата» из разного рода «социально-вредных единиц». По иронии судьбы, создание книги само по себе стало ярким примером такой перековки – среди авторов оказался один «каналоармеец», поэт Сергей Алымов[157]. Обстоятельства этого превращения описал участник экскурсии писатель Александр Авдеенко [1]:
«В одном из бараков писатели-москвичи неожиданно увидели своего собрата, поэта Сергея Алымова, автора любимой народом песни “По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд”.
Обступили, здороваются, похлопывают по плечам, задают вопросы. И среди них неизбежный и самый главный:
– Как ты сюда попал, Серёжа? За какие грехи?
Саша Безыменский не удержался, чтобы не схохмить:
– Серёжу прислали таскать тачку по долинам и по взгорьям.
Все засмеялись, в том числе и Фирин.
Алымов даже не улыбнулся. Глаза его потемнели, как туча, набухшая дождём.
Пользуясь весёлым и явно дружелюбным настроением Фирина, Безыменский сказал:
– Семён Григорьевич, не могу удержаться, чтобы не порадеть за собрата, попросить скостить ему срок.
– Уже скостили. Скоро Алымов вернётся в Москву.
Сказал и удалился, сославшись на дела.
– Серёжа, так за что же ты всё-таки попал сюда? – без дураков, серьёзно спросил Безыменский.
Каналоармеец Алымов махнул рукой, заплакал и полез на верхние нары».
Перековка оказалась успешной: «социально-вредный» поэт-футурист стал советским поэтом-песенником. Он не только участвовал в создании книги о Беломорканале, но и написал тексты песен для фильма «Заключённые».
Книга повествует о том, как «бывшие вредители»[158], прежде чем исправиться на строительстве канала, сотрудничали с иностранными разведками, состояли в контрреволюционных организациях, ослабляли «ответственные гайки» в механизмах, прививали сап лошадям, производили «скверно пахнущие консервы из голья, с зубами, волосами, бычьими половыми органами», поджигали клубы, стреляли пионерок, травили работниц мышьяком, подсыпали в пищу совслужащим толчёное стекло [12, c. 29–32, 74]. Вредители-учёные писали заведомо ложные статьи в сельскохозяйственных журналах. Отдельный рассказ посвящён зверствам, творящимся в западных тюрьмах, и описанию царской каторги – в противоположность Белбалтлагу, где заключённые работают с радостью, перевыполняя норму, и даже «сами просят дать стрелка в провожатые: так, говорят, сохраннее». По прочтении книги у читателя должно сложиться впечатление, что оказаться в лагере – главная удача в жизни бывших кулаков, каэров, тридцатипятников.[159] Ибо целью теперь становится не наказание, а исправление человека. Сама собой напрашивается параллель не столько с карательным, сколько с лечебным учреждением, санаторием – вспомним Горького с его «лечением социально больных». Ещё яснее это сходство в «документальных» фильмах – где обязательно фигурирует сцена профосмотра «пациентов» лагерным врачом. С истинным положением вещей на канале можно ознакомиться по многочисленным воспоминаниям выживших. Сухая статистика: в 1931 году умерло 1483 человека (2,2 % от списочного состава), в 1932-м – 2010 (2,0 %), а в голодном 1933-м – 8870 человек, примерно каждый десятый [119, c. 34].
Книга «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» была издана в 1934 году и уже в 1937 году изъята из обращения, поскольку двое из трёх редакторов (С. Фирин[160] и Л. Авербах[161]) были расстреляны как враги народа. Родственник Авербаха, генеральный комиссар госбезопасности Генрих Ягода, которому было уделено немало страниц книги, был арестован 4 апреля 1937 года и расстрелян после показательного процесса 1938 года.
Издание этой книги было одной из многих попыток творчески осмыслить опыт перевоспитания подневольным трудом. О строительстве канала был снят «документальный» фильм «Беломорско-Балтийский водный путь» (режиссер-оператор Александр Лемберг, сценарий – Вера Инбер, Виктор Шкловский, Александр Лемберг). В фильме переплетаются уже знакомые нам сюжеты – укрощение воды и перевоспитание заключённых. В процессе просмотра забываешь, что речь идёт о рабском труде в концлагере – заключённые танцуют и веселятся, участвуют в соревнованиях за переходящее знамя и выступают на митингах.
Строительство Беломорканала стало источником вдохновения для многих мастеров соцреализма.[162] Наиболее известна насквозь лживая и шаблонная «комедия» Н. Погодина «Аристократы» [97], которая изображает перерождение вора Дорохова, инженера-вредителя Садовского и ряда других персонажей в ударников под влиянием строгого справедливого чекиста Громова, по-отечески опекающего заключённых. Чекист самолично учит преступниц обращаться с тачкой: «Нагружай сюда больше тяжести, к рукам меньше, тогда тяжесть пойдёт на балансе, а ты лишь поддерживаешь». Его моральный авторитет вдохновляет уголовников вступить между собой в соцсоревнование и организовать новый быт:
«Коля, позовите в ваш барак воспитателя, скажите ему, что мы идём создавать коммуну. Нам требуются советы и правила. Товарищи, идите, подумайте, это большое дело в нашей жизни. Здесь не стоит терять лишних слов».
Завершается пьеса, как водится, речью чекиста-воспитателя на митинге, посвящённом открытию канала:
«Почему будет славен Беломорский канал? Здесь с невиданной смелостью, с большевистской суровостью, со сталинской широтой действуют силы приобщения к социалистическому труду <…>, отверженные, потерявшие себя и даже прямые враги – сегодня они признанные люди на своей родине».
Пьеса была поставлена сразу в двух столичных театрах – в Реалистическом театре (режиссер Н. Охлопков) и в Театре Вахтангова (постановщик Б. Захава). Обе постановки в январе 1937 года посетил Лион Фейхтвангер[163], совершавший экскурсионную поездку по СССР, в которой можно найти немало параллелей с визитом Горького на Соловки. По пьесе Н. Погодина Евгений Червяков снял художественный фильм «Заключённые» (1936)[164]. Съёмки велись непосредственно на канале.
Здесь уместно напомнить, что по другую сторону сцены и экрана искупление вины трудом было лишь словесной формулой – человек был виновен уже в силу своего социального происхождения и нёс это клеймо всю жизнь. Часть заключённых после открытия канала действительно была освобождена, многим уменьшены сроки, но большинство освободившихся через несколько лет снова вернулись в лагеря.
Канал был построен за 20 месяцев, почти исключительно за счёт ручного труда, с использованием лишь самых примитивных технических средств. В ходе работ технические характеристики канала сильно изменились. Сначала планировали глубину в 18 футов и длину шлюзовых камер 200 метров, но в итоге глубина уменьшилась до 12 футов, а длина камер – до 135 метров. Поэтому канал оказался практически непригодным для проводки морских судов и большинства боевых кораблей.[165]
Согласно докладной записке министра морского флота (1951), водный путь в основном использовался для нужд местных предприятий и был загружен примерно на 40 % [119, c. 23].
Белбалтлаг продолжил существование и после окончания строительства, вплоть до войны. Заключённые занимались поддержкой инфраструктуры канала и развитием региона. ОГПУ ведало производством всех работ, от разведения рыбы до строительства судов. В числе сотен тысяч «каналоармейцев» были философ А. Ф. Лосев, актер Вацлав Дворжецкий, биолог и полярный исследователь, участник Русской полярной экспедиции на яхте «Заря» А. А. Бялыницкий-Бируля, будущий академик историк Д. С. Лихачёв.