Глава вторая ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ ЯПОНИИ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ

Стратегические замыслы Японии

Взгляды политического руководства и генералитета милитаристской Японии на сущность и цели военной стратегии во второй мировой войне во многом совпадали со стратегическими воззрениями, господствовавшими в фашистской Германии: оба государства считали своей главной целью достижение собственного мирового господства. Как и гитлеровцы, японские милитаристы, руководствуясь расистской теорией, что «японец рожден для того, чтобы гордо промаршировать по всему свету»[178], стремились установить свой «новый порядок» в Азии и на Тихом океане под демагогическим лозунгом «освобождения» желтой расы от белых колонизаторов и создания здесь «сферы сопроцветания Великой Восточной Азии».

Причем этот «новый порядок» в Азии японские милитаристы уже со времени нападения на Китай насаждали, по словам Д. Кинана, главного американского обвинителя на Токийском процессе, «совершая зверства невероятной жестокости как по характеру, так и по масштабам… Бесчеловечный метод ведения войны носил всеобщий характер»[179]. Он именовался японским командованием «политикой трех лучей»: «сжигай, убивай, грабь»[180].

На оккупированных Японией Филиппинах был установлен жестокий режим военной диктатуры. За каждый случай попыток «причинить вред» японским солдатам или частным лицам грозил расстрел десяти заложников. Любые действия, «противоречащие интересам японских войск», карались смертной казнью[181]. По подозрению в содействии партизанам целые семьи, включая детей, сжигались заживо в своих домах. Часто такой участи подвергалось поголовно все население деревни или городка[182]. Против китайского населения японские милитаристы применяли химическое и бактериологическое оружие, проводили бесчеловечные опыты на живых людях, что впоследствии взяла на свое вооружение гитлеровская Германия[183].

Имелось определенное сходство и в подготовке Японии и Германии к решению главной стратегической задачи — уничтожению силой оружия Советского государства, в котором они видели основное препятствие на пути к завоеванию мирового господства. Всячески подчеркивалось, что СССР для Японии — враг номер один, столкновение с которым неизбежно[184]. Поэтому главная задача империи должна была заключаться в том, чтобы на первом этапе «вытеснить СССР с Дальнего Востока, изолировать его от народов Азии», захватив территории Приморья, Забайкалья и Сибири[185], а на втором — совместно с Германией и ее европейскими союзниками «зажать Советский Союз в тиски с запада и востока»[186] и в конечном счете низвести его на уровень полуколонии. При этом учитывалось, что направленность Японии на войну против СССР встречала одобрение определенных реакционных кругов США, Англии и Франции. В Токио были уверены, что на Западе «Японию не будут строго судить за нападение на коммунизм»[187].

С началом второй мировой войны японская императорская ставка подготовила два варианта стратегического плана ведения военных действий на Азиатско-Тихоокеанском театре войны: северный — против СССР и южный — против США, Англии и их союзников. Считалось, что «для достижения великой цели войны оба направления, как южное, так и северное, являются двумя сторонами одной медали»[188]. Очередность осуществления каждого из них ставилась в зависимость от конкретно складывающейся международной обстановки.

По замыслам сторонников «движения на север» (т. е. сначала нападение на СССР, а затем продолжение завоевания Восточной и Юro-Восточной Азии), война против Советского Союза должна была не только реализовать планы по захвату советских территорий, но и оказать решающее влияние на окончание затянувшегося «китайского инцидента». Двинуться на север и дойти до Иркутска предлагал министр иностранных дел И. Мацуока. Он считал, что если японские армии пройдут даже половину этого пути, это окажет воздействие на Чан Кайши и приведет к окончательному миру (имеется в виду окончательная капитуляция Китая. — Прииеч. ред.)[189].

Антисоветизм в политике и стратегии японских правящих кругов рассматривался ими вместе с тем как одно из наиболее действенных средств маскировки планов войны со своими империалистическими конкурентами в Азии. Расчет строился на том, что, уверовав в исключительно антисоветскую направленность политики и стратегии Японии и Германии, западные державы будут и дальше проводить курс на их «умиротворение» в целях поощрения их к войне против СССР. Однако, как свидетельствуют японские военные исследователи, практическая подготовка к боевым действиям сухопутных войск по крайней мере до 1940 г., когда впервые был разработан конкретный план войны против США и Великобритании, была целиком направлена на обеспечение готовности к ведению войны против СССР[190]. Эта направленность в подготовке войск совершенно четко отражалась в «конских уставах и различных руководствах. Так, руководство «Действия мелких частей японской армии» было составлено с учетом необходимости в будущем для японской армии «скрестить шпаги» с противником на местности, представляющей собой равнину «обычно с незначительным количеством препятствий, с недостаточным количеством местных средств, слаборазвитыми и плохими путями сообщения, чрезвычайно неблагоприятными климатическими условиями и другими отрицательными факторами». Иначе говоря, это руководство по тактике было составлено не вообще, вне времени и пространства, а как руководство по тактике мелких подразделений японской армии в природно-климатических условиях Сибири и Дальнего Востока. Более того, примеры донесений японских командиров о бое иллюстрировались показаниями «пленных… уральских казаков»[191].

К разработке новых оперативно-стратегических планов против СССР генеральный штаб японской армии совместно с военным министерством, командованием Квантунской группировки войск, Экспедиционных сил в Китае и морским генеральным штабом приступил сразу после заключения соглашения о прекращении военных действий на монгольско-маньчжурской границе. Первый вариант плана был закончен к октябрю 1939 г., месяц спустя после начала второй мировой войны[192].

В марте 1940 г., после доработки и уточнения, этот план был утвержден сначала начальником генерального штаба, а затем и императором Хирохито. В начале апреля оп был направлен командующему Кваптупской группировкой войск в качестве основного плана войны против Советского Союза на 1940 г. В плане, как и в 30-е годы, предусматривался разгром Советской Армии па Уссурийском направлении, захват территории вплоть до линии Рухлово (Сковородино) — Большой Хинган с последующей оккупацией Забайкалья, Северного Сахалина и Камчатки[193].

В соответствии с новым планом у границ Советского Союза намечалось сосредоточить крупные силы на трех направлениях: Восточном (Приморском) — 1-й (восточный) фронт в составе 19 дивизий; Северном (Амурском) — 4-я армия (3 дивизии); Западном (Большой Хинган) — 6-я армия (4 дивизии). Для действий на Сахалине и Камчатке выделялась 7-я отдельная дивизия, смешанная бригада «Карафуто» («Сахалинская») и ряд других частей.

В ходе военных действий предполагалось перебросить в состав Квантунской группировки пять дивизий из метрополии и десять дивизий из экспедиционный армии в Китае, которые планировалось «ввести в сражение на направлениях за пределами Маньчжурии»[194].

Стратегический замысел плана войны против СССР сводился к тому, чтобы рядом стремительных ударов на нескольких операционных направлениях разгромить группировку вооруженных сил СССР в Приморье, затем в Приамурье и Забайкалье, перерезать основные коммуникации, захватить военно-промышленные и продовольственные базы и принудить советские войска к безоговорочной капитуляции.

Война, по примеру гитлеровского вермахта, должна была начаться внезапным массированным ударом японской авиации, перед которой ставилась задача быстро уничтожить советские ВВС на Дальнем Востоке и завоевать господство в воздухе до перехода в наступление японских сухопутных войск. В целом японские войска должны были закончить войну, выйдя к Байкалу через шесть месяцев после начала наступления[195].

План войны против Советского Союза на 1940 г. лег в основу оперативно-стратегического планирования и в 1941 г. Однако на этот раз предусматривалось резко сократить численность японских войск в Китае. Здесь намечалось оставить лишь 9 (из 26) дивизий и 20 отдельных бригад, которые в период военных действий против Советской Армии должны были «противостоять китайским войскам, не предпринимая Наступательных действий»[196].

После нападения гитлеровской Германии па Советский Союз японское командование стало интенсивно готовиться к боевым действиям в «северном направлении». По мнению генерального штаба и военного министерства, агрессия вермахта против СССР должна была создать «эпохальное улучшение стратегического положения Японии» и обеспечить такую благоприятную возможность для решения «северной проблемы», которая «предоставляется один раз из тысячи». Считалось, что советское командование под натиском вермахта будет вынуждено перебросить значительную часть войск с Дальнего Востока на Западный фронт, в результате чего на Дальнем Востоке и в Сибири останется не более 15 советских дивизий[197], которые по своей мощи будут соответствовать 11 японским дивизиям военного времени.

Поэтому для успешного наступления считалось достаточным 22 японских дивизий, которые создадут двойное превосходство в силах и средствах над противником[198].

Такая группировка японских войск была сосредоточена в готовности к наступлению на территорию Советского Союза к началу августа 1941 г. Она включала 16 штатных дивизий и 750 различных частей и подразделений, общая численность которых соответствовала 25 дивизиям[199]. Кроме того, была сформирована Квантунская армия обороны, которая выполняла роль резерва. Всего в ходе мобилизации на территории Маньчжурии и Кореи было сосредоточено 850 тыс. солдат и офицеров[200]. Специально для участия в войне против Советского Союза в районе Оминато был создан 5-й флот, который должен был взаимодействовать с армией[201].

По признанию японских военных специалистов, Квантунская армия «была превосходно вооружена»[202]. «Летом 1941 г., — свидетельствует очевидец событий тех лет Д. Гомикава, — мощь Квантунской армии достигла пика, и ее называли в Японии "непобедимой". В то время считалось, что Квантунская армия является самым сильным фронтовым объединением. И действительно, с точки зрения тогдашнего уровня производства в Японии эта армия оправдывала название "самой передовой и современной"»[203].

Наиболее рьяными сторонниками немедленного нападения на СССР среди монополистических кругов страны были представители «молодых» концернов (Мангё, Накадзима, Окура и др.), а в армейских кругах — так называемая «квантунская группа» (в нее входили, в частности, генералы Й. Умэдзу, Т. Ямасита, К. Доихара и С. Итагаки). Они опасались, что в случае быстрого разгрома Советского Союза Германией Япония может оказаться обделенной, не будет допущена к дележу «русского пирога». Основанием для таких опасений служили поступавшие из Берлина сообщения о том, что Германия «сможет через три месяца продвинуться до Владивостока»[204].

Министр иностранных дел И. Мацуока на заседаниях совета по координации действий правительства и ставки, которые проходили в конце июня 1941 г., доказывал необходимость скорейшего вступления Японии в войну против СССР. «Когда Германия победит и подчинит себе Советский Союз, мы не сможем воспользоваться плодами победы, ничего не сделав для нее, — заявил он. — Мы должны пролить кровь либо прибегнуть к дипломатии. Лучше пролить кровь»[205].

В целом в вопросе стратегической направленности агрессии Японии против СССР принципиальных разногласий в Токио но возникало. Японские милитаристы в осуществлении поставленных целей стремились опираться на своих союзников по «тройственному пакту». Особенно активно эту позицию отстаивали представители сухопутных войск. «После поражения на Халхин-Голе армия почувствовала, что пора заключить военный союз трех держав — Японии, Германии и Италии»[206]. Однако, несмотря на совпадение многих стратегических концепций Токио и Берлина, политика и стратегия милитаристской Японии имела и свои специфические черты.

Японские правящие круги при решении важнейших политических и стратегических задач, а также при выборе основных направлений агрессии не были склонны безропотно следовать в фарватере «третьего рейха». Они исходили прежде всего из собственных империалистических интересов, стремясь в максимальной степени использовать результаты германо-итальянской агрессии и «тройственный пакт» для укрепления и расширения своих позиций в Азии и на Тихом океане. Ст. III «тройственного пакта» предусматривала вступление Японии в войну на стороне Германии и Италии, но и японские правящие круги добились того, что ст. II этого же пакта «признавала и уважала лидерство Японии в установлении "нового порядка" в Великой Восточной Азии»[207].

Уже в ходе обсуждения вопроса о заключении военно-политического союза трех держав влиятельные политические деятели Японии требовали не допускать подчинения страны германским стратегическим интересам. Так, видный политических и военный деятель К. Судзуки, выступая на заседании Тайного совета, предлагал во взаимоотношениях с Германией действовать, исходя прежде всего из собственных интересов: извлечь из «тройственного пакта» все те выгоды, которые предоставлялись Японии, а когда договор станет для нее невыгодным, попросту пренебречь им[208]. Член Тайного совета К. Исии призывал не допускать такого положения, когда «Германия окажется в роли "наездника", а Япония — в роли "осла"»[209]. В конечном счете возобладали осторожность и прагматизм: было решено для применения вооруженных сил выждать «наиболее благоприятный момент», когда «Советский Союз, подобно спелой хурме, готов будет пасть на землю», и тогда «одним ударом разрешить северную проблему»[210].

В течение июня и июля военно-политическое руководство Японии внимательно следило за событиями на советско-германском фронте, ожидая скорого падения Москвы и Ленинграда и выхода германских войск к Волге, что рассматривалось как условие вступления Японии в войну против СССР[211]. Однако советский народ продолжал героическую борьбу, что стало порождать сомнения в японских правящих кругах в возможности «блицкрига» вермахта против Советского Союза. В «секретном дневнике войны» японского генштаба появились тревожные записи: «22 июля. Прошел месяц после начала германо-советской войны. Переброски советских войск с Дальнего Востока не наблюдается. Что касается наступления благоприятного момента для начала боевых действий против СССР, то вероятность завершения войны в результате операции только Германии по меньшей мере сократилась…

25 июля. В оперативном отделе мнение о том, чтобы выступить против севера в течение этого года, постепенно ослабевает… Необходимы ярко выраженные перемены в советско-германской войне»[212].

«Перемены» наступали, однако, не в пользу фашистской 1'ормании и ее союзников. В такой обстановке правящие круги Японии стали с повышенным вниманием относиться к предупреждению японского посла в Москве генерал-лейтенанта Татэкава, который накануне нападения вермахта на СССР сообщал: «Советский Союз не покорится. Компромисс здесь невозможен. Война должна быть затяжной»[213]. В Токио все больше и больше стали прислушиваться к мнению таких военно-политических деятелей, которые утверждали, что для ведения «большой войны» против СССР «Япония должна собрать все ресурсы желтой расы и мобилизовать для тотальной войны», имея в тылу 500-миллионный Китай, который должен стоять за японскими самураями, как «громадный рабочий батальон», а ресурсы Маньчжурии и экономический потенциал Японии должны быть подвергнуты полной промышленной «рационализации»[214], иначе говоря, — считалось, что Япония должна поступить подобно Германии, которая перед нападением на СССР поставила себе на службу военно-промышленные и людские ресурсы Северо-Западной, Центральной и Южной Европы. Таким образом, осуществление «южного варианта» стало теперь вырисовываться перед правящими кругами Японии как «необходимая» предварительная ступень аккумуляции сил перед нападением на Советский Союз, этого «противника Японии № 1» и основного препятствия на пути создания великой «азиатской желтой империи» под эгидой Японии.

6 сентября 1941 г. на императорской конференции по предложению высшего военного командования были утверждены «Принципы осуществления государственной политики империи», определившие курс на войну против США, Великобритании и Голландии (в последнем случае имелся в виду захват Голландской Индии)[215]. При этом считалось, что «удар в южном направлении одновременно решит и китайский вопрос»[216]. Взятый правящими кругами Японии курс на войну на юге не вносил существенных изменений в планы антисоветской агрессии. В императорском решении совершенно четко указывалось, что в случае благоприятной для империи обстановки «северная проблема будет решена в ходе или даже до использования силы на юге»[217].

Японское командование неукоснительно следовало указанию уделять первоочередное внимание «северной проблеме». К середине июля 1942 г., например, генеральный штаб подготовил план «Операции № 51», предусматривавший сосредоточение войск и наступление в глубь советской территории[218]. 14 июля он был рассмотрен военным министром генералом Х. Тодзио[219]. Весной 1943 г. были изданы директивы о подготовке к наступлению против СССР Квантунской группировки войск, Экспедиционных сил в Китае и японских ВМС[220]. Всем этим и некоторым другим планам, однако, было не суждено сбыться из-за все более мощных ударов Красной Армии на Западе при сохранении достаточно сильной группировки советских войск на Востоке.

Согласно японской конституции, принятие решения па использование войск в боевых действиях являлось прерогативой императора и находилось вне сферы полномочий правительства. Начальники генерального штаба армии и морского генерального штаба, действуя независимо друг от друга, обладали высшей ответственностью за принятые решения. Только они имели право, минуя кабинет министров, докладывать императору по вопросам использования вооруженных сил. Каждый из возглавляемых ими штабов параллельно и самостоятельно планировал и разрабатывал операции. Координацию действий этих штабов осуществляла ставка, в которой объединялись две секции — сухопутных войск и военно-морская.

Разработка наступательных операций в «южном направлении» осуществлялась отдельно в генеральных штабах армии и флота. Затем были установлены контакты между штабными офицерами-операторами высшего командования сухопутных войск и ВМФ, которые отрабатывали проблемы взаимодействия и непрерывно проводили совместные учения на картах. После того как план в основном был закончен, генеральные штабы видов вооруженных сил проработали его на своих штабных учениях. Под руководством главнокомандующего Объединенных флотом адмирала И. Ямамото 10–13 сентября 1941 г. в Военно-морской академии была проведена игра с участием командиров и штабных офицеров флота, в которой изучались две операции — «осуществление контроля» над юго-западной частью Тихого океана (операция по захвату важных районов на юге) и внезапное нападение на Гавайские острова.

Армия, в свою очередь, провела с 1 по 15 октября 1941 г. игру в Военной академии, в которой приняли участие офицеры-операторы генерального штаба, командиры и начальники штабов всех армий, запланированных для действий в южном направлении. В ходе игры генеральные штабы армии и флота обменивались информацией, вносили предложения и уточнения.

К концу октября высшее командование армии и флота, каждое в отдельности, утвердило свои генеральные планы и «заключило центральное соглашение» о проведении совместных операций в южном направлении. Затем начальники штабов в начале ноября поочередно доложили свои планы императору и «получили его высочайшее одобрение»[221]. Только после этого секция сухопутных войск ставки на основе утвержденного плана взяла на себя функции координирующего и директивного органа по проведению основных операций на юге. Ставка действовала на основе «соглашения», которое определяло общие цели военных действий на театрах и важнейших стратегических направлениях, распределяло силы по театрам и направлениям, указывало способы их действий, состав стратегических группировок и взаимодействие между ними, распределяло ресурсы, транспортные средства и решало друга вопросы организации боевых действий.

Специфика Тихоокеанского театра военных действий, где основными противниками Японии являлись великие морские державы — США и Англия, безусловно, требовала повышения роли и самостоятельности флота.

Вместе с тем планирование и ведение боевых действий на Азиатском субконтинента cтавили перед японским командованием задачу на создание таких сил, которые были бы способны вести успешную вооруженную борьбу с великими континентальными державами — СССР и Китаем. Это, в свою очередь, требовало повышения роли и самостоятельности сухопутных войск.

Раздвоенность и нереальность поставленных перед вооруженными силами задач сказывались на методах руководства войной: каждый из начальников генеральных штабов обычно стремился доказать свое превосходство. Такая система командования затрудняла разработку оперативных планов, требовала много времени на согласование параллельно разработанных проектов мероприятий, неизбежно порождала горячие и длительные споры, что в конечном счете приводило к затяжке принятия решений. К этому следует добавить, что если общее руководство совместными действиями в какой-то мере и обеспечивалось, то снабжение видов вооруженных сил осуществлялось раздельными органами, что вызывало в боевых условиях ряд осложнений[222].

Взяв курс на войну с США и Англией и выжидая наиболее благоприятных условий для нападения на СССР, японские правящие круги, конечно, отдавали себе отчет в том, что делают вызов крупнейшим мировым державам, военно-экономический потенциал которых намного превосходил возможности Японии. Однако, принимая такое решение, японские милитаристы руководствовались двумя основными соображениями. Во-первых, подобно фашистской Германии, они надеялись на молниеносный разгром вооруженных сил этих государств на Азиатско-Тихоокеанском театре войны. Во-вторых, в вооруженной борьбе с западными колониальными империями Япония не ставила столь решительных целей, как в борьбе с СССР, и планировала завершить здесь в кратчайший срок «ограниченную войну», чтобы захватить колониальные владения западных держав и обеспечить себя сырьевыми ресурсами. Это позволило бы Японии вести длительную войну, на которую, как считали в Токио, ни США, ни Англия не решатся и, следовательно, будут вынуждены пойти на «компромиссный мир»[223].

Осенью 1941 г. командование японских армий и флота закончили разработку четырех вариантов плана наступательных действий в «южном направлении», причем все они предусматривали сосредоточение основных усилий армии и флота против вооруженных сил западных держав на Тихоокеанском театре военных действий. Китайскому фронту отводилась второстепенная роль. В связи с тем что вооруженная борьба приняла здесь затяжной характер и не могла в ближайшее время привести к решающим результатам, было решено ограничиться на этом фронте частными операциями по улучшению положения японских войск и нарушению коммуникаций, связывавши с Китай с Великобританией и США[224].

В конце концов был выбран вариант, рассчитанный на одновременное нападение на Филиппины и Малайю, а затем на быстрый захват Голландской Индии (Индонезии) и Бирмы. Предусматривался массированный удар авианосной авиации по главной ВМБ Тихоокеанского флота США в Пёрл-Харборе, удаленной от Японии на 3400 миль[225].

Удар японского флота и авианосной авиации по Пёрл-Харбору и вывод из строя основных сил флота США позволяли японцам завоевать господство на море, что являлось согласно плану войны основным условием успеха дальнейших действий.

Выбор направления главного удара на Филиппины, Малайю, Голландскую Индию с точки зрения решения стратегических задач Японии в южном направлении являлся наиболее выгодным: оно было кратчайшим к основному объекту агрессии — странам 10жпых морей, позволяло поддерживать непосредственную связь с действовавшими в Китае Экспедиционными силами. Находясь па пути между Австралией, континентальной частью Азии и Японией, Филиппины являлись ключевой позицией в западной части Тихого океана. Их стратегическое значение определялось также тем, что они располагались в относительной близости от Китая и Индокитая. С овладением о-вом Ява и всей Индонезией под контроль Японии переходили не только богатые источники стратегического сырья, особенно нефти, по и морские пути между Индийским и Тихим океанами.

Ход боевых действий японских вооруженных сил

В соответствии со своими стратегическими планами японское военно-политическое руководство принимало меры по увеличению военной мощи Японии.

В 1939–1941 гг. военный бюджет страны возрос с 24 519 млн. до 36 900 млн. иен, или с 35,9 до 44,6 % по отношению к общим расходам по государственному бюджету[226]. Если в 1938–1941 гг. общее промышленное производство Японии увеличилось меньше чем на 30 %, то военное — в 1,5–2 раза[227].

Данные о значительном увеличении выпуска оружия и боевой техники в Японии в 1939–1941 гг. приводятся ниже[228]:

Из приведенных данных видно, что в 1939–1941 гг. промышленность Японии выпустила в общей сложности более 1,4 млн. винтовок, 60 тыс. пулеметов, около 5,5 тыс. орудий, 2609 танков, 98 военных кораблей и около 13 тыс. самолетов. Однако план увеличения производства винтовок был выполнен на 72 %, орудий — на 75, танков — на 87, самолетов — на 73 %[229].

Сухопутные войска вооружались новыми видами оружия, в том числе легким пулеметом типа «99» (1939 г.), 47-мм противотанковой пушкой типа «1» (1941 г.)[230].

Рост выпуска вооружения позволил увеличить численность вооруженных сил с 1420 тыс. (1939 г. до 2421 тыс. (1941 г.), т. е. более чем на 1 млн. человек[231]. Количество дивизий в сухопутных войсках возросло с 41 до 51, а личный состав армии — на 829 тыс. человек. Это объясняется тем, что большинство призванных в сухопутные войска направлялись не во вновь формируемые дивизии, а на увеличение штатов существовавших и создание усиленных дивизий типа «А» и «А-1». Соотношение между боевым составом обычной и усиленных дивизий приводится ниже[232]:

Усиленные пехотные дивизии были сосредоточены в Маньчжурии, где, кроме того, были дислоцированы 24 из 58 бригад, имевшихся на декабрь 1941 г. К осени 1941 г. численность Квантунской армии увеличилась вдвое по сравнению с июнем и составила 700 тыс. солдат и офицеров[233].

В эти годы военно-морские силы получили около 100 боевых кораблей. К декабрю 1941 г. состав ВМФ Японии был следующий[234]:

Военно-воздушные силы армии и флота имели к декабрю 1941 г. 6946 самолетов, в том числе 3740 боевых. В первую линию, т. е. для боевых действий, было выделено 2600 новых самолетов, из которых 2275 было предназначены для действий против вооруженных сил США, Великобритании и Голландской Индии в бассейне Тихого океана[235].

Как уже отмечалось, после нападения фашистской Германии на Советский Союз ряд военных и политических деятелей Японии предлагали нанести первоначальный удар по СССР. 2 июля 1941 г. императорская конференция постановила: «Если германо-советская война будет развиваться благоприятно для нашей империи, она, прибегнув к вооруженной силе, разрешит северную проблему»[236].

Однако в связи с более медленным, чем ожидалось, наступлением вермахта на советско-германском фронте императорская ставка 9 августа 1941 г. приняла решение начать наступление на юге, а агрессию против СССР отложить до весны 1942 г. Окончательное решение о начале военных действий против Соединенных Штатов, Великобритании и Голландской Индии было принято 1 декабря. На следующий день ставка отдала секретный приказ, объявлявший 7 декабря[237] днем начала войны[238].

Утром 7 декабря 1941 г. японские вооруженные силы вероломно, без объявления войны, напали на основные базы США и Великобритании в бассейне Тихого океана и в Юго-Восточной Азии.

Война между Японией, с одной стороны, и США, Англией и Голландией — с другой, являясь составной частью второй мировой войны, была результатом обострения империалистических противоречий между этими странами, вызванного стремлением японских правящих кругов к захвату колоний и установлению экономического и политического контроля над Китаем и другими странами бассейна Тихого океана. Японская агрессия была реализацией части замысла стран фашистского блока, ставивших своей конечной целью установление мирового господства[239].

В начальный период войны японские вооруженные силы нанесли мощный удар по Пёрл-Харбору, военно-морской базе США на Гавайских островах, и провели операции по захвату Филиппин, Малайи и Сингапура, Голландской Индии и Бирмы.

Вывод из строя в ходе налета на Пёрл-Харбор восьми из имевшихся на Тихом океане девяти американских линкоров, а затем потопление японской базовой авиацией у берегов Малайи английского линкора «Принс оф Уэлс» и линейного крейсера «Рипалс» вызвали у американского и английского военно-политического руководства глубокую тревогу, так как линейные корабли считались главной силой флота и без них не мыслилась успешная борьба с японским флотом, имевшим 11 линкоров и 9 авианосцев.

Впечатляющий психологический эффект первых ударов облегчил японским вооруженным силам дальнейшие активные агрессивные действия, в первую очередь проведение Филиппинской и Малайской наступательных операций.

Практически одновременно с Гавайской операцией началась операция по захвату Филиппин. Японская авиация внезапными ударами вывела из строя около половины американских самолетов на о-ве Лусон (Филиппины), затем передовые отряды 14-й японской армии при поддержке флота овладели районами Апарри и Виган. На располагавшиеся там аэродромы были перебазированы части 5-го авиационного соединения, имевшего 200 самолетов[240]. Одновременно на юге о-ва Лусон, в заливе Легаспи, высадился другой японский десант, а 22–24 декабря — главные силы 14-й армии, которые начали наступление на Манилу. Еще ранее японцы высадились на о-вах Минданао и Холо. Командование американского Азиатского флота (45 боевых кораблей основных классов) не решилось без поддержки авиации использовать против десантов надводные корабли. 130-тысячная американо-филиппинская группа войск, оставшаяся без поддержки авиации и флота, неся большие потери, отступила на п-ов Батаан, а затем в крепость Коррехидор, которую японцы захватили 7 мая 1942 г., взяв в плен 12 тыс. солдат и офицеров[241].

Малайская операция проводилась одновременно с Филиппинской. Первый десант был высажен японцами в ночь на 8 декабря 1941 г. в районе Кота-Бару, где три пояса укреплений обороняла 8-я бригада 9-й дивизии англо-индийских войск. На рассвете японская авиация, базировавшаяся в Индокитае (оккупированном японцами в июле 1941 г.), совершила налет на британские аэродромы. Одновременно главные силы десанта высадились в Южном Таиланде — в Сингорра и Патани, куда сразу же перебазировалась японская авиация. В тот же день войска 25-й и 15-й армий вторглись в Таиланд с территории Индокитая и начали продвигаться на юг, к Малайе[242].

После уничтожения японцами основных сил английской авиации, потопления линкора и линейного крейсера войска Великобритании оказались без прикрытия с воздуха и поддержки с моря. 25-я японская армия развернула наступление вдоль восточного и западного побережий п-ова Малакка, быстро продвигаясь через джунгли с севера на юг. Английские войска отошли на о-в Сингапур. 8 февраля 1942 г. 25-я армия, форсировав узкий Джохорский пролив, высадилась на острове, захватила аэродромы и водохранилище, а 15 февраля овладела крепостью. Английские войска капитулировали. Общие потери англичан в Малайской операции составили 140 тыс. человек, включая попавших в плен. Японцы потеряли приблизительно 10 тыс. человек убитыми и ранеными[243].

Операцию по захвату Голландской Индии японские вооруженные силы начали в декабре 1941 — январе 1942 г., овладев базами и аэродромами на о-вах Борнео, Целебес, Амбина, а 6 февраля — портом Макассар, расположенным на южной оконечности о-ва Целебес. Перебазировав сюда авиацию и флот, они под прикрытием 3-ro авиационного соединения начали силами 16-й армии (три дивизии и отдельная бригада) вторжение на Яву. Высадку десанта обеспечили 3-й военно-морской флот и 11-й воздушный флот во взаимодействии с Малайским оперативным объединением флота. Им противостояли голландские войска численностью около 50 тыс. человек, до 200 самолетов и объединенная американо-англо-голландская эскадра (8 крейсеров и 12 эсминцев)[244].

С выходом японцев на подступы к Яве голландский адмирал Доорман, командовавший союзной эскадрой, силами 5 крейсеров и 10 эсминцев атаковал десантные отряды противника в Яванском море. В ходе морского сражения 27–28 февраля японский флот под командованием адмирала Такахаси потопил 2 крейсера и 3 эсминца и повредил 3 крейсера. В последующие дни флот союзников был почти полностью уничтожен[245].

Разгромив флот союзников, японцы высадили десант на Яву, с 5 по 14 марта захватили Батавию, Сурабаю и развернули наступление в глубь острова. К 15 марта вооруженные силы Японии овладели всей Голландской Индией.

В декабре 1941 — апреле 1942 г. японские войска захватили Бирму. После уничтожения большей части английской авиации на аэродромах японская 15-я армия перешла бирманскую границу через Куакарейский перевал и начала наступление на Рангун.

Англо-индийские войска силами двух дивизий и нескольких отдельных частей общей численностью 35 тыс. человек (в том числе 5 английских батальонов) задержали японские войска у Моулмейна, на реках Ситтанг и Билин, но японцы применяли обходной маневр и вынудили их отступить[246].

После этого английское правительство согласилось на предложенный ранее Чан Кайши ввод китайских войск (четырех армий) в Бирму, однако последние не сумели удержать ее северную часть.

Японское командование после захвата Рангуна ввело в сражение две новые дивизии, развернуло наступление через Шанские княжества к китайской границе. 29 апреля японские войска захватили конечный пункт Бирманской железной дороги — Лашо, а затем вступили на территорию Южного Китая[247].

Одновременно с проведением операции в Бирме японское командование осуществило с 1 по 10 апреля операцию в Индийском океане силами авианосного соединения адмирала Т. Нагумо, переброшенного сюда после удара по Пёрл-Харбору, и соединения флота адмирала Одзава.

Японский флот разрушил английские базы на Цейлоне, потопил авианосец, 2 тяжелых крейсера и 28 торговых судов[248]. Английское командование вынуждено было привести оставшиеся корабли на базу Килиндини (Момбаса), находящуюся на восточном побережье Африки.

К маю 1942 г. (см. карту 3) японские вооруженные силы овладели Гонконгом, Малайей, Филиппинами, Голландской Индией, Бирмой, о-вами Новая Британия, Новая Ирландия, Адмиралтейства, Гуам, Уэйк, Гилберта, частью Соломоновых островов, оккупировали Таиланд и вышли на подступы к Индии и Австралии[249]. Япония захватила территорию общей площадью 4242 тыс. кв. км с населением 204 млн. человек, а с учетом оккупированной японскими войсками части Китая — 9801 тыс. кв. км с населением около 400 млн. человек[250].

Союзники потеряли убитыми, ранеными и пленными 300 тыс. солдат и офицеров. Были потоплены и выведены из строя 1 авианосец, 9 линкоров, 1 линейный крейсер, 10 крейсеров, 17 эсминцев, 4 подводные лодки, сбито 600 самолетов[251].

Наряду с наступлением на южном направлении Япония активно готовилась к осуществлению планов агрессии против СССР.

Еще 3 декабря 1941 г. в приказе ставки № 578 генералу Й. Умэдзу было указано: «Командующему Квантунской армией оборонять Маньчжоу-го и Квантунскую область. И вместе с тем в соответствии с § 2 приказа по сухопутным войскам осуществлять подготовку к войне против Советского Союза»[252]. В соответствии с этим приказом в тот же день было передано указание ставки № 1043 «усилить подготовку к войне против СССР с расчетом начать боевые действия весной 1942 г.»[253].

В течение первой половины 1942 г. в Маньчжурию направлялись дополнительно войска из Северного и Центрального Китая и с южного направления. Впервые в июле 1942 г. в Японии была сформирована 1-я танковая армия, которая вошла в состав Квантунской группировки войск. Одновременно из ее соединений были сформированы так называемые 1-й и 2-й фронты. К середине июля генеральный штаб сухопутных войск подготовил план «Операции № 51», предусматривавший сосредоточение у границ СССР 30 пехотных дивизий и танковой армии, нескольких смешанных бригад и 2-й воздушной армии, усиленной тремя авиадивизиями[254].

Проводя подготовку к войне с СССР, японское командование внимательно наблюдало за развитием событий на советско-германском фронте.

На Тихоокеанском театре военных действий, после того как 18 апреля 1942 г. в японские воды вторглось американское авианосное соединение и его самолеты подвергли бомбардировке Токио, а также другие города Японии, секция флота ставки с согласия секции армии приняла решение провести операции против Порт-Морсби на Новой Гвинее и о-ва Мидуэй[255].

В начале мая 1942 г. 4-й японский флот под командованием адмирала Иноуэ, базировавшийся в Рабауле, приступил к захвату о-ва Тулаги, лежащего близ о-ва Гуадалканал в группе Соломоновых островов и Порт-Морсби на юго-восточной оконечности Новой Гвинеи. 3 мая Тулаги был взят. Затем 7 и 8 мая в Коралловом море произошло морское сражение между авианосными силами Японии и США, в результате которого японцы потеряли один авианосец, один был поврежден, а третий понес потери в составе авиагруппы. У американцев был потоплен авианосец «Лексингтон» и сильно поврежден авианосец «Йорктаун». После боя корабли японского и американского флотов покинули Коралловое море. Операция по захвату Порт-Морсби была отложена японцами[256].

В сражении за о-в Мидуэй, развернувшемся 3–6 июня 1942 г., американская сторона смогла упредить противника и первая нанесла удар. Японцы потеряли 4 авианосца и 1 крейсер, американцы — 1 авианосец и 1 эсминец. Союзный флот впервые добился успеха, в результате которого создалось более благоприятное для него соотношение авианосных сил. Однако после сражения у о-ва Мидуэй союзники в 1942 г. не смогли перейти в наступление, стремясь в первую очередь защитить коммуникации, связывающие США с Австралией и Новой Зеландией[257].

7 — 8 июня японские войска высадились на о-вах Кыска и Атту (Алеутские острова). Американцы узнали об этом лишь через четверо суток.

7 августа 1942 г. командование США высадило на о-ве Гуадалканал, захваченном японскими войсками, 1-ю дивизию морской пехоты. Бои за Гуадалканал велись несколько месяцев. Имея превосходство в силах, японское командование осенью 1942 г. создавало реальную угрозу вторжения в Австралию. Однако после получения известия о начале наступления советских войск под Сталинградом оно, понимая бесперспективность дальнейшего наступления па Тихом океане, приняло решение об эвакуации японских войск с Гуадалканала. В период с 1 по 7 февраля 1943 г. японские войска скрытно эвакуировались с острова.

В 1943 г. численность японских сухопутных войск увеличилась с 2400 тыс. до 3100 тыс. человек, а военно-морского флота — с 429 тыс. до 708 тыс. человек. Командование армии сформировало дополнительно 11 пехотных и 2 авиадивизии и к концу года имело 73 пехотные, 3 танковые и 8 авиационных дивизий. Корабельный состав флота в 1943 г. сократился с 211 до 208 боевых кораблей основных классов[258].

На начало 1943 г. Квантунская группировка войск и военно-морской флот еще продолжали подготовку к нападению на СССР. Однако, вынужденные учитывать победы Советской Армии на советско-германском фронте и наличие мощной группировки войск СССР на Дальнем Востоке, японские вооруженные силы перешли к стратегической обороне на Тихом океане и одновременно стремились укрепить свои позиции в Китае.

В 1944 г. с целью соединения Северного фронта с Центральным и Центрального с Южным в Китае японская ставка осуществила операцию «Итиго» («№ 1»). В ходе операции японские войска захватили 45 городов и несколько американских аэродромов, вывели из строя около 100 гоминьдановских дивизий общей численностью 600–700 тыс. человек[259].

На Тихом океане японские вооруженные силы не смогли удержать летом 1944 г. о-в Сайпан, оборонявшийся группировкой войск, насчитывавшей 32 тыс. человек, и силами флота. Потеряв 3 авианосца и 395 самолетов, японский флот не смог помешать американцам, имевшим большое превосходство в силах, высадить десанты и захватить Сайпан и другие острова.

В морском сравнении за Филиппины в ноябре — декабре 1944 г. победа американского флота, обеспечившего высадку десанта на о-ве Лейте, была также обусловлена прежде всего количественным и качественным превосходством в силах, особенно в авиации. Лишившись поддержки с моря и воздуха, ведя бои с превосходящими силами союзников, японские войска на Филиппинах потерпели поражение.

Аналогичное положение сложилось в сражениях за о-ва Иводзима и Окинава в первые месяцы 1945 г. В боях за Иводзиму японский гарнизон (23 тыс. человек), не имея поддержки с моря и воздуха, в течение 36 суток оказывал сопротивление американскому десанту, насчитывавшему 111,3 тыс. человек, поддержанному 1,5 тыс. самолетов и 680 боевыми, транспортными и другими кораблями[260].

Для обороны о-ва Окинава японское командование располагало силами, не превышавшими 120 тыс. человек. США сосредоточили для захвата острова 1300 кораблей (в том числе 55 ударных и эскортных авианосцев и 22 линкора) и 183 тыс. солдат и офицеров. После высадки американских войск на Окинаве в районе Кадена японское командование послало на помощь гарнизону отряд кораблей: сверхмощный линкор «Ямато», крейсер «Яхаги» и 8 эсминцев. 7 апреля отряд, не имевший прикрытия с воздуха, был атакован американским авиасоединением. Линкор, крейсер и четыре эсминца были потоплены[261].

Несмотря на подавляющее превосходство в силах, американским войскам потребовалось около трех месяцев, чтобы овладеть Окинавой.

Летом и осенью 1944 г. японцы потерпели также поражение в Бирме. Английские и китайские войска разгромили пять японских дивизий и нанесли значительные потери еще трем дивизиям. Из участвовавших в Импхальской операции 100 тыс. японских солдат и офицеров было убито, ранено и вышло из строя по болезни 72 тыс.[262].

К августу 1945 г. численность вооруженных сил Японии достигла 7,2 млн. человек, из них в армии — 5,5 млн. К концу войны Япония имела 171 пехотную, 4 танковые, 13 авиационных и 4 зенитные дивизии. Военно-морские силы насчитывали 109 боевых кораблей основных классов, в том числе 1 линкор, 3 авианосца, 3 крейсера, 44 эсминца и 58 подводных лодок, авиация — 8920 самолетов, из которых 5 тыс. — боевые[263].

Таким образом, Япония имела еще мощную сухопутную армию. Надеясь затянуть войну, чтобы выторговать более мягкие условия мира, японское правительство отвергло Потсдамскую декларацию, требовавшую от Японии безоговорочной капитуляции.

В этих условиях Советское правительство, выполняя свои союзнические обязательства, заявило 8 августа японскому послу в Москве, что со следующего дня СССР будет считать себя в состоянии войны с Японией. «Советское правительство, — говорилось в заявлении, — считает, что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции»[264].

В ночь на 9 августа 1945 г. Советские Вооруженные Силы перешли в наступление против японской Квантунской группировки войск.

6 и 9 августа США сбросили свои атомные бомбы на города Хиросима и Нагасаки; однако, несмотря на большой ущерб, полученный в результате атомных бомбардировок, японское командование не отказалось от намерения продолжать упорное сопротивление.

В течение 24 дней 1-й и 2-й Дальневосточные и Забайкальский фронты совместно с монгольской Народно-революционной армией и при поддержке Тихоокеанского флота и Амурской флотилии прорвали японскую линию обороны, расчленили Квантунскую группировку войск и нанесли ей сокрушительное поражение.

Разгром советскими войсками крупнейшей японской группировки сухопутных войск явился решающей причиной принятия правительством Японии решения о капитуляции.

Особенности ведения боевых действий вооруженных сил Японии на сухопутных театрах

В ходе войны сложились следующие основные группировки японских войск и сил флота: Квантунская группировка войск, Экспедиционные силы в Китае, Южная группа армий, Объединенная армия национальной обороны (на собственно Японских островах), войска 5-го фронта (о-ва Хоккайдо, Сахалин, Курильские), 10-ro фронта (о-ва Тайвань, Окинава, Огасавара), 8-го фронта (Марианские, Каролинские, Маршалловы, Соломоновы острова), 14-го фронта (Филиппины), Бирманского фронта, Корейская армия и Объединенный флот.

Принципы «блицкрига», особенно внезапность нападения и стремление достичь решающих результатов в первом ударе, являлись характерными чертами и основными предпосылками всех стратегических планов Японии. Скрытно развернув свои вооруженные силы и заблаговременно создав стратегические группировки на избранных направлениях, японское командование обычно начинало агрессию внезапными действиями, которые заставала противника врасплох и деморализовали его.

Внезапность ударов и их высокая результативность достигались целым комплексом мероприятий, в которых участвовали не только командование и вооруженные силы, но и многие другие государственные органы страны. Так, сосредоточение и развертывание сухопутных войск, ВМФ и авиации для нападения на вооруженные силы США и Англии японские власти проводили под прикрытием системы тщательно продуманной дезинформации, в том числе дипломатических переговоров с американской администрацией, которые были формально прерваны лишь за 30 минут до нападения на Пёрл-Харбор. Для достижения внезапности широко применялись новые технические средства вооруженной борьбы. Например, внезапный удар с воздуха по американскому флоту в Пёрл-Харборе явился образцом неожиданного для противника массированного применения авианосной авиации при завоевании господства на море. В результате авианосцы утвердились в качестве главной силы флота, отодвинув линкоры па второй план. Новым явлением в использовании оружия явилось применение японцами торпеды со специальным стабилизатором для уменьшения ее заглубления при сбросе с самолета на мелководье, что также было неожиданным для американцев, хотя применение как авианосной авиации, так и торпедоносцев против надводных кораблей было впервые осуществлено англичанами в ноябре 1940 г. в акватории итальянской военно-морской базы (ВМБ) Таранто (подробно об этом см. История второй мировой войны 1939–1945 гг. Т. 1 — 12. М., 1973–1982, т. 3, с. 166).

Фактором первостепенного значения в достижении внезапности являлись достоверные сведения о противнике, которыми обычно располагало японское командование в результате тщательно организованной предварительной разведки (воздушной, агентурной и др.). Достоверные разведданные в сочетании с широкой дезинформацией противника позволяли, в частности, японской авиации наносить первые удары по неприятельским аэродромам без доразведки, что являлось одной из важнейших предпосылок достижения внезапности нападения. Важное значение придавалось выбору времени и погодных условий для нанесения ударов. «Чем более неожиданным будет наше наступление, — подчеркивалось в "Полевом уставе японской армии", — тем значительнее будут результаты наступления»[265].

На приморских направлениях сухопутные войска обычно действовали при поддержке флота. На Тихоокеанском театре военных действий (ТВД) оно велось объединенными усилиями обоих видов вооруженных сил при ведущей роли ВМФ.

В ходе стратегического наступления японскому командование приходилось решать ряд чрезвычайно сложных проблем ведения наступательных действий на обширных театрах со сложными географическими условиями. К этим проблемам относятся: организация взаимодействия на разобщенных операционных направлениях между видами вооруженных сил и стратегическими группировками; ведение военных действий в джунглях, в пустынной и горной местности; осуществление крупных совместных десантных операций армии и флота по захвату отдельных островов и архипелагов; обеспечение наступления на большую глубину и в высоких темпах; организация снабжения войск в удаленных районах.

В наступательных операциях сухопутных войск японское командование, как правило, ставило целью окружение и уничтожение группировок противника. Для этого обычно применялось специфическое оперативное построение: незначительные силы находились в центре, а па заходящих флангах создавались более сильные группировки. Между наступавшими по фронту и на флангах группировками в связи с недостатком сил допускались большие разрывы, достигавшие порой нескольких десятков километров. Однако такой способ наступательных действий не всегда приносил желаемые результаты. Значительные промежутки между наступавшими группировками, недостаток в них танков, например, позволяли китайскому командованию успешно выводить свои войска из-под угрозы окружения, а в некоторых случаях наносить сильные контрудары. Так, 15 сентября 1939 г. японское командование силами 11-й армии начало операцию с целью окружения и уничтожения китайских войск в районе Чанша, который, «занимая важное стратегическое положение, являлся в то время аванпостом в защите Юго-Западного Китая». Верховное китайское командование решило без боя оставить Чанша и накануне наступления японцев «в течение ночи девять раз отдавало приказ по телефону оставить город». Однако командующий войсками генерал Сюэ Юэ в конце концов принял решение «стоять насмерть при обороне Чанша»[266].[267]. Вначале операция развивалась для японцев успешно. Однако гоминьдановским войска и партизаны Новой 4-й Народно-революционной армии, используя промежутки между наступавшими группировками и их открытые фланги, нанесли по японским войскам ряд внезапных контрударов. В результате наступление было сорвано, и японские войска отошли в исходное положение.

На Азиатском субконтинента в силу особых климатических и географических условий, обширности территорий, бездорожья и недостатка сил и средств японцы осуществляли стратегическое наступление методом проведения наступательных операций на отдельных направлениях, в основном вдоль железнодорожных магистралей и крупных рек, а также вдоль морского побережья.

Типичной в этом отношении являлась Бирманская наступательная операция 15-й японской армии (две дивизии общей численностью 35 тыс. человек при поддержке 200 самолетов) под командованием генерала Иида, начавшаяся 22 декабря 1941 г. внезапным нападением японской авиации на главный город Бирмы — Рангун. Наступление в глубь страны японская пехота начала при активной поддержке с воздуха вдоль железной дороги и крупнейших рек страны — Иравади и Салуин. Быстрота продвижения японцев через джунгли буквально поразила английское командование, которое признавало: «Они теснили нас всюду, нанося удары по нашим позициям с тыла»[268]. пробиваясь сквозь тропические джунгли и применяя обходные маневры, японцы заставили англо-индийские и китайские войска спешно, бросая оружие, отступать на север, и индо-китайской границе. 29 апреля японцы захватили конечный пункт Бирманской железной дороги, затем подошли к границе Индии и вторглись на территорию Китая в пров. Юньнань.

Японцы применили против китайских войск и населения бактериологическое и химическое оружие. По приказу японского командования летом 1940 г. в район боевых действий в Центральный Китай была направлена специальная бактериологическая экспедиция во главе с начальником «отряда № 731» генералом Исии, которая в районе Нинбо произвела с самолетов заражение китайской территории чумными блохами, в результате чего там вспыхнула эпидемия чумы. В 1941 г. была заражена чумой тем же способом китайская территория в районе г. Чандэ[269].

В ходе развития стратегического наступления японских вооруженных сил выявились их сильные стороны: активный и решительный характер боевых действий, непрерывность наступления, отсутствие значительных пауз между последовательными операциями и ведение боевых действий в высоких темпах вплоть до полного выполнения заранее разработанных оперативных планов, широкий маневр силами на театре с особыми условиями (в горах, джунглях, на островах и т. п.); особая мощь первых ударов, нацеленных на деморализацию, максимальное ослабление противника и захват стратегической инициативы; одновременность осуществления стратегического наступления по нескольким операционным направлениям; высокая дисциплина и большая выносливость личного состава в ходе совершения маршей (до 50 км в сутки), способность проводить наступление ночью, в дождливый период времени и в условиях сильной жары; высококвалифицированная и тщательная подготовка операций при высокой боевой готовности и облученности войск, в результате чего в начальном периоде наступления, как правило, достигались крупные результаты над численно превосходящими силами противника, как это было в Гавайской, Филиппинской, Малайской, Бирманской операциях[270].

Вместе с тем в ходе наступательных операций японских войск допускалась распыленность сухопутных сил по многим разобщенным театрам и операционным направлениям, что постоянно создавало напряженность в силах и средствах.

Действия зачастую осуществлялись слабыми группировками, сила которых не обеспечивала выполнение поставленных задач (например, под Чанша в 1939 г., где 150-тысячная группировка японских войск должна была наступать против 400-тысячной китайской группировки)[271].

Японские войска имели низкую по сравнению с вооруженными силами США и Англии техническую оснащенность, не хватало танков и артиллерии, что снижало огневую мощь, маневренность и темпы продвижения наступающих войск.

Одноэшелонное построение войск не обеспечивало наращивания силы ударов в оперативной глубине, ощущалась недооценка роли резервов. Пагубно сказывалось отсутствие у японского командования опыта в проведении крупных наступательных стратегических операций объединенными силами нескольких фронтов против сильного, оснащенного современной техникой континентального противника, а также переоценка собственных возможностей и воспитание в войсках пренебрежения к силам любого противника.

В целом значительная часть наступательных операций была проведена японскими вооруженными силами против слабовооруженных гоминьдановских войск и немногочисленных гарнизонов на островах Тихого океана, что наложило свой отпечаток на характер подобных операций. Вплоть до второй половины 1943 г. японские вооруженные силы продолжали удерживать стратегическую инициативу в своих руках, хотя ВМС США в июне и августе 1942 г. добились заметного успеха у атолла Мидуэй и о-ва Гуадалканал, который президент США Ф. Рузвельт оцепил как «часть стратегии сдерживания, характеризующей эту фазу войны»[272] для Соединенных Штатов Америки.

Оборонительные операции японские войска в начальном периоде войны недооценивали. Такие операции рассматривались как временная мера, к которой допустимо прибегать только с целью подготовки нового наступления. «Сущность обороны заключается в том, — говорилось в "Полевом уставе японской армии", — что войска, используя выгоды местности и систему фортификационных сооружений, подготавливаются к бою с целью разбить наступающего противника путем сочетания огня с контратакой. Этим они создают выгодную обстановку для последующего наступления»[273]. Всячески подчеркивалась необходимость активного ведения обороны. «Обороняющийся, — требовал устав, — может легко впасть в пассивность и лишиться свободы действий. Поэтому все командиры должны с твердой волей выполнять свой план, не упуская в то же время инициативы»[274]. Ориентируясь, как и гитлеровский вермахт, на доктрину «молниеносного» разгрома противника, т. е. на наступление, военно-политическое руководство милитаристской Японии постоянно подчеркивало несовместимость обороны с моральными и боевыми качествами японского солдата.

Коренной перелом во второй мировой войне в пользу антигитлеровской коалиции, достигнутый в основном под влиянием побед Советской Армии на советско-германском фронте, резко ухудшил военно-политическое положение Японии. По мере того как выявлялись колоссальные масштабы поражения немецко-фашистских армий и их союзников на советско-германском фронте, особенно под Сталинградом, а затем на Курской дуге, японская ставка была вынуждена вносить существенные изменения в план дальнейшего ведения войны. В начале 1943 г. были приняты планы, предусматривавшие переход к стратегической обороне[275].

Однако, сначала распылив усилия своих вооруженных сил по многим операционным направлениям Тихоокеанского и Азиатского театров военных действий и растянув их коммуникации на тысячи километров, а затем потерпев ряд поражений, японцы были вынуждены спешно изучать опыт других армий в деле ведения оборонительных операций и боев и приспосабливать этот опыт к специфическим условиям театров, к имеющимся у них силам и средствам, а также к морально-боевым качествам японских солдат.

Вместе с тем на Тихоокеанском ТВД стало все отчетливее выявляться превосходство Соединенных Штатов и Англии над Японией и в средствах вооруженной борьбы, особенно в количестве и качестве флота и авиации. Японское военно-политическое руководство, сознавая бесперспективность дальнейшего соперничества с западными противниками в сфере военно-экономического потенциала, предприняло попытки найти дополнительные резервы повышения боеспособности своих вооруженных сил за счет усиления идеологической обработки и использования национально-этнических особенностей японской нации. Была сделана ставка на религиозные чувства и слепой фанатизм, особенно молодежи. Был поднят на щит уходящий в далекое прошлое кодекс поведения японского воина — «бусидо», в соответствии с которым солдат, отдающий жизнь за императора, якобы получал возможность «через смерть уйти в живую вечность»[276].

Особый упор пропаганда делала на средневековую легенду о «камикадзе» — священном «ветре богов», который, по преданию, уничтожил огромный вражеский флот, направлявшийся к берегам Японии. Большое распространение получила вербовка среди летчиков (сначала морских) смертников — «камикадзе», целые части которых готовились к тому, чтобы под лозунгом «Один самолет за военный корабль!» нанести «сокрушающий удар» по американскому флоту. По примеру морской авиации «камикадзе» стали применяться и в корабельных соединениях флота: против кораблей противника использовались человеко-торпеды «кайтэн», взрывающиеся катера и пловцы-подрывники[277]. В сухопутных войсках (особенно это проявилось в ходе оборонительных операций Квантунской группировки войск в августе I945 г.) активно использовались специальные подразделения смертников, которые выставлялись, в частности, на путях выдвижения танковых войск противника.

В 1944 г., когда впервые стали активно применяться «камикадзе», американскому флоту был нанесен ощутимый урон, что оказало серьезное моральное воздействие на личный состав американских ВМС. Однако в целом попытки японского командования компенсировать материально-техническую слабость своих вооруженных сил морально-психологическим фактором к существенным результатам не привели.

В силу обширности Азиатско-Тихоокеанского театра войны и недостатка сил и средств японская армия была вынуждена сравнительно небольшими силами оборонять огромные пространства, удерживать многочисленные острова изолированными друг от друга гарнизонами на широком и уязвимом фронте. В Китае и в районе Южных морей линии фронта в обычном классическом понимании не существовало. Важнейшие ключевые позиции на стратегических и операционных направлениях прикрывались сравнительно небольшими силами.

Стратегическая оборона на Тихом океане предусматривала удержание ключевых позиций на завоеванных территориях, далеко выдвинутых от метрополии. К началу 1943 г. японскими вооруженными силами в зоне Тихого океана было создано три линии обороны: внешняя (передовая), первая и вторая линии. Внешняя линия проходила через Алеутские острова, о-в Уэйк, Маршалловы и Соломоновы острова. Основой обороны этого рубежа являлись отдельные укрепленные острова, сеть передовых аэродромов и опорных пунктов ВМС на них. Первая линия стратегической обороны проходила через о-ва Волкано, Марианские, Каролинские и Новую Гвинею. Она прикрывала коммуникации между метрополией и странами Южных морей. Ее оборона также строилась на системе укрепленных островов путем создания на них специально оборудованных оперативных баз морского и воздушного флотов и гарнизонов сухопутных войск. Вторая линия, фактически являвшаяся тыловой полосой стратегической обороны Японии, проходила через Курильские острова, метрополию, о-ва Рюкю, Тайвань, IOжнo-Китайское побережье. Эта полоса включала в себя главные морские и воздушные базы и прикрывала коммуникации Японии вдоль побережья Азиатского материка[278].

Оборона, по японским взглядам, делилась на позиционную и маневренную. Однако в первое время позиционной обороне (за исключением советско-маньчжурской границы) уделялось мало внимания. Но именно она с конца 1943 г. стала основным видом японской обороны. Тактическая зона обороны готовилась пи глубину до 9 — 12 км и более. В ней располагались основные силы. В оперативной глубине создавались резервы[279].

Широко применялось инженерное оборудование рубежей, особенно укрытия пещерного типа.

Жесткая позиционная оборота обычно сочеталась с настойчивыми и многочисленными контратаками и контрударами, которые проводились чаще всего ночью с наращиванием силы удара из глубины.

В джунглях оборонительные операции осуществлялись, как правило, по отдельным направлениям ограниченными силами, однако с применением широкого маневра облегченными отрядами во фланг и тыл противника. Оборонялись главным образом дороги и те проходы, которые могли быть использованы наступающим противником для продвижения крупных сил. Сплошного фронта в джунглях не создавалось. Оборона состояла из отдельных узлов сопротивления и опорных пунктов, созданных по принципу круговой обороны[280].

Наиболее крупной оборонительной операцией японских войск на материке была операция Квантунской группировки общей численностью свыше 1 млн. человек[281] против перешедших в августе 1945 г. в решительное наступление советских войск.

В целом опыт второй мировой войны показал, что наиболее сильной составной частью японского военного искусства являлась тактика. Особенно это проявлялось при боевых действиях в сложных условиях местности — в джунглях, горах, в пустыне. Действия японских войск всегда отличались нестандартностью решений, высокой активностью и настойчивостью в наступлении (стремление к охватам и обходам, ударам по открытым флангам, просачиванию в тылы для создания у врага видимости окружения и т. д.), стойкостью и фанатичным упорством пехоты, ее умением приспосабливаться к условиям местности и применять различные инженерные сооружения и препятствия в оборонительной бою.

Всю тяжесть боя в тактическом звене несла пехота. Однако слабая насыщенность войск артиллерией и танками снижала ударную мощь пехоты и повышала ее потери. Стремление возместить эту слабость активной поддержкой авиации не всегда приводило к положительным результатам, особенно в условиях ограниченной видимости, а также в горах и джунглях. В свою очередь, отсутствие в японских войсках крупных соединений и оперативных объединений бронетанковых и механизированных войск, а также сильных соединений артиллерии ограничивало возможности японского оперативного искусства.

Характерной чертой японского военного искусства было несоответствие далеко идущих стратегических замыслов реальным возможностям военной экономики страны, прежде всего в части технического оснащения сухопутных войск, что отчетливо проявилось при столкновении с сильным противником, каким являлись вооруженные силы государств антифашистской коалиции, особенно Советские Вооруженные Силы.

Основные черты подготовки и ведения операций японскими вооруженными силами на Тихоокеанском театре военных действий

Опыт второй мировой войны на Тихом океане показал, что воюющие государства широко использовали морские пространства для перенесения вооруженной борьбы на территорию противника. Удары по военно-морским и авиационным базам, десантные и противодесантные операции составляли здесь основное содержание военных действий, для ведения которых нередко привлекались основные силы флотов и авиации противоборствующих сторон, а такте крупные контингенты сухопутных войск. Часто морские сражения носили вспомогательный характер.

Развертывание сил и средств в ряде операций проходило на огромных пространствах, требовало длительного времени и четкого взаимодействия видов вооруженных сил, которое приобретало в особых условиях здешнего ТВД практически решающее значение.

Военные действия японское командование начало здесь с внезапного массированного удара по военно-морским и военно-воздушным базам противника, с тем чтобы сразу же решить на этом театре главнейшую стратегическую задачу начального периода войны — захватить господство на море и в воздухе и таким образом обеспечить себе свободу действий на огромных пространствах, где морские и воздушные коммуникации, подобно нервной системе организма, являлись практически единственными связующими звеньями обширного района.

Главнокомандующий Объединенным японским флотом адмирал И. Ямамото предложил решающий удар нанести по кораблям американского Тихоокеанского флота в его главной базе — Пёрл-Харборе (Гавайские острова). Разработанный им план Гавайской операции предусматривал создание мощной ударной группировки в составе 32 кораблей, в том числе шести авианосцев (360 самолетов), двух линейных кораблей, трех тяжелых крейсеров, трех подводных лодок и флотилии эсминцев, которая должна была в течение 11 суток совершить переход почти в 4000 миль (7400 км), скрытно подойти к Гавайским островам на расстояние около 200 миль к северу от о-ва Оаху и нанести внезапный удар по американским кораблям в Пёрл-Харборе. Основным объектом атаки авианосной авиации были намечены американские линкоры и авианосцы.

Замыслы адмирала Ямамото натолкнулись на серьезное противодействие со стороны начальника морского генерального штаба адмирала О. Нагано, сторонника выжидательных действий. Он считал, что «предложенный план рискован и бесполезен. Если американский флот попытается войти в японские воды, то, — предлагал Нагано, — сначала следует измотать его с помощью легких сил флота, а затем уничтожить основными силами»[282].

В начале сентября 1941 г. план Ямамото проигрывался па военных учениях. Оппозиция этому плану еще более возросла. К мнению начальника морского генерального штаба присоединился командующий авианосным флотом адмирал Т. Нагумо, который утверждал, что предлагаемый замысел операции слишком опасен и может обойтись флоту потерей двух авианосцев из имеющихся шести[283]. Однако Ямамото, угрожая отставкой, продолжал настаивать на своем плане. Он считал, что в вооруженной борьбе с таким мощным противником, как Соединенные Штаты, следует сразу же делать ставку на быстрый и решительный первоначальный успех, с тем чтобы заставить американцев пойти на переговоры с Японией (Ямамото не верил в возможность победы над США в длительной войне).

Однако борьба мнений не мешала японскому командованию задолго до принятия окончательного решения приступить к тщательной отработке отдельных составных частей плана[284]. Так, уже с середины января 1941 г. в районе о-ва Курахаси (преф. Хиросима) была проведена отработка действий специальных (карликовых) подводных лодок против крупных надводных кораблей. В сентябре этого же года в бухте Накадзё залива Сукумо (о-в Сикоку), напоминающей бухту Пёрл-Харбор, были проведены учения по борьбе с заградительными сетями[285].

Содержание проекта приказа о проведения Гавайской операции было впервые доведено до командного состава сил, предназначенных для участия в этой операции, только 2 ноября, т. е. примерно за месяц до начала боевых действий[286]. После этого были проведены трехдневные совместные учения авианосных ударных сил. Первое и второе соединения этих сил, выйдя на позицию, удаленную от о-ва Кюсю на расстояние 250 миль, в соответствии с планом Гавайской операции стали отрабатывать удары с воздуха по игравшим роль противника основным силам Объединенного флота, находившимся в заливе Саэки (конфигурация этого залива по своей сложности также напоминала Пёрл-Харбор). Особое внимание уделялось проблемам взаимодействия при осуществлении совместных ударов нескольких авианосных соединений по скоплениям кораблей противника[287].

Судьба всей операции, по мнению японского командования, зависела прежде всего от сохранения замысла операции в тайне и скрытности его осуществления[288]. Разработкой плана с самого начала занимался 1-й отдел штаба Объединенного флота. Со временем к этой работе были подключены начальники штабов авианосных ударных соединений. Эти же лица в основном принимали участие и в командно-штабных учениях[289].

Специально отрабатывались проблемы радиомаскировки. Обычно позывные радиосвязи менялись раз в полгода. Но в этом случае они были сметены 1 ноября и 1 декабря, что должно было создать для американцев определенные трудности в сборе информации[290]. После выхода ударной авианосной группировки из залива Саэки кораблям надлежало прекратить всякий радиообмен. Одновременно в целях дезинформации противника оставшиеся в базах на о-ве Кюсю боевые корабли должны были вести ложные радиопередачи, чтобы создать у американцев впечатление, что никаких изменений в дислокации сил флота на театре военных действий не произошло[291].

Авианосная группировка под командованием адмирала Нагумо сосредоточилась в районе о-ва Итуруп (Курильские острова) и, выйдя 25 ноября из залива Хитокаппу, направилась, соблюдая радиомолчание, через северные воды Тихого океана, где судоходство не было интенсивным, к о-ву Оаху. Три отряда подводных лодок в составе 27 кораблей (в том числе 5 кораблей — носителей карликовых подводных лодок) к тому времени уже завершили развертывание и занимали предусмотренные планом позиции у Гавайских островов.

Ночью 1 декабря группировка получила по радио условный сигнал: «Восходите на гору Ниитака 1208», означавший, что 7 декабря назначается днем «Х». Встретив на своем пути всего лишь одно судно[292], японская ударная группировка к утру 7 декабря скрытно вышла в район нанесения удара. Когда она приблизилась к Пёрл-Харбору на расстояние 230 миль, с авианосцев поднялись самолеты первой волны (40 штурмовиков-торпедоносцев, 49 штурмовиков-бомбардировщиков, 51 бомбардировщик и 43 истребителя). Через 1 час 15 минут за первой волной последовала вторая в составе 171 самолета[293].

В это воскресное утро в Пёрл-Харборе стояло 8 линкоров, 8 крейсеров, 29 эсминцев, 5 подводных лодок, несколько кораблей других классов и вспомогательных судов. Более трети личного состава находилось в увольнении. Заканчивалась подготовка к проведению торжественной церемонии подъема флага. В ожидании утренней поверки на кораблях были открыты двери и люки водонепроницаемых переборок. На аэродромах самолеты стояли ровными рядами, вплотную друг к другу, представляя собой удобную мишень для японской авиации. Появление японских самолетов над гаванью не встретило противодействия, и только когда в 7 часов 55 минут стали падать первые бомбы, стало ясно: это — нападение. Таким образом, американский гарнизон в Пёрл-Харборе был застигнут врасплох.

Гавайская операция была осуществлена японским командованием практически без противодействия американского флота и авиации. В небо поднялись лишь четыре американских истребителя, атака которых была отбита.

Командующий американскими миноносными силами Тихоокеанского флота контр-адмирал Фэлонг, который в это время был старшим на рейде, поднял сигнал тревоги: «Всем кораблям выйти из гавани». Однако выполнить эту команду основным силам Тихоокеанского флота не представлялось возможным, так как первыми же атаками японских самолетов было поражено большинство линкоров, стоявших у своих причалов. Зенитный огонь, открытый кораблями и отдельными береговыми батареями в ходе налета первой волны, был слабым. Было сбито лишь 9 самолетов. Налет второй волны был встречей более плотным огнем, в результате которого японская авиация потеряла еще 20 самолетов[294].

В то время в море за сотни миль от Пёрл-Харбора находились два американских авианосца — «Энтерпрайз» и «Лексингтон». Командование отдало им приказ «перехватить и уничтожить противника». Однако поставленные цели были нереальны: противник имел многократное превосходство в силах, к тому же авианосец «Лексингтон», получил приказ, направился в противоположную сторону от фактического местонахождения противника[295],

В итоге двух ударов японской авиации по Пёрл-Харбору были уничтожены или выведены из строя все линейные корабли. 6 крейсеров, эсминец и 272 самолета. Потери в людях составили 3400 человек, в том числе 2402 убитыми[296]. Это был, безусловно, крупный успех, однако японское командование не решилось развить его и добиться окончательного уничтожения Тихоокеанского флота США и разрушения его главной базы. Командующий авианосной ударной группировкой адмирал Нагумо, опасаясь находившихся в море американских авианосцев, проявил колебание и не пошел дальше выполнения первоначально полученного приказа. После нанесения двух запланированных ударов с воздуха по Пёрл-Харбору он отдал приказ подчиненным ему кораблям лечь па обратный курс. Если бы он направил третью волну самолетов на ВМБ противника, то были бы уничтожены находившиеся на поверхности огромные хранилища горючего, без которого американский флот не смог бы длительное время действовать в водах Тихого океана[297]. Подводные лодки в этой операции практически не сыграли никакой роли.

Широкое развитие в военном искусстве Японии в годы второй мировой войны получили морские десантные операции, что в значительной мере объяснялось спецификой Тихоокеанского театра и направлением агрессии японского милитаризма. В целом для десантных операций, осуществленных японским командованием, было характерно большое удаление пунктов посадки от пунктов высадки войск (до 7 тыс. км и более). Переход десанта морем иногда занимал до 20 суток. Все это диктовало необходимость тщательной всесторонней подготовки высадки десантов с использованием всех мер оперативного и боевого обеспечения. Выход из баз и переход морем десантных сил проходили скрытно. и десанты, участвовавшие в первых операциях, покидали базы и направлялись морем к замеченным районам еще до объявления войны. Десантные отряды совершали переход и производили высадку десантов под прикрытием авиации и крупных надводных кораблей[298]. В ходе морских десантных операций нередко использовались воздушные десанты.

Первыми на берег высаживались передовые отряды, состоявшие обычно из частей морской пехоты. Эти отряды быстро захватывали плацдармы на берегу, после чего высаживались главные силы и тылы десанта.

Авиация непрерывно наносила удары по войскам противника, подавляя его противодесантную оборону и срывая контрудары сухопутных войск. Силы флота, осуществляя блокаду побережья, не допускали переброски морем подкреплений противника. Одной из первоочередных задач высаженных войск был захват ближайших аэродромов, на которые затем перебрасывалась армейская и морская авиация. Завоевав полное господство в воздухе, японская авиация целиком переключалась на поддержку десантируемых войск.

Как правило, морские десанты высаживались одновременно в нескольких пунктах на широком фронте. Это распыляло усилия обороняющихся, маскировано направления главных ударов и обеспечивало одновременное наступление на нескольких направлениях[299].

Выбор районов высадки и направлений главных ударов сухопутных войск определялся стратегической важностью объекта, характером обороны противника и географическими особенностями района операции. Например, в Филиппинской операции объектом главного удара японского десанта являлся о-в Лусон со столицей Филиппин — г. Манилой. Замыслом японского командования предусматривалось нанесение внезапных мощных ударов авиацией по аэродромам и ВМБ на Филиппинах, завоевание господства в воздухе и на море, высадка морских десантов на севере и юго-востоке Лусона с задачей разгромить американо-филиппинскую армейскую группу под командованием генерала Д. Макартура, захватить столицу Филиппин и одновременно высадить десант на юге Филиппинских островов для содействия главным силам и захвата ВМБ.

Для проведения операции выделялись 14-я армия под командованием генерала Хомма, Филиппинское оперативное объединение флота (5 тяжелых крейсеров, 5 легких крейсеров, 29 эсминцев, авианосец и 3 авиатранспорта), 5-е авиационное соединение сухопутных войск (200 самолетов), 11-й воздушный флот морской авиации (300 самолетов), а также около 100 транспортов и вспомогательных судов.

Японским вооруженным силам противостояла 130-тысячная американо-филиппинская группировка. В составе ее американской части насчитывалось 31 тыс. человек, более 270 самолетов. С нею взаимодействовал Азиатский флот США (45 боевых кораблей основных классов)[300].

8 и 9 декабря 1941 г. японская авиация внезапными ударами по американским аэродромам и ВМБ уничтожила половину тяжелых бомбардировщиков[301] и более трети истребителей, не успевших подняться с земли. Была также выведена из строя ВМБ Кавите и уничтожены находившиеся там 200 торпед, что обезоружило подводные лодки Азиатского флота США.

К концу пятого дня операции японцы захватили полное господство в воздухе над Филиппинами. Лишенный поддержки с воздуха, Азиатский флот США фактически был отстранен от участия в отражение японского вторжения па Филиппины.

В целом действия японских десантных войск отличались маневренностью, высокими темпами наступления на большую глубину и тесным взаимодействием сухопутных войск с флотом и авиацией. Широко используя морские пространства для маневра и осуществляя высадку десанта на флангах, японские войска наносили удары с других направлений, рассекая оборону, быстро продвигаясь в глубь территории противника, окружали и прижимали к морю его сухопутные группировки. Окруженные войска блокировались с моря, подвергаясь усиленным бомбардировкам с воздуха и принуждались к сдаче в плен. Авиация в руках японского командования служила главной ударной силой, расчищавшей путь сухопутным войскам массированными ударами с воздуха[302].

Наступление в островных районах осуществлялось с использованием последовательных высадок десантов на нескольких операционных направлениях. Сначала захватывались острова, имевшие аэродромы и ВМБ, куда перебрасывались авиация и силы флота. Подавив авиацию противника и завоевав господство на море и в воздухе, японское командование высаживало морские и воздушные десанты на другие острова. В целом внезапные и стремительные десантные действия на широких пространствах архипелагов приводили к изоляции отдельных группировок противника на островах и не позволяли ему создавать устойчивой линии обороны.

Наряду с широким размахом десантных наступательных действий японское командование приобрело в годы второй мировой войны большой опыт оборонительных противодесантных операций. При их осуществлении первоначально применялся метод «активной обороны». Считалось, что противник должен быть уничтожен по возможности еще на переходе морем, до подхода к объекту захвата. Эта задача возлагалась на ВМФ и авиацию. Сухопутные гарнизоны островов имели задачу уничтожить противника на воде до его высадки или на берегу в момент высадки. При этом основные силы гарнизонов островов располагались на побережье. Сильных резервов в глубине островов обычно не создавалось. Однако на завершающем этапе войны японское командование было вынуждено отказаться от методов «активной противодесантной обороны», что объяснялось прежде всего резким изменением соотношения сил сторон.

Японскому командованию приходилось считаться с тем, что американцы при подготовке высадки на острова всегда создавали решающее превосходство на море, в воздухе и в районе операции, надежно прикрывали десант от ударов авиации и флота противника, широко применяли специальные десантно-высадочные средства и плавающую боевую технику. Действия против того или иного островного японского гарнизона обычно начинались с установления блокады с моря и воздуха, длительных и интенсивных бомбардировок стратегической и авианосной авиации, систематических обстрелов корабельной артиллерией береговых укреплений и прибрежных районов. Например, против 23-тысячного гарнизона японцев, спешно организовавшего оборону на о-ве Иводзима площадью всего 8 кв. миль, американцы провели очень длительную (72 дня) и чрезвычайно интенсивную (сброшено 6,8 тыс. т бомб) бомбардировку. Из корабельной артиллерии, в том числе крупных калибров, по гарнизону в общей сложности было выпущено около 80 тыс. снарядов. Непосредственно для захвата острова американское командование выделило более 680 боевых, транспортных и десантных кораблей, 111,5 тыс. десантников и 1,5 тыс. самолетов[303].

В подобных условиях обычно немногочисленные японские гарнизоны, лишенные снабжения и поддержки извне, еще до высадки американских десантных войск несли большие потери не только от мощного огневого воздействия, но и от тропических заболеваний, недостатка медицинского обслуживания, воды, продовольствия. Последнее иногда приводило даже к людоедству.

Большие потери во время авиационной и артиллерийской подготовок, проводимых американцами обычно по кромке берега, заставили японское командование в последующих операциях оставлять на побережье лишь подразделения охранения. Основные же силы располагались в глубине острова на заблаговременно подготовленных рубежах, которые строились па системе взаимосвязанных укрепленных пунктов, соединенных подземными тоннелями, имевшими специальные убежища для укрытия личного состава от артиллерийского огня и ударов авиации и запасные ходы.

Недостатком такого, хотя и вынужденного, способа ведения противодесантной обороны являлось то, что американские войска получали возможность почти беспрепятственно высаживаться на побережье. Сопротивление японского гарнизона они встречали, как правило, лишь в глубине острова. Но даже в условиях абсолютного превосходства американцев в силах и средствах японские гарнизоны оказывали ожесточенное сопротивление. Например, гарнизон о-ва Иводзима продолжал борьбу в течение 36 дней. Только убитыми американцы потеряли здесь около 7 тыс. солдат и офицеров[304].

Имели свои особенности и боевые действия на морских и океанских сообщениях Тихого океана. В отличие от Атлантики, где вооруженная борьба отличалась решительностью целей, большой продолжительностью и напряженностью, на Тихом океане действия японского флота на коммуникациях США и Англии носили ограниченный характер. Делая ставку на «молниеносную войну», японцы здесь не создавали сильной противолодочной обороны (ПЛО). Перевозки стратегического сырья вплоть до 1943 г. они осуществляли почти без всякого охранения. Мобилизация большого количества рыболовецких судов и переоборудование их под корабли ПЛО не решили проблемы, так как на этих судах отсутствовали эффективные средства обнаружения и уничтожения подводных лодок.

Эффективность вооруженной борьбы ВМС Японии на морских и океанских коммуникациях непосредственно зависела от взглядов японского командования на использование сил флота в специфических условиях Тихоокеанского ТВД. Командование японских ВМС полагало, что уничтожение флота противника и достижение господства на море в сочетании с захватом портов и ВМБ является лучшей формой обеспечения своих коммуникаций и нарушения перевозок противника. Поэтому оно использовало силы флота и авиации, как правило, лишь для конвоирования транспортов при перевозке войск и грузов непосредственно в районы боевых действий[305]. В немалой степени такая практика объяснялась обширностью океанского ТВД и недостаточностью сил и средств японских ВМС. В кратковременной войне, к которой готовилась Япония, подобные просчеты могли и не привести к серьезным последствиям. Однако при переходе к войне затяжной они стали совершенно очевидными.

Одна из важнейших особенностей Тихоокеанского ТВД состояла в том, что американцы были вынуждены проводить морские десантные операции на большом расстоянии от территории США, что требовало огромного количества судов. Так, на базе обеспечения вспомогательных судов на атолле Эниветок за один месяц побывало около 1700 кораблей и судов[306]. Такое интенсивное движение создавало исключительно благоприятные условия для применения подводных лодок. Однако японское командование фактически не учло опыта войны на Западе, где подводные лодки проявили себя главной силой в борьбе на океанских коммуникациях. Оно рассматривало их лишь как средство для совместных действий с крупными кораблями. Во время боя подводные лодки, расположенные в завесах, должны были осуществлять разведку и воспрепятствовать подходу резерва и району сражения, наносить торпедные удары по крупным боевым кораблям. Атаковать транспорты вначале вообще запрещалось, затем командование дало разрешение использовать против них не более одной торпеды[307].

Подводные лодки не планировалось систематически привлекать к действиям на коммуникациях. Командующий императорским подводным флотом вице-адмирал С. Мива в 1944 г. заявил: «Основное назначение наших лодок — быть вспомогательным средством для нашего надводного флота»[308].

Снижало результативность боевого применения лодок и отсутствие четких взглядов на направленность их строительства: до начала второй мировой войны насчитывалось 11 типов подводных лодок, а до августа 1945 г. было построено 129 единиц 15 типов[309]. Такая многотипность не только затрудняла материальное обеспечение боевых действий подводных лодок, но и снижала уровень боевой подготовки экипажей и качество самих лодок.

В ходе войны на Тихом океане создалось такое положение, когда американцы, осуществляя наступление, обошли большое количество островов, удерживаемых японцами. В результате сотни, а иногда и тысячи солдат, находившихся на них, остались без продовольствия и боеприпасов. Из-за превосходства союзной авиации и флота надводные корабли не могли обеспечить их снабжение и эвакуацию раненых. Поэтому значительная часть японского подводного флота была привлечена для транспортной деятельности, что ранее не предусматривалось н не отрабатывалось. Так, к январю 1943 г. перевозку грузов осуществляли 20 лодок, включая самые новейшие, — боевые корабли превратились в транспорты.

Большое значение японское командование придавало разведке, в которой подводные лодки играли заметную роль. Так, в декабре 1941 г., по данным японской подводной лодки «И-165», были перехвачены и уничтожены японской авиацией английский линкор «Принс оф Уэлс» и линейный крейсер «Рипалс», гибель которых отрицательно сказалась на обороне Малаккского полуострова.

Япония стала первой страной, где была осуществлена программа серийного строительства (46 единиц) лодок, приспособленных для транспортировок самолетов в герметичных ангарах[310]. Это значительно увеличило их разведывательные возможности. Однако гидросамолеты с лодок в основном использовались для разведки береговых объектов и заметного влияния на ведение вооруженной борьбы на коммуникациях не оказали.

В целом действия подводных лодок на коммуникациях носили эпизодический характер и оказались малорезультативными. И хотя в количественном отношении по этому классу кораблей Япония не уступала Соединенным Штатам (в боевых действиях приняли участие 192 японские подводные лодки и 190 американских), результативность их действий была чрезвычайно низкой: на одну погибшую американскую подводную лодку приходилось 98 тыс. рег. т грузоподъемности потопленных судов, а на японскую — 6 тыс. рег. т[311], т. е. в 16 раз меньше.

В связи с переходом японцев к обороне важнейшее значение для них приобрели войсковые перевозки морем между метрополией и океанскими оборонительными рубежами, а также доставка стратегических материалов из захваченных районов Южных морей в Японию. Однако эти перевозки явились наиболее уязвимым звеном в системе японской обороны. И когда инициатива перешла к американцам и они начали наступательные действия, японцы оказались не способными ни к маневру силами на рубежах обороны в океане, ни к защите подвоза стратегических материалов в Японию из стран Южных морей. Борьба на морских коммуникациях в Тихом океане приобрела своеобразный, в значительной степени односторонний характер. Японские подводные лодки, как и надводные корабли, действовали против крупных боевых надводных кораблей противника и не использовались на его путях сообщений. Поэтому американские морские перевозки остались, по существу, без воздействия японского флота[312].

Таким образом, сильные стороны японского военного искусства в ведении операций на Тихоокеанском ТВД проявились в основном в начальный период войдя, когда оригинальность замыслов, четкое и решительное их исполнение, умелое использование фактора внезапности, применение новых средств и методов вооруженной борьбы, тесное взаимодействие видов вооруженных сил, высокая боеготовность и выучка войск приводили к крупным поражениям противника и захвату японцами стратегической инициативы на обширных пространствах Тихоокеанского театра.

В «быстротечной войне» такие победы могли бы оказаться решающими. Однако затяжной характер, который приняла вторая мировая война после нападения фашистской коалиции на СССР, дала возможность противникам Японии — США и Англии — сначала восстановить свои силы на море, а затем, используя время и огромные возможности своего военно-экономического потенциала, создать решающее превосходство сил и средств в вооруженной борьбе с Японией на море. Таким образом, слабость материально-технической базы японских ВМС, чрезвычайная обширность театра войны с преобладанием морских пространств явились одними из основных причин поражения Японии на море.

Поражение Квантунской группировки войск. Безоговорочная капитуляция милитаристской Японии

После капитуляции Германии положение Японии резко ухудшилось. Ее внешнеполитическая изоляция дополнялась усугубившимся экономическим кризисом, тяжелым положением японского народа, тяготившегося войной. Япония лишилась важнейших морских коммуникаций, питавших промышленность страны стратегическим сырьем, а население — продовольствием. Некогда мощный военно-морской флот потерял свою былую силу, а авиация оказалась неспособной защитить метрополию от массированных бомбардировок противника.

Однако серьезные изменения, происшедшие в характере вооруженной борьбы на Азиатско-Тихоокеанском театре, создали ряд трудностей и для вооруженных сил союзников. В отличие от прошлых сражений за отдельные острова, в которых участвовали главным образом силы флота, и в первую очередь авианосная авиация и морская пехота, теперь в борьбе за территорию Китая и собственно Японии решающее значение объективно приобретали сухопутные войска[313]. Между тем таких войск, имевших богатый опыт крупных полевых сражений, западные союзники на этом театре военных действий не имели. В создавшейся обстановке азиатский очаг войны мог полыхать еще год или больше, унося миллионы человеческих жизней.

В сложившейся ситуации военно-политическое руководство Японии, ведя курс на затяжку войны и достижение компромиссного мира, делало основную ставку на сухопутные войска, которые в военных действиях на Тихом океане понесли сравнительно небольшие потери. В целом не были велики потери японских войск и в Китае. За все годы войны с июля 1937 по август 1945 г. безвозвратные потери японцев составили здесь 446 500 человек, из них 384 900 человек в сухопутных войсках, 7600 — в ВМС и около 54 тыс. — в ВВС[314]. К середине 1945 г. военно-политическому руководству страны удалось с помощью тотальной мобилизации увеличить численность вооруженных сил почти вдвое. Если в конце 1943 г. они насчитывали 3,8 млн. человек, то к августу 1945 г. — около 7,2 млн. человек[315].

Решение японского командования в 1941 г. о временном перенесении основных усилий своих вооруженных сил с северного направления на южное, а также сам ход вооруженной борьбы привели к значительному перераспределению сил и средств Японии между различными районами и театрами военных действий. Поэтому со временем изменились первоначальный состав и численность Квантунской группировки войск: начиная с 1943 г. ряд ее частей и соединений был переброшен в сторону Южных морей для усиления начавших отход с тихоокеанских фронтов сухопутных войск[316]. И все же Япония продолжала держать в полной боевой готовности у советских границ мощную Квантунскую группировку — до 30 пехотных дивизий, 4 авиадивизии и около 1000 танков[317]. Это вынуждало советское командование принимать контрмеры. Даже в конце 1942 г., т. е. в самый критический момент для западных союзников на Тихоокеанском театре войны, а для СССР — на советско-германском фронте, Советскому Союзу приходилось держать на Дальнем Востоке против японской группировки почти столько войск и боевой техники, сколько держали на Тихоокеанском театре Соединенные Штаты и Англия, вместе взятые, что видно из следующих данных о количестве сил и средств антифашистской коалиции на Тихоокеанском ТВД (по состоянию на конец 1942 г.) (составлено по История второй мировой войны 1939–1945 гг. Т. 1 — 12. М., 1973–1982, т. 6, с. 253; т. 11, с. 184):

¹ Из них, более тысячи самолетов устаревших конструкций и учебных.

На заключительном этапе войны японское командование стало усиливать свою северную группировку: с началом десантной операции войск США на о-ве Окинава ставка пришла к выводу, что возможность высадки американских войск на побережье Китая стала маловероятной. Наибольшая угроза, по ее мнению, возникала в Маньчжурии со стороны советских войск и в Корее со стороны американцев. Оперативные приготовления в Маньчжурии и на юге Корейского полуострова теперь рассматривались как важнейшие мероприятия в системе обороны самой Японии[318], на территории которой «находилось 2,6 млн. человек в составе соединений и объединений сухопутных войск. Они практически не понесли потерь и имели высокую боеспособность»[319]. Кроме того, на сухопутных фронтах планировалось использовать личный состав флота — около 1,7 млн. человек, из них 1,3 млн. дислоцировались в самой Японии[320] и могли быть быстро переброшены в Корею или Маньчжурию. Одновременно по приказу ставки из состава Экспедиционных сил в Китае в Маньчжурию передислоцировались штаб и управление одной армии и четыре пехотные дивизии, а также другие части.

Вместе с тем Экспедиционным силам в Китае было приказано «перестроиться таким образом, чтобы максимально способствовать повороту японских войск, действовавших на континентальной части Китая, к действиям против советских войск… В целом в конце июля 1945 г. ставка пришла к окончательному выводу: для того чтобы увеличить мощь войск на Маньчжурском направлении, необходимо перебросить туда как можно большее количество войск, действовавших в Китае, и соответственно сократить там масштабы военных действий»[321]. Одновременно в Маньчжурии и Корее проводилась тотальная мобилизация местного и японского населения. Только одних корейцев планировалось призвать более 200 тыс. человек. В итоге к началу военных действий у советских границ была сосредоточена японская группировка численностью свыше 1 млн. человек, которая имела 1215 танков, 6640 орудий и минометов, 26 кораблей и 1907 боевых самолетов[322].

В обороне метрополии от англо-американского вторжения японское командование делало основную ставку на тесное взаимодействие регулярных войск с многочисленными формированиями местной обороны. Считалось, что местом первоначальной высадки десантов западные союзники изберут Кюсюское направление, а затем долину Канто. Поэтому основные усилия по укреплению обороны были первоначально сконцентрированы на о-ве Кюсю. Одновременно в целях повышения готовности всей страны и ведению боевых действий был издан приказ о «добровольческих боевых отрядах», согласно которому все транспортные организации, а также предприятия, занятые в военном производство, обязывались сформировать «боевые отряды» и обеспечивать потребность вооруженных сил в боеприпасах и снаряжении. Создавалась система, призванная обеспечить единство действий армии и местного населения в борьбе с высадившимся противником. В целом военно-политическое руководство Японии считало, что насчитывавшие почти 3 млн. сухопутные войска, за которыми «стояла 100-миллионная нация Ямато, горящая мужеством и преданностью, располагали в метрополии достаточными возможностями для того, чтобы нанести мощный удар по войскам противника в случае их высадки на японской территории»[323].

На Маньчжурском направлении планировалось разгромить советские войска в пограничных районах Маньчжоу-ro. Предполагалось использовать обширные просторы и преимущества сложного рельефа Маньчжурии для того, чтобы не допустить прорыва советских войск в ее внутренние районы.

Квантунская группировка войск согласно приказу ставки от 30 мая 1945 г. вела подготовку к тому, чтобы при ведении боевых действий против советских войск объединить усилия группировки с Корейской армией. Ставилась задача разгромить противника на территории Маньчжурии, не допустить его продвижения южнее ЮМЖД, обеспечить оборону полосы укрепленных районов восточнее железной дороги Чанчупь — Дайрен и повернуть общий ход боевых действий в выгодную для Японии сторону. Чтобы обеспечить длительность и региональную автономность обороны наряду с тесным взаимодействием между войсками, находившимися в метрополии и на континенте, предусматривалось ведение самостоятельных и изолированных боевых действий как в собственно Японии, так и в Китае и Маньчжуро-Корейском регионе. Поэтому материальные запасы в целях наибольшей надежности из всей Маньчжурии перемещались в северную часть Кореи[324]. И хотя командующий Квантунской группировкой генерал О. Ямада получил от ставки приказ о готовности к боевым действиям в Маньчжурии вскоре после капитуляции Германии, среди японского командования преобладало мнение, что советские войска смогут перейти в наступление лишь не ранее весны 1946 г.[325], после передислокации их с запада и необходимой подготовки своих тылов[326]. До этого времени планировалось значительно усилить Квантунскую группировку войск и произвести дополнительные инженерные работы, с тем чтобы повысить устойчивость и эффективность обороны у границ с Советским Союзом.

Осуществляя эти мероприятия, японское командование вместе с тем отдавало отчет в ограниченности собственных сил и средств перед лицом предстоящей вооруженной борьбы с великими державами. Поэтому основная ставка делалась на этот раз на то, что для ведения военных действий на суше японская армия подготовлена лучше, чем американская. Перенос основной тяжести вооруженной борьбы па континент лишал американцев поддержки корабельной артиллерии и морской авиации, которые до сих пор составляли их основную ударную силу на островных и прибрежных операционных направлениях. Осложнялась для Соединенных Штатов Америки и проблема со стратегическими тылами — они все больше удалялись от районов боевых действий.

Большие надежды возлагались и па стойкость японских сухопутных войск в обороне, на массовое применение «камикадзе» которые должны были заставить противника пойти на компромисс перед угрозой больших потерь в живой силе. Именно об этом свидетельствовал опыт вооруженной борьбы с американцами в боях за о-в Окинава, 77-тысячный изолированный японский гарнизон которого в условиях абсолютного превосходства противника в воздухе и па море, при непрерывных бомбардировках и обстрелах корабельной артиллерии почти три месяца противостоял более чем полумиллионной группировке противника, потерявшей в конечном счете около 50 тыс. человек убитыми и ранеными[327].

Японское командование считало, что такой же упорный, длительный и кровопролитный характер вооруженная борьба приобретет и на Маньчжурском направлении. Поэтому на требование Потсдамской декларации о капитуляции японское военно-политическое руководство ответило пропагандистскими мероприятиями среди войск и населения страны, направленными на разжигание фанатизма, готовности к борьбе до последнего солдата. Так, командование обратилось к личному составу Квантунской группировки войск с призывом: «Пусть нам придется есть траву и грызть землю, но мы должны жестоко и решительно сразиться с врагом»[328].

Значительная часть офицеров ставки выступала за продолжение войны, считая, что «основная масса сухопутных войск еще сохранена. Она вполне способна нанести мощный удар по противнику в случае его высадки на японскую территорию. Японские войска еще не участвовали в решительных сражениях. Как же можно выбрасывать белый флаг, далее не начав сражаться?»[329], — заявляли они.

Такого же мнения придерживался и главнокомандующий японскими оккупационными войсками в Китае генерал Я. Окамура. «Капитулировать, не вводя в бой армию, численность которой составляет несколько миллионов человек, — подчеркивал он, — позор, которому нет равного во всей военной истории»[330].

Командование западных союзников, особенно США, сознавая, что не имеет достаточных сил для быстрого завершения войны на Азиатском ТВД, было вынуждено упорно и систематически добиваться вступления СССР в войну против Японии. «Победа над Японией может быть гарантирована лишь в том случае, если будут разгромлены японские сухопутные силы», — считал главнокомандующий американскими вооруженными силами в бассейне Тихого океана Д. Макартур. Ссылаясь на то, что США и их западные союзники не располагали возможностями для этого, он требовал в канун Крымской конференции союзников «приложить все усилия к тому, чтобы добиться вступления в войну Советского Союза»[331]. Вопрос о вступлении СССР в войну ставился правительствами США и Великобритании на Московском совещании министров иностранных дол и на Тегеранской конференции в 1943 г., во время переговоров У. Черчилля и А. Идена в Москве в ' 1944 г., на Крымской конференции в феврале 1945 г. и на Потсдамской конференции в июле — августе 1945 г. Английский историк А. Тейлор справедливо замечает, что такая настойчивость руководства США основывалась на «единогласном мнении» военных советников, администрации и президента, что «без вступления Советского Союза в войну против Японии война на Дальнем Востоке протянется еще 18 месяцев с большими потерями в живой силе»[332]. Поэтому, вступая в войну с Японией, Советский Союз стремился прежде всего выполнить свои обязательства перед союзниками, приблизить окончание второй мировой войны, сократить ее жертвы и оказать помощь народам Восточной и Юго-Восточной Азии в их освободительной борьбе.

Чтобы решить эти задачи, Ставка Верховного Главнокомандования планировала, во-первых, быстро разгромить японские войска прикрытия, преодолеть труднодоступную полосу местности, вывести силы трех взаимодействующих фронтов (1-го и 2-го Дальневосточных и Забайкальского) на рубежи, с которых можно было бы развить наступление непосредственно на жизненно важные районы противника; во-вторых, разгромить резервы Квантунской группировки и вывести основные силы наступавших фронтов в центральную часть Маньчжурии, что в последующем должно было привести стратегическую группировку противника к поражению[333]. Основной замысел предстоящей операции состоял в том, чтобы неожиданным, молниеносным и максимально мощным ударом на огромном фронте (около 5200 км) сразу же парализовать более чем миллионную группировку противника, не дать ему времени развернуться и втянуться в длительную вооруженную борьбу и тем самым сохранить жизнь сотням тысяч советских, американских, китайских, да и японских солдат и офицеров. Поэтому по своему замыслу, размаху, быстротечности и исходу завершающая операция второй мировой войны — Маньчжурская — явилась одной из наиболее мощных, о чем свидетельствуют данные таблицы.

У границ с Советским Союзом японцы построили 17 укрепленных районов. Общая протяженность полосы укреплений, в которой насчитывалось свыше 4500 долговременных сооружений, составляла около 800 км. Каждый укрепленный район занимал 50 — 100 км по фронту и до 50 км в глубину. Оп состоял из трех-семи узлов сопротивления, включавших 3–6 опорных пунктов. Узлы сопротивления и опорные пункты оборудовались, как правило, на господствующих высотах, а их фланги примыкали к труднодоступной горно-лесистой или лесисто-болотистой местности.

Во всех укрепленных районах были построены долговременные огневые сооружения с артиллерийскими и пулеметными огневыми точками, бронеколпаками, противотанковыми рвами, окопами и проволочными заграждениями. Помещения для личного состава, хранения боеприпасов и продовольствия, электростанции и линии электропередачи, системы водоснабжения и вентиляции находились глубоко под землей. Развитая сеть подземных ходов соединяла все оборонительные сооружения в единый комплекс[334].

Таблица

Основные показатели некоторых стратегических наступательных операций Советских Вооруженных Сил[335]

Линия пограничных укреплений (первый оборонительный рубеж) выполняла функции полосы прикрытия, которая состояла из трех позиции: первая, глубиной 3 — 10 км, включала передовые узлы сопротивления и опорные пункты, вторая (3–5 км) — основные узлы сопротивления и третья (2–4 км) находилась в 10–20 км от второй позиции.

После линии пограничных укреплений следовали второй и третий оборонительные рубежи, состоявшие преимущественно из сооружений полевого типа. На втором рубеже (1-й фронт) находились основные силы фронта, а на третьем — фронтовые резервы[336].

Полоса прикрытия, на которой находилась примерно треть войск, должна была обеспечить ведение сдерживающих боев и срыв наступления советских войск. Находившиеся в глубине основные силы Квантунской группировки предназначались для контрнаступления. Однако стремительный удар советских войск по сходящимся направлениям в центр Маньчжурии, разгром японских войск прикрытия на всех участках сорвали планы обороны японского командования, привели к потере управления войсками и вынудили их вести разрозненные оборонительные действия на поспешно занимаемых рубежах. Попытка японского командования собрать в район Муданьцзяна силы, достаточные для нанесения мощного контрудара, провалилась. Контрудар носил фронтальный характер, был слабо поддержан артиллерией и танками и не смог замедлить наступления советских войск[337].

Не имевшее опыта проведения столь крупных сухопутных оборонительных операций, японское командование уже в первые дни потеряло управление войсками. Замыслы сдержать советские войска на линии укрепленных районов, а затем, остановив их в центральной части Маньчжурии, затянуть войну, избежать безоговорочной капитуляции оказались несостоятельными.

В одержанной Вооруженными Силами СССР победе «малой кровью» были сконцентрированы превосходство советской военной науки и тот огромный опыт, который приобрели советское командование, офицеры и солдаты в борьбе с фашистской Германией. Именно поэтому в Маньчжурской операции проявились такие грани советского полководческого искусства и военного мастерства, как высокий уровень оперативного планирования, небывалый по масштабам и времени маневр вооруженных сил страны на новый театр, удаленный на 8 — 12 тыс. км; организация внезапного и одновременного наступления войск трех фронтов и флота на различных по характеру стратегических направлениях; большая глубина фронтовых и армейских операций; необычайно высокие темпы наступления на отдельных разобщенных направлениях, широкий маневр с применением охватов, обходов и окружения группировок врага; применение танковых соединений для стремительного преодоления обширных пустынно-степных и пустынно-горных районов; тесное взаимодействие сухопутных войск с авиацией и флотом; заброс авиационных десантов для взаимодействия с передовыми частями и захвата стратегически важных объектов и т. д., т. е. здесь все было подчинено единому замыслу — в кратчайшие сроки разгромить мощную группировку противника.

К числу важнейших просчетов японского командования при подготовке и ведении боевых действий против советских войск в Маньчжурии следует отнести:

— неправильную оценку перспектив и сроков вступления СССР в войну;

— недооценку способности советских войск к быстрой переброске на огромное расстояние;

— слабое внимание командования Квантунской группировки к отработке оборонительных операций в ходе боевой подготовки вплоть до начала 1945 г., что связано с общей агрессивной направленностью военной доктрины Японии в годы второй мировой войны против СССР.

Маньчжурская операция, ускорившая капитуляцию милитаристской Японии, по сей день продолжает вызывать различные толкования в зарубежной историографии. Одни авторы, например китайской «Истории второй мировой войны», в попытках принизить значение победы Советских Вооруженных Сил на Дальнем Востоке преднамеренно занимают численность и боеспособность Квантунской группировки, утверждая, что от бывшего «цвета императорской армии», каковой когда-то считалась Квантунская армия, к августу 1940 г. осталось одно воспоминание и что, дескать, победить ее не составляло большого труда и умения[338].

Однако подобные оценки далеки от объективности, хотя, колечко, к августу 1945 г. не только Квантунская группировка, но и все вооруженные силы Японии претерпели заметные изменения. Но даже на этом этапе сохранившие свою основную мощь сухопутные войска одному противнику оказывали длительное и эффективное сопротивление, а от другого терпели быстрое поражение, хотя и располагали достаточными силами, чтобы превратить вооруженную борьбу в затяжное, требующее больших жертв противоборство.

Общеизвестно, например, что наступающий должен иметь примерно тройное превосходство в силах и средствах над обороняющихся, чтобы рассчитывать на успех в предстоящей операции.

В Маньчжурской все операции советские войска имели значительное превосходство лишь в танках и САУ (1:4,7), а по концентрации живой силы (1:1,7) и самолетов (1:2,7), а также по времени и мощи предварительной огневой обработки противника они значительно уступали американцам[339]. И все же более чем миллионная Квантунская группировка была сокрушена Советской Армией в течение 24 дней.

Другой наиболее распространенной версией является утверждение о якобы «решающей роли» атомных бомб в разгроме Японии, о «вынужденности» применения ядерного оружия, чтобы заставить японские правящие круги пойти на капитуляцию.

Родоначальником этой «теории» являлся У. Черчилль, утверждавший, что «окончание войны с Японией больше не зависело от участия многочисленных армий…»[340]. Внезапный удар двух атомных бомб, по мнению бывшего английского премьера, должен был немедленно поставить противника на колени, заменив объединенные усилия массовых армий союзников по антигитлеровской коалиции.

К приверженцам «необходимости» применения атомного оружия против Японии в последнее время фактически присоединились некоторые китайские историки, которые считают, что правительство Японии не ответило на требования Потсдамской декларации о безоговорочной капитуляции и «поэтому американское правительство приступило к непосредственной подготовке атомной бомбардировки Японии»[341].

Однако факты и объективная логика событий опровергают вышеупомянутые «теории». Опыт вооруженной борьбы с фашистской Германией и милитаристской Японией говорит о том, что принуждение противника к капитуляции на завершающем этапе войны сопровождалось не ослаблением, а, напротив, повышением массовости и напряженности усилий вооруженных сил сторон. Это видно из следующих сравнительных данных о численности личного состава вооруженных сил в начале и к концу войны (млн. человек) (подсчитано по: История второй мировой войны 1939–1945 гг. Т. 1 — 12. М., 1973–1982, т. 2, с. 3, 4, 10–12):

Применение атомных бомб, как показали факты, не заставило правящие круги Японии принять немедленное решение о капитуляции. Они, как и прежде, продолжали маневрировать. 8 августа, т. е. два для спустя после атомной бомбардировки Хиросимы, японскому императору, находившемуся в бомбоубежище, было доложено о последствиях бомбардировки. Император, признав необычно большую величину ущерба, счел возможным заявить, что «для того, чтобы добиться выгодных условий (капитуляции. — Примеч. ред.), немедленно прекращать войну нельзя». «Что касается условий, — указал император, — то, как только появится возможность маневрировать на переговорах, надо сразу же прекращать войну»[342].

Таким образом, атомная бомбардировка не заменила массовых армий и не поставила Японию немедленно па колени. Располагая довольно-таки сильными сухопутными войсками, она продолжала сопротивление; когда же советские войска нанесли сокрушающий удар по Квантунской группировке войск, даже ярые сторонники продолжения войны в японских правящих кругах сразу же пришли к единодушному мнению: «Необходимо в кратчайшие сроки принять Потсдамскую декларацию с тем чтобы прекратить войну»[343]. Другого пути не было. У японских милитаристов были выбиты из рук военно-промышленная база и такая мощная группировка сухопутных войск, как Квантунская армия, делавшие невозможным достижение каких-либо выгодных условий капитуляции.

Не выдерживает критики и тезис о якобы вынужденном характере применения атомных бомб против Японии. Прибегая к атомным бомбардировкам, правительства США и Англии проявили как политических, так и военный авантюризм. Политический состоял прежде всего в том, что применение этого оружия уже не диктовалось практической необходимостью и было осуществлено лишь с целью политического шантажа. Вступление Советского Союза в войну лишало Японию ее основного козыря — сухопутных войск. Поэтому атомные бомбардировки неизбежно должны были вылиться в бессмысленный террор против гражданского населения. Этой точки зрения в то время придерживался и ряд видных американских военачальников. Например, генерал Дж. Маршалл считал, что «одного объявления войны Россией будет достаточно, чтобы заставить Японию пойти на капитуляцию»[344].

Генерал Д. Эйзенхауэр во время разговора с военным министром CIIIA Г. Стимсоном на Потсдамской конференции в конце июня 1945 г. так резюмировал свою точку зрения: «Я сказал ему о своих тяжких опасениях. Это в первую очередь касалось моей уверенности, что Япония уже потерпела поражение и поэтому применение атомной бомбы не представляло никакой необходимости. Во-вторых, я полагал, что наша страна не должна шокировать мировое общественное мнение использованием атомной бомбы, поскольку это оружие утратило право считаться средством спасения американских жизней»[345].

Стремление же правящих кругов CIIIA и Англии, готовивших «холодную войну», напугать СССР своей «атомной мощью» также не могло привести и успеху. Политика шантажа и запугивания Советского Союза, как это уже не раз показала история, было бесперспективным занятием. Военный же авантюризм заключался в неправильной оценке некоторыми американскими военачальниками и политическими деятелями характера и опыта вооруженной борьбы, что особенно наглядно проявилось в переоценке возможностей стратегических бомбардировок и атомных бомб, которые якобы могли самостоятельно решить исход всей войны.

***

В целом военная стратегия милитаристской Японии, так же как и немецко-фашистская стратегия, носила ярко выраженный агрессивный и авантюристический характер. В своих расчетах она исходила из ведения коалиционной войны странами фашистского блока и делала ставку на быструю победу. В начальном периоде войны на Тихом океане японские вооруженные силы добились крупных успехов и достигли первоначально намеченных целей. Однако после коренного перелома во второй мировой войне, происшедшего в результате побед Вооруженных Сил СССР под Сталинградом, Курском и на Днепре, обнаружилось явное несоответствие далеко идущих стратегических замыслов японского руководства реальным возможностям военной экономики страны, прежде всего в части технической оснащенности войск, что при столкновении с сильным противником, каким являлись государства антифашистской коалиции, привело Японию к поражению и безоговорочной капитуляции.

Историческое значение разгрома крупной японской группировки Советской Армией, ускорившего полное поражение Японии, состоит в том, что он явился закономерным финалом почти пятидесятилетнего этапа грабительских войн, которые вели японские милитаристы против соседей — Китая, России, а затем Советского Союза и стран Юго-Восточной Азии.

Завершающая кампания второй мировой войны — Маньчжурская — еще раз продемонстрировала обреченность замыслов «крестового похода» мировой реакции против СССР. На деле это оборачивалось величайшей трагедией для всего человечества. Путь, пройденный японским фашизмом с огнем и мечом под флагом расизма и антикоммунизма, был залит морем крови и стоил жизни 15 млн. человек[346], из них более 10 млн. китайцев[347].

Однако, развязав агрессию, милитаризм пришел к неизбежному и логическому концу — навлек тягчайшие испытания на свою собственную страну: многие города Японии превратились в руины, экономика страны оказалась дезорганизованной и отброшенной на десятилетия назад, а военная машина наголову разгромлена. Вторая мировая война стоила жизни 3,5 млн. японцев[348].

Разгром Советской Армией совместно с частями монгольской Народно-революционной армии крупной группировки японских войск на северо-востоке Китая оказал огромное влияние на развертывание борьбы китайского народа за свое освобождение. «Вступление Советского Союза на территорию Северо-Восточного Китая, — отмечала газета "Жэньминь жибао" в статье "Победа в антияпонской войне", — в значительной степени приблизило окончание антияпонской войны китайского народа, который смог перейти к заключительному этапу этой войны — этапу всеобщего контрнаступления против японских захватчиков»[349].

Большое значение имело воссоединение с Китаем освобожденной советскими войсками Маньчжурии, на территории которой с помощью СССР была создана мощная революционная база, укрепившая позиции сил, руководимых Коммунистической партией Китая (КПК), и сыгравшая решающую роль в дальнейших победах китайской революции. Советское командование передало народным армиям Китая все трофейное оружие, оказавшееся в руках советских войск после капитуляции Квантунской группировки, а с выводом войск из Маньчжурии — и советское оружие, технику и боеприпасы[350]. Благодаря атому значительно возросли техническая оснащенность и боеспособность вооруженных сил, руководимых КПК. Маньчжурия стала надежным военно-стратегическим плацдармом революционных сил, новым политическим центром китайской революции, опираясь на который китайские коммунисты повели народ на решительную борьбу против прогнившего гоминьдановского режима[351].

В целом разгром Советской Армией Квантунской группировки войск способствовал привнесению кардинальных изменений в ход национально-освободительного движения в странах Азиатско-Тихоокеанского региона, этого обширного «колониального пояса», созданного международным империализмом. Был дан мощный импульс национально-освободительному движению народов Восточной и Юго-Восточной Азии, и прежде всего народов Китая, Кореи, Вьетнама, Индонезии и других стран.

Разгром японского милитаризма оказал огромное влияние и на внутриполитическое развитие самой Японии. После безоговорочной капитуляции правители этой страны были вынуждены принять условия Потсдамской декларации, в которой излагались основные политические принципы мирного урегулирования с Японией: искоренение милитаризма; отстранение от власти виновников агрессии и суровое наказание военных преступников; устранение всех препятствий к возрождению и укреплению в стране демократических тенденций; введение свободы слова, печати, религии; уважение основных прав человека; запрещение военных отраслей экономики. Благодаря настойчивым требованиям Советского Союза и под давлением мировой демократической общественности эти основные принципы были в целом осуществлены, что оказало положительное влияние на развитие политической жизни в Японии в первые послевоенные годы.