Общественно-политическая оппозиция

Некоторые религиозные мыслители, замечая, что расовый антисемитизм в Европе возник вскоре после появления светского еврейского самосознания, тем самым намекают на причинно-следственную связь между этими явлениями. И в самом деле, поддержка сионизма со стороны некоторых политических деятелей нередко оказывается компрометирующей. Например, в Венгрии одним из первых, кто в 1887 году поддержал идею создания еврейского государства в Палестине, оказался убежденный антисемит Дезе фон Истоши[413]. Контакты Герцля с царскими властями России, а также связи Жаботинского с польскими антисемитами подтверждают уже отмеченное понятийное родство сионизма и антисемитизма: антисемиты стремятся избавиться от евреев, в то время как сионисты хотят собрать всех евреев в Святой земле. Эти два мотива – переселение евреев в Палестину и их дискриминация европейским обществом – очень близки еще с момента зарождения протестантизма. Недавнее исследование по истории Палестины эпохи британского мандата показывает, что антисемиты, засевшие в колониальной администрации (как в Лондоне, так и в Иерусалиме), активно поддерживали сионистов, в то время как сами сионисты тщательно развивали миф о всемирном еврейском заговоре[414].

Связь между сионизмом и антисемитизмом заложена в самом понимании евреев как отдельной и единой нации. Сегодня многие европейские партии правого толка, не гнушавшиеся в прошлом антисемитской риторики, стали самыми ярыми защитниками Израиля и сионизма. Вот уже больше века такое идеологическое сходство смущает умы многих евреев.

Реакция на сионизм среди эмансипированных евреев Центральной и Западной Европы была предсказуема: они посчитали сионистов соратниками антисемитов. Раввины и просто влиятельные евреи Германии, Франции, Австрии и Британии практически единогласно отвергли идеи сионизма. Несмотря на различия в общественном положении евреев Западной и Восточной Европы, реакция на сионизм раввинов всех стран была одинаковой. Это указывает на то, что ими руководила верность традиции, а не ситуация и условия, сложившиеся в каждой отдельной общине.

Итак, сионизм с самого начала был отвергнут евреями, считавшими его реакционным движением, отвлекающим еврейские массы от борьбы с дискриминацией и антисемитизмом и препятствующим их равноправию. После принятия Декларации Бальфура именно еврей Эдвин Монтегю, известный британский государственный деятель, публично обвинил правительство в антисемитизме[415]. По другую сторону Атлантики члены реформистских синагог осудили эту декларацию, а преимущественно еврейские профсоюзы портных и шляпников выступили против официального одобрения сионистских планов Американской федерацией труда (AFL)[416]. В то же время в протестантском истеблишменте США приветствовали Декларацию Бальфура с энтузиазмом.

Позиция французских раввинов была недвусмысленной: сионизм – «ограниченное и реакционное» движение. Дело Дрейфуса, которое часто и, как выяснилось, ошибочно, считают отправной точкой сионизма Герцля, практически не повлияло на их мнение. Среди евреев Франции господствовал французский патриотизм, что прекрасно сочеталось с сильным чувством еврейской солидарности в таких вопросах, как помощь евреям арабских стран и России. С другой стороны, «евреи Франции всегда старались отличать свое неприятие идеологии еврейского национализма от привязанности к Святой земле»[417]. В Голландии любой еврей, присоединившийся к сионистской организации, рисковал быть отлученным от религиозной общины.

В Германии сторонники ортодоксии и реформы, к своему удивлению, оказались единодушными в осуждении сионизма, угрожавшего их положению в Германии. Вопрос двойной лояльности (то есть верности двум государствам одновременно) горячо обсуждался в еврейской прессе, где открыто говорили о той поддержке, которую сионизм оказывал самому оголтелому антисемитизму. Часто подчеркивалось глубокое сходство взглядов сионистов и антисемитов по трем ключевым вопросам: 1) евреи – не религиозная конфессия, а отдельная нация; 2) евреи никогда не смогут полностью стать частью общества, в котором они живут; 3) единственное решение еврейского вопроса – эмиграция евреев.

Неприятие сотрудничества с сионистами в любой форме было особенно сильно в Германии в начале ХХ века. Следует вспомнить, что немецкие евреи не позволили провести Первый сионистский конгресс на территории своей страны, и он в конце концов состоялся в Швейцарии[418]. Немецкие евреи недвусмысленно считали высказывания о том, будто они не являются частью немецкой нации, антисемитскими. С тех пор сионисты вывернули наизнанку смысл антисемитизма:

«Еще одна ироническая гримаса истории: Европа знала времена, когда всякий, кто утверждал, что все евреи относятся к одному и тому же народу иностранного происхождения, немедленно квалифицировался как антисемит. Сегодня же тот, кто высказывает предположение, что люди, составляющие так называемую еврейскую диаспору (в отличие от современных израильтян-евреев), никогда не были и ныне не являются ни народом, ни нацией, моментально оказывается заклейменным как ненавистник Израиля»[419].

Палестина времен прибытия первых сионистов была страной, где на протяжении многих веков мусульмане, евреи и христиане жили по большей части мирно. И в самом деле, жители Палестины – как евреи, так и люди других конфессий, – самим своим существованием опровергали протестантский по происхождению тезис «земли без народа», столь близкий поселенцам-сионистам, провозгласившим себя «народом без земли». Но для сионистских идеологов Земля Израиля была пуста: живописные традиционные общины являлись для них не более чем деталью ландшафта. Сионисты игнорировали не только арабов – они почти не замечали традиционных евреев, чье сефардское большинство было частью местного арабоязычного общества. Сефардов османские власти признавали представителями всех евреев Святой земли, и их глава, Хахам Баши (Главный раввин), занимал видный пост в иерархии Османской Порты. Менее обеспеченные ашкеназы создали для своих нужд сеть взаимопомощи и благотворительных фондов, и эта система по сей день остается для них источником экономической помощи.

Многие палестинские раввины – как ашкеназы, так и сефарды, – говорили по-арабски и поддерживали добрососедские отношения с арабами и христианами, но были плохо знакомы с европейскими языками, а еще хуже – с западным понятием «национализм», столь важным для строителей сионизма и их британских покровителей. Поэтому к началу 1920-х годов возникла необходимость найти умелого защитника интересов евреев-антисионистов. Яков Де Хаан, известный журналист, адвокат и защитник интересов харедим[420], блестяще подходил на эту роль, но враждебная атмосфера, созданная сионистами вокруг старой общины, поставила под угрозу всю его деятельность.

Де Хаан родился в семье религиозных евреев в Голландии. Его отец преподавал основы иудаизма и служил кантором в синагоге в Заандаме. Сам Яков Де Хаан учился юриспруденции. На пороге Первой мировой войны он побывал в политических тюрьмах России, где выступил защитником нескольких социалистов-евреев. Де Хаана за его правозащитную деятельность можно назвать предтечей организации Amnesty International. Укрепившееся после войны еврейское самосознание привело Де Хаана к сионистскому движению и в 1919 году – к переезду в Иерусалим. Однако в Палестине он сблизился с харедим, объединившимся под началом раввина Зонненфельда. Де Хаан, став фактически «министром иностранных дел» движения Агудат Исраэль, сумел установить контакт с представителями влиятельных кругов Европы. Ему удалось связать харедим с двумя очень разными «мирами»: британскими властями и видными арабскими семьями.

По декларации Бальфура Лондон официально встал на поддержку сионизма, признавая притязания его вождей на представление интересов всех евреев Палестины. Усилия противников сионизма были направлены на то, чтобы британские власти и международные организации, например, Лига Наций, признали харедим независимым сообществом. Харедим настаивали на своем участии в разработке любого соглашения с британскими властями. Тем временем сионисты всерьез восприняли угрозу своему делу, исходившую от Якова Де Хаана: если бы он отправился в Лондон, то мог бы подорвать их позиции и в дальнейшем помешать им действовать в качестве представителей всех евреев в отношениях с британскими властями.

У Де Хаана были прекрасные связи на Западе, и он был готов воспользоваться ими в борьбе с сионизмом и с целью реализации собственных планов относительно традиционных общин в Палестине. Он должен был убедить своих собеседников в Лондоне, что религиозные евреи, с лидерами которых Де Хаан находился в тесном контакте, не представляют никакой угрозы для местного арабского населения. Он подчеркивал отсутствие у приверженцев еврейской традиции националистических амбиций, что представляло их в выгодном свете на фоне беспорядков, связанных с растущим межнациональным конфликтом в Палестине. Этого нюанса сторонние наблюдатели часто не замечали. В их сознании сионисты сливались с их злейшими врагами харедим – ведь обе группы называли себя евреями. Раввины-традиционалисты осуждали Запад, в особенности британские власти, за отождествление ими ортодоксальных евреев, поколениями живших в Святой земле, с пришельцами-сионистами.

Не все евреи относились к арабам одинаково. «Для правоверного иудея, если он, как мой муж, родился в Иерусалиме в начале века, сионистский взгляд на арабов – это просто заблуждение, – пишет Рут Блой. – Как говорил рав Амрам [лидер Нетурей Карта], арабов сделали вселенским врагом еврейского народа. Ничто не может быть дальше от истины. Евреи и арабы жили бок о бок, пока англичане, а вслед за ними и сионисты, преследуя собственные интересы, не посеяли семена вражды между ними»[421].

Раввины Старого ишува, стремясь обеспечить безопасность своих общин, налаживали контакты с арабскими лидерами, например с Хусейном, королем Хеджаза – независимого государства, существовавшего в период с 1916 по 1924 годы на территории современной Иордании и Саудовской Аравии. В феврале 1924 года раввин Зонненфельд, возглавлявший в то время движение Агудат Исраэль, вместе с Яковом Де Хааном подали королю петицию. В ней утверждались мирные намерения ортодоксальных евреев, а также высказывалось пожелание, чтобы в ходе любых переговоров по вопросу о будущем Палестины могли принимать участие и харедим. «Мы заверяем Его Величество, что еврейское население всегда стремится к братской гармонии в отношениях со своими соседями. Этой традиции мы собираемся придерживаться и в Святой земле и хотим сотрудничать со всеми ее обитателями для устройства и процветания страны в условиях благословения и мира между всеми этническими группами»[422].

На этой встрече также удалось укрепить налаженное Де Хааном сотрудничество с эмиром, а впоследствии королем Иордании Абдаллой, сыном короля Хусейна. В результате эмир подписал документ, в котором приветствовал евреев, переселявшихся в Палестину, но только с условием, чтобы те не стремились к созданию своих собственных политических структур, не говоря уже о создании отдельного государства. Письмо Абдаллы было зачитано на съезде движения Агудат Исраэль, состоявшемся в Вене в 1923 году. В этом документе огромного значения принималась идея массовой иммиграции и мирного поселения евреев в Земле Израиля, а отвергался лишь еврейский национализм, чуждый как традиционным евреям, так и не менее традиционному большинству арабов. Из антисионистских источников[423] известно, что это письмо пропало при ограблении дома Де Хаана, а год спустя он сам был убит агентом Хаганы. Таким образом была загублена попытка установить мир, основанный на равноправии всех обитателей Палестины. Сионисты добились того, чтобы этот документ не возымел никакого действия, но сам факт его существования доказывает, что мир между евреями и арабами был возможен.

Осуществлению этих планов помешала радикальная политика прибывавших в основном из России сионистов, шедшая вразрез с позицией местных евреев. Они видели в набожных евреях осколок прошлого, обреченный на исчезновение в водовороте новой сионистской действительности. Верные европейским идеям о существовании объективных законов истории, сионисты преследовали далеко идущие цели. Они подчинили себе еврейские структуры самоуправления, организованные британскими мандатными властями. Еврейское агентство, исполнительный орган сионистского движения, получило официальный статус; Гистадрут (профсоюз, основанный поселенцами из Восточной Европы) стал центром рабочего движения в Палестине. Гистадрут обеспечивал членов сионистского движения работой в своей сети предприятий и предоставлял им социальные услуги через систему поликлиник, клубов и тому подобных учреждений[424]. Непосредственную опасность лидеры Старого ишува видели в сионистах, а не в арабах[425], не сомневаясь в причинах насилия на Святой земле: в нем были виновны сионисты, которые умышленно провоцировали арабов.

Память о достаточно мирных отношениях с арабами еще жива среди антисионистов, критикующих политику с позиции силы, на которую власти, по их мнению, толкает приверженность сионистской идеологии. «Наша позиция далеко не нова. Это исконные воззрения Торы. Их разделяли все евреи, и лишь заигрывания последних лет с разными догмами безбожников привели к тому, что в некоторых кругах их забыли»[426]. Евреи всегда относились к Изгнанию из Святой земли как к Божественному наказанию и верили, что вернуться туда можно лишь духовным путем. Иудейство четко определило, как этого можно добиться: раскаянием, молитвой, изучением Торы и добрыми делами. С этой позиции действия сионистов исключительно контрпродуктивны. Антисионисты продолжают видеть в Израиле самую большую опасность для евреев, ведь государство, по их мнению, не приближает Избавление, а лишь сеет вокруг насилие.

Блестящая победа Израиля в Шестидневной войне укрепила во многих евреях мира чувство солидарности со страной, возродила энтузиазм израильтян и вдохновила сторонников национал-иудаизма, увидевших в ней Божественное вмешательство или знак того, что Бог поддерживает строительство сионизма. Самая первая программа израильского телевидения, вышедшая на экраны в мае 1968 года, была посвящена военному параду на улицах Иерусалима, завоеванного и аннексированного годом раньше[427]. Сатмарский ребе осудил Шестидневную войну, напоминая своим последователям, что сионисты принесли тысячи жизней в жертву государству, которое он считал единственным источником насилия в регионе:

«Тора никоим образом не разрешает жертвовать жизнью даже одного-единственного еврея ради всего сионистского государства… Даже если бы народ целиком состоял из праведников, в нашу эпоху нет позволения вести евреев на войну… Ясно как белый день, что Тора предписывает нам добиваться мира и избегать войны. Эти злоумышленники, сионисты, идут против Торы и постоянно ссорятся с другими народами»[428].

Вовлечение евреев в войну без дозволения Торы равнозначно убийству. Эти выводы столь же категоричны, сколь и авторитетны: они быстро распространились среди харедим по всему миру[429]. И все-таки проблема еврейской солидарности остается очень острой. Некоторые, например Нетурей Карта и Лев Тахор, отрицая идею солидарности с сионистами в принципе, сотрудничают с арабскими организациями, а иногда даже с арабскими государствами. Они пытаются организовать евреев, не признающих сионизм, с тем чтобы создать структуры, альтернативные просионистскому большинству еврейских организаций. Такие структуры, в сотрудничестве с представителями арабов, должны мирным путем преобразовать Государство Израиль в государство всех его граждан[430]. Раввин Моше Гирш (1923–2010) из Нетурей Карта входил в правительство Палестинской автономии и занимал символический пост министра по делам евреев.

По мнению раввина Вассермана, «…Чем больше народы говорят о нас, тем большая опасность нам угрожает»[431]. В контексте беспрестанного освещения в СМИ конфликта на Святой земле совершенно очевидно, почему противники сионизма настаивают на воздержании от всяческой агрессии, которая непременно приводит к нежелаемым результатам[432].

Убежденные в общечеловеческом призвании иудейства, религиозные антисионисты действительно часто обращаются именно к неевреям. Они стремятся показать миру, что не все евреи – сионисты и не все поддерживают Государство Израиль и его политику, особенно когда она проводится «от имени еврейского народа». Тем самым они пытаются спасти честь иудейства в глазах других народов, что в традиции известно как «кидуш а-Шем», «освящение имени Божьего». Применение силы играет все большую роль в жизни Израиля, и все больше израильских политиков объявляют, что действуют от имени евреев всего мира, не заботясь о том, как отражаются действия вооруженных сил Израиля на образе евреев в мире.

В самом деле, евреев и иудейство очень часто ассоциируют с солдатами Армии обороны Израиля и сионистами, которые каждый день мелькают на телеэкранах. Воинственность Израиля и его защитников за пределами страны в равной степени приводит в замешательство как евреев, так и неевреев: они перестают узнавать евреев и иудейство. Именно поэтому противники сионизма так часто повторяют, что «еврейский народ был создан вовсе не для того, чтобы подавлять других. Евреи должны являть собой пример нравственности. Стремление захватить землю любой ценой полностью противоречит нашей нравственной национальной задаче»[433].

Одним из примеров сообщений, адресованных самой широкой аудитории, было платное объявление, опубликованное в газете «Нью-Йорк таймс» спустя несколько дней после победы на выборах правых националистов во главе с Ариелем Шароном:

«После выборов в Государстве Израиль стало общим местом, что религиозные евреи и их партии поддерживают кандидата, выступающего за прекращение или замедление мирного процесса. Создается впечатление, будто ультраортодоксальные евреи, в соответствии с представлениями Торы, являются самыми горячими сторонниками поддержания суверенитета Израиля на “территориях” и на Храмовой горе в Иерусалиме. На самом деле ничто не может быть дальше от истины.

Целью верного Торе еврейства является жизнь в спокойном благочестии и мире со всеми людьми и народами. Те, кто следует этим Божественным принципам, не имеют отношения ни к каким войнам, которые ложно называются еврейскими, хотя на самом деле это войны сионистов»[434].

Такого рода воззвания доносят до широкой аудитории религиозную критику сионизма. Причем вскоре после того, как оно было опубликовано, администраторы антисионистских интернет-сайтов отметили рост посещаемости своих веб-страниц, что отражает общественный интерес к продолжающемуся уже более века специфически еврейскому политическому сопротивлению сионизму[435].

Несмотря на то что сопротивление часто принимает политические или социальные формы, мотивом для него служит древняя пророческая традиция. Самый яркий пример – работы американского еврея, профессора богословия Марка Эллиса, который не только осуждает любую связь евреев с сионизмом, но и настаивает, что судьба палестинцев должна занимать евреев прежде всего остального[436].

Впервые критика евреями агрессивного отношения сионистов к палестинцам появилась в статье Ахад Ха-Ама, опубликованной в Санкт-Петербурге. Он осуждал «вероломные действия» поселенцев, которые вызывают злость и ненависть[437]. В 1905 году во время сионистского конгресса один из поселенцев подтвердил эти наблюдения, заметив, что его товарищи совершают «явную ошибку» в своем отношении к арабам. «Возвращаясь в нашу землю, мы должны отбросить мысли о завоевании и депортации»[438]. Зигмунд Фрейд считал, что арабские волнения 1929 года были вызваны «утопическим фанатизмом нашего народа», и отказался подписывать публичное обращение, в котором вся вина возлагалась на местное население[439]. Эти предостережения и критика не произвели практически никакого эффекта на политику сионистов, но доказали, что пророческая традиция жива. В этих предостережениях отражен отказ от политики с позиции силы, причем даже среди, казалось бы, далеких от традиции евреев.

Требовательное отношение пророков к своему народу в сочетании с философией эпохи Просвещения и ее ставкой на всеобщие моральные ценности вызвало в широких еврейских кругах поддержку идей равенства, солидарности и социальной ответственности[440]. Социалистические убеждения многих антисионистов упрочивают их интернационализм, который противоречит ограниченному по определению национализму. Пророческая традиция привлекает внимание к острейшим вопросам и проблемам, но не предлагает при этом политических решений. По мнению Марка Эллиса, многие евреи-диссиденты осуждают некоторые действия Израиля, но полагают правомерным с иудейской точки зрения создание в Западной Азии сионистского государства, считая это законным итогом борьбы за еврейское национальное освобождение и выражением исторической справедливости. Однако «евреи совести» не признают его легитимным и считают, что сионистское государство «зачато во грехе»; им также чуждо широко распространенное мнение об Израиле как о невинной жертве кровожадного окружения. В первую группу, стремящуюся создать «сионизм с человеческим лицом», входят такие движения, как «Джей-стрит» (J-Street) и «Тиккун» в США и «Джей-кол» (J-Call) в Европе; во вторую – евреи-харедим, придерживающиеся антисионистских взглядов, а также люди, схожие по взглядам с Марком Эллисом. Различия позиций этих двух групп напоминают о различиях между теми, кто в свое время восхищался идеей построения социализма в СССР, критикуя лишь некоторые его действия, и теми, кто в корне осуждал само существование этого государства.

Многие приверженцы пророческой традиции, в частности Эллис, дорого платят за свое диссидентство. Но, по словам Адама Шаца и журналистов американского журнала «Нейшн» (The Nation), «мир заплатил еще дороже за то, что игнорировал их предупреждения»[441]. Противников создания Государства Израиль чаще всего презирали, в лучшем случае относились к ним снисходительно. А ведь они оказались своего рода пророками, предсказав тенденции, которые сейчас продолжают влиять на израильское общество и многие еврейские общины за пределами Израиля. Они предвидели рост шовинизма и ксенофобии, хроническую милитаризацию общества и растущую популярность фашистских идей. Поэтому их мнения заслуживают сейчас серьезного внимания, а не «снисхождения истории».

Историк Тони Джадт (1948–2010), американский еврей, назвал сионистское государство анахронизмом, чем навлек на себя гнев «болельщиков» Израиля, несмотря на то, что в этой идее не было ничего нового или бунтарского. Однако слова другого историка и убежденного сиониста Уолтера Лакера, написавшего тридцать лет назад, что «сионисты виновны в том, что повели себя, как другие народы, но с опозданием, вызванным историческими обстоятельствами»[442], никого не возмутили. Публицист и историк польского происхождения Исаак Дойчер (1907–1967) считал, что «…мир вынудил евреев принять идею национального государства, а они сделали ее предметом своей гордости и возложили на нее свои надежды в тот момент, когда мир практически перестал в нее верить»[443]. В 1958 году Дойчер выступил со своими доводами перед Канадским еврейским конгрессом – аудиторией, к которой в наши дни никто не решился бы обратиться с подобными словами. В 1938 году Альберт Эйнштейн, имея в виду правое крыло сионистского движения, предостерег рабочих-сионистов от соблазна создать государство, наделенное «узким и ограниченным национализмом, против которого нам не раз приходилось сражаться и до создания всякого государства»[444]. Другой известный немецкий еврей и апологет культурного сионизма философ Мартин Бубер (1878–1965) в 1942 году выступил против попыток «захвата территории меньшинством, прибегающим к международным уловкам»[445].

Помимо прочего, многие критикуют сионизм за дискриминацию, проявляющуюся, в частности, в том, что поселенцы, проживающие за официальными пределами Израиля на оккупированных в 1967 году территориях, имеют своего рода «портативное гражданство», позволяющее им голосовать на израильских выборах. В то время как местные жители политических прав лишены. Сами израильтяне определяют такую систему как «демократию расы господ (“herrenvolk”)»[446], что заставляет сомневаться в том, является ли Израиль «единственной демократией на Ближнем Востоке».

Марксистская критика сионизма – хотя и более идеологизирована, чем критика с позиций гуманизма – иногда также опирается на всеобщие нравственные ценности. Так, создатель Красной армии Лев Троцкий (1879–1940) отвергал принцип, по которому «кто-то может иметь на землю больше прав, чем другой». Марксисты, как и гуманисты, не принимают исходного постулата политического сионизма, то есть идею об извечной мировой ненависти к евреям, однако идут в своих рассуждениях дальше. Они утверждают, что это классовое определение. По их мнению, сионизм, понятийно схожий с антисемитизмом, – движение еврейской буржуазии, которое не учитывает интересы еврейских рабочих. Марксисты подчеркивают, что сионистское предприятие с самого начала получало средства от крупного капитала, в частности, от семьи Ротшильдов. Члены «Бунда» – движения евреев-марксистов, которое было особенно сильным в Восточной Европе перед Второй мировой войной, – критиковали сионизм, но признавали легитимность идеи культурной автономии евреев, которую следовало обеспечить внутри существующих стран. Георгий Плеханов (1856–1918), русский теоретик марксизма и переводчик «Манифеста коммунистической партии» Маркса и Энгельса, смеялся над организацией «Бунд», называя ее последователей «сионистами, которые боятся морской болезни»[447]. В то же время это движение, исторически близкое партии Ленина, боролось за социализм и находило приверженцев по всему миру: в США, Аргентине, Франции, Голландии. После русской революции 1917 года многие члены «Бунда» присоединились к партии большевиков и продолжили борьбу против сионизма в рядах Евсекции – еврейской секции партии. Нацистский геноцид уничтожил большинство последователей «Бунда» в Восточной Европе, но его идеи продолжают иметь определенное влияние в Израиле и в других странах.

Марксисты также критиковали сионизм за его связи с империализмом, подчеркивая хроническую зависимость сионистского предприятия от той или иной империи. Эта зависимость, правда, не была тайной: Герцль всегда действовал с оглядкой на великие державы. На самом деле поддержка Великобритании была решающей в период действия ее мандата, СССР – в момент раздела Палестины, Франция помогла Израилю в производстве ядерного оружия, а США оказывали помощь на протяжении практически всей истории Израиля.

Советская политика по отношению к сионизму и Государству Израиль основывалась скорее на геополитических, чем на идеологических интересах. СССР поддерживали сионистов в ООН, в то время как внутри страны свирепствовали репрессии против евреев. Советские власти обвиняли евреев в симпатии к сионизму в тот самый момент, когда СССР помогал снабжать Израиль оружием.

В самом Израиле коммунисты сначала отвергли сионизм, а потом, в 1960-е годы, разделились на два лагеря. Члены лишь одного из них остались на антинационалистических позициях. Этот раскол среди коммунистов, обычно поддерживающих любую борьбу за национальное освобождение, во многом объясняется двуединым характером сионизма – движения одновременно национально-освободительного и колониального.