2 Производство и обеспечение войск артиллерией

Ствольная артиллерия в первой половине XIX в.

Полевая артиллерия

На вооружении полевых войск в первой половине XIX в. была гладкоствольная артиллерия. Начавшееся в конце XVIII в, уменьшение числа калибров и усовершенствование артиллерийских систем было завершено к 1805 г. Комиссия генерала А. А. Аракчеева оставила ограниченное число типов орудий (пушек и гаубиц) с высокими по тому времени тактико-техническими данными, отвечавшими принципам тактики колонн и рассыпного строя. Артиллерийский огонь преобладал над ружейным огнем. Действительный огонь артиллерии в 6-10 раз превышал огонь стрелкового оружия, обеспечивая успех войскам, имеющим достаточное количество полевой артиллерии. Тактико-технические данные принятой на вооружение артиллерии представлены в табл. 69.

Русская артиллерия соответствовала требованиям времени. Она отражала общий процесс установления тактики колонн и рассыпного строя во всех странах Европы, где также стремились ограничить число калибров орудий. Как правило, все орудия полевой артиллерии были медными. Медь как материал для орудия обладала лучшими качествами, чем чугун, однако она имела и недостатки. Главным из них была мягкость металла. Это вынуждало работать над заменой меди сталью.

Первые попытки изготовления стальных пушек относятся к концу XVIII — началу XIX в. Авторы доклада о «новоизобретенной железо-стальной артиллерии» указывали, что стальные пушки имеют ряд преимуществ над медными. Они более прочны, безопасны и, главное, обеспечивают возможность превысить в два раза дистанцию дальности действительного выстрела существующих систем[1008].

Опыты продолжались в течение 10 лет. Однако наладить производство стальных орудий в первой половине XIX в. так и не удалось.

Русская гладкоствольная медная артиллерия вполне успешно конкурировала со всеми европейскими системами орудий в отечественной войне 1812 г. и во время заграничных походов 1813–1815 гг.

Таблица 69[1009]

Артиллерийские орудия образца 1805–1808 гг. состояли на вооружении армии до 1838 г.[1010] В этом году на вооружение были приняты новые системы гладкоствольных орудий, но почти с прежними данными. С этого времени все полевые орудия подразделялись на орудия старой и новой конструкции. Лафеты орудий остались прежние, деревянные, образца 1805 г. Лишь в 1845 г. они были заменены новыми, но станины остались деревянными. Клиновый механизм давал угол возвышения для пушек 16,5°, а для ½-пудовых единорогов — до 19°; угол склонения для 12-фн пушек — 35°, а для ½-пудовых единорогов — 6°. Для стрельбы употреблялись чугунные ядра 12 и 6 фунтов, светящиеся ядра ½-фунта, гранаты 6 и 3 фунтов и картечь. Брандкугели были сняты, взамен их приняты зажигательные гранаты. В 1840 г. введены картечные гранаты, которые вытеснили ближнюю картечь[1011]. В 1835 г. был введен прицел П. Бестужева.

Качество орудий считалось отличным, если при стрельбе ядром в мишень 9 футов высоты и 25 шагов длины достигался процент попадания, представленный в цифрах табл. 70.

Таблица 70[1012]

В середине века перед Крымской войной русская полевая артиллерия, как и артиллерия других европейских стран, оставалась по-прежнему медной, гладкостенной. Наблюдается, правда, тенденция к уменьшению веса отдельных систем в целях увеличения маневренности, но тактико-технические данные мало изменились. Новым явилось лишь принятие на вооружение 12-фн полевой пушки конструкции полковника Баумгарта (калибр 4½-дм, длина ствола 4,2 калибров, вес ствола 32 пуда).

Полевую артиллерию обслуживали подвижные и летучие парки. Каждые три парка составляли бригаду. Всего в это время было семь бригад в Европейской России (по числу пехотных корпусов) и два парка на Кавказе. Подвижной парк должен был иметь: 7 276 снарядов, 410 400 патронов и 537 пудов пороха; летучий — 6 612 снарядов и 84 780 пудов пороха.

Общее количество возимого боезапаса в бригаде составляло 21 828 снарядов, 1 611 пудов пороха и 1 231 200 патронов. Это и была потребность корпуса.

Подвижные и летучие парки пополняли свой расход боеприпасов из местных парков. На 1 января 1853 г. в местных парках состояло: снарядов — 567 920 (положено 601 472), патронов — 26 808 541 (положено 33 929 500); в подвижных парках: снарядов — 150 016 (положено 150 016), патронов — 7 681 600 (положено 7 681 600). Кроме того, в особых парках (Динабургском, Брестском, Киевском и Александровской цитадели) находилось для учений и маневров 40 160 снарядов, 2 998 тыс. боевых и 8 799 600 холостых патронов. Наконец, в Кавказском парке было 88 тыс. снарядов, 27 094 743 патрона и 6 491 ракеты[1013].

Крепостная артиллерия

На вооружении сухопутных и приморских крепостей в первой четверти XIX в. состояли орудия образца 1805 г. (36, 30, 24, 18, 12, 6 и 3-фн пушки; 1-пудовые и ½-пудовые единороги, 5 и 2-пудовые мортиры, карронады и крепостные ружья). Все эти орудия были чугунными. Их тактико-технические данные представлены в табл. 71.

Согласно действующим правилам вооружения крепостей, на главном валу и в отдельных фортах использовались 6, 12 и 24-фн пушки 1-пудовые и ½-пудовые единороги (в приморских крепостях — 36, 30 и 24-фунтовые пушки и 1-пудовые единороги), располагаемые из расчета одно орудие на 4 погонные сажени (в приморских — одно орудие на 3 сажени)[1014]. Мортирам и бомбовым пушкам постоянных мест не предусматривалось, и они располагались там, где необходимо. Для вылазок предназначались 6-фн пушки и ½-пудовые единороги. При обследовании в 1818 г. оказалось, что из 10 182 орудий, состоявших на вооружении крепостей, 2 384 орудия настолько устарели, что не представляли никакой ценности. По новому табелю 1818 г. было оставлено 7 798 орудий, из которых подлежало замене пушками нового литья около 400[1015]. С этим составом артиллерии крепости оставались до 1838 г. При установлении артиллерийских систем образца 1838 г. в действующие системы крепостных орудий не было внесено каких-либо существенных изменений. По табелю 1838 г. с вооружения были сняты 30 и 36-фн пушки, все карронады (переданы Морскому ведомству) и ½-пудовые короткие единороги, а взамен их приняты на вооружение 3-пудовые чугунные и ½-пудовые медные мортиры[1016]. Как правило, все крепостные орудия были в 2 раза тяжелее полевых (тех же калибров).

Таблица 71[1017]

Лафеты крепостной артиллерии до 1813 г. были двух типов: морские (на чугунных колесах) и береговые (на катках с поворотной платформой). С 1842 г. были введены новые деревянные лафеты: низкие (образца 1834–1845 гг.) и высокие (образца 1839–1841 гг.) на поворотных платформах. Лишь с 1845 г. высокие деревянные лафеты были заменены железными системы Венгловского. Прицелы Кабанова и Бестужева были заменены в 1846 г. прицелом системы К. И. Константинова.

Для стрельбы применялись ядра, гранаты, картечь и бомбы. Кроме пушек на вооружении крепостей состояли крепостные ружья. В первой четверти века Артиллерийское ведомство взяло на вооружение ружья французской системы. Но эти ружья перестали удовлетворять требованиям времени. В 1842 г. А. Житинский разработал новую конструкцию крепостного ружья, показавшего высокие баллистические качества. Несмотря на «отличные результаты», выявленные на испытаниях, оно не было принято Артиллерийским комитетом. Житинский представил в 1846 г. новый вариант своего ружья с колесным станком и пружинным амортизатором. Оно стреляло остроконечной пулей, но Артиллерийский комитет снова отклонил это предложение, хотя и признал, что ружье Житинского лучше французского, состоявшего на вооружении. В конце концов Артиллерийское ведомство приняло на вооружение французский крепостной штуцер, стрелявший остроконечными пулями.

В 1851 г. была представлена новая система крепостного ружья Куликовского. Это ружье также стреляло остроконечными пулями, имевшими ведущие выступы. Ружье Куликовского показало столь хорошие данные, что Артиллерийский комитет снял с вооружения иностранные образцы и принял эту систему. Таким образом, накануне Крымской войны на вооружении были крепостные ружья русской конструкции.

Тактико-технические данные крепостных орудий образца 1838 г. представлены в табл. 72.

На вооружении крепостей состояло много орудий устаревших конструкций. Лучше других были обеспечены Кронштадт, имевший 1 061 орудие из 1 114 предусмотренных штатом 1838 г., Брест-Литовск, обладавший 401 орудием из 443, и Севастополь, который имел 696 орудий из 764. Попытки Военного ведомства улучшить артиллерийское вооружение были безрезультатны, так как оно не получало необходимых ассигнований. По этой причине вооружение крепостей накануне Крымской войны оставляло желать много лучшего. Об этом свидетельствуют данные на 1 января 1853 г., представленные в табл. 73а.

Таблица 72[1018]

Таблица 73

Таблица 73a[1019]

Осадная артиллерия

В первой половине века на вооружении армии состояла осадная артиллерия, в состав которой входили 18 и 24-фн пушки, 1-пудовые единороги, ½, 2 и 5-пудовые мортиры.

Тактико-технические данные осадной артиллерии образца 1838 г. представлены в таблице 74.

Таблица 74[1020]

К концу первой четверти XIX в. в войсках было два осадных парка по четыре отделения в каждом. В отделении имелось 12 пушек (шесть 18-фн и шесть 24-фн), 12 единорогов и 14 мортир (восемь ½-пудовых, четыре 2-пудовых, две 5-пудовые), 18 лафетов, 16 мортирных станков. Таким образом, в 8 отделениях двух парков было 96 пушек, 96 единорогов и 112 мортир. В обозе, обслуживающим осадную артиллерию, состояло 2 016 человек. В закавказском отделении сверх положенного числа орудий было 101 горное орудие, 41 лафет и 192 вьючных ящика. Наконец, полагалось иметь в запасе 235 орудий, 264 лафета и станка и 95 зарядных ящиков.

Таблица 75[1021]

Во второй четверти по Положению 1848 г. число осадных парков осталось прежним. К 8 отделениям этих парков было добавлено лишь одно отделение в Закавказье и образовано два запасных отделения (в Петербурге и Киеве).

В парках (в 11 отделениях, включая 2 запасных) полагалось иметь следующее количество снарядов (табл. 75).

Береговая артиллерия

На вооружении береговой артиллерии первой четверти ХIХ в. были 36, 30, 24, 18, 12, 6 и 3-фн пушки, 1 и ½-пудовые единороги, 2, 1 и ½-пудовые гаубицы, 5 и 2-пудовые мортиры, 6-фн мортирки и 68, 42, 36, 24, 18, 12, 8 и 6-фн карронады. Все эти орудия, как правило, были чугунными. Во второй четверти века (1838 г.) на вооружение поступили 68-фн карронада и 3-пудовая бомбовая пушка. Почти всю первую половину XIX в. береговая артиллерия оснащалась деревянными лафетами, хотя уже в 1836 г. полковник Венгловский разработал конструкцию железного лафета для 24-фн пушки. Решение о переводе береговой артиллерии на железные лафеты, установленные на поворотной раме, было принято только в середине 40-х годов. Новые лафеты позволяли лучше осуществлять горизонтальную и вертикальную наводку. Но несмотря на явное преимущество железных лафетов, их внедрение шло очень медленно.

В течение первой половины XIX в. велась разработка прицелов. В береговой артиллерии использовались прицелы А. И. Маркевича (1802 г.) и Кабанова (1809 г.)[1022]. Новые прицелы были сконструированы в 1839 г. П. Бестужевым, а в 1853 г. В. Петрушевским. Эти важные усовершенствования позволяли с большей точностью устанавливать угол прицеливания и вести меткую стрельбу[1023].

В береговой артиллерии использовались для стрельбы те же виды боеприпасов, что и в крепостной: ядра, цепные ядра, разрывные, зажигательные и осветительные снаряды, картечь. В 1840 г. на вооружение была принята картечная граната[1024]. Пушки и единороги применялись для стрельбы по рейду на дальние дистанции, бомбовые пушки и мортиры — для стрельбы по кораблям противника на короткие расстояния. Тактико-технические свойства береговых орудий не отличались от крепостных[1025].

Военное ведомство обратило особое внимание на вооружение крепостей бомбовыми орудиями. Снаряды этих орудий обладали значительной разрушительной силой и имели настильную траекторию. Военное ведомство решило перевооружить береговые батареи и заменить этими пушками устаревшие орудия приморских крепостей. Но ко времени Крымской войны это удалось осуществить в малой степени. Так, в Кронштадте из состоявших по штату 1853 г. 908 орудий бомбовых пушек было только 44[1026], а в Севастополе из 610 орудий — лишь 28[1027].

В крепостях и береговых батареях использовались также ракеты. Использование таких ракет предусматривалось, «когда местность не позволяет поставить значительное число артиллерии», при этом рекомендовалось «действовать ими из длинных спускных труб, которые приставлять к амбразурам, расположенным по возможности ближе к поверхности воды»[1028]. Для стрельбы использовались ядра, гранаты, бомбы и картечь.

Производство полевой и осадной артиллерии

Производство медных полевых и осадных орудий было сосредоточено в арсеналах, а чугунных крепостных и береговых — на заводах Горного ведомства.

В начале XIX в. в России действовали орудийные мастерские четырех арсеналов: Петербургского, Киевского, Брянского и Казанского. Из них в первое десятилетие особенно активно действовал Петербургский арсенал. Мощность арсенала была рассчитана на производство 11–13 восьмиорудийных батарей в год. Арсенал имел 8 горизонтальных сверлильных станков, 2 станка для обточки цапф, машину Монье для обточки стволов и до 30 токарных станков. Число рабочих достигало 700 чел. «Все сии машины приводятся в движение посредством паровой машины, установленной в 1811 г., силою в 24 лошади»[1029]. С 1803 по 1818 г. арсенал изготовил 160 ½-пудовых и 326 ¼-пудовых единорогов, 286 12-фн и 483 6-фн пушки — всего 1 255 орудий. В последующие годы арсенал занимался ремонтом орудий. Лишь в 1820 г. в мастерских арсенала были обработаны 60 болванок орудий, доставленных из Олонца[1030].

Менее активно работал Брянский арсенал, рассчитанный на производство 6 батарей в год. В мастерских арсенала работало 780 рабочих и 60 нестроевых солдат. До войны 1812 г. Брянский арсенал изготовил 320 орудий, после войны в нем изготовлялись лафеты.

Киевский арсенал был предназначен для ремонта орудий и производства лафетов. На нем было восстановлено около 150 орудий и изготовлено более 500 лафетов.

Казанский арсенал с «литейным домом» был сооружен лишь в 1812 г., он был рассчитан на ежегодное производство орудий для 12 батарей. Но первые 3 года он готовил лишь лафеты. В 1815 г. арсенал сгорел и был восстановлен только в 1824 г.[1031] Ремонтом орудий и лафетов занимался также Виленский арсенал, действовавший до 1812 г.

Всего в 1800–1814 гг. арсеналы изготовили 1 765 полевых орудий, около 2 000 лафетов и 6 500 зарядных ящиков[1032]. Они полностью обеспечивали потребность войск. С 1815 г. в арсеналах занимались главным образом починкой артиллерийских орудий (в запас).

Технология изготовления орудий стояла на относительно высоком уровне. Для отливки полевых и осадных орудий применялся так называемый «артиллерийский металл» (сплав меди с оловом). Чугун применялся для изготовления крепостной и береговой артиллерии. Стволы для орудий отливались «глухими», затем в болванках высверливался канал ствола по диаметру и проводилась наружная обточка. Прием и испытания орудий проводились в соответствии с «Инструкцией для приема орудий», изданной в 1808 г.

Во второй четверти XIX в. производство полевых орудий было сосредоточено в Петербургском арсенале. Брянский и Киевский лишь восстанавливали орудия, а Казанский после двух пожаров был в конце концов упразднен. Нужно указать также на существование в это время мастерских при Кавказском окружном арсенале в Георгиевске, где 50 рабочих занимались ремонтом артиллерийского и стрелкового оружия, и на Тифлисский (Грузинский) арсенал с 68 рабочими, также занимавшийся ремонтом оружия. Все арсеналы за период с 1825 по 1850 г. приготовили новых и починили (восстановили) 3 181 орудие, 4 098 лафетов и 3 785 зарядных ящиков[1033]. Особенно активно работали арсеналы накануне и во время Крымской войны. С 1852 по 1855 г. они отлили 523 орудия, из них 324 пушки, 156 единорогов и 37 мортир[1034]. Чугунные пушки (12 и 24-фн калибров) и снаряды ко всем типам артиллерии готовили заводы Горного ведомства: Александровский и Кончезерский, Луганский, Липецкий, Каменский, Екатеринбургский, Гораблагодатские и Златоустовские[1035].

Производство ракетной артиллерии

Первые боевые ракеты появились в России в начале XIX в. Конструированием и организацией производства боевых ракет в России занимались Картмазов и генерал А. Д. Засядко. Картмазов начал с экспериментальных работ в войсках, и в 1813 г. создал опытные образцы 2,5 и 3,5-дм ракет[1036], но Засядко принадлежит заслуга превращения ракет в боевое оружие[1037]. В период с 1815 по 1828 г. Засядко сконструировал боевые и зажигательные ракеты трех калибров: 2, 2½ и 4-дм, а также разработал треножный станок для запуска ракет. Ракеты системы Засядко имели хорошие баллистические данные и обладали дальностью полета до 3 верст[1038]. Во время испытаний ракет в войсках было установлено, что русская конструкция превосходит лучшие образцы иностранных ракет. Генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли, командовавший 1-й Западной армией, где испытывались ракеты Засядко, писал ему: «Я с удовольствием видел особенные труды и усердие Ваше в открытии сего нового и столь полезного орудия, кои поставляют меня в приятный долг изъявить Вам за то истинную мою признательность»[1039].

С именем Засядко связана также организация производства ракет при Охтенском пороховом заводе, начальником которого он состоял.

После его смерти Военное ведомство заключило договор с англичанином Турнером. Но как показали испытания, «созданные им образцы ракет оказались недостаточно высокого качества»[1040].

Специальное Ракетное заведение было сооружено в Петербурге в 1826 г. на Волковом поле. В 1828 г. оно было направлено в действующую армию. Базировалось это заведение в Тирасполе, возглавлял его полковник В. М. Внуков. Для ведения боевых действий в армии и была создана ракетная батарея (4 огневых взвода), а затем и ракетная рота под командованием подпоручика П. Ковалевского. (Это была 4-я рота 3-й артиллерийской бригады[1041].) Во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. ракетные части успешно действовали в составе гвардейского корпуса под Варной и Силистрией. Кроме того, ракетная артиллерия применялась против турок и на Кавказе.

В 1830 г. Ракетное заведение снова было возвращено в Петербург. Военное ведомство попыталось использовать для изготовления ракет иностранных специалистов Моора и Вестмейера, но безрезультатно[1042].

Дело подвинулось вперед с назначения с 1842 г. начальником этого заведения полковника К. И. Константинова.

В период с 1845 по 1850 г. Ракетное заведение изготовили боевых ракет для опытов 7 225, для войск — 36 187; зажигательных ракет для опытов — 1 107 и для войск — 2 300; фугасных ракет для опытов — 1 192 и картечных ракет для войск — 1 200. Особенно интенсивной была работа заведения в период с 1851 по 1853 г.

В 1851 и 1852 гг. оно выпускало по 2 700 ракет, в 1853 г. — 4 000 ракет, в 1854 г. — 10 488, в 1855 г. — 5 870 ракет[1043]. В это время изготовлялись ракеты только системы Константинова. Этот замечательный конструктор не только выдвинул, но и обосновал принципы действия ракет[1044]. Ракеты системы Константинова были фугасные, картечные, световые и зажигательные. Тактико-технические данные этих ракет таковы:

2-дм ракета весила от 2,9 до 5 кг (в зависимости от типа) и имела дальность стрельбы до 3 000 м; 2½-дм — от 6 до 14 кг при дальности до 4 000 м; 4½-дм — от 16,4 до 32 кг при дальности стрельбы до 4 260 м. Дальность стрельбы ракетной артиллерии превосходила ствольную артиллерию[1045].

Прицельные (боевые) ракеты действовали гранатой или картечью, осадные — гранатами; зажигательные — колпаками; осветительные — ядрами и фугасными снарядами. Ракеты Константинова использовались в войне 1853–1856 гг. на Дунае под Бабадагом и Силистрией, на Кавказе под Курюк-Дагом, а также в Крыму при обороне Севастополя[1046].

Производство и обеспечение войск ствольной артиллерией во второй половине XIX в.

Полевая артиллерия

Крымская война доказала необходимость отказа от гладкоствольной артиллерии. Русские гладкоствольные полевые орудия не выдержали соревнования в дальности стрельбы с нарезными ружьями в сражениях на Альме, при Инкермане и Черной. Залпы русских пушек не достигали стрелков противника, хладнокровно расстреливавших ружейным огнем артиллерийскую прислугу. Полевая артиллерия не выполняла и другую функцию. Она не могла оказать помощь своим войскам во время атак. Сильную поддержку оказывала войскам лишь корабельная и береговая артиллерия, установленная на бастионах и батареях в Севастополе и Петропавловске.

Отсталость артиллерийской техники вынудила Военное ведомство принять срочные меры. В ходе войны было решено произвести нарезку медных 12-фн орудий, заряжаемых с дула (калибр 4,8 дюймов, вес 49 пудов, вес гранат 32 фунта)[1047]. Но эта мера оказалась малоэффективной. Военное ведомство теряло время, тогда как на Западе уже делались шаги по замене медной артиллерии стальной. В 1857 г. военные агенты («военные атташе») сообщали министерству о начавшейся замене медной артиллерии стальной в Пруссии и частично во Франции. Французское военное ведомство сдало заводам Круппа заказ на 360 орудий[1048].

Артиллерийское управление решило приобрести у Круппа две стальные болванки для нарезки опытных орудий у себя на Кронштадтском заводе. Тем временем продолжалась нарезка 12-фн медных орудий и было приступлено к нарезке 6-фн пушек.

В конце 50-х годов началась острая дискуссия о путях развития полевой артиллерии. Спорили о количестве калибров, их величине и повышении эффективности огня. Но все эти вопросы упирались в состояние развития металлургического производства и производства порохов в стране. Нужна была радикальная перестройка технической базы заводов, чтобы обеспечить возможность изготовления артиллерийских систем, отвечающих требованиям времени.

Но в 60-е годы делались только первые шаги в получении пушечной стали. Это было главной причиной того, что Военное министерство в поисках путей улучшения гладкоствольной артиллерии предприняло изыскания по получению орудийной бронзы. Высококачественная бронза была получена русским ученым А. С. Лавровым. В ее состав входило 91,8 % меди, 8 % олова и 0,2 % фосфора. Одновременно Артиллерийское ведомство, стремясь повысить эффективность огня и удлинить дистанцию выстрела, приняло решение уменьшить калибры орудий.

Проектирование новых артиллерийских систем началось еще в ходе Крымской войны. К 1858 г. были завершены работы по изготовлению 8 и 4-фн гладкоствольных орудий. При их испытаниях выявилось, что 4-фн пушки по своим качествам не уступают 8-фн. Тем не менее Артиллерийский комитет принял в 1860 г. на вооружение оба калибра. Спустя год была завершена работа и над 4-фн горной пушкой.

Все эти орудия получили название орудий образца 1860 г. Они заменили 12 и 6-фн орудия образца 1838 г.[1049]

Параллельно шли изыскания по изготовлению бронзовых нарезных орудий. Положительные результаты нарезки 12-фн орудий в 1854 и 1855 гг. были учтены Артиллерийским комитетом, который принял решение приступить к нарезке 4-фн бронзовых орудий и созданию 9-фн нарезной пушки, заметив ею 8-фн.

Под руководством Н. В. Маиевского и А. В. Гадолина проводились работы по конструированию 9 и 4-фн нарезных полевых орудий и 3-фн нарезного горного орудия. Они были завершены к 1866 г. Образцы этих орудий прошли успешные испытания в 1866–1867 гг. и были утверждены, получив название орудий образца 1867 г.[1050]

Для орудий образца 1867 г. шли изыскания по замене деревянных лафетов железными. Сначала были приняты системы генералов Безака и Дядина, но затем они в 1868 г. были заменены железными лафетами системы А. А. Фишера[1051].

Центрами производства полевой артиллерии являлись арсеналы. Однако из четырех арсеналов действовало только два — Петербургский и Киевский. Казанский арсенал вообще прекратил свою деятельность по литью орудий с 1850 г., а Брянский надолго стал на капитальный ремонт.

Первые два арсенала с 1856 г. продолжали изготовлять гладкоствольные пушки, пока еще медные, и только с 1859 г. они перешли к производству нарезных бронзовых орудий.

Данные об изготовлении в арсеналах орудий с 1856 по 1862 г. приведены в табл. 76.

Таблица 76[1052]

По положению 1856 г. полевая артиллерия насчитывала 1 176 орудий образца 1838 г. К началу 1862 г. в составе армии было 129 пеших и 18 конных батарей восьмиорудийного состава, насчитывавших 1 104 орудия[1053]. В период с 1858 по 1862 г. осуществлялась постепенная замена медных гладкоствольных орудий бронзовыми и введение нарезных орудий. В это время войска получили 580 батарейных, 632 легких и 126 горных орудий. Из них нарезных было только 88[1054]. В 1863 г. в Положение 1856 г. были внесены существенные изменения. Число орудий полевой артиллерии было доведено до 1 472[1055]. Арсеналы должны были провести весьма напряженную работу по производству гладких и главным образом нарезных орудий систем 1863 и 1867 гг.

Данные о производстве этих орудий приведены в табл. 77.

Таблица 77[1056]

По калибрам и типам было изготовлено следующее количество гладкоствольных орудий (табл. 78).

Организовав производство бронзовой артиллерии, Военное ведомство на время успокоилось, находя, что русские орудия не только не уступают зарубежным конструкциям, но даже превосходят их. «При нынешнем вооружении, — докладывало Артиллерийское управление, — наша полевая артиллерия будет иметь неоспоримое превосходство над артиллерией прочих европейских держав»[1057]. Англия, Италия, Австрия и частично Франция имели медные или бронзовые орудия, заряжаемые с дула, лишь одна Пруссия обладала стальными орудиями. Но вот в Европе прошло три войны: австро-датско-прусская (1864 г.), австро-прусская (1866 г.) и франко-прусская (1870–1871 гг.). На опыте этих войн русские руководители Военного ведомства убедились, что их выводы о высоком качестве русской артиллерии преждевременны, и сделанных усилий явно не достаточно, чтобы стоять на уровне передовых стран. Докладывая об этом Александру II, военный министр Д. А. Милютин указывал, что «из числа вопросов, получивших в последнее время особое значение в области артиллерийской техники, наиболее обращает на себя внимание введение орудий, заряжающихся сзади (т. е. с казны. — Л. Б.)… Опыт Шлезвигской кампании показал практически все значение этого вопроса и обратил внимание артиллеристов во всех европейских армиях»[1058]. Еще большее впечатление произвела франко-прусская война, где прусская стальная артиллерия показала полное превосходство над бронзовой французской.

Таблица 78[1059]

Обосновывая необходимость увеличения численности полевой артиллерии, Милютин указывал на то, что «решительное влияние, которое оказывала артиллерия на успех сражений в последней франко-прусской войне, вызвало повсеместное увеличение состава полевой артиллерии; у нас это увеличение тем более необходимо, что соразмерность нашей полевой артиллерии с другими родами орудия в настоящее время далеко ниже существующего отношения в армиях главных европейских государств»[1060].

Обеспокоенное Военное министерство стало изыскивать пути улучшения состояния полевой артиллерии[1061].

Увеличение численности артиллерии было осуществлено путем добавления в каждую артиллерийскую бригаду двух батарей с орудиями 9-фн калибра. В результате этой меры число батарей в бригадах к 1870 г. было доведено до шести, из которых 3 батареи состояли из 9-фн орудий, 2 батареи — из 4-фн и 1 — из скорострельных орудий (картечниц Гатлинга).

Не прошло и года, как на Особом совещании было решено довести число артиллерийских бригад до 55, с тем чтобы иметь в каждой бригаде по восемь батарей (из них четыре имели 9-фн орудия, три 4-фн и одна скорострельные орудия). Численность полевой артиллерии должна была возрасти до 2908 орудий.

Производство бронзовой нарезной артиллерии по-прежнему было сосредоточено в арсеналах. Выпуск этих орудий в 1869–1878 гг. показан в табл. 79.

Таблица 79[1062]

За 10 лет арсеналы изготовили 3767 полевых орудий и таким образом полностью покрыли потребности армии.

В последующие четыре года арсеналы продолжали выпускать бронзовые и медные орудия: в 1879 г. — 120, в 1880 г. — 200, в 1881 г. — 200 и в 1882 г. — 110 орудий. С 1883 г. все арсеналы были переключены только на изготовление лафетов.

Перевооружая армию нарезной бронзовой артиллерией, Военное ведомство понимало, что будущее принадлежит стальной артиллерии. Главное затруднение в решении этой задачи состояло в отсутствии предприятий, способных обеспечить сталепушечное производство, и в недостаточном развитии сталелитейного производства вообще.

Вопрос о необходимости организации производства стальных орудий в России был поднят в начале 60-х годов. В 1862 г. было решено образовать межведомственный комитет из представителей Военного, Морского и Горного ведомств (под председательством генерала Е. В. Путятина), обязав его наметить способы получения стали высоких марок и пути организации сталепушечного производства. «Дело это до такой степени важно и настоятельно, — докладывал в 1862 г. Милютин, — что, несмотря на стесненное финансовое положение наше, считаю необходимым не скупиться на затраты… чтобы новая война не застала нас неподготовленными в борьбе с неприятелем, владеющим всеми современными способами»[1063].

Изучив состояние дела, комитет решил, что для организации производства стальной артиллерии необходимо «сколь возможно в больших размерах ставить сталелитейное дело внутри империи, дабы поставить нас вне зависимости от заграничных заказов»[1064].

На комитете было установлено, что Морское ведомство сыграло более активную роль в организации сталепушечного производства, чем Военное.

Военному и Морскому ведомствам было рекомендовано приступить в ближайшие годы к организации сталепушечного производства в широких масштабах. Согласившись с этим, Военное министерство, однако, не проявило должной активности. Артиллерийский комитет продолжал принимать медные и бронзовые орудия на вооружение войск, рассматривая эту меру как переходную, которая «вызывается крайней необходимостью».

Крупным шагом вперед была замена орудий, заряжаемых с дула, казнозарядными системами. Военное министерство поставило в качестве первоочередной задачу ввести «такое вооружение, чтобы все батареи пешей и конной артиллерии имели стальные или медные (т. е. бронзовые. — Л. Б.) нарезные орудия, заряжаемые с казенной части»[1065]. Причиной столь робкого продвижения стальной артиллерии, указывал Милютин, являлось то, что «сталелитейное дело находится у нас пока еще в зародыше. Мы никак не можем положиться на наших заводчиков в том, чтобы они могли теперь же удовлетворить наши требования»[1066].

Новые орудия образца 1877 г. обладали следующими тактико-техническими данными (табл. 80).

Таблица 80[1067]

На произведенных накануне и во время войны испытаниях указанные артиллерийские типы орудия дали результаты, показывающие, что качественно они не уступают иностранным образцам.

Первые опытные отечественные стальные нарезные полевые орудия были отлиты инженером П. М. Обуховым, управляющим Князе-Михайловской оружейной фабрикой. Обухов разработал способ приготовления тигельной стали в больших количествах, который обеспечивал возможность получения крупных слитков, необходимых для изготовления стволов артиллерийских орудий. Полученная им в 1854–1855 гг. сталь превосходила по качеству как немецкую крупповскую, так и английскую. Но старая Князе-Михайловская фабрика не была приспособлена к литью орудий. Обухов предложил Горному ведомству построить специальный завод. В 1856 г. было решено соорудить Князе-Михайловскую «стальную фабрику», или орудийный завод. В 1860 г. этот завод дал уже свою первую продукцию. Это были две отливки для 4-фн пушек и по одной для 8 и 12-фн пушек и пушек Армстронга. Нарезку их производили на Кронштадтском заводе.

Проведенные испытания дали превосходный результат. Из 4-фн пушки Обухова было сделано 1 060 выстрелов при заряде в 3 фунта и 2 940 выстрелов при заряде в 4 фунта[1068]. Эта пушка после испытаний была направлена на Всемирную выставку в Лондоне в 1862 г., где получила медаль. Столь же хорошие результаты показали испытания 12-фн стальной пушки, которая также выдержала 4 тыс. выстрелов[1069].

Казалось, что этот успех должен был убедить Военное ведомство в необходимости способствовать строительству второй очереди Князе-Михайловского завода и создании условий для серийного производства стальных орудий. Вместо этого Военное ведомство обязало руководителей завода приступить уже в 1861 г. к изготовлению 80 штук 4-фн и 160 12-фн орудий[1070]. Заказ не был выполнен, так как завод не отработал еще технологию литья и давал продукцию с перебоями.

Военное министерство поручило комитету Путятина ознакомиться с постановкой дела на Князе-Михайловском заводе. Комиссия Мусселиуса, обследовавшая завод, признала необходимым его реконструировать. Во время обсуждения вопроса на межведомственном комитете возникла идея переноса производства орудий в Петербург. Против этого возражал Милютин: «Время дорого, — говорил он, — а мы проводим его в перепалках и комитетских заседаниях. Пора, наконец, действовать»[1071].

Пока шли дебаты, Князе-Михайловский завод изготовил за 4 года 220 орудийных стволов, но в 1864 г. производительность стала падать. Руководитель предприятия инженер Обухов уехал в Петербург. На заводе перестали строго выполнять технологию отливки, и он стал давать много брака. Генералу А. В. Гадолину было поручено исследовать причины появления брака и принять меры по совершенствованию технологии литья, что он успешно выполнил, наладив технологию получения высококачественных стальных отливок для орудий. Князе-Михайловская фабрика с 1865 по 1867 г. изготовила еще 147 орудий. Но с 1868 г. она прекратила свою деятельность как центр сталепушечного производства в связи со строительством Пермского орудийного завода. Следствием этого были перебои в получении новых орудий.

Задержка с получением армией стальных орудий была причиной того, что Военное ведомство сочло необходимым разместить заказ на стальные орудия на заводах Круппа. Докладывая об этом Александру II, Милютин писал: «Подобные меры должны считаться временными, вызванными исключительными обстоятельствами. Самый же важный для будущности артиллерии вопрос заключается в развитии сталелитейного дела»[1072].

Почти одновременно с пуском Пермского завода шло строительство еще двух крупных пушечных заводов в Петербурге — Обуховского и орудийного завода для отделки орудий.

Оставив Князе-Михайловскую фабрику, Обухов образовал в Петербурге товарищество по строительству сталепушечного завода. В это товарищество вошли П. М. Обухов, Н. М. Путилов и Кудрявцев. Однако на завершение строительства у Товарищества не хватило средств. Тогда оно предложило Военному ведомству заключить соглашение на поставку стальных орудий, с тем чтобы получить аванс на достройку завода. Вопрос был перенесен в межведомственный комитет Путятина. В связи с тем что Военное министерство настаивало на необходимости создания государственного сталепушечного предприятия, Обухову было отказано в авансе. По этой же причине ему было отказано в авансировании и после вторичного его обращения. Тогда товарищество начало переговоры с Морским ведомством, которое стремилось к созданию собственной сталепушечной базы. В результате переговоров договор был заключен. Морское ведомство при этом взяло завод под контроль[1073]. Предприятие получило возможность завершить пусковой период и приступить к производству стальной морской и береговой артиллерии. Наряду с этим Обуховский завод стал принимать заказы Военного ведомства и на полевую артиллерию. В период с 1865 по 1868 г. завод изготовил 8 8-фн, 5 12-фн и 25 4-фн стальных орудий, заряжаемых с дула. Проведенные испытания показали, что спроектированные Маиевским и Гадолиным пушки обладают высокими качествами: 4-фн орудие свободно выдержало 3 924 выстрела, 8-фн — 3 600 выстрелов. Артиллерийское управление отмечало: «Разработанный у нас образец 4-фн пушки дальнего боя в качественном отношении не уступает ни одному из образцов подобных орудий, принятых в последнее время в других государствах»[1074].

Хотя Обуховский завод и приступил к производству казнозарядной нарезной стальной артиллерии, однако он лишь в 1878 г. получил крупный заказ на 1 700 полевых орудий (935 легких 4-фн пеших, 195 легких конных и 570 батарейных 9-фн пушек)[1075]. Завод должен был поставить эти орудия в течение 1878–1880 гг. Одновременно заказ на 500 орудий получил Пермский завод (кроме того, заказ на 1 100 орудий был сделан Круппу). Обуховский завод к указанному сроку выполнил заказ лишь на 1 250 орудий. В связи с этим заказ на изготовление 250 орудий конной артиллерии был передан Круппу[1076]. Необходимость последнего заказа Круппу вызывалась срочностью выполнения плана. Но, как писал царю Милютин, «Артиллерийским ведомством приняты меры, чтобы избавиться в этом отношении от заграничного производства и установить собственную выделку новых орудий на Обуховском заводе»[1077].

Столь же активную роль в обеспечении армии стальными орудиями сыграл Пермский (Мотовилихинский) сталепушечный завод. Решение о его учреждении было принято Министерством финансов в середине 1863 г. по предложению директора Горного департамента генерал-майора Решета[1078]. Строительство завода началось в 1863 г. и завершилось в 1865 г. На заводе было установлено 120 сталеплавильных горнов, две воздуходувные машины мощностью по 150 л. с. и 5 паровых машин общей мощностью 1500 л. с. После ликвидации Князе-Михайловской фабрики на этот завод были переброшены станочное оборудование и квалифицированные рабочие, часть оборудования заказана в Англии.

Завод стал выдавать продукцию уже в 1864 г. Первые 12 орудий получили высокую оценку. На испытаниях они свободно выдерживали по 4 тыс. выстрелов (1 030 — с 3-фн зарядом и 2 970 — с 4-фн зарядом).

Артиллерийский комитет признал, что «приготовленные на Пермской фабрике орудия в своих качествах не уступают орудиям Круппа и Обухова, и остается только желать, чтобы фабрика приготовляла точно такие же орудия при валовом наряде и больших калибров»[1079]. Министерство дало в 1865–1866 гг. заводу наряд на 617 орудий, из них 4-фн — 314, 8-фн — 18, 12-фн — 127 и 24-фн — 158[1080].

По этому наряду на заводе было отлито 477 орудий, однако принято было лишь 80 стволов, приготовлено к сдаче и отделывалось 132, 40 разорвало во время приемных испытаний, 225 стволов было забраковано[1081].

Столь большой процент брака заставил вникнуть в технологию литья стали. Артиллерийским ведомством был направлен с Князе-Михайловской фабрики проф. Н. В. Калакуцкий, который выявил причины брака и наладил производство. В 1869 г. завод дал 28 пробных орудий, но Военное ведомство пока воздержалось от дальнейших заказов полевых орудий.

В 1866 г. в Петербурге вошло в строй еще одно предприятие по производству артиллерийских орудий. Это была орудийная мастерская, предназначавшаяся для отделки нарезных орудий, изготовленных арсеналами. Мастерская обрабатывала все бронзовые орудия Петербургского арсенала и стальные орудия Обуховского завода.

В целом картина производства стальных орудий с 1861 по 1881 г. была такова: Князе-Михайловская фабрика изготовила 387 орудий, Обуховский завод — 1 288, Пермский завод — 977. Таким образом, на русских предприятиях с 1861 по 1881 г. было изготовлено 2 652 орудия и на Крупповских заводах — 2 232, всего 4 884 орудия. К началу русско-турецкой войны 1877–1878 гг. полевая артиллерия имела 3 016 орудий, из них 4-фн — 1 660, 9-фн — 1 280 и горных — 760[1082].

Одновременно Артиллерийский комитет приступил к изучению возможности использования скорострельных орудий, появившихся в западноевропейских и американской армиях (картечницы Гатлинга и др.). В 1870 г. Артиллерийское управление приняло на вооружение систему Гатлинга, но она имела ряд существенных недостатков. При 10 стволах эти орудия давали всего 200 выстрелов в минуту. Более успешной была попытка В. С. Барановского. Сначала Барановский разработал многоствольную пушку. Его 6-ствольная пушка давала 250–270 выстрелов в минуту. В 1872 г. орудия его системы были приняты на вооружение. Но изобретатель не остановился на этом. Он разработал 2½-дм одноствольную скорострельную пушку, которая могла стрелять как обычными, так и разрывными снарядами. Орудие имело вес ствола 17 пудов, снаряда — 10 фунтов, начальную скорость — 1 400 футов. Главное достоинство этой пушки, докладывало ГАУ, состоит в том, что «унитарный патрон служит основою скорострельности орудия и, кроме того, допускает упрощение запирающего механизма и уничтожение запала»[1083]. После испытаний пушка Барановского была принята в 1877 г. на вооружение как Военным, так и Морским ведомствами[1084]. Артиллерийское ведомство решило провести испытание этих орудий в боевых условиях. «Орудия эти настолько отличаются в существенных основаниях своего устройства от существующих систем орудий как нашей, так и иностранной артиллерии, что для возможно более безошибочного решения вопроса… о пользе введения орудий г. Барановского в нашу полевую артиллерию признано необходимостью испытать эти орудия на действительной службе»[1085]. На театр войны в 1878 г. была направлена конная шестиорудийная батарея. Но в это время военные действия прекратились.

Это было орудие высокого класса, послужившее основой для дальнейшего развития скорострельной артиллерии не только в России, но и за рубежом (Канэ, Гочкиса и др.). Оно имело стальной ствол, поршневой затвор, винтовой механизм для горизонтальной наводки, подъемный механизм для вертикальной наводки, безоткатный лафет с гидравлическими тормозами, оптический прицел (системы С. К. Каминского).

В мае 1878 г. было принято решение сформировать 4 батареи, состоящие из пушек Барановского, производство которых было налажено на принадлежавшем изобретателю петербургском заводе. В феврале 1879 г. все 40 орудий были изготовлены и после устранения некоторых недочетов приняты Военным ведомством в середине этого года, а затем отправлены в войска на Кавказ, в Туркестан и Восточную Сибирь[1086].

На испытаниях в войсках эти орудия дали высокие показатели. Однако после гибели Барановского в 1879 г. в ходе испытаний на Волковом поле, уже некому было бороться за эту систему, и она вскоре была забыта (хотя, впрочем, и осталась на вооружении в морской артиллерии как десантная пушка).

Тем не менее вопрос о мелкокалиберной скорострельной артиллерии снова встал в 80-е годы. В результате испытаний на вооружение было принято 75-мм орудие системы Гочкиса и 57-мм орудие системы Норденфельда[1087].

Война 1877–1878 гг. показала, что дальше медлить с заменой бронзовых орудий стальными невозможно. Русская полевая артиллерия имела лишь несколько больше половины стальных орудий новых систем. Много оставалось и медных орудий.

На 1 января 1881 г. на вооружении армии состояло:

Стальных батарейных пушек — 448

Стальных легких пушек — 1 176

Стальных конных пушек — 424

Стальных пушек Барановского — 8

Бронзовых 9-фн пушек — 656

Бронзовых 4-фн пушек — 124

Всего 2 836 орудий

Медных 9-фн пушек — 576

Медных 4-фн пушек — 576

Всего 1 152

Таким образом, из 3988 орудий, состоявших на вооружении полевой, горной и резервной артиллерии, было всего 2 056 новых стальных орудий, а 1 932 бронзовых орудия — старых систем. В связи с этим орудийным и горным заводам была усилена программа производства стальной артиллерии, в итоге выполнения которой удалось к концу 1882 г. завершить в полевых войсках замену стальными орудиями всех устаревших систем, которые были переданы на вооружение крепостей и использовались для вылазочных батареи и для обеспечения ближних подступов к крепостям[1088].

По годам, по данным Военного министерства, обеспечение войск новыми образцами полевой артиллерии шло следующим образом[1089]:

В период с 1881 по 1891 г. основной задачей было укомплектование резервной и запасной артиллерии. За десятилетие было изготовлено для резервной артиллерии 160 стальных батарейных 9-фн орудий, 608 стальных легких 4-фн орудий, для запаса изготовлено 200 стальных конных 4-фн орудий и 12 стальных горных 3-фн орудий. Состоявшие в резерве и запасе 576 9-фн медных орудий и 576 4-фн медных орудий были сняты с вооружения[1090].

Все 980 стальных орудий были изготовлены Обуховским заводом. Производство этих систем продолжалось и в последующее время. За следующие 5 лет этот завод изготовил еще 1 076 орудий[1091].

Крупным событием было появление в 1885 г. 6-дм мортиры-гаубицы А. П. Энгельгардта. Это было отличное орудие, обладавшее высокими тактико-техническими свойствами. В то же время армии Европы не имели еще гаубичной артиллерии, получившей затем широкое применение. Вес орудия — 1800 кг (1300 кг в походных условиях), вес снаряда — 25,4 кг, дальность стрельбы — 3200 м, скорость стрельбы — 4 выстрела в минуту, начальная скорость — 231,8 м в секунду при крутой траектории. Гаубичная артиллерия обеспечивала разрушение всех типов полевых инженерных сооружений. В 1887 г. мортира была принята на вооружение. С 1887 по 1895 г. было изготовлено 72 орудия, что позволило создать 3 мортирных полка в составе 4 шестиорудийных батарей каждый[1092].

Изменение состава полевой артиллерии за период с 1881 по 1895 г. можно видеть из данных табл. 81.

Таблица 81[1093]

Но едва закончилось перевооружение полевой артиллерии стальными пушками образца 1877 г., как перед Военным ведомством встала новая задача. В 1893 г. был разработан и утвержден пятилетний план замены четырехфунтовых орудий с клиновым затвором орудиями с поршневым затвором. Новое орудие получило название «полевая 87-мм легкая пушка образца 1895 г.» системы А. П. Энгельгардта. Она имела следующие тактико-технические данные: калибр — 3,42 дм (87 мм), вес в боевом состоянии — 1 000 кг, в походном — 1 700 кг, вес снаряда — 6,8 кг, начальная скорость — 443 м в секунду, скорость стрельбы — 2 выстрела в минуту. Достоинством орудия была его подвижность, отличный затвор и высокая крутизна траектории, создававшая большой эффект стрельбы[1094].

В соответствии с принятой программой нужно было сформировать новых 84 полевых, 13 резервных, 3 запасных и 12 мортирных батарей. Обосновывая необходимость этих мер, Ванновский указывал, что русская армия стоит на последнем месте в Европе по степени оснащенности войск полевой артиллерией. Так, на 1 батальон во французской армии приходилось 4,22 орудия, в германской — 3,01, в австро-венгерской — 2,85, а в русской — только 2,52 орудия[1095].

План был выполнен к 1898 г. За пятилетие было изготовлено 1 392 полевых орудия, которые пошли на укомплектование новых батарей. Вместе с тем начались поиски более совершенных конструкций полевых скорострельных орудий. «По имеющимся сведениям, — докладывал царю Ванновский, — всюду уже усиленно работают над проектированием образцов скорострельных орудий… Наша артиллерия должна будет, без сомнения, последовать примеру артиллерий западных держав, чтобы не уступить им в вооружении и действительности огня»[1096].

В целях отработки наиболее совершенной конструкции Военное министерство провело конкурс систем. За каждый представленный образец была установлена премия 20 тыс. руб. В соревновании приняли участие четыре русские и четыре иностранные фирмы. Лучшим оказался образец Путиловского завода, разработанный при участии выдающегося конструктора Н. А. Забудского и Л. П. Энгельгардта. После доводки и некоторых усовершенствований он был принят на вооружение под названием «Трехдюймовая полевая скорострельная пушка образца 1900 г.»[1097]. Она имела 24 нареза постоянной крутизны, поршневой затвор, безоткатный и неподвижный щиты и панорамный прицел. Калибр — 3 дм, вес ствола — 24 пуда, с лафетом — 63,5 пудов, вес системы —130 пудов, вес унитарного патрона — 22 фунта, начальная скорость — 1 930 футов в секунду, дальность стрельбы — до 10 верст, возимый запас — 124 снаряда.

Недовольные результатами конкурса 1899 г. Крупп и Шнейдер потребовали нового конкурса. Однако и во втором конкурсе, проведенном в 1900 г., победа осталась за русской конструкцией.

Военное министерство приступило к производству орудий этой системы с конца 1900 г. Оно заключило контракт с Путиловским и Петербургским заводами на 1 500 орудий[1098].

Согласно наряду от 30 ноября 1900 г., Путиловский завод должен был изготовить в 1901 г. 200 орудий, в 1902 r. — еще 200, а в 1903 г. — 350, кроме того, изготовить 900 лафетов, 900 передков, 2 250 зарядных ящиков и 450 тыс. снарядов. Наряд был выполнен заводом в обусловленные договором сроки[1099].

Петербургский завод должен был обработать 750 болванок стволов, изготовленных Пермским заводом. Этот наряд был выполнен обоими заводами в 1902 г. В 1903 г. заводы получили новый наряд на 400 орудий, который был завершен в 1904 г.[1100]

Еще 750 орудий было заказано Обуховскому заводу. В 1901 г. он должен был дать 520 орудий, в 1902 г. — 150, остальные 80 орудий — в 1903 г.[1101] Таким образом, четыре орудийных завода — Путиловский, Обуховский и Петербургский с заводом-смежником — за четыре года изготовили для армии 2 650 скорострельных орудий высокого класса. Стоимость каждого орудия составляла 583 руб. 33 коп. (без лафета).

Итак, к концу XIX в. в составе русской полевой артиллерии оставалось два калибра полевых орудий: легкая скорострельная 3-дм пушка и 6-дм мортира-гаубица.

В артиллериях других стран также оставили только по два калибра (табл. 82).

Таблица 82[1102]

Обеспечение войск по годам стальными нарезными орудиями новых систем осуществлялось следующим образом:

Обычно полевые орудия содержались в артиллерийских парках, число которых в 1894 г. представлено в табл. 83.

Таблица 83[1103]

Крепостная артиллерия

Одним из сложных вопросов в развитии артиллерийской техники второй половины XIX в. был вопрос об артиллерийском обеспечении крепостей. Опыт обороны крепостей времен Крымской войны показал, что находящаяся на их вооружении гладкостенная чугунная и медная артиллерия безнадежно устарела.

Вооружение крепостей в 1861 г. артиллерией дано в табл. 84.

Задачи крепостной артиллерии значительно усложнились. Она должна была не только затруднять подход противника к крепости и подавлять его артиллерию, но и быть готовой вести борьбу с живой силой. Поскольку имеющиеся системы не обладали возможностью маневрирования огнем, приходилось в состав крепостной артиллерии включать осадную и даже полевую артиллерию. Первые шаги по усовершенствованию крепостной артиллерии были сделаны лишь в конце 50-х годов.

С 1860 по 1862 г. было решено принять на вооружение 60-фн пушку Н. В. Маиевского, а также 12 и 24-фн чугунные нарезные орудия, начав ими замену гладкостенной артиллерии.

Таблица 84[1104]

Для решения вопроса об улучшении крепостной обороны вообще и определения программы производства крепостной артиллерии был образован межведомственный комитет генерала Баранцова. Комитет рассмотрел доклад генерала Тотлебена, который считал возможным ограничиться нарезкой 1 000 гладких пушек, состоящих на вооружении крепостей, и вновь изготовить 2600 нарезных орудий. Тотлебен считал необходимым приступить к выполнению этой программы незамедлительно. Комитет Баранцова принял программу на 2 400 нарезных орудий средних и малых калибров и 580 нарезных орудий крупных калибров[1105].

В эту программу затем были внесены изменения. В 1865 г. чугунные 12 и 24-фн пушки были заменены сначала бронзовыми, более легкими и подвижными, а в период с 1870 по 1873 г. — стальными[1106]. Большое значение имело усовершенствование лафетов и поворотных станов. До середины XIX в. крепостные орудия располагались либо на валах, либо на деревянных лафетах. Горные заводы-поставщики (Каменский, Верхне-Исетский, Пермский и арсеналы) исполняли заказы очень медленно, поэтому приходилось сдавать заказы на орудия крупных калибров Круппу. В 1865 г. ему был сдан заказ на 110 орудий 8-дм калибра.

Особое совещание 1873 г. вынесло решение усилить крепостную оборону, заменив все гладкие орудия нарезными и увеличив штатное количество орудий, и, кроме того, расширить некоторые старые крепости и учредить ряд новых. Для осуществления этой задачи потребовалось 3 823 новых нарезных орудия.

Установленная программа выполнялась с большим трудом. Отливка новых 24 и 12-фн медных нарезных орудий была отменена вследствие «дознанной неудовлетворительности этих орудий». Решено было временно нарезать орудия этих калибров из числа имевшихся гладкоствольных. В первую очередь предназначено было нарезать 926 медных орудий на горных заводах и приступить к производству 150 штук 24 и 12-фн стальных орудий на Князе-Михайловском заводе[1107].

Во время войны в 1877–1878 гг. в принятую программу были внесены изменения. На вооружение были приняты 6-дм тяжелые (190-пудовые), 6-дм облегченные (120-пудовые), 8-дм мортира и 42-лин. пушки.

Вооружение крепостей в 1879 г. представлено данными табл. 85.

Таблица 85[1108]

Согласно табели этого года, из 8757 орудий полагалось иметь 3240 нарезных орудий, сделано же было только 749.

В начале 80-х годов в связи с изменившейся обстановкой были пересмотрены табели вооружения крепостей. Согласно действующей табели 1881 г., полагалось иметь нарезных орудий для сухопутных крепостей и сухопутных батарей приморских крепостей 5 563 и, кроме того, 266 скорострельных — всего 5 823 орудия. В приморских крепостях полагалось иметь 1 050 орудий. Наконец, необходимо было создать чрезвычайный запас в 1 196 орудий для обороны Балтийского и Черного морей. Всего требовалось, таким образом, 9 069 орудий, было же 5 034 орудия.

Прошло 3 года, а задача все еще не была выполнена. Вооружение крепостей по табели 1885 г. показано в табл. 86.

Но главное состояло в том, что положение с обеспечением нарезной стальной артиллерии почти не улучшилось. Стальных пушек было не более 50 % требуемого количества.

Новым в крепостной артиллерии было появление с 1885 г. так называемых пеших вылазочных батарей для отражения войск противника, обложивших крепость. В этих целях из батареи второй резервной артиллерийской бригады было сформировано 5 вылазочных батарей, с тем чтобы в военное время иметь возможность развернуть их в 16 батарей[1109].

Значительно лучше были обеспечены приморские крепости. На 1 января 1885 г. на их вооружении состояло 1 064 нарезных орудия при штате в 1 000 орудий[1110].

Таблица 86[1111]

Перевооружение крепостей стальной дальнобойной артиллерией было завершено в основном к началу 1895 г.

На вооружении состояли: 8-дм стальных орудий — 158, 6-дм стальных (190-пудовых и 120-пудовых) — 1 243, 12-фн и 24-фн медных и чугунных нарезных пушек — 2 458, мортир 8-дм и 6-дм стальных — 820, скорострельных пушек Норденфельда — 100, пулеметов 4,2-мм — 230. Кроме того, оставалось гладкостенных пушек, единорогов и карронад 1 160[1112].

Пока шло перевооружение крепостей стальной артиллерией, Главное артиллерийское управление вновь подняло вопрос о необходимости модернизации крепостной артиллерии. Комиссия под председательством А. В. Гадолина вынесла в 1891 г. решение снять в течение трех лет с вооружения все устаревшие системы, заменив их более совершенными и одновременно увеличив боекомплект снарядов[1113]. Однако комитет по перевооружению крепостей признал невозможным реализовать предложение комиссии Гадолина к 1894 г. «При постоянном и чрезвычайно быстром развитии техники, — докладывал председатель комитета генерал-лейтенант Н. А. Демяненков, — в применении к военному делу экономические средства государства не допускают и мысли о перевооружении, т. е. об одновременной замене орудий устарелого типа орудиями новой конструкции»[1114].

Комитет счел возможным уменьшить предложенную программу до 698 орудий, чтобы обеспечить крепости новыми орудиями в два приема к 1898 г. Для перевооружения крепостей было заказано 12 8-дм пушек, 40 6-дм (120-пудовых), 46 42-лин. пушек, 400 скорострельных пушек (47-мм и 57-мм), 60 8-дм легких мортир, 20 9-дм мортир и 120 мортир полевого образца — всего 698 орудий и 250 пулеметов Максима. Боекомплект на каждое орудие определялся в 800 снарядов. Общая стоимость орудий, снарядов, пороха и т. п. определена в 24,5 млн. руб.[1115] Вся эта программа с большим напряжением была выполнена в 1898 г.

Тактико-технические характеристики состоявших в последние 20 лет на вооружении крепостей орудий показаны в табл. 87.

Таблица 87[1116]

Вновь к вопросу о перевооружении крепостей современными системами вернулись в 1898 г. Заводам был сдан дополнительно заказ еще на 151 орудие (30 6-дм 120-пудовых), 30 57-мм, 46 6-дм мортир и, кроме того, 25 6-дм мортир переделать. Стоимость заказа была определена в 3 288 531 руб. Этот заказ был выполнен в 1901 г.[1117]

Сверх того заказано Тульскому заводу 50 пулеметов Максима. Положение в крепостной артиллерии к концу 1900 г. отражено в табл. 88.

Таблица 88[1118]

* Фактически недоставало 1 490 орудий штатных калибров.

** Фактически недоставало 731 орудия штатных калибров.

Осадная артиллерия

Роль и значение осадной артиллерии значительно меняется во второй половине XIX в. Технический прогресс постепенно приближал ее к крепостной и береговой. В тактическом же отношении она приобрела функции тяжелой артиллерии дальнего действия.

Задачи осадной артиллерии расширились и стали сводиться не только к бомбардировке крепостей, но и к разрушению полевых укреплений противника, уничтожению его артиллерии и активному участию в полевых сражениях.

Для решения этих задач нужно было увеличить дальность стрельбы, начальную скорость и фугасное действие снарядов. Первое время после Крымской войны системы осадных орудий и состав осадных парков не менялись. Но затем было решено ввести на вооружение нарезные орудия, заряжаемые с дула. За основу были приняты состоявшие на вооружении мелкие и чугунные орудия образца 1838 г. В двух осадных парках и трех отделениях состояло 270 орудий.

Некоторые изменения начались в 1867 г., когда были приняты 24 и 12-фн пушки, замененные в 1868 г. 9-фн пушками. Кроме того, в 1871 г. была принята 6-дм полевая пушка.

Произведенные замены носили случайный характер, между тем нужно было решать вопрос более основательно. В 1871 г. этот вопрос был обсужден комиссией под председательством генерала Тотлебена. Плодом ее деятельности было установление новых оснований производства осадных орудий и состава осадного парка.

Было решено иметь только два парка и один полупарк. Первый парк — в Бресте и Новогеоргиевске, второй — в Киеве и полупарк — на Кавказе.

Комиссия определила численный состав отдельного парка в 400 орудий. Из них 24-фн пушек — 200, 9-фн пушек — 80, 8-дм мортир — 20, 6-дм нарезных мортир — 20, 2-пудовых гладких мортир — 40, ½-пудовых гладких мортир — 40. Численность отдельного кавказского полупарка устанавливалась в 230 орудий[1119]. По назначению каждый парк разделялся на часть обложения, главную часть и запасную, по 4 отделения в каждой части. Парки были обновлены. В войска было направлено 444 орудия.

Обосновывая целесообразность принятого решения, Главное артиллерийское управление докладывало: «Введение в состав вооружения крепостей нарезных орудий весьма сильного боя, увеличение числа орудий, а также развитие железных дорог до того изменили взгляд на осаду крепостей и на материальные способы, необходимые для этой операции, что пришлось заново установить основания для организации нашей осадной артиллерии»[1120].

Состояние парков на 1 января 1875 г. представлено данными табл. 89.

Таблица 89[1121]

Поскольку во время войны 1877–1878 гг. обстоятельства потребовали немедленно привести осадную артиллерию в боевую готовность, то к 1876 г. удалось сформировать лишь один стационарный парк (на 400 орудий) и второй (походный) парк (на 220 орудий) с 88 тыс. снарядов[1122].

В последующие годы после войны продолжались изменения состава осадных орудий. 24-фн нарезные орудия были разделены на две группы. Из 200 пушек 60 решено было изготовить особой прочности (скрепленных кольцами) для увеличения длины выстрела. Вес такого орудия составил 200 пудов. Остальные 140 24-фн орудий разделены на две группы: медные весом 136 пудов и стальные весом 100 пудов.

Для навесной стрельбы была спроектирована 24-фн бронзовая пушка. Гладкие мортиры были заменены 6 и 8-дм нарезными. Наконец, были приняты 9-дм стальная пушка (свинтная) и 9-дм мортира.

В конце века процесс совершенствования систем осадных орудий продолжался. Устаревшие системы были сняты, а вместо них на вооружение приняты 42-лин. скорострельная пушка, 6-дм пушка, 6-дм тяжелая и облегченная гаубицы, 8 и 9-дм гаубицы, а также 9 и 11-дм мортиры.

Тактико-техническая характеристика осадных орудий конца XIX в. показана в табл. 90.

Таблица 90[1123]

В 1883–1884 гг. осадные парки получили новые табели, просуществовавшие без особых изменений до конца века. Число орудий в отдельном парке увеличилось. Численность орудий и пулеметов в осадных парках в конце XIX в. показана в табл. 91.

Таким образом, к концу XIX столетия в осадной артиллерии произошли важные изменения: гладкостенная чугунная артиллерия была заменена стальной нарезной; в ее состав включена скорострельная и гаубичная артиллерия. Все это послужило основанием для увеличения мощности и дальности огня, что превращало тяжелую полевую артиллерию в артиллерию особого назначения.

Таблица 91[1124]

Береговая артиллерия

После Крымской войны береговая артиллерия более 10 лет не претерпевала серьезных изменений. Батареи, установленные на побережье Балтийского и Черного морей, на Тихом океане, а также в приморских крепостях, имели на вооружении те же системы, что и до Крымской войны. Это были гладкоствольные, чугунные орудия, не способные давать эффективный огонь далее 1–1,2 км. Это объяснялось не только качеством металла и черных порохов, но и слабыми деревянными лафетами, не позволявшими давать большие углы возвышения. Впрочем, и этих орудий явно недоставало[1125].

Согласно штатам 1856 г., на вооружении береговой артиллерии надлежало иметь 12 калибров, фактически их было 26–30. Большое количество калибров затрудняло обеспечение артиллерии снарядами.

Переход к строительству броненосного флота, против которого гладкоствольная береговая артиллерия была бесполезна, привел к тому, что вся береговая оборона стала бессильной. Морские крепости легко могли быть разрушены огнем корабельной артиллерии, обладавшей лучшими системами орудий.

Это было главной причиной поисков новых средств береговой защиты. Артиллерийское ведомство предприняло ряд изысканий по усовершенствованию как самих орудий, так и снарядов к ним.

Сначала делалась попытка сохранить гладкоствольные чугунные и медные орудия и улучшить качество снарядов. Опыты над сферическими ядрами генерала Г. М. Огарева, цилиндроконическими снарядами подполковника Глухова и продолговатыми снарядами генерал-майора Саблина, а также продолговатыми снарядами П. Л. Чебышева особого успеха не имели[1126]. Причиной этого были слабые пороха и неприспособленность гладкоствольной артиллерии к стрельбе такими снарядами. Мало пользы принесла попытка переделать чугунные орудия в нарезные. Они быстро изнашивались.

Дело двинулось лишь после того, как были отлиты первые стальные орудия, стрелявшие продолговатыми снарядами. В 1860 г. П. М. Обухов отлил по своему проекту стальную пушку, выдержавшую 4 тыс. выстрелов, и положил этим начало новой стальной береговой артиллерии[1127]. В 1864 г. генерал Н. В. Маиевский спроектировал 8-дм береговую пушку, заряжаемую с казенной части. Артиллерийский комитет отметил очень высокие баллистические данные этого орудия. Орудие выдержало 700 выстрелов[1128]. В последующие годы шли испытания орудий больших калибров. Они производились главным образом на Обуховском заводе, ставшем одним из самых крупных центров производства береговой артиллерии. В 1867 г. испытания были завершены, и береговая артиллерия получила 8, 9 и 11-дм казнозарядные орудия с высокими баллистическими данными[1129]. Достаточно сказать, что снаряд 9-дм орудия при расстоянии в 1 км пробивал броню в 20,3 см, а при 1½ км — в 12 см. Орудия системы 1867 г. обладали высокой скорострельностью и кучностью боя. Заряжание было простым, удобным и, главное, безопасным. Для орудий этих систем применялся лафет С. С. Семенова образца 1867 г. Это были металлические лафеты с приспособлениями, ограничивавшими откат орудий и улучшавшими заряжание. В 1869 г. Семенов разработал новую конструкцию лафета с поворотной рамой. Стрельба из этих орудий шла гранатами, бомбами и бронебойными снарядами со свинцовой оболочкой. Орудия были снабжены приборами для автоматической стрельбы А. П. Давыдова.

На вооружении береговой артиллерии в 1872 г. состояло 375 стальных орудий (при норме 740) и 184 мортиры (при норме в 314)[1130].

Шагом вперед в развитии береговой артиллерии явились орудия образца 1877 г. Дальнейшее совершенствование береговой артиллерии шло в направлении увеличения дальности огня. Это могло быть осуществлено путем улучшения качества стволов (вставка труб в канал ствола — лейнирование), усовершенствования снарядов и замены слабых порохов более сильными.

Достижения русской металлургии позволили получить новые марки стали, отвечавшие требованиям артиллерийской техники. Новые орудия отличались от прежних несколько более длинными стволами. Кроме того, они имели цилиндро-призматические и поршневые затворы с обтюратором и нарезы прогрессивной крутизны. Все это улучшило их баллистические данные. Были также усовершенствованы снаряды. Теперь они изготовлялись из стали и вместо свинцовой оболочки имели два медных ведущих пояска (ведущий и центрирующий).

Наконец, вместо обычного черного артиллерийского дымного пороха для этих орудий стали применять призматический, тоже дымный, но медленно горевший, позволявший более эффективно использовать действия газов. Все это увеличило не только дальнобойность, но и скорострельность орудий.

На вооружении береговой артиллерии в 1882 г. состояло 1 050 орудий при норме 1 198 орудий. При этом для вновь назначенных к сооружению береговых укреплений на Черноморском побережье предстояло изготовить еще 1 800 орудий[1131].

Дальнейшее утолщение брони вызывало изменения и в артиллерии. Развитие броненосного флота и введение на кораблях 14-15-дм брони свели к нулю действия артиллерии. Снова нужно было не только увеличивать калибры, но и менять снаряды[1132].

В результате испытаний появились орудия образца 1887 г. Увеличился их вес, длина стволов поднялась с 21 до 35 калибров, возросла начальная скорость, вес снарядов повысился до 25 и более пудов. Соответственно повысилась и эффективность действия. За основу были приняты орудия 10-дм калибра длиной в 45 калибров, обладающие начальной скоростью в 2 200 футов[1133]. Для орудий этих систем были приняты железные лафеты ученика С. С. Семенова штабс-капитана Р. А. Дурляхера. Эти лафеты были более высокого качества. Они обеспечивали угол возвышения для 9-дм пушек на 40°, для 11-дм — на 30° и для 9-дм мортир — на 65°. Кроме того, Дурляхер применил гидравлический компрессор и изобрел прибор, обеспечивавший энергию отдачи орудия для автоматического заряжания. В разработку конструкции лафетов внесли свой вклад генерал-майор А. Кокорин и М. Энгельгардт. Но дальнейшее улучшение орудий зависело от качества порохов. Внедрение в производство новых взрывчатых веществ позволило сделать новый шаг и в конструировании новых артиллерийских систем, получивших название орудий образца 1895 г. Это было грозное оружие, обладавшее высокой разрушительной силой. Новые орудия значительно превосходили прежние системы.

Тактико-технические данные береговых орудий последней четверти XIX в. показаны в табл. 92.

Обладая этими данными, береговая артиллерия могла вести успешную защиту от корабельной артиллерии, сопротивляться десантированию войск, ограждать свой флот и участвовать в сухопутных операциях морских крепостей.

Данные о береговом вооружении см. в табл. 93.

Нужно отметить, что во второй половине XIX в. возникли проекты сделать береговую артиллерию подвижной, используя для этой цели железные дороги. Уже в 1855 г. Морское ведомство получило от полковника Н. Репина предложение об установке артиллерийских орудий на железнодорожных платформах с целью быстрой переброски вдоль береговой линии. Однако морской технический комитет отклонил предложенный проект «как не заключающий в себе ничего заслуживающего внимания»[1134]. Тем не менее идея эта носилась в воздухе. Спустя два года инженер-подполковник П. Лебедев выпустил труд, озаглавленный «Применение железных дорог к защите материка», в котором поднимались главные вопросы организации и использования железнодорожной артиллерии. По мнению автора, она «может считаться лучшим средством помогать приморским укреплениям, а за неимением таковых и заменять их»[1135]. Несмотря на очевидную целесообразность предложений Лебедева, они не получили в это время применения. Было отклонено также предложение поручика П. Фомина устанавливать на платформах четырехорудийные батареи крупного калибра. Для обеспечения балтийской береговой линии он считал достаточным сформировать 35 таких батарей[1136].

Таблица 92[1137]

Таблица 93[1138]

Эти идеи получили применение лишь с 1895 г., когда было принято решение сооружать крепостные железные дороги. Береговые железнодорожные батареи появились в Кронштадте и других приморских крепостях. Протяженность специальных линий с тяжелым балластом в 1899 г. была равна 30 км. Применение получили шестиорудийные батареи из 6-дм гаубиц, устанавливаемые на специальных платформах[1139].

Производство осадной, крепостной и береговой артиллерии с 50-х до конца 60-х годов было сосредоточено в арсеналах, на заводах Горного ведомства и Александровском заводе. На этих предприятиях отливались чугунные орудия крупных калибров. При этом в арсеналах изготовлялись мортиры и пушки, а на других предприятиях — только пушки.

Производство орудий в арсеналах с 1869 по 1880 г. показано в табл. 94.

Таблица 94[1140]

С начала 60-х годов Военное ведомство сделало попытку перенести производство береговых орудий на Князе-Михайловский завод (160 орудий 12-фн) и на Олонецкие (Александровские) заводы Горного ведомства (последним было заказано изготовить 200 орудий системы Маиевского, а также 600 орудий 12 и 24-фн калибров). Однако эти предприятия не были готовы к выполнению заказа. В связи с этим Военное министерство перенесло заказ на 300 медных и 200 стальных орудий в Швецию[1141]. После ликвидации Князе-Михайловского орудийного завода и перебазирования его оборудования на Пермский сталепушечный завод Военное ведомство стало размещать заказы на береговую артиллерию на этом и Обуховском заводах.

С 1868 г. производство стальной осадной, крепостной и береговой артиллерии было сосредоточено главным образом на этих двух предприятиях. Число орудий, выпущенных Обуховским и Пермским заводами, показано в табл. 95.

Таблица 95[1142]

Все орудия, изготовленные на данных заводах, поступили на вооружение.

Производство снарядов

На вооружении полевой артиллерии в середине XIX в. состояли снаряды, предназначенные для гладкостенных орудий образца 1838 г.: бомбы, гранаты и картечь. Опыт Крымской войны показал недостаточную эффективность круглых бомб и удлиненных гранат. С появлением бронзовых нарезных орудий встал вопрос о создании снарядов, имеющих цилиндрическую форму, обеспечивающих большую дальность стрельбы и точность попадания. Для новых орудий Н. В. Маиевский разработал в 1860 г. 4-фн гранату с цилиндро-стрельчатой формой корпуса и выступами, соответствовавшими нарезам в канале орудия. Это обеспечивало вращательное движение снаряда и стабильность его в полете. Кроме этой гранаты были разработаны картечная граната, обладающая такой же формой, но без кольцевой канавки, и картечь, состоящая из удлиненной цинковой оболочки, скрепленной медными скрепами и начиненная крупной картечью[1143].

Для бронзовых казнозарядных орудий применялись те же типы снарядов. Однако в их устройство были внесены некоторые изменения. Для улучшения стрельбы с 1869 г. стали изготовлять снаряды с тонкой и толстой свинцовой оболочкой и с ударной трубкой. Кроме того, в 1869 г. В. Н. Шкларевич разработал вместо картечной гранаты диафрагменную шрапнель[1144].

Основные характеристики снарядов к орудиям образца 1877 г. представлены в табл. 96.

Таблица 96[1145]

На каждое 9-фн орудие полагалось иметь боекомплект 125 снарядов, а на 4-фн — 137 (при четырехколесных зарядных ящиках соответственно 130 и 158), на каждое 4-фн конное орудие — 158 снарядов и на 3-фн горное — 98 снарядов. Из них полагалось иметь 50 % гранат с ударной трубкой и 50 % шрапнели и картечи[1146].

Для осадной и береговой артиллерии с 1863 г. стали применять бронебойные снаряды сначала из закаленного чугуна, а затем из стали. Задача состояла в том, чтобы разработать снаряд, способный разрушать цели (корабли, крепости). Сила взрыва определяла мощь артиллерии и служила ее мерилом. Она зависела от качества стали и силы взрывчатых веществ.

Снаряды изготовлялись в 60-70-е годы на казенных заводах Горного ведомства. Министерство заказало артиллерийским заводам в 1856–1861 гг. 714 502 снаряда для гладкостенной артиллерии, а заводам Огарева и Бенкендорфа — 276 230 снарядов для нарезной. Заказ этот был выполнен только для гладкостенных орудий.

В 1863 г. горные заводы получили заказ на 45521 снаряд. Одновременно были размещены заказы на изготовление 12 300 снарядов на заграничных заводах[1147].

В последующие годы горные заводы изготовляли в среднем около 80–90 тыс. снарядов разных калибров в год.

Впервые в России стальные снаряды освоил Путиловский завод («Аркадия») в 1864–1865 гг. Добиваясь привилегии на этот тип снарядов, Н. М. Путилов писал: «Я без субсидий правительства ввел впервые это производство». При этом русские снаряды отличались высоким качеством, что и отмечено было Главным артиллерийским управлением[1148].

Завод Путилова получил заказы на 8 тыс. снарядов к 8-фн орудиям и на 3 тыс. снарядов к 11-дм. Хотя этот завод имел возможность дать больше снарядов, тем не менее военное министерство разместило крупный заказ (на 20 тыс. снарядов) на заводах Грюзона и Круппа[1149].

В результате исполнения заказов перед войной 1877–1878 гг. русская действующая армия имела следующее число снарядов:

В полевой артиллерии

К 9-фн пушкам — 129 400

К 4-фн пешим и конным пушкам — 70 400

К 3-фн горным пушкам — 5 300

В осадной артиллерии

К 9-фн пушкам (гранат) — 14 100

К 24-фн пушкам (бомб) — 38 800

К 6-дм мортирам (бомб) — 24 300

Кроме того, на пополнение расхода боеприпасов в армии было направлено 29 парков на Дунайский театр войны и 8 парков — на Кавказский театр:

На Дунайском театре

К 9-фн пушкам — 192 тыс.

К 4-фн пушкам — 212 тыс.

На Кавказском театре

К 9-фн пушкам — 108 тыс.

К 4-фн пушкам — 144 тыс.

Во время русско-турецкой войны было израсходовано снарядов:

в полевой артиллерии — 247 760

в осадной артиллерии — 265 596

Всего 513 356[1150]

Столь большой расход боезапасов заставил министерство срочно сдать заказ на снаряды новых образцов, принятых в 1876–1877 гг. на вооружение (картечные гранаты и шрапнель).

Заводы получили в 1878 г. заказ на 791 тыс. гранат, 690 тыс. шрапнели, 54 150 картечи и 1 530 тыс. дистанционных трубок. Выполнен был этот заказ к началу 1879 г., т. е. уже в конце войны[1151].

По окончании войны 1877–1878 гг. в русской армии по-прежнему было 48 летучих парков для пехотных дивизий, 23 — для кавалерийских дивизий и 7 отдельных парков для стрелковых бригад. Кроме того, было 48 подвижных парков, 8 отдельных парков для резервных войск, 70 местных парков для содержания артиллерийских запасов. В этих парках состояло для стальных орудий 1 635 тыс. снарядов при штатном числе 1 436 тыс. и 2 219 тыс. снарядов для бронзовых орудий при штатной численности 481 тыс. Таким образом, превышение снарядов против штатов было довольно велико.

После войны усилия артиллеристов были направлены на усовершенствование существующих образцов снарядов.

В начале 1880 г. была принята на вооружение двустенная чугунная граната полковника Бабушкина. В следующем году такие же гранаты были приняты в горной артиллерии, а затем и для 42-лин. пушки[1152].

Новые гранаты имели теперь стандартный вес (табл. 97).

Таблица 97[1153]

В это же время были проведены опыты по упрощению конструкции снарядов. Вместо двух медных пояcков был введен один ведущий поясок с центрирующим утолщением[1154]. Для крепостной и осадной артиллерии вместо устаревших чугунных бомб были приняты стальные фугасные снаряды[1155]. Работа над их усовершенствованием продолжалась с 1885 по 1889 г. Опыты над фугасными снарядами затруднялись тем, что приходилось выписывать пироксилин и мелинит из-за границы. Лишь после того, как было налажено производство этих взрывчатых составов, удалось организовать производство снарядов для 8, 9 и 11-дм орудий[1156]. В конце 70-х годов была также принята на вооружение диафрагменная шрапнель (как один из видов дистанционных снарядов)[1157]. После проверки шрапнель была принята для осадной и крепостной артиллерии[1158].

В 1886 г. была введена новая организация парков. При каждой дивизии был образован летучий парк, способный в случае войны развертываться в парковую артиллерийскую бригаду из 3 или 4 парков.

В последние годы XIX в. производством снарядов занимались казенные горные заводы, почти все пушечные и ряд частных предприятий. Так, на уральских горных заводах (Златоустинском, Кусинском, Саткинском, Каменском, Баранчихинском, Верхнетуринском и Воткинском) с 1898 по 1901 г. было изготовлено 24 930 бомб и 336 991 шрапнель, на Олонецких заводах — 49 617 бомб и шрапнелей.

Снаряды крупных калибров изготовлялись на Путиловском, Обуховском и Пермском заводах. В 1874 г. было налажено сначала изготовление некованых бронебойных снарядов 9-дм калибра. После русско-турецкой войны приступили к выделке литых бронебойных снарядов 11-дм калибра. Но только в 1883 г. Обуховский завод и завод Износкова изготовили первую партию таких снарядов. На испытаниях более высокие качества показали снаряды заводов Круппа и Шомона. В связи с этим крупные заказы были размещены на этих заводах.

Главное артиллерийское управление обратилось в Военный совет с просьбой разрешить заказать Круппу 40 тыс. снарядов. Военный совет, учитывая возросшую германскую опасность, разрешил заказать только 1 тыс. снарядов и предложил обеспечить их производство на русских заводах, иначе «мы навсегда останемся в тяжелой, а может быть, и в гибельной зависимости от заводов иностранных»[1159].

С представителями Обуховского, Путиловского и других заводов были выработаны нормы и условия поставок этих снарядов. Трудности были преодолены лишь к концу 80-х годов. В 1886 г. Общество франко-русских заводов организовало производство снарядов по способу Сен-Шомона. К 1890 г. на этих заводах было полностью освоено изготовление высококачественных снарядов[1160].

К этому же времени добились положительных результатов на Пермском, Обуховском и Путиловском заводах[1161]. О размерах производства можно судить по данным Путиловского завода. С 1882 г. он изготовил для Военного ведомства 19 395 гранат, 125 029 шрапнелей, 45 873 фугасных стальных снаряда (пироксилиновых и мелинитовых), 305 сегментных, 35 437 бронебойных снарядов и 218 тыс. шрапнелей для 3-дм полевых орудий[1162].

Для орудий образца 1895 г. применялись снаряды более высокого качества. Теперь снаряды начинялись пироксилином, мелинитом или тротилом. Эти новые взрывчатые вещества повысили фугасное действие снарядов. Для действий же против цементной брони адмирал С. О. Макаров предложил применять баллистический и бронебойный наконечники с целью придания снаряду большей эффективности. «Макаровский наконечник», сделанный из закаленной стали, связывал снаряд с местом удара на броне. Он как бы «прилипал» к ней и разрушал. Как и прежде, снаряды окрашивались для обозначения материала и взрывчатого вещества.

Артиллерийское ведомство, назначая торги на поставку артиллерийских снарядов, имело целью максимально понизить цены. Однако в ответ предприниматели заключили между собой соглашения для повышения цен. Соглашения привели к образованию постоянного «Артиллерийского синдиката»[1163], который и держал цены на снаряды на высоком уровне. Казна была вынуждена переплачивать ежегодно от 2 млн. до 3 млн. руб.

Производство ракетной артиллерии

Во второй половине XIX в. на вооружении состояли 2, 2½ и 4-дм ракеты. Все эти типы ракет были сконструированы еще в первой половине века. Производство их было снова сосредоточено в петербургском «Ракетном заведении», рассчитанном на изготовление от 4 тыс. до 8 тыс. ракет в год. Хотя ракетная артиллерия и зарекомендовала себя с положительной стороны в полевых условиях, тем не менее в Артиллерийском ведомстве стали придавать ей меньше значения, чем прежде, в связи с переводом артиллерии на базу стальной техники, обладавшей подвижностью, дальнобойностью и скорострельностью. Ракетная артиллерия имела меньшую дальность и не обеспечивала столь же высокой точности попадания. Дальнейшее развитие этой артиллерии задерживалось отсутствием новых видов топлива, и хотя генерал К. И. Константинов справедливо указывал, что будущее принадлежит ракетам, ибо только «ракеты могут быть приспособлены к дальнему метанию, на расстояния, не досягаемые обыкновенной а артиллерией»[1164], однако к его голосу не прислушались. Указом 1856 г. ракетная батарея была расформирована, и только после настойчивых докладов Константинова в 1859 г. была вновь создана ракетная полубатарея.

Министерство решило перенести производство ракет в Николаев, чтобы готовить там главным образом осветительные и спасательные ракеты[1165].

Строительство нового завода продолжалось с 1861 по 1873 г. Завод и оборудование готовились по чертежам Константинова. Военное ведомство не отпускало средств на установку нового оборудования, и довольно долгое время ракеты готовили вручную. Тем не менее Константинов непрерывно трудился над усовершенствованием ракетных установок. В 1862 г. он разработал новую конструкцию ракет для полевой артиллерии с дальностью стрельбы 4,5 версты и для осадной артиллерии также с дальностью стрельбы 4,5 версты. В 1868 г. он создал станок, обеспечивающий скорострельность ракет до 6 выстрелов в минуту (в 1870 г. Артиллерийская академия присудила ему за это изобретение большую Михайловскую премию).

С 1871 по 1885 г. Николаевский завод поставлял все типы ракет, а с 1886 г. — только осветительные и спасательные 3-дм ракеты.

За эти годы завод изготовил 26 550 боевых, 1 450 зажигательных, 600 фугасных и 131 450 осветительных ракет[1166].

Военное министерство продолжало с недоверием относиться к ракетной артиллерии и не отпускало средств на ее усовершенствование. В середине 80-х годов Главное артиллерийское управление вообще решило ликвидировать боевую ракетную артиллерию.

В связи с этим Артиллерийский комитет запросил мнение военных округов о возможности применения ракет. От округов поступил ряд предложений о снятии с вооружения боевых ракет вследствие их недостаточной эффективности[1167].

После обсуждения этого вопроса в комитете в январе 1886 г. было решено снять ракетную артиллерию с вооружения и прекратить производство боевых ракет на Николаевском ракетном заводе и впредь производить лишь осветительные и спасательные ракеты для крепостей и флота.

Расходы на изготовление орудий и боеприпасов к ним составляли крупные суммы. Особенно велики они были во время принятия новых систем стальных орудий. В период с 1861 по 1870 г. было затрачено на перевооружение бронзовой артиллерии 7 722 тыс. руб., с 1871 по 1880 г. на изготовление бронзовой и стальной артиллерии — 98 025 тыс., с 1881 по 1890 г. — 58 144 тыс. руб., с 1891 по 1900 г. на изготовление стальной артиллерии — 87 237 тыс. руб.[1168]