Александр Дельфинов Шар Джармуша

 [Из затемнения]

 Однажды вечером стою, курю спокойно на углу,

 Ни трезв, ни пьян, а просто так, ничьим не занят делом,

 Стою, шатаюсь, в голове – «бу-бу» о том, кого люблю,

 А мир вокруг, нет, не померк – но стал вдруг черно-белым.

 А на углу открыта дверь, оттуда пахнет табаком,

 Оттуда тянет ветерком, жжет вывеска неоном,

 И собственный не чуя вес, я полетел туда, влеком

 Внезапной тайной, полусном, грудным томящим тоном.

 Там, в глубине, за стойкой – тьма, и профиль – молнией в дыму,

 И чьи-то гулкие слова: «Бу-бу!» – как пуля в сердце.

 Ни трезв, ни пьян, иду, плыву, ни звука в целом не пойму,

 В такое место угодил, я сам – лишь буква в тексте.

 Там барабан гремел в дыму, мужчина в шляпе пел в углу,

 За стойкой – тьма. «Бу-бу, бу-бу», – гудели люди в зале.

 В пространстве – сбой. Дуди в трубу, и ключ басовый гни в дугу.

 «А кофе?» – «Буду!» – «Сахар?» – «Тьфу!»

 – «Нас в список записали?»

 Окей, я был под кайфом, брат, но это точно был киоск,

 А тут, гляди, рок-клуб, джаз-клуб, седой певец носатый,

 В затылок, как струна, игла воткнулась и морозит мозг,

 Не разглядеть твое лицо, зачем закрыл глаза ты?

 В тумане – снег, высокий дом, а на углу – бу-бу, бу-бу,

 Перед киоском мужики гундят о чем-то вместе,

 Умчал автобус в пустоту. «Ушел последний на Москву?

 Застряну, значит, здесь!» – «Как все…» Мерцают буквы в тексте.

 В пространстве – сбой. Ни там, ни здесь, курю и кофе пью во тьме,

 И с кем-то говорю, пою – не попадаю в ноты.

 Я здесь случайно, как и все, но вроде бы живой вполне,

 Ведь если ты не на земле, уже не важно, кто ты,

 Ведь если ты – лишь чей-то сон, лишь странной песни хриплый тон,

 В тумане – снег, во мраке – свет, и проданы билеты,

 В Москве, в Нью-Йорке, за углом, открылась дверь, заходишь в дом,

 Там пахнет кофе, табаком, уже неважно, где ты,

 И полон клуб, и низкий бас уносит нас с Луны на Марс,

 Из глубины идет волна, но слов у этой песни

 Не разобрать. «Который час?» А впрочем, к черту. Свет погас,

 И в списке наши имена, но мы – лишь буквы в тексте.

 Открыта дверь, и я вхожу и вижу тех, кого не жду,

 И я дрожу в густом дыму и слышу – дышит шар наш.

 Ни жив, ни мертв, я узнаю за стойкой черную звезду.

 «Налейте крови старику!» – «Спасибо, мистер Джармуш!»

 На вкус и цвет – порядок лет, на каждый кадр – и тень, и свет,

 «Бу-бу» о тех, кого здесь нет, читай по буквам – Альфа,

 Омега, брат, ни трезв, ни пьян, я сам – танцующий скелет,

 Открыта дверь, и в глубине – ни боли нет, ни кайфа.

 В Москве, в Нью-Йорке, на Луне нет никого – и ты беги,

 Нет никого – и ты спеши, надев пальто из жести,

 Напялив шляпу из фольги да из березы – сапоги,

 И черно-белый фильм – как текст, но гаснут буквы в тексте.

 [Затемнение]