Пожирающий тело

Пожирающий тело

И увидел Аз Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, Змия древнего, который есмь диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет.

(Апокалипсис, 20)

Эта идея возникла почти сразу после аварии. Закрыть смердящее радиоактивными газами жерло, похоронив его под надежной защитой из металлических и бетонных конструкций. Еще в начале мая о саркофаге («пожирающий тело» — с греч.) заговорили академики Велихов и Легасов, а уже к концу месяца началась подготовка к строительству. Научное и проектное руководство взял на себя НИИ им. Курчатова — тот самый, что разработал взрывоопасный РБМК-1000. Из 18 вариантов выбрали проект ВНИИ комплексной энергетической технологии г. Ленинграда. Для непосредственного проведения работ Минсредмашем было сформировано Управление строительством (УС-605), имевшее 6 монтажных районов в ранге СМУ. Могущественное ведомство под руководством легендарного Ефима Славского не знало трудностей с обеспечением материалами, транспортом, питанием и людьми. Это было государство в государстве, со связями на самом высшем уровне, и немудрено, что именно такой боеспособной структуре доверили такую сложную задачу при неимоверно сжатых сроках. Маховик строительства завертелся.

Сначала вновь ювелирно поработали вертолетчики, опустив прямо в разрушенный блок длинный трос с датчиками температуры и газов. При малейшей оплошности они могли запросто упасть прямо в преисподнюю и заживо свариться. Летом в разрушенный центральный зал 4-го блока спустили и установили 15 специальных буев для контроля процессов, происходящих в реакторных недрах. Срочно откачали воду из барботера — помещения под активной зоной. В него могло проникнуть расплавленное топливо и вызвать новый мощнейший взрыв. Плита-теплообменник, залитая под основание в мае, стала частью фундамента саркофага, или «Объекта Укрытие», как его официально нарекли.

Проектирование закончилось лишь в июле, когда первые конструкции уже стояли и пошел бетон. Это было строительство, не имевшее аналогов в мире. Как всегда, лучшие свои творения наши специалисты выдают в дни суровых испытаний, и новый сверхважный объект не стал исключением. Со всей страны к Чернобылю потянулись составы с грузами. Для оперативной доставки их контролировал специальный диспетчер. В селе Лелев развернули бетонные заводы, откуда готовый продукт доставлялся в Копачи на спецузел и перегружался из самосвалов в миксеры. Те в свою очередь непрерывно подавали его к месту бетонирования. Для снижения радиационного фона площадку вокруг засыпали толстым слоем щебня, накидали плит и также залили бетоном. К тому времени уже стало ясным, что наибольшую опасность для людей представляют не обломки топлива, неподвижно лежащие на земле, а радиоактивная пыль и аэрозоли, что нельзя обойти, укрыть или обозначить табличками. С вертолетов над станцией разбрызгали быстросохнущий полимерный состав. Это было блестящее и недорогое инженерное решение, «пробитое» Юрием Самойленко, заместителем главного инженера станции по ликвидации аварии. Радиационная обстановка резко улучшилась, и строители смогли приблизиться к объекту. Металлический каркас монтировали с высотных кранов «Демаг», а бетонирование начали снизу, пользуясь готовыми стенками как противорадиационной защитой, постепенно надвигаясь на реактор. Щебенка сплавлялась по Днепру на баржах, для чего экстренно соорудили новый причал. От поселка Зеленый Мыс до ЧАЭС пролегла новая асфальтовая дорога, по которой доставляли людей. Параллельно шла полная дезактивация станции, выполняемая инженерными войсками и «партизанами».

Первыми в самое «пекло» шли дозиметристы, настоящие сталкеры, составляя карты местности. Радиационный фон не был однородным — при общей картине от 200 миллирентген попадались точки, где приборы показывали жесточайшие 400 Рентген в час. Причиной тому служили куски топлива, замаскированные грязью или битумом. Наступи на такой «подарок» — и можно остаться без ноги. Грязи перед площадкой строительства было по колено даже в самые жаркие дни — с целью пылеподавления постоянно лили воду, а канализация уже давно забилась горами мусора.

Заливка бетона тоже таила немало сюрпризов. Ее проводили дистанционно бетононасосами «Путцмайстер». В каналах имелось множество дыр, куда уходили десятки кубометров. Материал не жалели — в самый разгар в конструкции саркофага закладывалось до 5000 «кубиков», растекавшихся по всему блоку. Стены росли быстро, за ними шли люди. Сначала возвели перегородку в северной части между 3-м и 4-м реакторами. Она изолировала излучение от обломков взрыва. Западную стену собрали из 1000 тонн металлоконструкций большой толщины. Когда высота достигла запланированных 60 метров, сверху установили массивную металлическую раму массой 147 тонн, нареченную «Мамонтом», а на нее уложили трубы большого диаметра. Сверху саркофаг закрыли металлической кровлей, ограничив доступ в реактор кислорода и дождевой воды. Всего для возведения этого чуда инженерной мысли потребовалось 300 000 кубометров бетона и 7000 тонн металлоконструкций.

Но закрыть непогасший реактор внешней оболочкой — еще полдела. Не менее важным было понять суть процессов, происходящих внутри. Эти работы должна выполнять служба радиационной разведки. Различные роботы зарубежного производства показали полную профнепригодность в условиях отечественного хаоса. Они постоянно за что-то зацеплялись, куда-то проваливались и отказывались работать из-за мощного рентгеновского излучения. Доставлять контрольную аппаратуру в помещения 4-го блока пришлось людям. Языки залитого бетона затруднили доступ во многие помещения, зато снизили радиационный фон. Однако вблизи застывшей топливной лавы, затекшей в нижние помещения, фон легко доходил до запредельных 1000-10000 рентген в час! Работу приходилось делать на бегу детально разрабатывая маршруты и максимально ограничивая время пребывания. Помимо разведки велась фото- и видеосъемка разрушенных помещений блока, сильно затрудненная отказами техники. Существовала опасность «китайского синдрома», когда раскаленное топливо попросту прожигает перекрытия помещений и просачивается в землю (по названию американского фильма 1984 года об аварии АЭС в Тримайл Айленде). Последствия этого могли быть непредсказуемыми — от встречи с водой и последующего взрыва до заражения грунтовых вод на огромной территории. Разведчики выяснили главное: опасные процессы в активной зоне пошли на убыль, цепная реакция угасла сама собой, температура снизилась, и топливо превратилось в неподвижную лавообразную массу. Ликвидаторы вздохнули с облегчением и захлопнули крышку гроба. Последние перекрытия смонтировали уже в ноябре 1986 года. Отныне картина развороченного 4-го блока навсегда осталась лишь на фотографиях и в кадрах кинохроники. По этому поводу в поселке Зеленый Мыс прошли торжества с концертом звезд эстрады и «раздачей слонов» в виде почетных грамот и памятных значков.

Разумеется, саркофаг не стал обыкновенной консервной банкой. Это обслуживаемое помещение с целой системой входов и выходов. Из-за большой спешки и невозможности сварки и подгонки на монтаже (он в основном собирался дистанционно) в стенах и кровле остались большие отверстия, куда проникает воздух, свет и дождевая вода. Как только фон под укрытием упал до приемлемых значений, туда устремились первые исследователи. Выяснилось, что лишь малая часть рассыпанных над блоком материалов попала в активную зону. В основном они оседали в помещениях центрального зала, образовав целые холмы высотой в несколько метров. Уже в следующем году через стену саркофага и бака водяной защиты, сквозь толщу обломков пробурили скважины для введения в помещение активной зоны специальных перископов для получения картинки. Что же скрывали бетонные стены?

Результаты поразили: ни топлива, ни графита внутри почти не осталось. Сорванная крышка реактора наклонилась, как на кастрюле с убежавшим молоком, из нее торчат обломки труб. Оттуда на пол протекли и застыли сталактитами наплывы из оксида урана и расплавленного графита (часть из них назвали «слоновьими ногами» из-за характерного вида). Состав некоторых из них в природе не встречается, и поэтому новый минерал получил название «чернобылит». Если в 1987 году для взятия проб «ноги» приходилось расстреливать из автоматов и снайперских винтовок, то с течением времени они размягчились и превращаются в радиоактивную пыль — самую опасную для человека субстанцию, так называемые «горячие частицы». Самый неумолимый разрушитель — время — постепенно подрывает перекрытия реактора и перемещает по нему разбросанное топливо. Но возможность возникновения ядерной реакции очень низка, что не может не радовать. Впрочем, когда-то ученые так же говорили и о возможности аварии на советских атомных электростанциях…