Кто виноват?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Кто виноват?

В суете послеаварийной лихорадки громко прошел суд над виновниками аварии. Ими назначили тогдашнее руководство ЧАЭС — всего пять человек. Бывший генеральный директор станции Владимир Брюханов и главный инженер Николай Фомин были арестованы 19 августа 1986 года. Анатолий Дятлов выписался из больницы 4 ноября, но ровно через месяц сменил квартиру на казенные нары. Начальника смены Акимова и оператора Топтунова от заключения спасла смерть.

Суду предшествовали заседания комиссии под руководством академика Александрова, однозначно свалившей всю вину на персонал. Признать вину проектантов — государственного института — означало признать вину самого государства, что ни в Советском Союзе, да и в сегодняшней России представить невозможно. Политбюро ЦК КПСС утвердило эти выводы. Исход будущего суда стал совершенно ясен. Следствие, проведенное Прокуратурой СССР, и Верховный Суд вынесли свой вердикт: виновны по статье 220 УК УССР (неправильная эксплуатация взрывоопасных предприятий). Интересно, что атомные станции не относились к такой категории. Их записали задним числом, специально под этот процесс. Обвиняемым крупно повезло — подрасстрельную статью гособвинение так и не нашло, и все остались в живых. Брюханов получил 10 лет и отправился в колонию под Луганском. Там он работал почти «по специальности» — слесарем в котельной. Анатолий Дятлов получил такой же срок и отбывал его в Крюковской колонии. Николай Фомин не выдержал тотального прессинга, сошел с ума и был отправлен в психиатрическую больницу на лечение.

После оглашения приговора в защиту осужденных выступили некоторые ученые-ядерщики, известные журналисты, народные депутаты, общественные деятели. В стране объявили гласность, и об альтернативных (модное тогда слово) причинах взрыва заговорили в печати. Под давлением общественности 1 октября 1990 г. Верховный Совет СССР создал специальную экспертную комиссию для установки истинных причин аварии и анализа действий руководящих работников. Почти год потребовался ученым, конструкторам и спецам-ядерщикам, чтобы вынести свой вердикт: взрыв на ЧАЭС стал следствием конструктивных недоработок реактора и был неизбежным. Возникла дилемма — люди уже 3 года как сидят, но получается, что понапрасну. Генпрокуратуре СССР поручили возбудить новое уголовное дело. Оно так и не было доведено до конца. Распалось само государство, а вместе с ним и его следственные органы. Часть томов осталась пылиться в московских архивах, часть — в теперь уже независимых минских и киевских. В 1990 году после опубликования открытого обращения академика Андрея Сахарова был выпущен на свободу Анатолий Дятлов. Эта история обошлась ему в 3 года и 10 месяцев лагерной жизни. Через 5 лет он скончался от острой лучевой болезни. Все эти годы инженер настойчиво писал во все инстанции об «истинных причинах аварии». Он даже выпустил свою книгу «Чернобыль. Как это было», в которой аргументированно, хоть и несколько эмоционально, обвинил руководство Института атомной энергии в плохом проектировании и пренебрежении к ядерной безопасности, приведшей к трагедии.

Владимир Брюханов освободился досрочно при содействии администрации колонии в 1991 году. Получил должность начальника техотдела на ЧАЭС, а затем ушел на хорошую должность в Минэнерго Украины. Сейчас бывший директор живет на пенсии и своей вины за сокрытие масштабов аварии и непринятие мер не признает.

Академик Валерий Легасов, руководивший ходом восстановительных работ, был вынужден успокаивать весь мир на конференции МАГАТЭ в августе 1986 года и говорить о безопасности ЧАЭС для Европы. Это была явная ложь. К тому же в следующем году заговорили об ошибочности бомбардировки реактора песком и ответственности за судьбы погибших вертолетчиков. Легасов, пробывший на станции к тому времени несколько месяцев и получивший смертельную дозу радиации, не выдержал груза обвинений и покончил жизнь самоубийством в день второй годовщины аварии.

Для «отца» реактора РБМК-1000 академика Александрова все произошедшее стало личной катастрофой. Он писал: «С этого времени и моя жизнь кончилась — и творческая тоже». Очевидцы помнят, как он приезжал в Киев после аварии — сразу как-то постаревший и осунувшийся. Однако никакого наказания прославленный ученый не понес, если не считать освобождения в 1986 году от должности Президента Академии наук. Дело, возбужденное в отношении конструкторов сразу после аварии, было закрыто и более никогда не поднималось. За год до своей смерти в 1994 году он даже получил Почетную грамоту Президиума Верховного Совета РФ «за заслуги в…». Как эти заслуги соотносятся с трагедией целого региона, так и осталось невыясненным.