Информация польского посольства в Берлине в МИД о внутреннем положении Германии

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Информация польского посольства в Берлине в МИД о внутреннем положении Германии

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ПОСЛАНО т.т.

СТАЛИНУ,

МОЛОТОВУ

«29» X 1937 г.

7 отделом ГУГБ НКВД получен из Варшавы следующий документальный материал:

Документально

Перевод с польского

Польское посольство

в Берлине

6. VII.1937

О внутреннем положении Германии.

Секретно

Г-ну министру иностранных дел

в Варшаве.

За последние месяцы все яснее выявляется в германской общественности нарастание критических настроений по отношению к существующему режиму. Этот процесс является результатом различных, часто действующих одновременно и взаимно усиливающих друг друга, моментов.

Первое место по своим размерам занимает среди них перемена, которая произошла в позиции масс по отношению к лозунгам и начинаниям национал-социалистской партии. Эта перемена проявляется в значительном равнодушии. Обилие лозунгов и начинаний, слетов и торжеств вызвало упадок настроений. Режим стал чем-то повседневным, потерял значительную часть своей прежней привлекательности. Даже связанные с режимом массы начинают смотреть на него более объективными глазами. Начинают наряду с хорошими его сторонами замечать и плохие, сопоставлять на отдельных участках действительность с теорией.

Моментом, который действует особенно раздражающим образом на среднего человека и чаще всего дает ему повод к критике и недовольству, является расточительность средних и маленьких партийных вождей, их несоответствующий общему положению высокий жизненный уровень. В особенности в провинции, в небольших городах, где материальное положение каждого общеизвестно и изменение жизненного уровня бросается немедленно в глаза, замечается довольно сильная реакция против слишком быстрого роста благосостояния местных партийных вождей. Она находит отражение в передаваемых от одного к другому рассказах о разложении и злоупотреблениях.

Это теперь в Германии обычная тема частных разговоров. В этом отношении можно прямо говорить об истинном психозе, который господствует здесь. Факты смешиваются со сплетней и клеветой, забота о чистоте общественной жизни — с завистью. Как бы то ни было, правильная или неправильная критика и обвинения такого рода являются доказательством того, что в широких кругах германской общественности господствует недовольство, а их всеобщее распространение указывает на довольно значительную степень этого недовольства.

Жалобы на взяточничество часто являются только симптомом, только отражением, а не истинной причиной брожения. Она обычно имеют более глубокое обоснование: недовольство является результатом материальных и моральных условий, в которых живут отдельные слои населения. Рабочие массы в целом, наряду с интеллигенцией, сильнее всего ощущают недостаток политических свобод и прав. Германский рабочий, воспитанный преимущественно в социалистическом мировоззрении, втянутый в массовое движение, привык рассматривать себя как элемент, принимающий участие в формировании политического лица Германии, он представлял себе, что принимает активное участие в событиях. Поэтому его удручает сознание того, что он является теперь только зрителем, только послушным орудием, массой, которую ведет независимая от нее политическая воля.

Его удручают также чрезмерная дисциплина и муштровка на предприятии и внутри профессиональной организации. Постоянные усилия, прилагаемые к тому, чтобы привлечь его на сторону национал-социализма, усиливают его недоверие к режиму. Однако германский рабочий прежде всего недоволен условиями зарплаты. Хотя безработица доведена до минимальных размеров и общая сумма зарплаты рабочих значительно увеличилась, индивидуальные заработки не намного превысили уровень 1932 года, т. е. периода наибольшей хозяйственной депрессии. За это время цены поднялись на 30–40 %, и прежде всего значительно повысились взносы на партию и ее организации.

Эта диспропорция тем более ощутима, что германский рабочий полностью отдает себе отчет в том, что за это время произошло всеобщее улучшение конъюнктуры. Он знает, что рабочие массы за границей пользуются этим улучшением, добиваясь повышения заработной платы; в Германии же правительство не допускает повышения заработной платы, желая этим путем ограничить рост потребления, который мог бы стать опасным ввиду увеличения спроса на сырье. Факт то, что несмотря на благожелательные жесты по отношению к пролетариату, несмотря на восхваление мира труда, несмотря на разные вспомоществования, носящие скорее дополнительный или моральный характер (акция «Сила через радость»), гитлеризм в конце концов снижает жизненный уровень рабочих масс и вносит недовольство в их отношение к режиму.

В еще большей степени, чем позиция рабочих, в отрицательном смысле заменилось отношение к национал-социализму крестьянских масс. Первоначально новый режим, несомненно, дал крестьянам как классу наибольшие выгоды в форме уменьшения задолженности, установления твердых, более высоких цен на продукты и предоставления разных привилегий. Кроме того, он ставил их в пример всему народу. Однако со временем положение подверглось существенному изменению. Привыкнув думать старыми хозяйственными категориями, крестьянин считает, что твердые цены наносят ему ущерб, что они слишком низки, так как в порядке свободной торговли при нынешней хорошей конъюнктуре он получил бы больше. Однако самым серьезным источником недовольства являются многочисленные постановления, издаваемые в связи с акцией, имеющей целью осуществление автаркии в области продуктов питания, а также в связи с реализацией четырехлетнего плана. Эти мероприятия нормируют процесс производства и отчасти сбыта и налагают на крестьян ряд весьма обременительных обязательств. Привыкший к системе индивидуального ведения хозяйства крестьянин рассматривает все эти мероприятия как в высшей степени неприятное ограничение его прав, неоднократно действующее во вред его интересам. Он относится в общем отрицательно к таким мероприятиям, как «Ландяр», «Эрнтехильфе» (помощь сбору урожая), рассматривая импровизированных сельскохозяйственных рабочих не как помощь, а как еще одну форму обременения, как дополнительный налог.

Еще более критически, чем мелкое крестьянство, к аграрной политике правительства относятся крупные землевладельцы, которые сильнее страдают от нового курса хотя бы потому, что контроль над ними является более легким и потому более строгим. В кругах крупных землевладельцев часто слышатся жалобы на дилетантизм и неделовой характер ряда распоряжений, а кроме того, постоянные нарекания на радикализм общественной системы. Это звучит довольно странно в сопоставлении с тем фактом, что при национал-социалистском правительстве значительно улучшилось финансовое положение крупных землевладельцев, которое до этого было безнадежно.

Наиболее благоприятным из всех общественных слоев является отношение к режиму мелкой буржуазии. Атмосфера и идеология национал-социализма в общем удовлетворяет этот общественный слой, а его лозунги встречают в нем наиболее глубокий отклик. Но и здесь, в особенности за последние месяцы, было много проявлений недовольства. Нарекания на чрезмерный налоговый пресс и дополнительные сборы в пользу партии носят слишком всеобщий характер, чтобы их можно было рассматривать как свойственные только этому классу. Однако и от этого класса исходит очень много жалоб. Ремесленник жалуется, кроме того, на ограничения в области снабжения и переработки сырья и материалов и на их недостаток, мелкий торговец — на отсутствие или недостаточный приток некоторых сортов товаров, на ухудшение их качества, чрезмерное количество твердых цен, слишком низкие прибыли. Оба они — ремесленник и мелкий торговец — считают, что они слишком стеснены в своей инициативе и свободе действий, слишком обременены бюрократическими обязанностями, каковыми являются получение на все специальных разрешений, заполнение сотен формуляров, составление отчетов и статистики.

Значительно сильнее ощущают все это крупная торговля и промышленность. Во-первых, потому, что эти круги были гораздо сильнее связаны с либеральным хозяйственным мировоззрением, чем мелкие торговцы и ремесленники, которые имели за собой старинные традиции цехов и сословий. Во-вторых, потому, что структура крупных предприятий более сложна и поэтому более чувствительна к вмешательству извне. В-третьих, потому, что они подверглись гораздо большему количеству регламентирующих ограничений и предписаний, чем мелкие предприятия, а кроме того, над ними установлено гораздо более строгое наблюдение в отношении выполнения ими распоряжений. Контроль над мелким предприятием или ремесленником значительно труднее, менее эффективен и поэтому обычно менее строг. Крупному предприятию приходится преодолевать массу распоряжений, указаний, запрещений и ограничений, издаваемых различными государственными и партийными инстанциями, — часто отменяемых и изменяемых. Оно вынуждено, что еще труднее, проводить их в жизнь под угрозой строгих взысканий и наказаний. Однако по организационным соображениям это не всегда возможно как из-за техники производства, так и из-за покупателя. Крупные концерны легче могут приспособиться к возрастающим требованиям. Они увеличивают штат административного персонала, специалистов, консультантов по валютным и юридическим вопросам. Мелкий и средний промышленник, который лично руководит организационными делами своего предприятия, касающимися производства и сбыта, не может точно придерживаться всех запрещений и указаний. Нарушая их, он совершает проступки, за которые может быть в любой момент привлечен к финансовой и даже уголовной ответственности. Возникает порочный круг. Яркой иллюстрацией к нынешней ситуации может служить официальный опрос, произведенный в текстильной промышленности (средней) и Рейнской области. Оказалось, что большинство предприятий, — в общем, без злого умысла — не выполняет комплекса распоряжений, изданных в связи с выполнением четырехлетнего плана. Чрезвычайно много энергии тратится на постоянные сложные ходатайства или о предоставлении соответствующего количества сырья, или о возврате сумм по экспорту, или о предоставлении валюты, необходимой для закупок за границей. Очень часты факты, когда предприятие, несмотря на недостаток или даже временную приостановку поставки сырья, под нажимом правительственных органов не может сократить числа рабочих, что значительно увеличивает себестоимость продукции. Все это приводит к тому, что, несмотря на хорошую конъюнктуру и большие прибыли, которые получает прежде всего металлургическая промышленность, несмотря на выгодную для предпринимателей политику зарплаты, проводимую правительством, настроения промышленных кругов по отношению к режиму проникнуты критицизмом и недовольством.

Общественной группой, в которой оба эти момента находят самое сильное отражение, является интеллигенция. Даже многие из тех, которые не только принадлежат к национал-социалистической партии, но и занимают высокие посты в артистических или культурно-просветительных организациях, жалуются на ограничение свободы мышления, на навязывание сверху готовых схем, в рамках которых только и разрешается действовать. Гораздо более суровые суждения о национал-социалистических начинаниях высказывают интеллигенты, которые не нашли духовного контакта с режимом и остались в стороне. Те говорят о выхолащивании и упадке германской культуры как о свершившемся факте. Они указывают на отрицательные последствия этого, выражающиеся в форме резкого падения влияния германской науки и культуры во всем мире. Этот процесс, по их мнению, усиливает политическую изоляцию Германии.

Серьезным, постоянно усиливающимся источником недовольства, распространяющим притом свое действие на все общественные слои, является конфликт государства с католической и евангелической церковью. Однако степень интереса к нему различных общественных слоев неодинакова, и неодинакова также их позиция по отношению к этому конфликту. Только сравнительно небольшая частъ общественности безоговорочно одобряет акцию правительства, направленную к тому, чтобы всецело подчинить церковь государству. К этой группе принадлежат прежде всего «Дейче Христен» (германские христиане), сторонники языческого мировоззрения и антиклерикалы разных оттенков. Многие члены партии и сочувствующие, признавая необходимость ограничения роли церкви, считают все-таки неудачными применяемые правительством методы. Даже в этих кругах они часто вызывают отвращение. Не всегда так же сильна реакция масс, стоящих вне политической жизни. Большая часть евангеликов и довольно небольшая — католиков, преимущественно не выполняющих религиозных обрядов и индифферентно относящихся к религии, равнодушно относится к конфликту.

Для значительной части евангеликов и большинства католиков этот конфликт является, однако, чем-то существенным и близким, вносящим разлад в их совесть. Действия правительства, направленные к ограничению прав церкви или лишению ее таковых, распространение порочащих слухов о духовенстве и даже о религиозных учреждениях эта часть общественности рассматривает как обиду или даже насилие. Такая политика вызывает критику, недовольство и чувство обиды, а в более активных или теснее связанных с церковью кругах — даже озлобление. Этим кругам все сильнее приходится ощущать ограничение свободы церкви, и в них все более укрепляется желание предпринять борьбу, подвергнуться страданиям, принести себя в жертву.

Эта атмосфера, исходящая от групп неуступчивых людей и фанатиков, считающих себя жертвами преследования, распространяется на более широкие круги верующих и постепенно охватывает их целиком. Антагонизм между государством и церковью углубляется. Знаменательно то, что значительное большинство молодежи относится к нему или пассивно, или же становится на сторону правительства. Только незначительный ее процент усматривает правоту на стороне церкви. Это, несомненно, результат идеологической и воспитательной работы, проводившейся в отношении молодежи национал-социалистской партией в течение многих лет с большой затратой энергии и средств. В результате этой работы германская молодежь школьного возраста в крупных городах и промышленных центрах, за немногими исключениями, слепо предана национал-социализму и его вождю. Только ее не затронул упадок настроения по отношению к режиму. Менее однородна университетская молодежь. Ее в первую очередь характеризует чрезвычайно сильный жизненный оппортунизм. Он является гарантией того, что эта молодежь останется послушной тому, у кого в руках будет власть.

Для нынешнего состояния умов германских масс и происшедшей перемены характерна та форма, в которой внешне проявляются господствующие среди них настроения. Такая суровая критика и резкие суждения в отношении сушествующего положения и выступающих на политической арене лиц, как теперь, еще не слышались в разговорах со времени прихода к власти национал-социалистов или по крайней мере со времени брожения, предшествовавшего ликвидации Рема. Поражает то, что значительно ослабла осторожность и сдержанность, которой раньше отличались все высказывания. В то время как раньше высказывать искренние мнения на политические темы люди разрешали себе только в тесном кругу доверенных лиц, теперь бросаются в глаза смелые и критические суждения в присутствии лиц малознакомых и случайно встретившихся и даже в присутствии очень многих. Это касается в первую очередь крупных городов. Ввиду того, что это стало всеобщим явлением, это придает критикующим лицам субъективное чувство безопасности и самоуверенности. Часто случается, что присутствующие члены партии или молчаливо прислушиваются к такого рода критическим рассуждениям, или же с некоторым смущением выступают в защиту режима, делая это в весьма примирительной форме. Правительство и партия не предпринимают пока никакой серьезной акции против все более сильной и обширной волны критических настроений. Причины этого могут быть двоякого рода. Или правительство, считая, что эти настроения не представляют опасности для прочности режима, хочет им дать выход в течение некоторого времени и таким образом разрядить внутреннюю атмосферу. Или же, — что кажется более правдоподобным, — оно хочет выявить это недовольство, выяснить причины брожения, создавая условия некоторой безнаказанности, чтобы затем путем решительных мер разгромить на продолжительное время всякое сопротивление. Возможно, что съезд в Нюрнберге явится исходной точкой для такой акции.

Желая ответить на вопрос, какой удельный вес имеют в политическом отношении охарактеризованные выше настроения, надо прежде всего принять во внимание то обстоятельство, что в них много непостоянных, преходящих моментов. Значительное напряжение и распространение критики является лишь естественной реакцией на слишком продолжительный и слишком строгий зажим свободы высказываться и жаловаться — даже в кругу знакомых. Таким образом, они лишены в значительной степени более глубокой политической базы. Совершенно ясно, что такие настроения имеют и некоторые политические последствия. Они выражаются в двух формах. В значительном, хотя, несомненно, только временном, равнодушии общественности к начинаниям национал-социалистской партии. Чаще, чем с энтузиазмом, нынешнему режиму приходится сталкиваться со скептицизмом; в настоящее время он не может в такой степени, как раньше, рассчитывать на жертвенность и помощь масс.

Вторым последствием теперешних настроений масс является гораздо более обширный и более полный отклик, который находит коммунистическая акция. Проводимая по-прежнему конспиративно, она в довольно значительной степени изменила свои методы. Она меньше внимания уделяет распространению коммунистического мировоззрения, снисканию новых сторонников, а всю энергию направляет на то, чтобы дискредитировать национал-социалистский режим на каждом шагу во всех его проявлениях и начинаниях. Акция, проводимая в этом направлении, прежде всего путем живого слова (листовки играют меньшую роль на промышленных предприятиях), трудно поддается выявлению. Сарказм и высмеивание являются излюбленным орудием. Эта акция дает серьезные результаты, в особенности в Берлине, Гамбурге, Лейпциге, Рурском бассейне и саксонском промышленном районе.

Кроме коммунизма в Германии по-прежнему нет никакой организованной оппозиции. «Дейче Фрейхетспартей» (Германская партия свободы), о которой часто упоминает иностранная пресса, является, насколько удалось установить, обычной мистификацией. За ней стоят только небольшие эмигрантские группы в Чехословакии, Швейцарии и Эльзасе, деятельность которых на территории Германии ограничивается контрабандой и разбрасыванием, даже не распространением, листовок с нереально звучащими декларациями. Они попадают в руки небольшого числа лиц и находят лишь очень слабый отклик.

В результате всего вышеизложенного, хотя агитационная сила национал-социалистской идеологии (но не партии, в которую вступить стараются многие, желая обеспечить себе лучшие условия жизни) за последние месяцы пошла на убыль и хотя настроения по отношению к режиму подверглись серьезному ослаблению, это не подрывает его прочности и силы. Нет не только политических элементов, которые с известными шансами на успех могли бы ему противопоставиться, но — наряду с коммунизмом нельзя выявить даже зачатков какой-нибудь политической концепции, способной хотя бы в идеологической плоскости померяться силами с национал-социализмом. Из разговоров с противниками режима нельзя извлечь никаких конкретных идей. Их рассуждения идут исключительно по линии критики того, что существует. Они не отдают себе отчета в том, чем они хотели бы заменить нынешнюю политическую действительность. Более того, они просто не представляют себе без катастрофы извне возможности перемен в течение ближайших лет. Уверенность в прочности режима остается неизменной даже среди его врагов. Среди германской общественности, несомненно, существуют различные стремления, однако нет никакой возможности выявить в них хотя бы зародыш определенных политических концепций, не говоря уже об их кристаллизации.

Основной осью и движущей силой по-прежнему остается канцлер Гитлер. Даже по мнению противников режима, он становится все более незаменимым человеком, без которого трудно себе представить политическую действительность. Несмотря на ослабление агитационной силы национал-социалистских лозунгов и идеологии, несмотря на критическое брожение во всех общественных слоях, авторитет Гитлера не только как вождя, но и как человека продолжает в Германии расти и укрепляться.

Так представляется в общих чертах внутреннее положение Германии накануне ежегодного смотра сил партии и режима в Нюрнберге.

Препровождая г-ну министру данный доклад о внутреннем положении Германии, честь имею сообщить, что после съезда в Нюрнберге, на котором я, как и в прошлые годы, буду присутствовать, я позволю себе осветить директивы, которые будут даны для дальнейшей работы партии и правительства в области внутренней политики.

Польский посол

Иосиф Липский.

Посылается: в МИД, II-й.,

польское посольство в Париже,

' ' в Лондоне,

' ' в Риме,

польскому делегату в Лиге Наций в Женеве.

Верно: НАЧ. IV СЕКТОРА 7 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД

КАПИТАН ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ (Фурман)