Сталин наносит ответный удар

Сталин наносит ответный удар

День 25 сентября 1936 года был для наркома Ягоды роковым. Сталин и Жданов, бывшие на «отдыхе» в Сочи, прислали оттуда телеграмму, в которой предлагалось снять «железного Генриха» с его чекистского пьедестала. Почти все исследователи «Большого террора» считают нужным цитировать содержание этой судьбоносной телеграммы. Не изменю данной традиции и я. «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом, — уведомляли Политбюро Сталин и Жданов, — назначение тов. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на четыре года».

Историки заворожены мнимым всемогуществом Сталина и поэтому не обращают внимания на то, что свои предложения вождь присылает именно из Сочи. По их мнению, Сталин был всевластен, а следовательно, какая ему разница — откуда приказывать. Но, согласитесь, кажется очень странным, что вождь проводил столь важное кадровое решение откуда-то издалека. К тому же непонятно, почему он вновь оказался в Сочи. Ведь Иосиф Виссарионович уже отдыхал там в августе, причем задержался у теплой водички гораздо дольше всех других высших руководителей. И вот снова — у моря. Может быть, у него были какие-то серьезные проблемы со здоровьем? Да нет, вроде не было. Решил отвертеться от работы? Ну, уж простите, в этом «трудоголика» Сталина еще никто никогда не упрекал.

И время, прямо скажем, было очень жаркое и сложное. Складывается впечатление, что вождя просто сослали в Сочи, до выяснения его дальнейшей судьбы. Полностью ему связь с внешним миром не отрубили, но возможности присутствовать на заседаниях Политбюро лишили. Дескать, отдохни, Иосиф Виссарионович, подумай о своем дальнейшем поведении. А в компанию ему определили стойкого сталинца Жданова.

Но оппозиционеры не учли того, что в Москве у Сталина осталось мощное «сверхоружие» — Н.И. Ежов, возглавляющий партийную охранку. По своей партийно-контрольной линии он много чего уже нарыл, в частности и по наркому Ягоде. Заметим, что в телеграмме об опоздании последнего в деле борьбы с «левыми» говорится, как о каком-то общеизвестном (на тот момент) факте. Сталин не приводит никаких доказательств, он обращает внимание на нечто очевидное.

Что-то во второй половине сентября было объявлено членам Политбюро. Может быть, им стали известны данные, которые Ежов сообщил Сталину в телефонном разговоре? В том самом, где Иосифа Виссарионовича информировали о предсмертном письме Томского, содержащем обвинения в адрес Ягоды. Если так, то Ягода сразу оказался заляпан в двух неприглядных делах: 1) связях с троцкистами и в потворстве им; 2) в попытке привести к власти группу Бухарина.

Далее Сталин сделал красивый жест, разыграв из себя невинную жертву, которой он, по большому счету, на тот момент и являлся. Его послание говорило — вот вы как со мной, а ведь Ягода-то каков? Он явно обращал внимание на события 1932 года, когда И.Н. Смирнов создал единый лево-правый оппозиционный блок. Точнее — на то, что Ягода этот самый блок прозевал. Раньше ему это простили. Не простили бы именно этого зевка, так сняли бы уже гораздо раньше, во время разбирательства дел участников единого блока. Но теперь «зевок» Ягоды красиво наложился на данные Ежова. И прощения «железному Генриху» уже не было.

Ежову регионалы, которые тогда и составляли организационный костяк оппозиции, поверили. Он был тихим и скромным партийным аппаратчиком, вполне исполнительным бюрократом. Таким, каким бюрократы считали Сталина. И то, что Ежов сообщил в отсутствие потерявшего доверие Сталина, их напугало. Органы были все-таки органами, а уж если они контактируют с Троцким… Нет, тут было от чего прийти в панику. Уж лучше Сталин.

Теперь в руководстве оформляется новый, вернее, очень старый блок — Сталина с регионалами. На пост наркома НКВД назначают тихоню и очаровашку Николая Ивановича Ежова. От него ожидали многого. И он эти ожидания оправдал. Причем с лихвой.