Удар

Удар

Война началась 22 июня 1941 года в 3.15 — ровно через год после подписания французами капитуляции в Компьене. Немцы добились почти абсолютной тактической внезапности, хотя любой человек по обе стороны границы легко мог увидеть подготовку немцами нападения. Однако Сталин запретил переброску подкреплений или любые другие действия, которые могли быть истолкованы, как агрессивные Он не хотел провоцировать Гитлера. Гудериан следил за начавшейся артиллерийской подготовкой со своего командного пункта своей танковой группы в 9 милях северо-западнее Брест-Литовска. Он вспоминает: «В 3.15 наша артиллерия открыла огонь. В 3.40 нанесли удар первые пикировщики. В 4.15 передовые части 17 и 18 танковых дивизий начали форсировать Буг. В 4.45 первые танки 18 дивизии вышли на другой берег».

Гудериан упоминает, что танки были герметизированы в ходе подготовки к операции «Морской лев». Это позволяло им двигаться со шноркелем на глубине до 50 футов и оставаться под водой до 20 минут.

Сам Гудериан переправился в 6.50 на десантном катере, но ему пришлось ждать до 8.30, прежде чем прибыла его командная машина и штаб. Только после этого он смог двигаться дальше, следом за головными танками. Он вспоминает, что вскоре они прибыли к мосту над Лесной, который был очень важен для наступления левофлангового XLVII танкового корпуса. Они не нашли никого, кроме пары русских часовых, которые, увидев немцев, тут же удрали. Первые танки прибыли в 10.25 и пересекли реку. Их вел командир дивизии генерал Вальтер Неринг (позднее командир Африканского Корпуса). Гудериану везло на талантливых людей, почти все командиры его танковой групп были отличными офицерами, начиная с 4 командиров корпусов, фон Гейр (XXIV), Шрот (XII), Лемельсен (XLII), фон Фитингоф (XLVI), и кончая экипажами отдельных танков и панцергренадеров. Лучшей характеристикой их действий будет упоминание, что весь путь до Днепра они проделали за 7 дней.

Как всегда, Гудериан находился на переднем крае, увертывался от русских танков и постоянно находился под огнем. Однажды он отправился в головной взвод 18 танковой дивизии (к счастью, на Pz.IV) и совершенно неожиданно обнаружил, что его окружает толпа русских пехотинцев, которые выгружались из машин. Гудериан приказал водителю дать полный ход и идти напролом сквозь удивленных русских, которые даже не пытались стрелять. Гудериан потом писал в мемуарах, что русские узнали его, так как советская пресса объявила о его смерти. Он счел себя обязанным сообщить русским об их ошибке через германское радио!

К началу осени Гитлеру казалось, что его победоносные силы завершили войну в России. Когда фюрер произносил речь в Берлине 2 октября 1914, он сообщил германскому народу, что противник «уже разбит и никогда больше не оправится!» Прошло всего 3 недели после начала кампании, а группа армий «Север» фон Лееба уже стремительно двигалась через Прибалтику на Ленинград. Группа армий «Юг» наступала на Днепр и Киев. Группа армий «Центр» добилась еще более крупных успехов. Она захватила Смоленск и находилась всего в 200 милях от Москвы. Была захвачена огромная территория. Вдобавок русские потеряли огромное количество солдат, танков, орудий, самолетов и прочей техники. Тем не менее, большое количество русских солдат сумело ускользнуть от наступающих немцев, так как между танковыми колоннами имелись большие разрывы. В первую неделю войны немцы взяли 300000 пленных и уничтожили 3000 танков. Новые танковые дивизии еще не были сформированы, вместо этого машины были разделены между отдельными батальонами и бригадами. Новая доктрина требовала массированного использования танков, а не дробления их на мелкие группы. Маршал Павлов заплатил за свою некомпетентность, когда в конце 1941 был расстрелян. Его место занял Ротмистров. Тактическая доктрина Павлова привела к хаосу. Генерал фон Меллентин в своей книге «Танковые битвы» отмечает: «Сначала русским танковым армиям пришлось дорого платить за недостаток опыта, особенно в среднем и низшем офицерском звене, которое почти не понимало особенностей современной войны. Им не хватало смелости, тактического чутья, способности принимать быстрые решения. Первые операции танковых армий закончились форменным провалом. Собранные в плотные массы, танки нерешительно и бесцельно двигались в районе боя».

Немцы также захватили много промышленных районов, где строились танки и производились детали для них. Заводы пришлось эвакуировать на Урал и в Сибирь, чтобы укрыть от бомбардировок. Это означало растянутые коммуникации, по которым танки приходилось доставлять на фронт. Тем не менее, несмотря на все сложности, новые средние танки Т-34 и тяжелые КВ-1 и КВ-2 начали выигрывать бои. Т-34 намного превосходил любой немецкий танк того времени, КВ-1 был еще более эффективен, хотя пока этих танков было маловато. Зато остальные русские танки уничтожались в огромных количествах. Иногда единственная немецкая противотанковая пушка за час уничтожала до 30 русских танков.

Самый знаменитый русский солдат

Человек, который сумел наладить оборону Ленинграда, потом стал самым знаменитым русским воином Великой Отечественной войны. Это был маршал Георгий Константинович Жуков. Он родился в 1896 в деревне недалеко от Москвы в семье сельского сапожника. В 1915 он был призван в царскую армию и служил в 10 новгородском драгунском полку. Смелый и энергичный унтер-офицер быстро продвигался, и в годы Первой Мировой войны был награжден 2 Георгиевскими Крестами. В октябре 1918 он начал службу в Красной Армии, а в следующем году вступил в Коммунистическую Партию. Он стал твердым сторонником танков. К счастью, он избежал ужасов великой чистки и возглавил успешное наступление советских войск против японцев в Манчжурии в июле — августе 1939. Во время советско-финской войны Жуков был начальником штаба Красной Армии, и снова он избежал меча, обрушившегося на полевых командиров, которые так плохо проявили себя в боях против крошечной финской армии. Жукову предстояло стать живой легендой, «Спасителем Москвы». Грубый, жестокий, бескомпромиссный, он имел в своем подчинении двух лучших русских генералов — Ивана Конева и Василия Еременко, плюс блестящего начальника штаба Василия Соколовского. Все трое в годы войны заслужили большую славу. Например, Конев показал, что русская армия может применять тактику блицкрига даже в ужасных зимних условиях, когда в начале 1944 провел крупное наступление на Украине. Блицкриг Конева стал возможным только потому, что Т-34 мог двигаться по раскисшим дорогам, на которых останавливался любой другой транспорт. Конев был исключительно популярен в войсках, отчасти завоевав известность еще в Гражданскую войну, когда он командовал бронепоездом.

Москва: течение поворачивает

Киев был взят 26 сентября. В плен попало более полумиллиона русских солдат, много было убито, в том числе командующий Юго-Западным фронтом со своим штабом. Он получил приказ Сталина оборонять город до конца. Гудериан отметил, что и германская армия позднее тоже страдала от ужасного бедствия, именуемого «вмешательство верхов». Главной задачей группы армий «Центр» становился захват Москвы до наступления зимы. 3 и 4 Танковые Группы должны были участвовать в операции «Тайфун» вместе со 2 Танковой Армией, как сейчас называлось соединение Гудериана. В своей автобиографии «Воспоминания и размышления» Жуков объясняет, что, проведя перегруппировку сил, немцы собрали для участия в операции «Тайфун» превосходящие силы. «Они имели на 40 % больше солдат, на 70 % больше танков, на 80 % больше орудий и минометов и в 2 раза больше самолетов». Начало битвы складывалось удачно для немцев. Но к началу октября они выдохлись и понесли тяжелые потери. Жуков цитирует Гудериана, когда говорит, что бои возе Орла и Мценска завершились неудачей. «В бою участвовало большое количество русских танков Т-34. Они нанесли тяжелые потери нашим танкам. Превосходство наших танков, существовавшее до сих пор, было утеряно, его захватил противник. Это уничтожило наши шансы на быструю победу».

Несмотря на все усилия, попытки немцев захватить русскую столицу провалились, хотя они подошли на 29 миль к центру города. Жуков сумел организовать жесткую оборону. Несомненно, ему помогла ухудшающаяся погода и трудности, которые испытывали немцы при обслуживании танков. Например, к середине ноября у Гудериана осталось всего 50 исправных танков из 600, с которым он начал операцию «Барбаросса». Численность его пехотных рот упала до 50 человек. Войска испытывали острую нехватку зимней одежды и запасных частей к автомобилям. И эти трудности испытывал не только Гудериан. В подобном состоянии находились все танковые соединения. Поэтому Брайан Перретт в книге «История блицкрига» написал: «Приказ фюрера захватывать важные объекты «быстро двигающимися» частями был встречен насмешливыми ухмылками, так как он не имел никакой связи с реальной ситуацией». Жуков имел веские личные причины не пускать немцев в Москву. Несмотря на все трудности, он забрал мать, сестру и ее детей из деревни Стрелковка и перевез их в столицу. «Я спросил себя, что с ними может случиться, если фашисты придут в деревню? Что они сделают с родными генерала Красной Армии? Наверняка расстреляют. Я подумал: «При первом же случае я должен вывезти их в Москву». События доказали его правоту. Дом его матери был сожжен до тла вместе со всей деревней. Многие их друзья были повешены.

Самым важным для обеих армий теперь стало получить убежище на ночь. Поэтому бои за обладание уцелевшими зданиями продолжались до самой темноты. Целые германские подразделения предпочитали дать русским отрезать себя от главных сил, но не покидали убежища, которое давала деревня или городок. В ходе боев обе стороны проявляли массовый героизм. Расскажем о двух русских танкистах, ставших Героями Советского Союза. Командир танковой роты 28 танковой бригады 16 Армии младший политрук Илья Бармин личным примером воодушевлял солдат, и его рота уничтожила 10 немецких танков. Старший сержант Любушкин в деревне Воиновка столкнулся с немецкими танками. Его машина была подбита, а сам он ранен. Однако он продолжал сражаться и уничтожил 4 немецких танка. Любушкин погиб в бою 30 июня 1942. Таких примеров было множество. Маршал Жуков пишет: «Невозможно перечислить всех героев, отличившихся во время героической обороны Москвы в октябре 1941. Целые подразделения проявляли массовый героизм — не только отдельные солдаты — и заслужили славу в боях за Родину. Такие геройские подразделения имелись на каждом участке фронта».

Жуков рассматривает различные причины, которыми историки объясняют провал попыток немцев захватить Москву. Погода или климат, грязь, отсутствие дорог… Относительно первой он пишет: «Теплая одежда и снаряжение также являются оружием. Наша страна накормила и одела солдат. Но фашистская армия оказалась не готова к зиме». Он рассказывает, как многие тысячи московских женщин, несмотря на ужасную погоду, рыли противотанковые рвы, окопы, строили баррикады, таскали мешки с песком. «Грязь липла им на ноги и на колеса тачек, делая их слишком тяжелыми для женских рук… Нет! Не дождь и не снег остановили фашистские войска под Москвой. Мощная группировка вражеских войск численностью более миллиона человек была остановлена мужеством, железным упорством и доблестью советских солдат, за которыми стояли народ, Москва, вся страна».

Не лучше шли у немцев дела и на юге. Фон Рунштедт, который был вынужден оставить намерение обойти Ростов, в середине ноября взял город лобовым штурмом. Затем он подвергся контратаке и решил отойти, что вызвало неудовольствие Гитлера. Когда Гитлер попытался отменить его приказ, Рунштедт подал в отставку. Его сменил командующий 6 Армией фон Рейхенау. Таким образом, Рунштедт стал первой жертвой Гитлера среди немецкого генералитета. В середине января за ним последовал фон Лееб, его пост командующего группой армий «Север» занял Кюхлер. На более низких ступенях был смещен Гёппнер вместе с множеством корпусных и дивизионных командиров. Но, несомненно, самой тяжелой потерей стал Гудериан.

Грязь, мороз, потери в людях и танках, все это настолько осложнило действия танковой группы, что Гудериан был вынужден признать — его люди сделали все возможное. «Я часто не мог заснуть ночью, мои мысли вертелись вокруг одного. Я пытался придумать, чем я могу помочь моим бедным солдатам, которые остались без укрытия на этом ужасном холоде». Он объяснил ситуацию адъютанту Гитлера Шмундту и попросил передать все это фюреру. Однако на следующий день Гитлер позвонил Гудериану по телефону и приказал держаться, запретив даже думать об отступлении. Впрочем, он обещал прислать подкрепления. Ничего не произошло, и потому Гудериан решил взять инициативу в свои руки. Он написал своей жене, что больше не может выдерживать груз растущей ответственности, который «никто не может снять с моих плеч». Поняв, что требуется брать быка за рога, Гудериан потребовал встречи с Гитлером. 20 декабря он прилетел в Восточную Пруссию. Гудериан вспоминает, что в первый раз он увидел «мрачное, недружелюбное выражение» глаз Гитлера. Это сразу заставило генерала заподозрить, что враги настроили Гитлера против него. Они спорили несколько минут. Гудериан описал все свои проблемы, но Гитлер отмел все возражения в сторону. Он заявил, что не существует нехватки зимней одежды. Но вызванный генерал-квартирмейстер подтвердил, что прав Гудериан. Этот тяжелый спор не ничего не дал, однако было совершенно ясно, что Гудериан вышел из фавора. Поэтому, когда Клюге, не терпевший Гудериана, заменил Бока на посту командующего группой армий «Центр», он сразу обвинил Гудериана в отступлении без приказа и сообщил об этом Гитлеру. Фюрер быстро освободил его от командования. В действительности Гудериан пришел в бешенство от угрозы Клюге сообщить Гитлеру и сам потребовал отставки. Гудериан был переведен в резерв ОКН, где он проторчал целых 12 месяцев.