ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ МИФА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ МИФА

Одним из немногих суждений, которые с уверенностью можно вынести в отношении абсолютизма, является то, что в Англии его никогда не было. Многие определения отталкивались от того, чем «абсолютизм» не был. Но чем бы он ни был, он никогда не существовал по ту строну Ла–Манша. Нет нужды пересматривать традиционный вердикт: никто не утверждает, что Англия была «абсолютистской». Остается уместным вопрос, был ли таковым континент.

Миф об английской ограниченной монархии и континентальном «абсолютизме» укоренился столь прочно, что некоторые преувеличения существенно помогут его корректировке. Описать оба эти явления как статичные по своей сути значит присоединиться к убеждению некоторых историков в том, что в раннее Новое время континуитет восторжествовал над переменами, а в XVIII веке повторились конфликты, характерные для XVI и XVII столетий или даже для Средних веков. Даже если не подчеркивать разницу между Англией и континентом, едва ли о ней можно забыть. Мы не хотим сказать, что в Англии и во Франции системы управления были одинаковыми: вопрос в том, превалировало ли сходство над различиями. Безусловно, тот парламент, с которым приходилось иметь дело английским монархам, был более влиятельным и могущественным, чем любой аналогичный орган во Франции. Он собирался ежегодно, представлял всю страну и железной рукой контролировал королевские финансы. Французские консультативные органы были более аморфными и неорганизованными, чем английские, и поэтому, как правило, обращались с ними менее терпеливо. Но они были не менее реальны. Разница была количественной, а не качественной: несомненно, эти сословные представительства принадлежали к одному виду. Чи–хуахуа — очень маленькая собачка, но относить ее к грызунам неверно.

Кроме того, величие английской парламентарной традиции не умаляет сходства, наблюдавшегося в полномочиях двух монархов и в функциях их

дворов. И хотя понятие «абсолютизм» не может быть применено к Англии, в некотором роде многие его черты характерны именно для этой страны, а не для Франции. Монарх монополизировал стандартные королевские прерогативы в более ранний период, а в XVI столетии добавил к ним и абсолютный контроль за церковью. Как до, так и после Славной революции 1688 года он поощрял развитие обширной фискальной бюрократии, которая могла использовать набор квазизаконодательных мер, не зависевших от парламента, и была свободна от элемента частного предпринимательства, доминировавшего во Франции. Примечательно, что в английской конституционной традиции не было понятия «государство», только термин «корона».1

Более слабая парламентская система Франции также не является доказательством существования французского «абсолютизма», поскольку национальный парламент сделал Генриха VIII и Георга II монархами более могущественными, чем их континентальные соперники. Пока репрезентативные органы подчинялись короне, а не избирателям, они оставались инструментом королевской политики, а английский парламент был в этом отношении особенно показательным. Власть вождей шотландских кланов после 1745 года хладнокровно уничтожали такими способами, которые были немыслимы во Франции. В перспективе противоречий не учитывается смысл взаимоотношения между ассамблеями, воплощавшими права, и монархами, как правило, неохотно их нарушавшими.

Практические ограничения, с которыми сталкивался «абсолютизм», хорошо известны. Финансовые нужды подталкивали режим идти на компромисс с частными лицами и правительственными чиновниками, купившими свои посты; использование механизмов патроната вынуждало потакать корыстным интересам властных группировок; географическая удаленность и разнородность территорий мешала управлять государством как единым целым. Теоретические ограничения менее известны, однако более значимы. Ни один монарх к западу от границ России теоретически не был настолько абсолютным, чтобы нарушать права подданных или вводить налоги без их согласия. Кроме того, уже было показано, насколько поверхностно называть некоторые режимы «абсолютистскими». Во–первых, любое полномочие монарха действовало не единообразно на всех подчиненных ему территориях, а варьировалось согласно местным законам и обычаям. Во–вторых, правление осуществлялось министрами, не обязательно имевшими одинаковые взгляды на конституцию. Как после этого французскую — да и другие европейские монархии — можно считать «абсолютными»?

1 Turpin С. 1985. British Government and the Constitution. Weidenfeld and Nicol?son. P. 107.