Глава 17 Домой, к тревогам

Глава 17

Домой, к тревогам

После неудачной попытки захватить в декабре порт Тунис сила нашего первоначального удара в Северо-Западной Африке была израсходована, и германское верховное командование смогло временно восстановить положение в Тунисе. Отказываясь признать, что он не может защитить с моря или с воздуха даже короткий путь между Сицилией и портом Тунис, Гитлер приказал создать новую армию в Тунисе, для того чтобы отразить предстоящее наступление союзников как с востока, так и с запада. Потрепанному африканскому корпусу Роммеля было предоставлено продолжать отступление под сильным нажимом 8-й армии.

На Мальту было вновь завезено продовольствие и вооружение, и там снова началась активная деятельность. С наших новых баз в Алжире и Киренаике наши военно-морские и военно-воздушные силы действовали в широком радиусе, охраняя суда союзников и уничтожая много материалов и подкреплений, направляемых противнику. Помимо блокады порта Тунис, где все еще имелись сильные немецкие военно-воздушные силы, мы добрались до портов в континентальной Италии. Палермо, Неаполь и Специя ощущали на себе наши удары по мере того, как усиливалась наша мощь, и бомбардировщики английских военно-воздушных сил, действовавшие с баз в Англии, взяли на себя бомбардировку Северной Италии. Итальянский флот не предпринимал попыток вмешаться. Помимо присутствия английского флота ощущалась сильная нехватка в нефти. Были дни, когда во всей Сицилии не было ни одной тонны топлива для кораблей, эскортирующих суда со снабжением для Туниса.

На суше генерал Эйзенхауэр проследил за тем, чтобы его войска в Северо-Западной Африке получили передышку, которую можно было использовать для перегруппировки сил. На севере необходимо было укрепить позиции, захваченные английскими 78-й и 6-й бронетанковыми дивизиями. Южнее растянутый фронт, с трудом удерживаемый французским 19-м корпусом в центре и частью американского 2-го корпуса на правом фланге, представлял для противника соблазнительную возможность сделать прорыв и обойти всю линию фронта союзников. Части союзников были сильно перемешаны, и проблема осложнялась отказом генерала Жиро разрешить передачу французских войск под английское командование. Сильная атака против французского 19-го корпуса в середине января заставила перебросить на помощь ему новые английские и американские части, и Эйзенхауэру пришлось издать приказ – принятый Жиро – о подчинении всего фронта приказам командующего английской 1-й армией генерала Андерсона.

* * *

В течение января 8-я армия значительно продвинулась. В начале месяца она была остановлена перед вражескими позициями у Буэрат-эль-Хсуна. Генерал Монтгомери счел нужным задержать свое наступление до тех пор, пока он не будет уверен в том, что сможет быстро развить его. Армия снабжалась из Бенгази, Тобрука и, как только стало возможно, – из Триполи. 15 января Монтгомери начал атаку по прибрежной дороге силами 51-й дивизии, имея 22-ю бронетанковую бригаду в центре, в то время как 7-я бронетанковая и новозеландская 2-я дивизии обошли фланг со стороны Пустыни. Триполи был взят точно 23 января. Оказалось, что порт сильно разрушен. Вход в порт был полностью забит потопленными судами, а подходы сильно минированы. Мы это предвидели, и первое судно с материалами вошло в гавань 2 февраля. Неделю спустя доставлялось уже по две тысячи тонн в день. Хотя 8-й армии все еще предстояло пройти большое расстояние, ее снабжение во время 1500-мильного наступления от Эль-Аламейна, увенчавшегося быстрым восстановлением порта Триполи, было выдающимся организационным достижением, честь которого принадлежит генералу Линдселлу, находившемуся в Каире, и генералу Робертсону из 8-й армии.

В конце месяца к 8-й армии присоединился генерал Леклерк, который возглавлял смешанный контингент свободных французов численностью примерно 2500 человек, прошедший 1500 миль по Пустыне из Французской Экваториальной Африки. Леклерк безоговорочно подчинился командованию Монтгомери. Ему и его солдатам предстояло сыграть важную роль во время остальной части Тунисской кампании. 8-я армия пересекла границу Туниса 4 февраля, таким образом завершив завоевание Великобританией Итальянской империи. В соответствии с решениями, принятыми на конференции в Касабланке, эта армия теперь перешла под командование генерала Эйзенхауэра, а генерал Александер стал его заместителем, ответственным за сухопутные операции.

* * *

Положение в Алжире было чрезвычайно напряженным. После убийства Дарлана все еще приходилось принимать меры предосторожности в отношении всех видных лиц. Кабинет продолжал беспокоиться по поводу моей безопасности и, очевидно, хотел, чтобы я возможно скорее вернулся в Англию. Это, во всяком случае, было лестно. С другой стороны, я вскоре понял, что мне придется задержаться в Алжире.

Я имел длительную беседу с Эйзенхауэром и узнал от него многое, о чем нельзя было сообщить в телеграммах. На завтраке присутствовали как де Голль, так и Жиро. Нужно было урегулировать так много вопросов, что я не мог уехать до вечера субботы. 6 февраля я встретился с Ногесом и Пейрутоном. Оба эти француза занимали влиятельное положение и испытывали чрезвычайные затруднения. Несмотря на действия Ногеса во время высадки американских войск, он все еще занимал пост генерал-губернатора Марокко. Пейрутон только что прибыл по приглашению американцев из Аргентины, где был вишистским послом, чтобы занять пост генерал-губернатора Алжира. Я заявил им, что если они пойдут вместе с нами, то мы не будем вспоминать о прежних разногласиях. Они держали себя с достоинством, но были взволнованы.

* * *

Первой моей задачей по возвращении в Англию было выступить в палате общин с подробным заявлением о конференции в Касабланке, о моей поездке по району Средиземного моря и об общем положении.

* * *

Моя речь 11 февраля продолжалась более двух часов. Я считал, что могу сообщить хорошие вести. Я обрисовал общее положение во Французской Северо-Западной Африке и сообщил, как я об этом условился с президентом Рузвельтом, о новых назначениях, в том числе о назначении генерала Эйзенхауэра главнокомандующим.

* * *

Хотя темпы наступления с Востока превзошли ожидания, положение союзников в середине февраля было тревожным. Жестокие потери, нанесенные флотом и авиацией, не помешали противнику сосредоточить четырнадцать дивизий, в том числе дивизии из армии Роммеля. Большинство немцев было доставлено воздушным путем. Четыре дивизии – три немецкие и одна итальянская – были танковыми. Союзники же имели для операции всего девять дивизий, из которых две дивизии из французского 19-го корпуса были плохо оснащены. Американский 2-й корпус был все еще недоукомплектован; из его четырех дивизий только 1-я пехотная и 1-я бронетанковая находились на фронте.

Северный участок от моря до Бу-Арады удерживался английским 5-м корпусом, состоящим из трех дивизий. На его правом фланге находился французский 19-й корпус, состоявший из одной французской дивизии, американской 1-й пехотной дивизии и двух английских бригад. Этот корпус удерживал горные перевалы, которые вели к прибрежной равнине. Дальше на юг линию фронта продолжал удерживать американский 2-й корпус, состоявший из американской 1-й бронетанковой дивизии и одной французской дивизии, причем еще одна американская пехотная дивизия находилась в стадии формирования. Эти части, кроме того, были растянуты, чтобы удерживать перевалы на своем фронте, за исключением важного перевала Фаид, который немцы захватили 30 января.

Роммель, который получил повышение и командовал всеми войсками держав Оси в Тунисе, сосредоточил ударный кулак из двух немецких танковых дивизий к востоку от Фаида, для того чтобы отбросить назад американский 2-й корпус и помешать ему подойти к его флангу и тылу в то время, как он вел бои с 8-й армией. Атака началась 14 февраля. Ошибочно ожидали, что главный удар будет нанесен через Фондук, а не Фаид. В результате этого американская 1-я бронетанковая дивизия по приказу генерала Андерсона была сильно рассредоточена; только половина ее находилась к востоку от Сбейтлы и могла принять на себя удар. Она была смята и пришла в замешательство. Сбейтла была захвачена 16-го, а на следующий день Кассерин и Фериана находились в руках немцев.

Теперь Роммель стоял перед выбором: он мог продвигаться через перевал Кассерин на Тебессу – главный центр коммуникаций, за которым находился важный аэродром Юк-ле-Бэн, или же нанести удар на север. Он ударил на север и натолкнулся на сопротивление 1-й гвардейской бригады и подразделения американской 9-й дивизии, которые Андерсон поспешил бросить на этот участок: наступление было остановлено. На дороге в Талу немецкая 21-я танковая дивизия, которая была в головной колонне, встретилась с нашей 26-й бронетанковой бригадой и двумя английскими батальонами, а также с американской пехотой и артиллерией. Последовал ожесточенный бой, но в полдень 22-го Роммель начал общее отступление. Оно было проведено в полном порядке. 28 февраля наши войска вновь заняли Кассерин, Сбейтлу и Фериану, а позднее была восстановлена наша первоначальная линия фронта. Но Роммель еще не отказался от своих попыток отвоевать по меньшей мере плацдарм в Тунисе. 26 февраля он начал ряд энергичных атак на участке английского 5-го корпуса.

* * *

Сталин в это время прислал мне фильм о победе под Сталинградом, в котором поразительно показаны все отчаянные сражения и окончательная капитуляция фельдмаршала Паулюса, а также появление его перед советским военным трибуналом. Русское правительство отнеслось к этому видному немецкому военному начальнику с величайшим уважением, и он с тех пор находится на его службе. Менее приятная судьба ожидала бесчисленные вереницы немецких военнопленных, которые на кадрах фильма устало бредут по безбрежным снежным просторам.

Фильм был замечательно снят и служит превосходным памятником этому славному эпизоду в борьбе на восточном фронте. Я в свою очередь смог послать Сталину, президенту и правительствам доминионов наш собственный фильм о битве у Эль-Аламейна – «Победа в Пустыне», который только что был закончен. Этот фильм, подобно русскому, был заснят кинооператорами под ожесточенным огнем и кое-кому стоил жизни. Жертва была принесена не напрасно, ибо плоды труда этих людей вызывали величайшее восхищение и энтузиазм во всем союзническом мире и еще больше сплотили нас на осуществление общей задачи.