Степан ЕРЕМЕНКО. Войсковой певческий хор
Степан ЕРЕМЕНКО.
Войсковой певческий хор
В<…>тот период, о котором идет речь, хором руководил священник И. Эрастов, уделявший значительное внимание освоению так называемого «Обихода» — годового цикла духовного песнопения, знакомство с которым было обязательным для церковных хоров России. Следует напомнить также, что при Эрастове войсковое начальство стало направлять наиболее способных певцов в Петербург на регентские курсы Придворной певческой капеллы. Первыми счастливцами оказались Моисей Терпилец и Митрофан Бибик, поступившие на курсы в 1857 году.
В период обучения посланцев далекой Кубани на регентских курсах управляющим и руководителем Придворной капеллы был известный скрипач и композитор А. Ф. Львов. По его инициативе мальчиков капеллы стали обучать игре на оркестровых музыкальных инструментах. Наряду с теоретическими знаниями и практическими навыками учащиеся имели возможность знакомиться с произведениями крупной формы в исполнении капеллы и других хоровых коллективов столицы.
Известно, что Придворная капелла давала ежегодно два — три открытых концерта хоровой музыки. Терпилец и Бибик впервые услышали в ее исполнении оратории «Времена года», «Сотворение мира» Гайдна, «Реквием» Моцарта, «Оду к радости» из 9–й симфонии Бетховена, ряд месс Керубини, хоровые концерты Бортнянского и Березовского. Памятным для них событием было открытие в 1858 году Исаакиевского собора, на котором под управлением А. Львова выступил тысячный хор во главе с Придворной капеллой и хором регентских курсов. В этом грандиозном богослужении — молебне интонационно чисто и стройно были исполнены сложные восьмиголосные композиции с соблюдением ярких динамических оттенков и темповых отклонений.
Тесным и плодотворным для молодых кубанцев было общение с замечательными хоровыми дирижерами и педагогами капеллы Г. Ломакиным и П. Воротниковым. Вполне вероятно также, что наши земляки неоднократно слышали превосходное пение знаменитой капеллы графа Д. Шереметева, дирижером которой был их любимый учитель и друг молодежи Гавриил Якимович Ломакин.
Во всяком случае, вернулись они в Екатеринодар наполненными яркими впечатлениями столичной музыкальной жизни и с аттестатами регентов второго разряда. Встреча была радостной, волнующей. Расспросам и рассказам не было конца. А потом началась нелегкая хормейстерская работа М. Терпильца в качестве руководителя войскового хора и М. Бибика — как его помощника. За сравнительно короткий срок молодым регентам удалось улучшить общую дисциплину в хоре и качество звучания. В письме к директору Придворной капеллы от 28 июня 1860 года генерал Кусаков отмечал, что певческий хор «значительно улучшился в отношении метода пения», но для дальнейшего совершенствования его мастерства желательно расширить репертуарные возможности коллектива. И в конце сентября этого же года руководство капеллы переслало войсковому хору целый ряд хоровых партитур как светского, так и духовного содержания.
В сентябре 1861 года войсковой хор слышал император Александр II, останавливавшийся на некоторое время в Екатеринодаре. Исполнялись в основном малороссийские (украинские) песни. Ему понравилось звучание хора, и наказный атаман Кубанского войска генерал Иванов, используя положительный отзыв царя, ходатайствует перед вышестоящими органами о направлении на регентские курсы в капеллу еще двух певчих. При проверке музыкально — вокальных данных на курсах был оставлен казак Трофим Бондаревский, а урядник К. Белинский вернулся в войско. В отличие от М. Терпильца и М. Бибика, Т. Бондаревский окончил трехлетний курс обучения и 9 августа 1867 года вернулся в Екатеринодар.
Пока Т. Бондаревский учился, наказный атаман Ф. Н. Сумароков — Эльстон вел переписку с директором Придворной капеллы Н. И. Бахметевым и просил его рекомендовать регента для войскового певческого хора. И Бахметев прислал учителя пения Московского Синодального хора М. Лебедева, окончившего регентские курсы. За два года работы в хоре М. Лебедев добился значительных успехов, за кропотливую и добросовестную работу он был награжден орденом Станислава третьей степени, а его помощнику М. Бибику была вручена денежная премия.<…>
В воспоминаниях одного из бывших воспитанников хора К. Живило с большой теплотой говорится о регенте М. Лебедеве, который в первую очередь добился размещения приезжих мальчиков в помещении — интернате, при нем их начали обучать русской грамматике и музыкальной грамоте. Хористы любили М. Лебедева за его внимание, доброту и требовательность. В период его работы в репертуаре хора появились довольно сложные светские и духовные сочинения и даже двуххорные духовные концерты. Большую помощь ему оказывал М. Н. Бибик, обучая хоровому пению мальчиков и неграмотных взрослых певчих.
Непосильная работа подорвала здоровье М. Лебедева, и в 1870 году он умирает, оставив несколько рукописных светских и духовных сочинений.
В том же году на должность регента хора был приглашен казак войска Донского Ф. М. Дунин, окончивший Петербургскую консерваторию. Будучи очень требовательным к себе и своей работе, он и в хоре установил строгую дисциплину. Под его руководством хор пел стройно, мощно, торжественно, с некоторой крикливостью, так как тихое пение в то время не всегда имело успех и слушать его не умели. Среди любителей пения хор пользовался широкой популярностью. Особенно хорошо исполнялись произведения Д. С. Бортнянского и М. С. Березовского, а также народные песни.
Запомнился екатеринодарцам блестящий концерт хора, состоявшийся 30 марта 1880 года в актовом зале гимназии. Программу его первого отделения составили пятиголосный концерт Львова «Преклони, Господи», херувимские песни Чайковского, Бахметева и два номера («День предстанет», «Лакримоза») из «Реквиема» Моцарта. Восхищаясь достоинствами моцартовской музыки, местная газета писала, что «…все мельчайшие оттенки этих пьес, представляющих много неуловимых для обыкновенных слушателей вокальных трудностей, переданы были с таким уменьем, оценить которое могут только знатоки классической музыки»[5]. Успех второго отделения, в котором прозвучали светские произведения Д. Славянского, П. Воротникова и других авторов, разделил женский хор гимназии, исполнивший романс Рубинштейна «Пела, пела пташечка» и хор из оперы Даргомыжского «Рогдана».
Постепенно круг концертной деятельности певческого хора расширялся как в самом Екатеринодаре, так и на гастролях в курортной зоне Минеральных вод. Его репертуар пополнился сочинениями Глинки, Бетховена, Мендельсона, Шумана, русскими и украинскими народными песнями в обработках М. Бибика, А. Бигдая, Г. Концевича, Н. Лысенко. Концерты хора, как правило, были платными. Кубанскому войсковому правлению становится выгодно улучшать состав хора и повышать его исполнительское мастерство, так как это давало прибыль казне войска.<…>
В 1888 году был утвержден новый штат хора. В сравнении с предыдущим хор увеличился на 12 человек. Изменение в составе хора, естественно, сказалось на общем звучании коллектива и на его исполнительских возможностях.
Изучая газетные рецензии о концертах Кубанского войскового хора, можно ошибиться в выводах о состоянии общего и музыкального образования в нем. Не дают полной картины и очерки истории войсковых певческого и музыкантского хоров И. И. Кияшко. Нельзя, конечно, огульно сказать, что в хоре в деле воспитания и образования все обстояло плохо, но в целом картина была неудовлетворительной. Разучивание произведений проводилось с голоса или скрипки. Хористы не всегда имели элементарные понятия о музыкальной грамоте, не говоря уже о теории хорового пения. В газете «Кубанские областные ведомости» (№ 18 за 1882 г.) отмечалось, что хор пел лишь гамму, а по музыкальной грамоте знал только размер такта. Певчие старшего поколения, прослужив в хоре около двадцати лет, оставались зачастую неграмотными. Мальчики, прибывшие из станиц, жили на частных квартирах, а городские — у родителей. Взрослые певчие много времени уделяли игре в карты и выпивкам, а мальчики — певчие были предоставлены самим себе.<…>
Хор в праздники делился на две части и в полухорных составах шел поздравлять жителей города, проживавших по ул. Красной. За поздравления хористы получали различные подношения: деньги, продукты, сладости, а затем взрослые заходили в трактиры, духаны, погребки и т. п. Ни войсковое начальство, ни заведующий хорами не пресекали эти «походы», а в итоге они способствовали ухудшению дисциплины и качества звучания хора. Никто не заботился о том, чтобы мальчики читали доступную литературу и разумно проводили свой досуг. И если наиболее пытливым из них удавалось достать какую?либо книгу, то это было большим счастьем для всех юных певчих. Чаще всего это были календари. Журнал «Детское чтение» и детская художественная литература были редкими гостями у ребят.
В штаб Кубанского войска художественная литература приходила, но о ее дальнейшей судьбе никто не заботился, и книги оставались лежать на складе, иногда даже нераспакованные.<…>
Отбор мальчиков в войсковой хор проводился в строго приказном порядке. Регент приезжал в станицу, где по требованию атамана в правление вызывалось десять — пятнадцать мальчиков и их под скрипку заставляли спеть тот или иной звук или песню. Если музыкальные данные какого?либо мальчика устраивали регента, то родителям сообщалось об этом. Иногда мальчиков забирали в хор без согласия родителей. Автор воспоминаний К. Живило о своем пребывании в хоре заметил: «На казачат смотрели как на рабов…»[6].
Для пения в церкви утренней службы мальчики должны были рано просыпаться и идти в собор через весь город. В зимнее время на улицах города было столько грязи, что можно было проехать лишь на лошади, и мальчикам приходилось пробираться дворами и огородами, перелезая через десятки заборов и отбиваясь от целых свор разбуженных собак.
Где?то в 70–х годах XIX века наряду с мальчиками — казачатами в войсковой хор начали принимать и мальчиков из семей иногородних, что, конечно, намного увеличило возможности выбора лучших голосов в хоре.
Взрослые певчие в основном проходили действительную военную службу в войсковом хоре. Для детей же казарменная обстановка была очень тяжелой, а если учесть, что они в хоре не получали ни общего, ни достаточного музыкального образования и никаких умений, то им лучше было бы оставаться в своей семье.
Когда же голос у мальчиков менялся (мутировал) или ухудшался от непосильной нагрузки и отсутствия правильной постановки голоса, дети и подростки исключались из хора. Такова судьба мальчиков — певчих была не только в войсковом хоре, но и во всех хорах России.
Чтобы лучше представить положение мальчиков в хорах царской России XIX века, достаточно познакомиться с высказыванием Н. А. Римского — Корсакова о состоянии обучения и воспитания в Петербургской капелле, одним из руководителей которой он был с 1883 по 1893 год.
«Безграмотных… мальчиков, забитых и невоспитанных, кое?как обучаемых игре на скрипке, виолончели и фортепиано, при спадении голоса большей частью постигала печальная участь. Их увольняли из капеллы, снабдив некоторой выслуженной ими суммой денег, на все стороны, невежественных и неприученных к труду. Из них выходили писцы, прислуга, провинциальные певчие, а в лучших случаях невежественные регенты или мелкие чиновники. Многие спивались и пропадали… Весь строй учебного дела, как по инструментальному классу, так и по регентской специальности, установленный автором «Боже царя храни» Львовым, никуда не годился. Надо было все переделывать или, лучше сказать, создать новое»[7].
Музыкально — теоретические занятия как со взрослыми, так и с детьми проводились по инициативе руководителей хоров и не являлись обязательными. Аналогичное положение было и в войсковом хоре, где из многих регентов в XIX веке только М. И. Лебедев углубляет и расширяет познания певчих по музыкальной грамоте. А в одном из ведущих хоров России, в Придворной капелле, лишь М. И. Глинка, став преподавателем капеллы (1837–1839 гг.), с большим энтузиазмом взялся за вокальное и теоретиче — ское образование малолетних и взрослых певчих.
«…Я взялся учить их музыке, т. е. чтению нот, и исправить интонацию, по — русски — выверить голоса… Когда в первый раз явился я для преподавания с мелом в руке, мало нашлось охотников; большая часть больших певчих стояла поодаль с видом недоверчивым и даже некоторые из них усмехались. Я, не обращая на это внимания, принялся за дело так усердно и, скажу, даже ловко, что после нескольких уроков все почти большие певчие, даже и такие, у которых были частные и казенные уроки, приходили ко мне на лекции»[8].
В этой записи композитора обращает на себя внимание то значение, которое он придавал сознательному пению по нотам, и тщательности интонации, являющейся основой хорового пения.
Передовые музыканты России видели необходимость перестройки системы обучения в хоровых коллективах, являвшихся школами регентов и учителей пения. Кроме музыкально — теоретического обучения необходимо было введение общеобразовательных дисциплин, игры на музыкальных инструментах, трудовое воспитание. В период деятельности в Петербургской капелле М. А. Балакирева и Н. А. Римского — Корсакова там открылись общеобразовательные классы для малолетних певчих, было хорошо поставлено профессиональное музыкальное образование, организован оркестровый класс, большое внимание уделялось регентскому классу. Аналогичные мероприятия проводились в эти же годы в Московском Синодальном хоре (В. Н. Орлов, С. В. Смоленский, А. Д. Кастальский), в капелле графа Шереметева (Г. Я. Ломакин) и др.
Если в Москве и Петербурге эти положительные реформы с большим трудом пробивали себе дорогу, то что же можно было сказать о Екатеринодаре — провинциальном городе… Все прогрессивные нововведения доходили сюда с большим опозданием, да и некому было их поддерживать и проводить в жизнь. Если и были отдельные попытки изучения нотной грамоты, то они не поддерживались другими регентами, к тому же регенты часто менялись, некоторые пьянствовали, а основную работу за них вели старосты или наиболее опытные певцы из состава хора.
Прогрессивную роль в дальнейшей деятельности Войскового певческого хора сыграл Г. М. Концевич.
Уроженец станицы Старонижестеблиевской Кубанской области, Г. Концевич с детских лет полюбил народные песни, исполнявшиеся в процессе сельскохозяйственных работ, в часы досуга, в казачьих сотнях, в праздничном застолье.
Врожденная старательность и незаурядные природные данные способствовали тому, что Гриша успешно окончил станичное училище, а затем Кубанскую войсковую учительскую семинарию. За время обучения в семинарии он повысил уровень музыкальных знаний, продолжил обучение игре на скрипке и фисгармонии.
Несмотря на успехи в работе с учениками народной школы станицы Тенгинской, Григорий Митрофанович ощущал недостаток музыкально — теоретических знаний.
И в 1889 году он поступает на регентские курсы при Петербургской придворной певческой капелле. Во главе этого замечательного коллектива в это время были известные русские композиторы М. А. Балакирев (управляющий) и Н. А. Римский — Корсаков (пом. управляющего).
Гармонию, контрапункт и фугу преподавал известный русский композитор и дирижер профессор Петербургской консерватории А. К. Лядов. Дирижирование и церковное пение вел русский хоровой дирижер, композитор и педагог Е. С. Азеев. Незабываемыми для начинающего музыканта стали уроки с преподавателями: А. И. Пузыревским (история музыки), Н. А. Соколовым, И. А. Вишневским, М. Р. Щиглевым (теория музыки и сольфеджио) и др.
Григорий Митрофанович был очевидцем первых представлений опер «Князь Игорь» А. Бородина (23.10.1890 г.) и «Пиковая дама» П. Чайковского (07.12.1890 г.). Неизгладимое впечатление оставили оперные спектакли «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила» М. Глинки, «Русалка» А. Даргомыжского, «Майская ночь» и «Снегурочка» Н. Римского — Корсакова, «Борис Годунов» и «Хованщина» М. Мусоргского. Удивительным и запоминающимся было дирижерское искусство Э. Ф. Направника — капельмейстера Мариинского театра оперы и балета.
Приобщение к насыщенной музыкальной жизни Петербурга, к исполнительскому мастерству известных коллективов — Мариинского театра оперы и балета, Придворной певческой капеллы, капелл графов Шереметевых и Д. А. Агренева — Славянского, хора А. А. Архангельского и др. — оказало благотворное влияние на формирование музыкально — художественных взглядов молодого музыканта.
В 1891 году с аттестатом регента 2–го разряда Г. М. Концевич возвращается в Кубанскую учительскую семинарию, активно включается в работу с хором, оркестром, много внимания уделяет кубанскому фольклору. По его поручению каждый семинарист в дни летних каникул записывал в своих станицах песни, исполнявшиеся в сельском быту.
В 1892 году Григория Митрофановича приглашают на должность регента Войскового певческого хора. Для 29–летнего музыканта это было большой честью и свидетельствовало о вере в его способности и педагогический талант. На первых порах он добивается существенных изменений в деле общего и музыкального образования певчих и улучшения для них бытовых условий, а следовательно, и качества их работы. Тех элементарных знаний и навыков по работе с хором, которые получали наиболее способные и пытливые певчие, было явно недостаточно. Г. М. Концевич вводит систематическое обучение детей в объеме одноклассного училища. Кроме общеобразовательных предметов, дети и некоторые взрослые обучались игре на скрипке, а также на деревянных и медных духовых инструментах. Желающие получить свидетельство на звание станичного регента, как взрослые, так и дети, должны были изучать элементарную теорию музыки, сольфеджио, начальный курс гармонии, церковный устав, церковную и светскую хоровую литературу, дирижирование хором. Все это дало возможность казакам после окончания службы в хоре,
а мальчикам — после мутации работать регентами в церковных хорах и учителями пения в общеобразовательных школах. Время и усилия руководителей войскового хора, затраченные на обучение хористов, не пропадали впустую, а отсутствие на Кубани специальных учебных заведений по подготовке регентов и учителей пения в какой?то мере восполнялось деятельностью войскового хора.
Большая работа проводилась Г. М. Концевичем по отбору голосов в станицах Кубанской области и по их подготовке не только для войскового хора, а и для откомандирования наиболее способных и с хорошими голосами певчих в Тифлис (в хор Кавказского военного округа) и Петербург (в Придворную певческую капеллу). Ежегодно нужно было отобрать, обучить и отослать около 6–10 певцов.
Г. М. Концевича не вполне удовлетворяло состояние учебной и хоровой работы в войсковом хоре, и он за свой счет едет в Петербург, Москву, Киев, Ростов — на — Дону, Воронеж, где знакомится с постановкой работы в лучших хоровых коллективах, с их репертуаром, и все лучшее он внедряет в Кубанском войсковом хоре.
В период его деятельности для войсковых хоров было выстроено трехэтажное здание — интернат, в котором разместились певческий хор, духовой и симфонический оркестры (в этом здании, по ул. Шаумяна[9], № 64, в настоящее время располагается педучилище № 2. — С. Е.).
Большое внимание Г. М. Концевич уделял записям и обработкам украинских народных песен, бытовавшим на Кубани.<…>
В последнее десятилетие XIX века в войсковом хоре намного вырос уровень исполнительского мастерства. В печати неоднократно появляются заметки и статьи о светских и духовных концертах, как совместно с оркестром, так и одним певческим хором. Благодаря целенаправленным поискам регента Г. М. Концевича хор обогатился новыми произведениями.
В концерте 3 марта 1896 года (автор статьи называет этот концерт «состязанием между инструментальным и вокальным хором») хор исполнял разнообразную программу. «На состязании пальму первенства получил вокальный хор. Все свои номера хор исполнял хорошо: верно, стройно, эффектно, с разнообразными оттенками… Г. Концевич, как видно, вполне мастер своего дела, а хор, находящийся под его управлением, хорошо дисциплинирован в музыкальном отношении»[10]. В этом концерте были исполнены: сербская и галицкая песни (автор обработок в рецензии не указан), большая хоровая сцена из оперы Р. Вагнера «Моряк — скиталец», «Серенада» Ф. Абта и др.
Отрадно отметить, что 1 октября в войсковом хоре был свой праздник, который ежегодно отмечался. В этот день обычно прибывали из соседних станиц и жившие в г. Екатеринодаре певцы и музыканты, проходившие когда?то службу в хорах. Совместными силами давался большой концерт хоровой и оркестровой музыки, после чего устраивался торжественный ужин. В результате хор не порывал связи с бывшими своими питомцами и оказывал им методическую и практическую помощь. Улучшается в хоре работа и просветительского плана. С 1891 года для хоров выписываются журналы: «Нувеллист», «Баян», «Русский цитрист», «Музыкальное образование», «Чтение для солдата», «Досуг и дело», «Вокруг света» и художественная литература различных авторов.
С 1 октября 1906 года при войсковых хорах открывается двухклассное училище с двумя отделениями в нем для музыкантов и певчих. Все эти мероприятия намного расширили кругозор хористов и музыкантов. С открытием в г. Екатеринодаре музыкальных классов при отделении Русского музыкального общества некоторых певцов направляют туда на учебу по постановке голоса.
Уход из хора Г. Концевича (1906 г.) очень взволновал певцов. Во время прощания они преподнесли ему глубоко прочувствованный адрес. Трудным было расставание и для Григория Митрофановича: ведь войсковой хор для него стал второй семьей.
Уход любимого педагога, регента сказался на дисциплине в хоре и качестве звучания. К тому же на должность регента приглашались не соответствующие этой должности руководители.<…>
В 1907 году на имя начальника штаба Кавказского военного округа было направлено ходатайство о разрешении торжественно отметить 100–летний юбилей войсковых хоров — лучших музыкальных коллективов Кубани и Северного Кавказа.<…>
27 июля 1907 года в газете «Кубанские областные ведомости» печатается открытое письмо П. Махровского (одного из первых директоров Екатеринодарского отделения Русского музыкального общества) к служащим и служившим в войсковых певческом и музыкантском хорах, чтобы они написали свои отзывы о коллективах и впечатления от пребывания в них. Кроме того, автора письма интересовали данные о бывших хористах и музыкантах: их возраст, сколько лет были в войсковых хорах, чем занимаются, участие в музыкальной жизни станиц и т. п.
Все эти данные были необходимы для написания книги о деятельности хора и оркестра за 100 лет. Заслуживает внимания статья, напечатанная в газете «Кубанские областные ведомости» от 18 августа 1907 года, «Мои воспоминания из пребывания в войсковом хоре». Автор воспоминаний К. Живило, проходивший когда?то службу в войсковом певческом хоре, подробно, просто и красочно описал весь период пребывания в хоре — от проверки музыкально — вокальных данных до творческой работы в коллективе. Подробно освещается вопрос о состоянии музыкально — учебного и певческого дела, отношение к пению детей, взрослых певчих, руководителей и войскового начальства, религиозные предрассудки и быт в коллективе.
Архивные материалы и воспоминания певцов и музыкантов были вполне достаточными для написания книги И. И. Кияшко «Войсковые певческий и музыкантский хоры Кубанского казачьего войска (1811–1911 годы)».
В 1909 году после окончания учебы в регентском училище С. Смоленского (в Петербурге) в Екатеринодар возвратился Я. М. Тараненко. Уроженец станицы Гривенской, он с 8 лет пел в войсковом хоре, затем работал учителем пения в войсковой учительской семинарии, от Кубанского войска получил направление на учебу. Обучаясь в регентском училище, он как губка впитывал все лучшее в музыкально — хоровом мире Петербурга, критически взвешивая все увиденное и услышанное. По манере пения на него большое впечатление произвел хор Александро — Невской лавры. В начале ХХ века в большинстве хоров России вводится спокойное, тихое и выразительное пение. Я. М. Тараненко распространяет эту манеру в войсковой хор, в корне изменив его динамический и тембровый облик.
Музыкальная общественность Екатеринодара в этот период активно готовилась отметить две даты: 100–летие со дня смерти И. Гайдна и 100–летие войсковых хоров. И Яков Михеевич активно включился в эту ответственную и довольно сложную работу.
В концертную программу первого юбилея вошла оратория И. Гайдна «Сотворение мира». Исполнение такого жанра, как оратория, в условиях Екатеринодара — событие весьма примечательное.<…>
Для исполнения оратории были объединены хоры и оркестры Кубанского войска и музыкального училища. Хор состоял из 60 певцов. Солистами выступили Ю. Е. Соломко (сопрано), М. М. Тамбиев (тенор), А. И. Глинский (бас). Дирижер — Е. Д. Эспозито, хормейстер — Я. М. Тараненко. Первое исполнение оратории И. Гайдна «Сотворение мира» состоялось 19 декабря 1909 года (второе — 4 апреля 1910 г.). «День 19 декабря, — писал рецензент N. N., — может быть назван историческим днем. Честь первой постановки в России полностью оратории «Сотворение мира» остается за г. Эспозито и Екатеринодаром… Проследите по газетным известиям, и вы увидите, что во многих городах по случаю столетней годовщины смерти Гайдна исполнялись только отдельные небольшие арии из этой оратории». Похвально отзывается рецензент и о выступлениях сольных исполнителей: «Мягкий, нежный голос г — жи Ю. Е. Соломко вполне соответствует роли Габриэля. Особенно ей удалось исполнение № 9 из 5–го дня творения… Г. г. М. М. Тамбиев и А. И. Глинский хорошо известны екатеринодарской публике, чтобы о их исполнении подробно распространяться. С большим подъемом и оживлением, но без всяких «вокальных эффектов и выкрикиваний», исполнены ими роли Уриэля и Рафаэля…»[11]. Также выразительно прозвучали ансамблевые, хоровые, оркестровые номера постановки. Ее участники вполне справились с исполнительскими задачами, заключенными в оратории.
Для подготовки к празднованию 100–летнего юбилея войсковых хоров начальником штаба Кубанского казачьего войска была назначена комиссия из представителей от штаба и музыкантов г. Екатеринодара. От музыкальной общественности в ее состав вошли: капельмейстеры войскового симфонического и духового оркестров Е. Д. Эспозито и Ф. М. Лоос, регент войскового хора Я. М. Тараненко, бывший регент войскового хора Г. М. Концевич и Г. В. Доброскок — сотрудник Екатеринодарской библиотеки им. А. С. Пушкина.
Юбилейная комиссия выработала определенный план и сроки проведения празднования:
1. Праздновать юбилей хоров 1 мая 1911 года.
2. Выпустить юбилейный жетон для вручения в дни праздника всем служащим и служившим в хорах.
3. Ежегодно отчислять из заработанных коллективами денежных сумм 2–3 % для двух войсковых стипендий. (Одна стипендия — им. К. Россинского, инициатора создания войскового певческого хора, должна была быть на регентских курсах при Петербургской певческой капелле для продолжения учебы одаренных певчих. Вторая стипендия — им. генерала Бурсака, наказного атамана Кубанского казачьего войска в годы организации хоров, — при Петербургской консерватории для способных оркестрантов.)
4. Поручить композиторам Кубани написать юбилейный марш для оркестра и юбилейную кантату для хора.
5. На торжества пригласить всех служивших когда?то в войсковых хорах, хоры наместника на Кавказе (г. Тифлис) и Терского казачьего войска (г. Ставрополь) и все певческие хоры г. Екатеринодара.
6. Написать пьесу — мелодраму о жизни запорожцев и казаков Кубанского казачьего войска, осуществив ее постановку силами войсковых хоров. Пьеса должна отразить ряд важных исторических этапов из прошлой и настоящей жизни казачества, как?то:
а) взятие крепости Измаил и смерть кошевого атамана С. Белого;
б) поездка атамана А. Головатого к императрице Екатерине II за получением жалованной грамоты на право поселения запорожцев в Прикубанье;
в) праздник в Слободзее[12] по поводу получения жалованной грамоты;
г) прибытие первых запорожцев на Таманский полуостров и на место будущего г. Екатеринодара;
д) трудности пограничной службы в первые годы пребывания на Кубани. (За сочинение пьесы взялся Г. Доброскок.)
7. Празднование провести в течение 3 дней.
8. Обратиться в Екатеринодарскую управу за финансовой помощью для оплаты расходов, связанных с праздником. (Так как хоры обслуживали в большинстве своем г. Екатеринодар, то управа обязана была помочь.)
9. В дни праздника усилить хор и оркестр прибывшими хористами и музыкантами.
Используя 100–летний юбилей коллективов, руководство хора и оркестра поднимает вопрос о пересмотре штатного расписания коллективов. По существующему положению от 1887 года о войсковых хорах (с дополнениями и изменениями от 1891 и 1907 гг.) штат оркестра состоял из 36 музыкантов и 18 учеников, а хор — из 36 певчих и 12 учеников.
В связи с изменением запросов публики, появлением крупных музыкально — хоровых форм и активной концертной деятельностью на больших эстрадах существовавшие штаты не соответствовали духу и требованиям времени. Высказывается логичное требование, чтобы симфонический оркестр состоял из 67 музыкантов, а хор — из 45 певчих, не считая учеников.
Кроме несоответствия штатного расписания были и другие трудности, мешавшие плодотворной работе коллектива. Одной из причин, тормозивших набор одаренных мальчиков, было плохое состояние общего образования при войсковых хорах. Мальчики проходили курс всего лишь 2–классного училища, тогда как в эти годы в городах и станицах Кубани были почти везде 4- и 6–классные училища. Не все родители решались отдавать своих ребят в хоры, так как слишком мало прав давало пребывание в хорах для дальнейшей работы по музыкальной специальности.
Если в XIX веке знаний в объеме 2–классного училища и минимума — музыкальных было вполне достаточно для работы в хоре или в оркестре, то в ХХ веке этого было мало. Поступивших в хоры мальчиков ничто не связывало и ни к чему не обязывало, и они могли свободно и в любой момент оставить учебу. Одной из важных причин являлась низкая оплата труда капельмейстеров и регентов в хорах, а объем работы к этому времени значительно увеличился, и появилась настоятельная необходимость введения в штат помощников капельмейстера и регента.
Для решения этих вопросов нужна была реорганизация в хорах:
1. Двухклассное училище необходимо было расширить до 6–классного.
2. Упорядочить музыкально — теоретическую работу. По специализации надо было дать мальчикам такой объем теоретических знаний и практических навыков, чтобы они после обучения в хорах могли свободно работать в качестве регентов в церквах и учителей пения в учебных заведениях области.
3. Ввести 20–25 войсковых стипендий при Екатеринодарском музыкальном училище для продолжения обучения наиболее способных певцов и оркестрантов за счет войска. Эти мероприятия, наверняка, заинтересовали бы родителей мальчиков, и они с большей охотой отдавали бы ребят в хор.
Празднование 100–летнего юбилея заставило руководство посмотреть на пройденный путь хоров, взвесить все положительное и отрицательное в их работе и наметить пути дальнейшей их деятельности.
На праздник приехало 366 бывших питомцев хора и оркестра от 129 станиц Кубанской области. Торжества прошли согласно намеченному плану, но не в мае, а в сентябре. Перенос с 1 мая на сентябрь был вызван, вероятно, тем, что войсковые власти боялись устраивать торжества в день Международного смотра боевых сил трудящихся. К тому же осенью 1911 года казачество Кубани отмечало еще одну торжественную дату — открытие памятника первым запорожцам, высадившимся в Тамани.
Юбилейным торжествам предшествовал ряд традиционных богослужений, на которых певческим хором исполнялись довольно сложные и художественно яркие произведения. Среди них особый интерес у присутствовавших вызвали сочинения П. Чайковского «Литургия Иоанна Златоуста», «Блажен муж», «Свете тихий», «Хвалите имя Господне», Д. Бортнянского «Тебя Бога хвалим», А. Кастальского «Великое славословие».
По заранее разработанному церемониалу 26 сентября праздничная колонна направилась от Александро — Невского собора по ул. Красной до Крепостной площади. Колонна формировалась следующим образом: во главе ее шел с войсковыми регалиями взвод 1–го Екатеринодарского полка; за ним чинно следовали бывшие певчие и музыканты войсковых хоров, сводная сотня писарей, сельскохозяйственная, военно — ремесленная и военно — фельдшерская школы, Александровское реальное училище, 1–я Кубанская учительская семинария; завершали колонну хор певчих и духовой оркестр. Екатеринодарцы очень тепло приветствовали участников шествия.
После благодарственного молебна был прочитан приказ по Кубанскому казачьему войску, в котором, в частности, говорилось: «За свое столетнее существование они (войсковые хоры. — С. Е.) выпустили не одну тысячу вполне обученных певчих и музыкантов, которые, возвратясь домой, не оставили своего любимого дела, продолжали его в станицах, собирая вокруг себя любителей музыки и пения, и создавая этим небольшие оркестры и певческие хоры, которые имеются теперь почти в каждой станице и прививают населению хорошие и облагораживающие вкусы»[13].
В адрес руководителей Кубанского войска и войсковых хоров от Екатеринодарского городского управления было зачитано письмо — благодарность, на небольшую выдержку из которого нельзя не обратить внимания: «Заняв с первых же дней своего существования положение такого высококультурного и единственного в своем роде учреждения, Войсковые хоры в течение длинного ряда лет были также и единственным источником, из которого население получало сведущих в музыке людей, разносивших зачатки музыкальных знаний по всему краю, причем наибольшая доля культурно — просветительной работы хоров приходилась и приходится на гор. Екатеринодар. Кроме непосредственного пользования хорами при церковных службах, при исполнении треб, на концертах, вечерах, парадах и в Городском саду, население города из среды питомцев хора постоянно имело и в настоящее время имеет учителей пения в начальных и средних учебных заведениях, учителей инструментальной музыки, регентов церковных хоров, сведущих в музыке граждан, вносящих порядок и содержание в музыкальный обиход домашней жизни»[14].
В заключение всем бывшим и находившимся на службе певчим и музыкантам были вручены памятные брошюры и юбилейные жетоны.
С Крепостной площади все причастные к юбилею войсковых хоров направились в городской сад, где за праздничным столом допоздна звучали воспоминания и казачьи песни.
27 сентября в Зимнем театре силами войсковых хора и оркестра был дан большой юбилейный концерт («юбилейное музыкальное утро»). Сводным певческим хором и симфоническим оркестром была исполнена «Юбилейная кантата» Е. Эспозито на слова Г. Концевича, дважды пришлось петь «Щедривку» Г. Концевича, бурными аплодисментами всех присутствующих было отмечено исполнение торжественной увертюры «1812 год» П. Чайковского.
Кульминацией 100–летнего юбилея войсковых хоров был спектакль Г. В. Доброскока «Казацьки прадиды», показанный многочисленным гостям торжества вечером 27 сентября в том же Зимнем театре Гуренкова и Балденкова. В рецензии корреспондента «Кубанского курьера» (№ 891 от 29.09.1911 г.) отмечалось: «Несомненно, пьеса много выиграла, благодаря трудам талантливого Е. Д. Эспозито, написавшего для «Казацьких прадидов» специальную музыку, изобилующую мотивами времен Запорожской вольницы, когда казацкая песня была так трогательна и, вместе, могуча… Оркестр и хор звучали стройно».
Несмотря на то что исполнителями всех ролей в пьесе были артисты — любители, режиссеру О. З. Суслову удалось передать содержание «Казацьких прадидов» на уровне высокого профессионализма.
Еще не успели отзвучать торжества, посвященные 100–летию хора и оркестра, а утром 28 сентября пароходы «Полезный» и «Удобный» отплыли в Тамань. В торжественной церемонии открытия памятника участвовали: наказный атаман Кубанского казачьего войска генерал — лейтенант М. П. Бабыч, представители войскового штаба во главе с его начальником генерал — майором А. И. Кияшко, большая группа духовенства во главе с архиепископом Ставропольским и Екатеринодарским Агафодором, станичные атаманы и атаманы отделов области, казачий сбор станицы Таманской, гости от Донского и Терского казачеств, войсковые оркестры и певческий хор, участники спектакля «Казацьки прадиды», взвод конвойцев, конная сотня 2–го Таманского полка, сотня пластунов 9–го пластунского батальона, школьники — казачата (в казачьей форме), школьники — иногородние (в морской форме), колонна девочек от женской школы и, конечно же, жители станицы Таманской.
Естественно, что в Тамань были доставлены войсковые регалии, подаренные Екатериной II на новоселье: войсковое знамя, жалованная грамота, солонка, блюдо, серебряные трубы, литавры, а также насеки, булавы, перначи, юбилейное войсковое знамя от Николая II.
Пятого октября, после литургии в Вознесенской церкви, состоялся довольно яркий церемониал открытия памятника. После снятия покрывала был отслужен традиционный благодарственный молебен, а затем состоялся парад участников торжества. На лицевой стороне пьедестала памятника надпись: «Первым Запорожцам, высадившимся у Тамани 25–го августа 1792 г. под командой полковника Саввы Белого.
Сооружен в 1911 году благодарными их потомками, казаками Кубанского казачьего войска, по мысли Таманского станичного общества, в память столетия со дня высадки».
На одной из сторон пьедестала помещены полностью слова песни А. Головатого, войскового судьи войска верных казаков черноморских, «Ой, годи нам журытыся…».
Шестого октября в специально построенном небольшом деревянном летнем театре состоялся спектакль Доброскока «Казацьки прадиды». В 20 часов 30 минут все места в зрительном зале были заняты. Строители предвидели такое положение и оставили открытой заднюю стенку временного театра. Это позволило многим желающим послушать спектакль, устроившись, как говорят, на свежем воздухе.
Перед зрителями предстали яркие картины из жизни предков кубанских казаков, начиная от возрождения запорожского войска в лице верных черноморских казаков и кончая сценками из жизни кубанцев в условиях пограничной службы в необжитом еще Кубанском крае. Созданию ярких персонажей (А. Суворова, С. Белого, А. Головатого, З. Чепеги и др.) способствовала не только самозабвенная игра артистов — любителей, но и яркие костюмы, замечательные певческие голоса, оркестровое сопровождение, красочные декорации.
Далеко за полночь закончился этот замечательный спектакль, а затем были массовое гулянье у памятника, на берегу моря, фейерверк, песни. Седьмого октября в 10 часов состоялось музыкально — вокальное утро из трех отделений.<…>
Торжества по случаю 100–летия войсковых хоров и в Тамани явились смотром творческих достижений и возможностей войсковых хоров.
<…>В ноябре 1912 г. Тараненко оставил войсковой хор и перешел на преподавательскую работу в учительскую семинарию. С ведома вышестоящих лиц Якову Михеевичу было разрешено 3 и 4 ноября дать прощальные концерты духовной музыки в Александро — Невском соборе.
В программу концерта, состоявшегося 3 ноября, вошли следующие произведения: «Блажен муж» А. Архангельского, «Свете тихий» Я. Тараненко, «От юности моея» Кедрова, «Воскресение Христово» П. Чайковского, «Ирмосы» (8–й глас) А. Львова, «Величай душе моя, Господи» А. Архангельского, «Великое славословие» А. Кастальского.
Произведения, исполненные 4 ноября: «Благослови душе моя, Господи» А. Никольского, «Единородный сыне» А. Гречанинова, «Святый боже» и «Сугубая ектения» П. Чайковского, «Верую», «Милость мира» и «Достойно есть» П. Чайковского, «Отче наш» Корганова, «Утвердися, сердце мое» (двуххорный концерт) Д. Бортнянского (26. С. 58).
С 1913 года работу в войсковом певческом хоре возглавил регент А. Т. Сорокин, проработавший в Киево — Никольском архиерейском хоре в течение 10 лет, что, безусловно, также сказалось на репертуаре хора. С первых же дней работы регент А. Т. Сорокин обновляет состав хора свежими силами.
Началась 1–я мировая война. Я. Тараненко призывают в армию и поручают в одной из воинских частей организовать хор. В хороших певческих голосах недостатка не было, и вскоре о концертах армейского коллектива стало известно не только в станицах Кубани, но и в Екатеринодаре. И в мае 1917 года дается распоряжение войскового руководства о переводе Я. Тараненко в войсковой хор.
В середине 1917 года коллектив выезжает с концертами в район Кавказских минеральных вод. Один из концертов состоялся в станице Тихорецкой. В газете «Вольная Кубань» (от 21 июля 1917 г.) отмечалось: «Дивные чистые голоса хористов и глубоко продуманное художественное исполнение произведений под руководством высокоталантливого регента Я. М. Тараненко вызвали у публики долго несмолкавшие аплодисменты…видна опытная, талантливая рука руководителя. В исполнении, кроме школы, проявляется и художественная индивидуальность вдохновителя».
В этом концерте были исполнены: хоровая поэма «Украина» Г. Давидовского, хор «Волга» Я. Тараненко, русская народная песня «Вниз по матушке по Волге» и др. В концерте, состоявшемся в Екатеринодаре в здании армянского училища 16 августа 1917 года, были исполнены: фантазия на украинские темы «Кобза», хоровая поэма «Украина» Г. Давидовского, хор «Ноченька» из оперы «Демон» А. Рубинштейна и др.[15]
Сложнейшие политические и экономические условия этого периода не могли не повлиять на положение дел в войсковом хоре.
И не случайно Я. М. Тараненко неоднократно обращается в вышестоящие инстанции с докладными записками, в которых отмечает, что обещания по улучшению материально — бытовых условий в хоре остаются на бумаге. Коллектив с помощью платных концертов еле — еле сводит концы с концами. Так продолжалось до 1920 года.<…>
Несмотря на неровность в качественном состоянии Войскового певческого хора за более чем 100–летний период существования, деятельность его трудно переоценить. В первую очередь нужно отметить огромную роль хора в деле пропаганды хоровой музыки, как в крае, так и за его пределами. Не менее важна роль войскового хора в подготовке учителей пения для школ и регентов для церковных хоров Кубанской области и Ставрополья. Через войсковой певческий хор и его руководителей на Кубань находили себе путь прогрессивные педагогические и методические веяния.
Большинство регентов хора проходило учебу в Петербургской певческой капелле или в Московском синодальном училище, в которых в XIX и начале XX века вели педагогическую и практическую деятельность передовые русские музыканты и композиторы: М. Балакирев, А. Аренский, С. Смоленский, Г. Ломакин, М. Климов, М. Глинка, Н. Римский — Корсаков, П. Чесноков, В. Орлов, А. Кастальский, С. Ляпунов и др. Безусловно, и репертуар для войскового хора регенты черпали из этих первоклассных коллективов.