Николай Иванов ДУМА КАПИТАНА

Николай Иванов

ДУМА КАПИТАНА

«Ласточки» были горячие и грязные, капитан хмур и несдержан.

— Плохо! — он ходил вдоль строя курсантов и никак не мог остановиться. Казалось, и мысли, слова его будут разбросанными, без логики и единого смысла, но здесь все было как раз наоборот: капитан говорил хоть и горячо, но кратко и ясно. — Повторяю еще раз: плохо! Мы уже на третьем курсе, и «ласточки», — он указал на замершие, словно курсанты в строю, танки, — должны летать в наших руках. А мы? На вершинах останавливаемся, рытвины объезжаем, на подъемах глохнем. Из всего заезда только с курсантом Бедой беды не знаю, остальные…

Капитан оглянулся на трассу. Разбитая после дождей, разъезженная во все стороны, она стала гораздо сложнее, чем в начале занятий. Но капитан голос не смягчал, а припудренные пылью и гарью брови вообще свел в одну черту:

— Танки теперь — ваш хлеб. Ваша совесть, ваш долг. Ваша жизнь.

Увидев преподавателя, подал команду, доложил о готовности группы к продолжению занятий. Проводил взглядом вначале курсантов до люков машин, затем — танки до первого поворота. Присел на траву. Раскрыл тетрадь, быстро сделал несколько записей. Задумался.

Задача любого военного училища — не только подготовить высококлассного специалиста, профессионала, но и воспитывать честного, умного человека. Только такой сплав дает вчерашним юношам высокое и гордое звание — офицер Советских Вооруженных Сил. Ими станут те, кого только что отчитывал он, капитан Кирпиченок Олег Дмитриевич, командир курсантской роты. Отчитывал… Более всего капитан не желал этого. С курсантами надо говорить серьезно, без скидок на возраст, год обучения. Потому что слишком серьезная и ответственнейшая задача ляжет им на плечи вместе с лейтенантскими погонами: им обучать и воспитывать воинов. А на тройки или даже на четверки защищать Родину не позволено никому. В деле обороноспособности страны признается лишь один критерий, одна оценка — «отлично».

«Только так», — капитан захлопнул тетрадь. Встал. Над танкодромом стоял гул — боевые машины шли по трассе.

По скорости не уступающие иному автомобилю, по проходимости — вездеходам, по сложности оборудования — компьютерам, современные танки воистину гармония красоты и силы. И если чему в первую очередь стоит удивляться, то это тому, что ими управляют обыкновенные парни…

— Но не добавляйте, что по уши влюбленные в технику, — хитро стрельнул глазами в мой блокнот тот самый курсант Беда, которого отметил капитан. Почувствовав взгляд командира роты, невинно посмотрел в небо и пояснил: — Просто у нас уши всегда прикрыты шлемофоном.

Скупы на лишнее слово танкисты. В машине все подчинено самому танку — его скорости, мощи, огню, маневру, а подчинить танк себе — на это способны лишь люди мужественные, все-таки влюбленные по уши в свою «броню», верные слову и не любящие пустословия. На первый взгляд, может показаться, что современный танк разъединил, разбросал экипаж по разным углам своих внутренностей, оставив для общения людей лишь черные шнуры ТПУ — танкового переговорного устройства. Но согласимся, что выстрел — это плод коллективных усилий. Меткий выстрел — это произведение искусства. Военного, конкретное имя которому — профессионализм.

А гул удалялся, «ласточки» лишь изредка мелькали на взгорках, между рощицами. За ними тянулся синий хвост отработанного горючего: и казалось, что танкам надо ото рваться от него, разметать по трассе. В такой стремительный танк попробуй попади.

Кирпиченок машинально провел рукой по волосам, прикрывавшим шрам на затылке, с недавних пор это у него вошло в привычку, жест означал признак волнения. В Афганистане однажды он вынужден был остановиться, прикрывая выход афганцев из ущелья. Вылез из люка танка, поторапливая колонну. И, видимо, стал хорошей мишенью: пуля ударилась вначале о крышку люка, затем срикошетила ему по голове и спине. Так что замечания насчет остановок на трассе — не просто пожелания, это опыт…

Капитан посмотрел на часы, прикинул время: до конца занятий успевал обойти другие взводы и вернуться вновь на трассу к разбору вождения.

…В казарме дневальный нарезал мыло и разбрасывал похожие на стружку завитки по влажному полу — готовилась приборка. Дежурный поправлял развешанные на спинках кроватей вешалки из стальной проволоки — только такие выдерживают танковые комбинезоны. Два взвода занимались на тренажерах, лязгая рычагами.

Все, как обычно. За первым тренажером — старшина Юрий Лившиц. Прикрыл веки, тренируется вслепую. Этому усложнять задачи не надо, сам найдет себе дело. Прошел Афганистан, служил там артиллеристом. «Уважаю все, что мощно стреляет». — сказал на мандатной комиссии при поступлении в училище. «Почему же тогда выбрали танковое училище, а не артиллерийское?» — «А еще люблю, чтобы не только стреляло, но и ездило». Взгляд открытый, сам высокий, стройный, на груди — медаль «За боевые заслуги». Поступил Юрий. Сейчас — первый помощник офицерам. Как и многие из тех, кто прошел солдатскую школу. Как много значит, когда человек уже испытал кое-что.

Капитан вздохнул: как мало таких у него в роте. Да и в училище в целом. Почему же мало парней идут в военные училища после службы в армии? А если и идут, то, как правило, многие отсеиваются в ходе экзаменов и после первых дней учебы. Проблема не только Челябинского училища.

Для себя ответ капитан Кирпиченок нашел: командиры и политработники в частях вопросом отбора в военные училища солдат и сержантов занимаются крайне слабо. Сам помнит по прежней службе: если с них еще спрашивают, сколько человек направлено для учебы, то о том, кто из этих направленных остался учиться, уже никого не спрашивают. Поэтому нередко некоторых военнослужащих просто уговаривают поехать в училище. А поступишь, нет, захочешь учиться или через месяц-другой вернешься обратно в часть — это вроде никого уже не волнует, за это никто не отвечает. Кого же мы обманываем?

Большинство в роте те, кто видел танки только в кино и на фотографиях, кто пришел в училище, следуя первому романтическому побуждению. И как важно поддержать этот романтический настрой в юношах, чтобы не исчезал он, пока не пробудится, не воспитается истинная любовь к профессии танкиста.

За одним из тренажеров — старший сержант Юрий Дубынин. Бывший суворовец. Если у школьников прочнее знания на экзаменах, чем у абитуриентов, прибывших из частей, а у последних преимущество в твердой жизненной позиции, в понимании воинской дисциплины, то суворовцы, как правило, на высоте во всех отношениях. Юрия сразу поставили командиром отделения, через месяц — замкомвзвода. Обычно сдержанный, основательный, Юрий в последнее время стал еще более взыскательнее относиться к себе, к подчиненным. Видимо, многое для него значат письма отца. Из Афганистана. Словно кончилось детство, и глазами отца, кадрового военного, посмотрел парень на то, чему учится. Не умаляя достоинств командира взвода лейтенанта Пахомова, можно сказать: в том, что их взвод стал лучшим в училище, большая заслуга и Юрия Дубынина. Его добросовестности, работоспособности. Желания идти первым. Умения увлекать за собой других. А другие — тоже как на подбор: сержанты Олег Демин, Руслан Косыгин, курсанты Дмитрий Белов, Дмитрий Котов… Не взвод, а монолит.

И, глядя на возмужавших у него на глазах парней, капитан подумал: вот о ком надо рассказать нашей молодежи. Вот на чьем примере можно воспитывать детей. Но почему так слаба пропаганда военных училищ у нас в стране? Где яркие книги, кинофильмы о курсантах?

Мы, журналисты, утверждаем: редакции газет и журналов завалены письмами от мальчишек, которые хотят стать офицерами. Но прочесть, познакомиться со своей будущей профессией практически негде. Более того, даже в некоторых военкоматах не могут дать им полной и точной информации по военным училищам Союза, не говоря уже о том, чтобы показать какие-то яркие плакаты, дать памятки, проспекты. Не теряем ли мы тем самым потенциальных кандидатов в училища с детских лет?

Какому училищу завидует капитан, так это Рязанскому воздушно-десантному. Завидует конкурсу, который в иные годы перекрывает рейтинг ВГИКа. Значит, есть из кого выбирать. Наверное, не случайно только за последнее время пять выпускников этого училища стали Героями Советского Союза.

Я был в Рязани. Да, конкурс здесь огромен, абитуриенты, не сдавшие экзамены, порой по полгода, до первых снегов, живут рядом с учебным центром училища, не желая расставаться с мечтой стать офицером-десантником. А начальник училища все требует и требует, чтобы в каждом отпуске каждый курсант выступил в школе, ПТУ, техникуме; учебный отдел рассылает по военкоматам проспекты об училище — идет активная, целенаправленная его пропаганда. Видимо, есть смысл взять на вооружение опыт этой работы другим училищам страны.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться. Курсант Попов.

Кирпиченок посмотрел на курсанта. Сообразительности Сергею Попову не занимать, учебный материал схватывает на лету, но что до дисциплины… Два года только тем и жил, что убеждал всех: когда надо, я себя покажу. Что, опять подвох в вопросе? И курсанты еле заметно напряглись, ожидая реакции.

— Слушаю вас.

Нет, Попов спросил не о пустяке, не для того, чтобы «работать на публику», и без всякого подвоха — просил помочь разобраться в одном из механизмов. И, закатав рукава рубашки, показывая принцип взаимодействия дисков и шестеренок, Кирпиченок подумал о другом: все, отбурлили первый и второй курсы. Его курсанты теперь не просто на третьем — они на старшем курсе. И, судя по всему, учат технику не для того, чтобы сдать сессию, а для себя.

— Спасибо, товарищ капитан.

Кирпиченок положил руку на плечо курсанта, на мгновенье задержал ее: пусть знает, что ему дорого это «спасибо», ничего в этом страшного нет. Посмотрел на часы — скоро должны возвращаться на исходное танки, ушедшие на трассу. Важно, очень важно уловить настроение курсантов после повторного заезда. Поверят в себя — будут танкистами, засомневаются — все равно будут, просто придется потратить дополнительное время на то, чтобы приобрести уверенность.

* * *

Богато традициями Челябинское танковое. А что еще отличает его от других училищ, виденных мною, — строгость, собранность. Вначале я думал, что это только от хорошо организованного учебного процесса, требовательности командования, преподавателей.

Но нет, не только потому. Здесь люди приучены ставить проблемы и разрешать их. Нам показали отзывы на выпускников Челябинского высшего военного танкового командного училища имени 50-летия Великого Октября.

На лейтенанта А. Вишнякова:

«Дисциплинирован, исполнителен. Программу обучения усвоил в полном объеме. Материальную часть танков и их вооружение знает отлично. С личным составом работать любит и умеет. Через год после окончания училища назначен командиром роты. Способен мобилизовать личный состав на решение любых задач».

На лейтенанта С. Кока:

«Инициативен. Обладает большой работоспособностью, быстро и правильно реагирует на замечания, умело ориентируется в сложной обстановке. Легко переносит трудности».

Нет сомнения, что подобные отзывы придут в свое время и на тех, кто носит сегодня черные погоны в золотистой курсантской окантовке, в чьих петлицах застыли легендарные уральские «тридцатьчетверки». А пока… Пока курсанты осторожно подводят свои боевые машины на исходное: танки, покачнувшись, поклонившись земле, замирают. Те, кто сидел за рычагами управления, идут докладывать преподавателю о прохождении трассы. Их места уже готова занять следующая группа курсантов. Идет боевая учеба…