Геннадий Карпенко ДЕЛО СЫНОВЕЙ

Геннадий Карпенко

ДЕЛО СЫНОВЕЙ

Тяга к технике майору В. Бородину передалась по наследству. А зарождалась она на челябинской земле у сверкавших огненными сполохами конвертеров и домен. С детства вызывала у него восторг и восхищение стихия кипящего металла. А особенно — люди, укрощающие огонь.

В. Маяковский задал однажды вопрос: «Кто выше — поэт, или техник, который ведет людей к вещественной выгоде?». Добросовестным ратным трудом, службой на аэродромах, обслуживанием современных авиационных комплексов Вячеслав Алексеевич старался ответить на него, но так и не смог. Да это, пожалуй, и неважно. Главное, что он всю жизнь хранит в душе любовь к избранной профессии, гордится тем, что она сродни работе Прометеевой. И в этом нет преувеличения. Столько лет трудится ради того, чтобы огонь бесперебойно клокотал в могучих сердцах крылатых машин, своей энергией поднимая их на штурм небесных высот. Так что с его любовью к технике и поэзия не осталась внакладе — она в его душе горит ярким светом, согревая мечты юности.

К выбору жизненного пути Бородин пришел не сразу. «После школы, — рассказывал офицер, — работал на челябинском заводе, делал корпуса для электродуховок. Затем поступил в училище механизации сельского хозяйства № 4. Окончив его, трудился трактористом в деревне. Мечтал о Военно-Морском Флоте и уже был зачислен в соответствующую команду, но перед отправкой на службу заболела мама. Дали отсрочку. Поэтому отстал от своих, и лишь уже с очередной группой попал в школу младших авиационных специалистов».

Однако и там он не сразу нашел свое призвание. Оно пришло позже, после того, как молодой механик собственными руками потрогал каждый узел самолета и впервые с уверенностью доложил о его готовности к вылету. Тот день остался в памяти навсегда.

Взлетев на форсаже, крылатая машина скрылась из виду, но Вячеслав еще долго смотрел ей вслед, чутко прислушивался к затухающему гулу двигателя. Казалось бы, проверил все до последнего винтика. Но стоило на миг представить, какие громадные перегрузки приходится выдерживать узлам и агрегатам самолета во время воздушного боя, когда летчик старается выжать из него все возможное, так невольно закрадывался холодок беспокойства. С годами в его сознании укоренилась мысль, что машину в воздухе держат не только мощь турбины и подъемная сила крыла, но в неменьшей степени — крепкие, надежные руки инженеров, техников, механиков.

После посадки летчик, не скрывая удовлетворения, сказал:

— Техника и вооружение работали, как часы, без единого замечания. Молодец, спасибо за подготовку самолета, — поблагодарил он механика.

Для Бородина слова летчика были высшей оценкой его труда. Солдат был по-настоящему счастлив. Чувство исполненного долга поднимало настроение, придавало уверенности в свои силы.

Вячеслав вспомнил отца. Алексей Матвеевич — фронтовик, ветеран Великой Отечественной войны. Газета «Вечерний Челябинск» писала о нем:

«Под матерью-Москвой и древним Новгородом, на станции Мга и под стенами Ленинграда, под огненным Брянском и Орлом был верен своей мечте машинист бронепоезда старший сержант Алексей Бородин. Оставался цел и невредим, хотя смерть, казалось, стояла за спиной. Четыре бородинских бронепоезда разбили гитлеровцы, четырежды выскакивал из объятых пламенем машин, уходил от шквального артобстрела машинист. Уходил, чтобы снова сесть на бронепоезд и вести его на врага».

Ратные подвиги Бородина-старшего отмечены орденом Красной Звезды, боевыми медалями. После войны он не изменил профессии машиниста, работал в Челябинске на металлобазе. Его добросовестный труд отмечен орденом Октябрьской Революции. Втайне сын гордился им и старался быть похожим на него. Первый успех ободрил механика и, по сути дела, определил выбор воинской специальности. Трактор, на котором он работал в поле, и даже тепловоз отца с их лошадиными силами бледно выглядели перед мощью стали и пламени, заключенной в самолете. Поэтому, когда пришло время увольняться в запас, Вячеслав решил остаться на сверхсрочную службу.

За шесть лет Бородин в совершенстве изучил начиненную приборами и электроникой машину. Когда появилась возможность, то прошел медицинскую комиссию на допуск к летной работе. И в качестве бортового механика бороздил просторы Пятого океана, Вот, может быть, тогда окончательно прикипел душой к авиации. А случай, когда однажды в полете произошел отказ двигателя и ему ценой огромных усилий удалось запустить силовую установку в воздухе, особенно остро врезался в память. Тогда он глубоко прочувствовал свою ответственность за исход каждого полета. Он много постиг в избранной профессии, но не останавливался на достигнутом. Будучи уже старшим сержантом сверхсрочной службы, авиационным механиком 1-го класса, он поступил в военное авиационно-техническое училище и экстерном его закончил. Ему было присвоено звание «младший лейтенант».

— Авиационная техника постоянно обновляется, — утверждает офицер. — Чтобы идти в ногу со временем, надо учиться, систематически работать над собой.

В этом и есть ключ к познанию, ключ к мастерству. А борьба за высокую классность для каждого из нас начинается с первыми аэродромными зорями.

Возвратившись в родную часть уже в новом качестве, младший лейтенант Бородин был назначен на должность техника самолета. По традиции, прежде чем допустить его к самостоятельной работе, к нему прикрепили опытного специалиста капитана Селиванова. Для этого офицера не существовало профессиональных тайн и загадок, которые он не мог бы разгадать. Если случались сложные неполадки, авиатор, не считаясь со временем, трудился до тех пор, пока не добивался их устранения. Вячеслав Алексеевич стремился подражать ему, по-доброму завидовал его всесторонней подкованности. Селиванов понимал это и не держал знания и опыт в секрете, а щедро делился с ним. Он любил повторять: «Быть мастером — наш долг, ведь мы в ответе за боеготовность ракетоносца, за безопасность полетов».

А вообще, считает Бородин, ему везло на хороших, по-настоящему увлеченных людей. К их числу относится и бывший в ту пору заместителем командира полка подполковник Гришин. Любимец специалистов, спокойный, уравновешенный. К нему можно было прийти с любой идеей, и, если он находил в ней рациональное зерно, то всегда горячо поддерживал и способствовал воплощению ее в жизнь.

Но не только тех, кто рангом выше, Бородин наделял лучшими качествами. За многолетнюю службу он не мог ни одного механика характеризовать с отрицательной стороны. Будучи уже начальником группы средств аварийного покидания самолета, он столкнулся с таким случаем. Его подчиненный допустил серьезную ошибку, в результате этого сработали два пиропатрона. Вроде бы факт налицо, виновен солдат, но офицер принял ответственность на себя: мол, недоучил, недоработал. Причем был убежден: поступил правильно. Видел в механике трудолюбивого, старательного человека, которому нужно было своевременно оказать помощь.

Бородин справедливо считает: коль имеешь дело с современной авиатехникой, то в одиночку тут не управиться, будь ты хоть семи пядей во лбу. А значит, нужно уметь обучать и воспитывать тех, кто трудится рядом, терпеливо готовить надежных помощников.

Сколько солдат, сержантов, прапорщиков прошло школу Бородина: и каждому из них была по душе его целеустремленность, способность владеть инициативой при обслуживании авиационных комплексов и их ремонте, увлеченность делом. Его энтузиазм, энергия отмечены медалью «За боевые заслуги».

Невольно эти качества передавались и его сыну, оказали решающее значение при выборе им жизненного пути. А случилось это не в одночасье. Бывало, приводил Вячеслав Алексеевич мальчишку, как тот просил, «показать самолет». Сын собственными глазами видел отца в деле. А кого может оставить равнодушным аэродром? Гул стреловидных машин, бегущих по рулежной дорожке, обдающих горячей волной так, что невольно хватаешься за шапку, затем с грохотом отрывающихся от бетона и почти отвесно вонзающихся в небесную синь.

Отец не настаивал, чтобы Роман стал военным. А когда тот решил поступать в Калининградское военное авиационно-техническое училище, возражать не стал. Провожая на вокзале, тихо произнес: «Не урони честь нашей семьи».

После окончания учебы родители получили от сына письмо, в котором он писал:

«Я правильно сделал, что надел офицерские погоны. Дело сыновей — быть защитниками своего Отечества. Постараюсь продолжать семейную традицию».

А совсем недавно Вячеслав Алексеевич получил от него волнующую весть: Романа назначили техником на самолет, который когда-то обслуживал он сам.

«Не сомневайся, папа, — писал Бородин-младший, — это тот же истребитель: и номер, и формуляр твоей рукой заполнен».

— Сын по моей бетонке пошел, — майор Бородин произнес эти слова сдержанно, но чувствовалось, он горд тем, что Роман идет его дорогой.