5. О девственности

5. О девственности

Наш мир преисполнен всяческих опасностей, однако он вдвойне опаснее для молодых людей, поскольку они не понимают того, какими именно опасностями окружены со всех сторон, и поскольку в невинности своей даже не подозревают об их существовании. Ведь поучительная книга опыта человеческого еще лежит пред ними закрытой. Они полагают, что удача никогда не покинет их, и они не знают, сколь многие юные братья их и сестры стали несчастными жертвами искушения, совращенные с пути истинного уже в первую весну цветения их новой, взрослой жизни. А посему, даже не зная ничего о том, что они все время находятся в опасности, молодые люди способны потерять то наитончайшее, то самое лучшее из всего, что только может им принадлежать: присущую им от рождения невинность и чистоту, а с ними и все притязания на счастье в этом мире.

К. Ф. Т. Фойгт, «Опасности юных лет», 1823 г.

Превращение девочки в женщину начинается, когда у нее оформляется грудь и когда происходит первая менструация. Ей ничего не нужно делать для этого — все происходит само собой. Некоторым девушкам эти перемены очень нравятся, однако многие воспринимают эти изменения в собственном физическом теле как внезапное принуждение войти в неведомый для них мир взрослых, к чему они еще совершенно не готовы. Сегодня если юной девушке уже настала пора носить бюстгальтер, обычно ей вовсе не нравится ни самый этот факт, ни то, какими новыми глазами сверстники и особенно взрослые мужчины теперь оглядывают ее тело. Так или иначе, перед девушкой встает новая проблема: отныне ей будет поступать много предложений романтического характера, и ей не мешало бы знать, как лучше всего вести себя в той или иной ситуации. Конечно, у нее еще какое-то время, может быть даже несколько лет, есть возможность постепенно учиться и приобретать новый опыт — следуя либо собственным желаниям, либо же желаниям других людей. Жизнь девочки, юной девушки в этот период превращается в вереницу различных новых событий, которые происходят с ней впервые. В социальной сексологии это называют «поэтапным развитием сексуального взаимодействия».

Первый половой акт, лишение девственности — это событие очень высоко оценивается в иерархии самых важных этапов жизненного пути человека, но это вовсе не означает, что все воспринимают его одинаково. Для кого-то первый настоящий поцелуй, который еще называют «французским», значит гораздо больше, чем первый половой опыт. Писательница и актриса Аннемари Остер так описала свой первый поцелуй, который она разделила после новогоднего гала-представления с известным нидерландским актером и музыкантом Рамзесом Шаффи в заброшенном амстердамском театре:

Мне тринадцать лет, и меня еще ни разу никто не целовал. И мне не приходила в голову простая мысль: целоваться — это означает, что ко мне в рот будет втискиваться что-то мягкое и влажное. В то время про такие вещи ведь еще не писали в журналах для девушек.

Но память о первом поцелуе все равно была столь драгоценна для Аннемари Остер, что чуть ли не сорок лет спустя она набралась смелости и спросила у Шаффи, помнит ли он, как все у них тогда случилось. Ответ его, «с несколько наигранной, актерской, но искренней, доверительной интонацией» был: «А как же! Ох, и давно же все это было, правда?»

А вот, по контрасту, история о том, как одна девушка лишилась невинности. Когда это случилось, она вдруг поняла, что ничего особенного в общем-то и не произошло. «Ты была готова на такое? — В общем, да. — Тебя это взбудоражило, взволновало? — Да так, не слишком. — А больно было? — Да нет, я ведь в критические дни уже пользовалась тампонами. — А что ты потом чувствовала? — Знаешь, даже и не помню…» А вот ее первый настоящий поцелуй — это было совсем иное событие: яркое, запоминающееся. Она играла с подругой у себя в комнате, к ним зашли в гости двое знакомых, тоже подростков. И вот через некоторое время ребята предложили попробовать поцеловаться «по-настоящему», на что наша героиня, по ее воспоминаниям, ответила довольно бойко, даже развязно: «Посмотрим… Только нам с подружкой надо посоветоваться». Они и в самом деле сели с подругой на верхнюю ступеньку лестницы, взвесили все «за» и «против», а потом, вернувшись в комнату, сказали, что, пожалуй, не прочь поцеловаться. Воспоминание о самом поцелуе было не столь детальным: «Да ну, в общем-то, ничего особенного…» А один мальчик, хотя был влюблен в девочку, которая, как ему было известно, имела больше опыта в подобных делах, чем он сам, вдруг понял, пока они обнимались: теперь он уже не сможет пойти на попятную, так что ему не удастся отказать ей в поцелуе. Мальчику от этой мысли стало настолько нехорошо, и он под каким-то надуманным предлогом поскорей помчался домой, чтобы прополоскать рот и почистить зубы.

Настоящий (то есть «французский») поцелуй порой вызывает у людей невероятные страхи. Одна из знакомых как-то рассказала мне, например, что после того, как она впервые поцеловалась с молодым человеком, она всю дорогу от ярмарочной площади, где это случилось, до самого дома боялась проглотить слюну, скопившуюся во рту: ей чудилось, будто она от этого может забеременеть… (А сам поцелуй показался ей чем-то совершенно ужасным.)

Христианские идеалы целомудрия

Правда, первый опыт интимного контакта, первый половой акт воздействует на человека по-особому, это событие совершенно иного порядка, нежели первый настоящий, «французский» поцелуй. Потому как в христианской культуре дефлорация (лишение девственной плевы) касается таких качеств, заботливо взлелеянных в человеке, как невинность, чистота, добродетельность и беспорочность. Христианство придает девственности религиозную ауру. Девственность Девы Марии — ее главное качество, а Благовещение, то есть принесение Ей вести о том, что Она избрана для достижения уникальной и священной цели, стало одной из самых важных тем религиозного искусства. Девственность Девы Марии была столь привлекательной чертой, что в Средние века стало распространяться убеждение, будто и сама она была рождена в результате непорочного зачатия… В Новом Завете о родителях Девы Марии ничего не сказано — но их, правда, можно встретить в апокрифах. Там сказано, что их звали Иоаким и Анна, и в супружестве своем они оставались бездетными целых двадцать лет. В ту эпоху отсутствие детей считалось позором, наказанием за какое-то тайное прегрешение, и когда Иоаким вознамерился принести жертву в храме, священник запретил ему это и даже изгнал его из храма. Анна поведала о своем горе служанке Юдифи, которая, однако, также не пожелала посочувствовать ей. Тогда Анна попыталась найти успокоение в молитве, сидя под лавром, и тут она увидела в его кроне птичье гнездо. Когда это сильно затронуло чувства бедной женщины, и она вся отдалась скорби, ей вдруг явился ангел Гавриил, который заверил Анну, что в нужный срок она родит. Такую же весть получил и Иоаким. В XIII веке эту историю дополнили сообщением о том, как они оба встретились снова у Золотых ворот в Иерусалиме, так что зачатие Анны трансформировалось из физического в духовное событие. В результате возникла церковная догма о Непорочном Зачатии: и зачатием и рождением Иисуса с Девы Марии было снято проклятие первородного греха.

В Средние века возникла большая потребность в чудесах и в поклонении мощам. В VI веке тело Анны было перенесено в Византию, и культ Анны особенно поощрялся в этом новом религиозном центре. Пик популярности поклонения пришелся на XV—XVII века, и, как считается, это было связано с расцветом буржуазной культуры в Европе: сегодня полагают, что ее популярность породил самый факт, что Анна, даже более чем Дева Мария, была идеальной матерью семейства, почтенной бабушкой. У нее же, разумеется, был идеальный послужной список для занятия такой позиции, как хранительница плодовитости.

Для христиан непорочность, целомудрие и девственность были синонимичны с таким понятием, как совершенство. Когда во главу угла поставлена необходимость жить в моногамном браке, а аморальным считается секс до совершения таинства брака, это делается почти всегда из религиозных соображений. Вот, например, летом 1994 года на лугу перед зданием Конгресса США в Вашингтоне собрались 25 тысяч подростков, чтобы публично заявить о своей приверженности идее оставаться девственниками и девственницами до заключения брака. «Истинная любовь умеет ждать» — таков был лозунг представителей этой «контркультуры». Они установили на зеленой траве двадцать пять тысяч девственно белых карточек, на которых можно было прочитать следующее: «Я верю, что истинная любовь умеет ждать. Здесь и сейчас я даю обещание: Богу, себе самому, моим родным и близким, всем, с кем я встречаюсь, моему будущему партнеру по браку и моим будущим детям, — что я останусь сексуально чист до того самого дня, когда принесу торжественный обет супружества». И с того дня в Америке возникло множество разнообразных ритуалов, посвященных девственности, причем большинство из них происходили прилюдно, когда родители торжественно надевали своим детям на палец… кольцо невинности. В поддержку этой кампании были предприняты особые усилия для того, чтобы максимально не разглашать среди молодежи информацию об использовании презервативов, а если такое и случалось, то первым номером шли сведения о том, что презервативы не надежны на сто процентов, что они способны порваться. В общем, Америка вдруг оказалась заминированным полем для тех, кто желал бы просветить молодежь в отношении профилактики СПИДа…

В 1997 году Конгресс США принял Закон о реформировании социального обеспечения, выделив 50 миллионов долларов на программы, предназначенные «исключительно для ознакомления с социальными, психологическими и медицинскими преимуществами, которые можно получить за счет отказа от сексуальной активности». При оценке надежности противозачаточных средств следует всегда различать недостаток метода (то есть возможность того, что может не сработать метод защиты от нежелательного зачатия, даже при правильном его использовании) и недостаток использования метода (вероятность того, что метод используется неправильно). Те, кто пропагандирует сексуальную абстиненцию в Америке, обычно не желают обсуждать даже возможность того, что кто-то, поддавшись искушению, окажется совершенно не подготовлен к возникшей ситуации, и уж во всяком случае они не чувствуют своей ответственности за высокий процент случаев нежелательной беременности у подростков… Они ведут себя подобно производителям презервативов, которые уверяют, что они дают стопроцентную защиту, а все «случайности» — это, мол, вина пользователей…

В США защита «семейных ценностей» в основном считается прерогативой республиканцев, это, так сказать, их боевой клич, однако еще в 1994 году тогдашний президент страны Билл Клинтон выделил 400 тысяч долларов на программу сексуального образования в старших классах средней школы, которая была названа «Только воздержание». Клинтон при этом оказался в хорошей компании: в Свазиленде король Мсвати Третий самолично выступил перед незамужними женщинами, подданными своей страны, призвав их на пять лет отказаться от секса и выбрать для себя стиль жизни, при котором они бы выступали с осуждением секса. С этой целью таким женщинам было предписано носить особые кисточки, сделанные из шерсти, как сигнал для мужчин, чтобы те оставили их в покое. Хотя этот король, которому уже за тридцать, и является одним из последних оставшихся на Земле абсолютных монархов, едва ли можно рассчитывать на то, что его подданные будут приветствовать любые его причуды. Кстати, сам Мсвати упустил свой шанс подать хороший пример для граждан своего королевства. Ведь ему пришлось заплатить штраф отцу своей одиннадцатой жены, который обвинил его, короля, в похищении дочери. Да и Клинтона, разумеется, нельзя причислить к самым явным поборникам целомудрия, пусть даже вся эта история с Моникой Левински и смогла по-новому осветить закоулки американской общественной морали. Юридические пререкания, в которые ввязался президент, свелись в конечном счете, к вопросу о том, допустил ли он лжесвидетельство, заявив, что у него «не было сексуальных отношения с этой женщиной …мисс Левински». Кто-то, конечно, ухмыльнется: как это можно утверждать, будто у него не было сексуальных отношений, если он несколько раз получал от нее оральное удовлетворение? Однако еще в 1991 году Институт Кинзи провел анкетирование группы студентов количеством в 600 человек, задав респондентам такой, например, вопрос: «Можете ли вы утверждать, что у вас были с кем-то сексуальные отношения, если наиболее интимным, что случилось при этом с таким человеком, было следующее..?» И дальше респондентам предоставлялась возможность подставить вместо многоточия следующие варианты взаимной интимности: «французский» поцелуй, поглаживание груди, целование груди, касание половых органов, оральный контакт с половыми органами, а также совокупление (либо анальное, либо генитальное). Результаты этого опроса подтверждают сказанные позже слова Клинтона: 60 процентов американской «юной смены» считают, что «секса не было», если не было совокупления, а были «всего лишь» оральное возбуждение половых органов — фелляция (для мужчин) или куннилингус (для женщин). Но даже если был опыт анального секса, 20 процентов респондентов считали, что в техническом смысле женщина свою девственность сохраняла.

Авторы опроса не опубликовали эти данные до января 1999 года, когда они появились в «Журнале Американской медицинской ассоциации». Возможно, это был, так сказать, удачный коммерческий ход со стороны главного редактора журнала, однако консультативный совет ассоциации принял тогда решение снять его с работы — за публикацию скандального материала в приличном журнале. Члены совета сочли, что политические последствия публикации были неуместными для научного издания [46].

В 2001 году аналогичный опрос был проведен в Великобритании, причем были получены очень похожие результаты. Мне, однако, трудно представить, чтобы подобные вопросы попали в анкету социологического исследования в Нидерландах. Разумеется, и в Нидерландах наверняка немало подростков и молодежи задумываются над вопросом, можно ли их считать девственниками. Когда между влюбленными устанавливаются доверительные отношения, они конечно же спрашивают друг у друга «про все» (что-то вроде «А сколько у тебя уже было любовников? А ты с ними со всеми переспала?»), однако «респонденты» при таком «опросе» всякий раз должны решить для себя, а надо ли вообще упоминать того или иного «знакомого», с которым, собственно говоря, пенетрации не произошло. Главное в такой момент — решить, какой собственно образ создавать в глазах сегодняшнего возлюбленного: более строгий или же легкомысленный? Но должна ли наука заниматься подобными «исследованиями»? Всякий честный ученый, несомненно, должен сделать все возможное, чтобы респондент не отмахнулся от него, давая «приличный» ответ, и чтобы вопросы анкеты не позволяли ее участникам скрыть истину за занавесом ханжества.

Все это, однако, никак не влияет на очевидный факт — для большого числа подростков девственность и в наше время является предметом важных моральных соображений. Сотрудникам телефонной психологической службы, работающей в Нидерландах, часто приходится отвечать на вопросы несовершеннолетних подростков, например: «Сколько нужно встречаться с мальчиком, прежде чем можно будет с ним переспать?» Консультанты этой службы обычно отвечают, что лучше всего каждому подростку самостоятельно ответить на такой вопрос, принимая во внимание свою ситуацию и все важные факторы. В идеале каждый подросток должен следовать своим моральным стандартам — так и только так можно лучше всего «научить» подрастающее поколение нравственным ценностям. Если, например, девушка приняла решение, что у нее не будет интимных отношений с ее поклонником до наступления совершеннолетия (в восемнадцать лет), в этом случае будет очень важно, чтобы она действовала соответственно своему решению и чтобы никто на нее не давил.

Американский сексолог Исраэль Швартц из Нью-Йорка занимался изучением обстоятельств, связанных с первым половым актом, сравнивая сексуальное поведение, чувства и мораль американских и шведских студентов. В обеих странах среднестатистическая девушка теряет невинность незадолго до своего семнадцатилетия, причем и там и там ее первый мужчина обычно на два года старше. Молодые шведки рассматривали это как полное соответствие собственным представлениям о нормах сексуального поведения: в шестнадцать лет, по их мнению, вполне можно пойти на такой шаг. А вот американки в целом высказывали моральные возражения против такого шага, выступая за более позднее начало половой жизни. Для них идеальным был возраст между восемнадцатью и девятнадцатью годами, так что в жизни они в среднем поддавались искушению почти на два года раньше, чем сами считали это «уместным»… Нет ничего удивительного в том, что, как оказалось, американки испытывали даже страх и куда большее чувство вины за случившееся, чем шведки. К тому же при первом половом акте они были гораздо хуже подготовлены к нему и гораздо меньше знали о противозачаточных средствах. Кроме того, у американцев, как показало это исследование, существовали двойные стандарты: они считали, что мальчикам не возбраняется начинать половую жизнь в шестнадцать лет. А шведские женщины, напротив, считали, что у них такие же сексуальные права, как и у мужчин. Результат этого исследования четко подтвердил существование различных стереотипов поведения в культуре: в США общественная мораль навязывает индивидууму больше ограничений, однако это не слишком влияет на реальное поведение людей. Что же «в сухом остатке»? Власть ханжества и распространенность мучительных страхов и беспокойства…

Создание моральной структуры в душе, включая собственные воззрения на сексуальное поведение, — важный шаг в развитии личности независимо от того, создают ли родители или общество строгие или толерантные условия жизни для молодежи. Некоторые молодые пары, уже обручившись, все равно считают само собой разумеющимся, чтобы невеста до брачной ночи оставалась девственницей. Однако до этой самой ночи их отношение к тому, что можно считать приемлемым при ласках со своим суженым, а что нет, весьма разнится. Иногда сексологи узнают от верующих, набожных женщин, что обручение было для них куда более эротичным и восхитительным событием, чем сама свадьба, — и все, мол, потому, что пара в тот период могла себе позволить самые разные вольности в интимном обращении друг с другом, именно благодаря той свободе, которую давало им твердое желание сохранить девственность до свадьбы. Правда, тем же сексологам приходится слышать от других пациенток и иные истории: о том, в какую панику они впадали при малейших признаках проявления страсти…

В первом романе нидерландской писательницы Йосин Лаурир «Дева небесная» (1993), героиня растет в строгой протестантской семье. Единственная возможность для нее выйти за рамки бесконечных ограничений — это участие в евангелической группе «Эхо», где у нее вдруг обнаруживается неожиданный и драгоценный талант к пению. Она должна впервые выступить с сольным пением в канун Рождества. И она влюбляется в Эдди, гитариста из их группы. Пренебрегая заветами родителей, героиня решает подарить свою девственность Эдди, поскольку ее переполняет почти священное ощущение счастья.

«Вот бы лишиться девственности», — вдруг подумала она. Послезавтра исполнится четыре года, как у нее начались менструации. Тоже под Рождество. Подарочек к Рождеству, как она решила тогда. И в самом деле — именно в это время, сейчас лучше всего лишиться девственности! Будь, что будет. Какая странная мысль. Но это как раз и надо. Совершенно точно… Она ему так и выскажет все, все, что чувствует сейчас: «Эдди, тогда, четыре года назад, тоже было Рождество, и как раз на Рождество у меня начались женские дела…» «Женские, то есть я тогда перестала быть девочкой», — подумала она. «А теперь я хочу, чтобы ты взял меня», — скажет она ему. И если так, в лоб ему все высказать, ему ничего иного не останется, как сделать все, что полагается… Так она даст ему веру в себя. И все нечистое их не заденет. Все будет только благороднее, только еще прекраснее. И может, Сам Бог подтвердит их союз.

Она понимала, что может забеременеть, однако не возражала против этого. Если так случится, она уже вскоре узнает об этом. Даже читая молитву перед вечерней трапезой, она не способна избавиться от своих навязчивых, экстатических мыслей. «В церкви. На холодном церковном полу. Когда все уйдут. У Эдди ведь есть ключ от церкви: его отец — их пастор».

Ее неуважение к родительской воле, протест против узости их мышления, очевидны, но почему-то героиня ни на минуту не склоняется к сознательному бунту. Ведь ее решение — это лишь индивидуальное прочтение набожности. И хотя ее родителям явно неведомо, что же происходит в душе у их дочери, они принимают решение: отменить ее выступление вместе с евангелической группой… Отменить — и все тут, без всяких объяснений. Девушка оказалась не в состоянии бросить им вызов, выказать неповиновение. Так роман и заканчивается, на этой грустной ноте, в этой удушливой атмосфере ханжества и лицемерия.

Доказательство девственности

Христианство, пожалуй, не принадлежит к религиям, которые ставят во главу угла наличие девственности… Не далее как в 2001 году турецкий министр здравоохранения вызвал целый скандал в стране, издав приказ о том, что все молодые женщины, желающие получить медицинское образование, обязаны проходить… проверку на сохранность девственной плевы. А один из его предшественников на этом посту еще в 1992 году вызвал горячую полемику относительно своих методов управления, поскольку оказалось, что на его прежней работе — в качестве директора психиатрической больницы — он заставлял своих сотрудниц один раз в месяц проходить проверку на девственность, дабы… оградить их от возможных сексуальных нападений со стороны пациентов. Сразу бросается в глаза, насколько противоречивы были его установки. Вообще же в Турции, где существуют давние светские традиции, у феминистов и у традиционалистов позиции нередко диаметрально противоположны, однако, как ни странно, нередко им все же удается найти компромиссное решение.

И в Стамбуле и в Касабланке девушки-подростки способны сохранить свою девственность, не делая последнего, решающего шага в своей нередко безрассудной, но общепринятой там половой жизни, в которой важную роль играет анальный секс. В начале 1980-х годов Сумайя Наамане-Гессус смогла опросить 80 молодых женщин в Касабланке, и различные истории, которые ей довелось при этом услышать, подтвердили, что там существует весьма живая, хотя и довольно противоречивая сексуальная культура. Если вы не хотите «отстать» от остальных, тогда надо было быть готовой к тому, что от вас ожидается определенная уступчивость, поскольку давление со стороны мужчин-ухажеров не ослабевает ни на минуту. Но девушки, которые стремились сохранить свою девственную плеву целой, нередко получали очень немного эротического удовлетворения от своих сексуальных эскапад, потому что мужчины там обычно мало внимания уделяют возбуждению клитора. Еще хуже было то, что женщины зачастую не могли позволить себе расслабиться в своем эротическом возбуждении, чтобы не стать «слишком слабовольной» и не суметь защитить собственное влагалище.

Современное христианство отличается от ислама тем, что у него нет специфического интереса к физическим доказательствам сохранения невинности. Худшее, что может случиться с невестой, прихожанкой нидерландской реформистской церкви, это встать перед алтарем при заключении брака с уже явными признаками беременности: ведь в такой ситуации не разрешается носить белое платье невесты, а в некоторых церквях и такую невесту и ее жениха заставляют публично, перед всеми собравшимися верующими, покаяться в содеянном.

Однако, как ни важна и сегодня сохранность девственной плевы для ортодоксальных церковных кругов, все, происходящее в брачную ночь, не считается более прерогативой семьи. Так, правда, было не всегда. В средние века на сексуальное желание, на ощущения, которые могли сопровождать сексуальные контакты между мужчинами и женщинами, смотрели с большим подозрением. Тогда очень важной была история Товия и Сарры, которую обязательно приводили в пример для воспитания верующих в праведном духе, ведь было крайне важно убедить их, что в удовольствии обязательно кроется опасность. Удовольствие не обязательно было смертным грехом, во всяком случае, считалось грехом простительным. Сарра была замужем семь раз, однако все семь мужей были убиты злым духом Асмодеем в брачную ночь. Не забывайте, что похоть относится к сфере дьявольской власти. Сарра взяла Товия, своего дальнего родственника, восьмым мужем, поскольку того требовали законы родства. Отец Сарры настолько не верил, что он переживет брачную ночь, и даже заранее выкопал для него могилу… Но архангел Рафаил дал Товию такой совет:

Злой дух власть имеет лишь над теми супругами, которые забывают о Боге и отдаются своей похоти, подобно мулам и ослам. А потому не прикасайся к ней три дня, пока будешь молиться вместе с нею… И как пройдет третья ночь, тогда войди к ней, девственнице, с миром Божиим в душе, больше ради потомства своего, а не из похоти [47].

Сказано — сделано: и Товию в результате удалось выжить, лишив Сарру невинности, и три ночи отказа от соития с нею стали впоследствии известны как «ночи Товия» [48]. Святой Иероним, один из отцов Церкви, который активно пропагандировал идеалы абстиненции, в известной степени адаптировал оригинальный текст Книги Товита, и именно благодаря ему французским епископам и священникам удавалось иметь дополнительный доход, ведь молодоженам полагается соблюдать «ночи Товия». Но если они захотели бы отступить от правила, об этом можно было договориться — только за определенную и притом немалую мзду.

Девственность — это прекрасно, разумеется, однако следует ли буквально понимать каждую женщину, которая уверяет вас, что она — девственница? В 1999 году театральная группа «Нихай Тиэте Компани» из Корнуола показала пьесу «Страсть», которая, в свою очередь, является переработкой пьесы Томаса Мидлтона и Уильяма Роули «Страсть», написанной еще в 1653 году. В этой пьесе главная героиня, по имени Беатрис-Джоанна, избалованная, капризная и своевольная девушка из зажиточной семьи. Она привыкла к тому, чтобы поступать своевольно, по собственному усмотрению, манипулируя окружающими, как ей заблагорассудится. Так было и когда отец нашел ей жениха — ведь она уже полюбила другого. Ее избранник знает, как поступить: он предложил вызвать на дуэль официального кандидата на ее руку и сердце. Но Беатрис-Джоанна сочла это слишком рискованным. Зная, что слуга ее отца, человек по имени де Флорес, пылает страстью к ней, она решила убедить его помочь ей: если он, за соответствующую мзду, расправится с женихом, она устроит ему побег. У де Флореса, правда, возникла иная идея на этот счет: ему не нужны деньги, ему нужна ее девственность — в обмен за его кровавую услугу… А если уж устраивать побег, бежать должны оба: и он, и Беатрис-Джоанна… Слуга сумел избавиться от мертвеца, и оба теперь выжидают, пытаясь понять, как будут дальше развиваться события. Де Флорес оказался к тому же умелым ухажером, он обладает даром убеждения. И Беатрис-Джоанна не устояла перед его доводами в том, что ее причастность к преступлению сделала их обоих соучастниками в одном и том же греховном деле. Ну, а страстные проявления чувств со стороны де Флореса сделали его совершенно неотразимым для богачки.

Тем временем, раз уж жених исчез, отец согласился на то, чтобы она выходила замуж за собственного избранника, однако, как опасается Беатрис-Джоанна, тот может обнаружить, что она уже более не девственница. Однажды, начав рыться в гардеробе будущего супруга, она обнаружила там немало волшебных зелий. К счастью, на каждом из фиалов было написано, для чего он предназначен. Одно зелье позволяет определить, беременна ли женщина, и гордячка вдруг осознает, что она наверняка уже в положении, и хотя у нее еще есть в запасе несколько месяцев, рано или поздно неизбежно придется признаться в этом. А в следующем фиале оказалось зелье для испытания на девственность, и это конечно же куда более неотложная задача. Ей повезло: указания просты и понятны:

Подайте той, кого вы подозреваете в том, что она уже лишилась невинности, полную ложку жидкости из склянки М, и, когда девица эта выпьет всю ложку, на девицу это произведет три различных воздействия: она тут же примется зевать что есть сил, затем начнет отчаянно чихать, а напоследок разразится громким, неудержимым смехом; в противном же случае она будет скучна, тупа и глупа.

Беатрис взялась проверить надежность этого зелья на своей горничной (предварительно выспросив у нее, обиняками, девица она или уже нет), и все три явления действительно случились в предсказанной последовательности. В общем, когда жених попросит ее отпить этого зелья, Беатрис точно знала, как себя вести. Однако на всякий случай, для верности, Беатрис в брачную ночь поменялась местами с горничной, чья невинность уже была доказана, — та же была готова пожертвовать самым дорогим, что только есть у девушки, за соответствующее — немалое — вознаграждение. Позже этой же ночью де Флорес и Беатрис-Джоанна оказались на одном ложе, предаваясь извращенным радостям, хотя ближе к рассвету начали опасаться, не раскрыт ли их обман… Но вскоре явилась горничная, откровенно признав, что похоть заставила ее забыть о времени. Теперь она, разумеется, стала нежеланной свидетельницей подлога, и де Флорес поджег дом, так что он сгорел дотла, а горничная не успела из него выбраться… Но опасность не исчезла: у убитого жениха есть брат, которому удалось посеять сомнение в сердце возлюбленного героини, а когда тот начал допытываться у Беатрис-Джоанны правды, взывая к ее моральным соображениям, она отрицала прелюбодеяние, хотя и созналась в конце концов, что убийство все же было совершено. Вот это уже не понравилось де Флоресу. Он заколол кинжалом свою возлюбленную, а прежде чем перерезать собственное горло, успел сообщить жениху, что это он, де Флорес, обладал умирающей Беатрис-Джоанной в ее брачную ночь. Занавес. Гром аплодисментов. Театралам в XVI веке, по-видимому, никогда не надоедали подобные кровавые зрелища.

Девственная плева

Способ проверки девственности в пересказанной пьесе, разумеется, не выглядит таким уж убедительным, но есть ли более надежный способ? Среди мусульман, как и среди индуистов, доказательство девственности невесты во время празднования свадьбы и сегодня представляет собой момент чрезвычайной важности, поскольку такое доказательство может возникнуть лишь исключительно за счет истечения крови от разрыва девственной плевы. К несчастью, у некоторых девушек плева настолько растяжима, что у них не возникает кровотечения после первого полового акта… Это научно доказанный факт, однако все, кто серьезно относятся к подобным ритуалам, полностью его игнорируют. Ситуация примерна такая же, как в случае изготовителя охранной сигнализации от воров, которая, однако, работает эпизодически… Покупатель в таком случае не может быть абсолютно уверен, что в его отсутствие у него в доме никто не побывает. Та же ситуация, грубо говоря, и в случае девственной плевы: она не всегда оказывается такой, как от нее ожидают (по крайней мере, как принято считать).

В старинной медицинской литературе можно найти долгие дискуссии о том, а существует ли вообще девственная плева. Современный нидерландский гинеколог М. М. И. Рейнерс всесторонне исследовал эту тему в своей недавней книге об обрезании у женщин. Он приводит латинское двустишие, времен Древнего Рима:

Est magnum crimen

perrumpere virginis hymen.

(Того вина большая,

кто плеву девы нарушает.)

Но во II веке нашей эры Соранус из города Эфеса [49] вообще отрицал, что плева существует. Епископ и алхимик Альберт Великий писал в XIV веке [50]:

…в шейке и у входа в чрево девственниц имеются оболочки из тканей с кровеносными сосудами и также исключительно свободные связки, которые, если их можно видеть, и есть доказанные признаки девственного состояния, однако их можно нарушить либо за счет любовного акта, либо же просто введением пальца; в результате, однако, из них вытекает небольшое количество крови.

Описание это звучит вполне современно и вполне правдиво. Слово «плева» в XIII веке еще не использовалось, оно впервые встретилось в медицинском тексте только через сто лет. Везалий, знаменитый фламандский врач и анатом, был первым, кто всерьез задумался о том, что означала не сохранявшаяся в целости девственная плева. В 1537 году он присутствовал на анатомическом исследовании девушки благородного происхождения, которая умерла от заражения легких, однако было также известно, что она страдала «истерией». Ее плева оказалась надорванной. Везалий сделал предположение, что она сама «лишила себя невинности» с помощью собственного пальца — либо в пылу легкомысленных развлечений, либо же потому, что она что-то слышала о возможности лечить истерию с помощью стимуляции влагалища. Везалий был уже знаком с подобным способом лечения. Он написал свою докторскую диссертацию по книге персидского энциклопедиста Разеса (ар-Рази), в которой автор описывал подобную процедуру так, как в то время ее использовали акушерки.

В XVII веке вновь началась оживленная полемика относительно того, существует ли девственная плева. Самый знаменитый нидерландский врач той эпохи, Ренье де Грааф из Дельфта, написал об этом в несколько шутливом тоне:

Поиски девственной плевы, в попытках еще дальше продвинуться в тайны природы, вызвали немалое смущение и затруднения даже для самых остроумных аналитиков, которые препирались и защищали свои позиции самым решительным образом. Некоторые со всем апломбом смело утверждали, будто ее открытие противоречило бы условиям закона и развитию природы, другие же до хрипоты кричали о том, что ее можно обнаружить у всех девушек, кого подвергали анатомическому обследованию, а значит, неспособность найти ее связана лишь с нерадивостью или с невежественностью. Правда, даже и эти, последние, не способны прийти к согласию относительно того, как и где она независимо существует и какова ее форма.

Таким образом, де Грааф не торопился сам с высказыванием собственного мнения, однако по прошествии еще ста лет вопрос был окончательно решен. Нидерландский патологоанатом Бренделиус написал тогда, уже в XVIII веке: «De hymenis existentia nemo dubitat» («Никто не сомневается в существовании девственной плевы»). Любая девочка рождается на свет с плевой; правда, и форма и прочность ее очень сильно различаются. Вот почему даже опытные врачи считают непростой задачей определение того, является ли девственная плева нарушенной или нет. А если углубиться в эту тему, то можно заметить, что, как известно, педиатрам, работающим в области судебной криминалистики, у юных девушек в результате изнасилования появляются надрывы плевы, однако всего через несколько недель плева порой вновь восстанавливается до прежнего состояния. Вот почему нельзя с полной уверенностью заявить, является девушка девственницей или нет. И даже если у нее имеется неповрежденная плева, никто не может гарантировать наличие крови при дефлорации.

Едва ли можно себе представить, что подобные факты неизвестны в арабских странах, где во время свадьбы невесте надлежит претерпеть тягостную процедуру, однако древние ритуалы невозможно, разумеется, просто отвергнуть, не лишив культуру этих стран самой их души. Дефлорация не всегда является сексуальным актом. В деревнях Египта этот акт нередко осуществляет в день свадьбы специальная женщина, которую называют «дайя»; она же осуществляет обрезание девушек. Подобно «мохелю» («могелю» или «моэлю»), который производит обрезание мальчиков у верующих иудеев, дайя также оставляет один из ногтей на пальцах рук длинным, заостряя его, чтобы выполнять нужную процедуру. Опытная дайя не только удалит плеву, но еще и поранит стенки влагалища, да так, чтобы получить побольше крови, и отцу невесты в таком случае будет что показать гостям. Этот же самый ритуал способствует распространению инфекционных заболеваний, в чем не раз убеждался врач по имени Наваль аль-Саадави.

Простыня с пятном крови на ней — это доказательство не только девственности невесты, но во многих случаях также и потенции жениха. Кроме того, это убеждает родителей жениха, что именно эта невеста — достойное приобретение. М. М. И. Рейнерс работал врачом в Тунисе, где к нему обращалось немало невест, приходивших накануне подписания брачного договора в сопровождении матерей и будущих свекровей, чтобы получить «эль сертификка сбийя», то есть «справку о наличии девственности». И как можно было предположить, однажды он обнаружил, что будущая невеста уже беременна и что ее родственники, по-видимому, подозревали об этом. А это означало, что девушку могли убить прямо там же, в приемной врача, поскольку один из ее родственников по мужской линии был готов восстановить честь семьи — с помощью кинжала!

В брачную ночь жених должен лишить невесту девственности, и все гости желают лицезреть простыню с «доказательством» — пятном крови, причем цвет этого пятна играет большую роль. Невеста хранит эту простыню, и если пятно остается ярко-розовым, бледно-розовым или алым, она будет гордиться этим всю свою жизнь: «Моя кровь была такого прекрасного розового цвета, вы этого оттенка больше нигде не увидите…» Люди верили также, что простыня невесты-девственницы обладает магическими свойствами.

Моя простыня была удивительно красивой, и об этом еще долгое время все говорили. А старухи, те даже поссорились друг с другом за право первой провести ею у себя перед глазами, ведь считалось, что это предохраняет от слепоты.

Во многих культурах мужчины считали дефлорацию источником особого возбуждения и удовлетворения. Так в пьесе Шекспира «Перикл» пираты, похитившие Марину — дочь Перикла, были в полном восторге от того, что им досталась девственница. А Сводник, содержатель притона, в чьи руки они ее затем передали, вот как объясняет своему слуге Засову, что говорить на рынке, объявляя о новой девице в его заведении:

…запомни ее приметы: цвет волос, сложенье, рост, возраст — и кричи на рынке, ручаясь за ее девственность: «Кто больше всех заплатит, тому она достанется первому!» Эх, будь мужчины такими, как прежде, за девственность ее дорого бы заплатили! [51]

Нам известно из эротической литературы Викторианской эпохи (например, «Фанни Хилл, или Воспоминания женщины для утех» Клеланда), что за девственницу в борделях и на аукционах требовали очень крупные суммы денег, причем цену сильно увеличивал страх заболеть сифилисом. Согласно сведениям Рея Таннахилла [52], в начале XIX века цена за обладание девственницей поднялась по меньшей мере до ста фунтов стерлингов. Правда, к 1880 году сходная цена упала до …пяти фунтов, причем не благодаря падению спроса, но в связи с невероятным увеличением предложения. И все потому, что девственность к тому времени уже научились легко восстанавливать.

Книга Артура Голдена «Мемуары гейши» была опубликована в 1997 году. В ней рассказывается о жизни японской гейши по имени Саюри в 1930—1940-е годы. Голден построил свое произведение как биографию гейши, хотя на самом деле это художественное повествование, пусть и созданное с использованием реально проведенных интервью с бывшей настоящей гейшей. Автор — китаист и японовед, много лет работал на Дальнем Востоке. Еще девочкой героиню романа Саюри обучали искусству быть гейшей, а это означает, помимо прочего, что за нею уже «ухаживали» различные «покровители». Период обучения закончился, когда ей исполнилось пятнадцать лет, после чего следовало провести обряд лишения девственности — мизу-аге, и исполнял его тот, кто купил право провести эту процедуру. Каждому из кандидатов на роль дефлоратора Саюри подавала небольшую коробочку со сладким рисовым тортом — экубо: это означало, что она согласна, чтобы ей сделали предложение [53]. В ее случае был приглашен врач, чтобы официально зарегистрировать, что она — девственница, причем хозяйка дома свиданий задала ему вопрос, может ли он определить, сколько крови прольется во время дефлорации. Врач не решился сделать подобный прогноз, но мужчина, который в конце концов лишает Саюри невинности, тоже врач по профессии, его и зовут Доктор, причем кровь — его навязчивая идея. У него даже была целая коллекция небольших стеклянных пробирок с тампонами, бинтами или ватой, пропитанными кровью, которые он раздобыл у самых желанных из своих пациенток. В нее, неведомыми путями, уже попала и кровь Саюри. А девушке между тем еще совершенно ничего не было известно об этой стороне жизни своего тела. Ее хозяйка всего лишь нещадно торговалась, стравливая друг с другом несколько кандидатов, так что Доктор в результате вынужден был заплатить за мизу-аге с Саюри огромную сумму: не только больше всего, что хозяйка когда-либо получала за подобный обряд, но примерно в три тысячи раз больше, чем в то время клиенты платили за один час в обществе гейши. После совершения обряда, однако, Доктор потерял какой-либо интерес к Саюри. Тогда хозяйка провела еще один раунд торгов: на этот раз за право стать «покровителем» гейши, то есть получить исключительное право на сексуальные отношения с нею. И пока такой покровитель в состоянии платить за ее общество, она будет принадлежать исключительно ему. Обычная же работа гейши — развлечение мужчин, которое обычно происходит в чайном домике, — это совершенно невинное занятие. Когда книга Голдена стала бестселлером, женщина, которую он интервьюировал и которая была прототипом Саюри, сообщила прессе, что автор исказил все, что происходило с нею в реальности. Она категорически отрицала, будто за ее дефлорацию были заплачены деньги. Голден же утверждает, что у него в архиве хранится магнитофонная запись их бесед.

Япония — страна удивительной сексуальной культуры, которую непросто понять человеку Запада. В книге «Розовый самурай» Николас Борнхоф дает обзор феноменально разнообразной эротической ночной жизни японцев. В Токио было знаменитое заведение под название «Лурд» — это ночной клуб «но-пан киса» (то есть «без трусиков»). В нем под полом находилось помещение для избранных, а потолок там был сделан из одностороннего стекла, так что снизу прекрасно было видно комнату наверху, и посетители могли неспешно разглядывать девушек без трусиков, ярко освещенных снизу отраженным от пола светом. Сегодня существуют более дешевые, более современные варианты гейш, которые ориентированы преимущественно на туристов, это позволяет немного подрабатывать на жизнь бедным студенткам. Появились также и «дома встреч», в которых с дамами проводят время приятные, дружелюбные и притом добродетельные молодые мужчины. За такое удовольствие женщины согласны платить круглые суммы… Это одно из последствий того, что в Японии жены полностью контролируют семейный бюджет. Там половина всех женатых мужчин жалуются во время опросов, что получают от супруги слишком мало денег на карманные расходы. У японцев также уникальное отношение к эротике: повсюду открыто продается множество порнографических комиксов и мультипликационных фильмов (последние называются «манга»), причем некоторые из них специально созданы для подростков. Еще один любопытный факт: в Международной энциклопедии сексуальности сказано, что инцест в Японии подразумевает в первую очередь сексуальные отношения между матерью и сыном. В западной же сексологической литературе эта форма инцеста, наоборот, мало упоминается, поскольку считается, что это — наиболее редкий вид сексуальных отношений между кровными родственниками. А в Японии в 1980-е годы это стало сюжетом для нескольких популярных мыльных опер, причем матери, которые там изображены, — это классические доминантные фигуры, те, кто ястребиным взором следит за академическими успехами своих сыновей… В японской культуре это не выглядит причудой, ведь лучшие посты в компаниях получают выпускники лучших университетов, а чтобы попасть в такой университет, нужно пройти строжайший отбор. Некоторые матери (уже не в мыльных операх, а в реальности) признавали, что по этой причине они приняли решение взять на себя сексуальное освобождение своих сыновей, поскольку иначе их мальчиков от выполнения домашних заданий могли бы слишком отвлекать какие-то посторонние девочки…

Одержимость женской кровью, которую выказал Доктор, получивший право лишить Саюри невинности, если подумать, не такое уж редкое явление. Описание чайного домика у Голдена напоминает церемонии в китайском борделе. Китаист и нидерландский дипломат Роберт ван Гулик, которого многие хорошо знают как автора детективных историй, происходящих на фоне загадочной японской жизни, также написал академическое исследование о сексуальной жизни в Древнем Китае. Он упоминает «шесть поясов» («лю-тай»), которыми полагалось обтирать кровь после утраты девственности и которые затем надлежало хранить в особых корзинках.

Ван Гулик также приводит китайскую поэму, посвященную мужчине, обнаружившему в брачную ночь, что его невеста уже не девственница:

Как только затихло роскошное пиршество брачное,

алый, весенний и благоухающий

бутон я решил изучить.

Но обнаружил цветок, чья весна уж прошла,

и не алый ничуть. Алого нет ни капли, совсем ничего!

Вот белоснежный твой шелк — я его возвращаю [54].